Фаберже-1

Глава 2

Ушаков откинулся в кресле и потёр переносицу:

— Несколько месяцев назад твой отец получил заказ мечты. Сам император распорядился создать знаки отличия для флигель-адъютантов из своей свиты. Пятьдесят шесть штук. Платина, самоцветы высшего порядка — алмазы, изумруды, рубины, сапфиры… Бюджет проекта — больше ста тысяч рублей.

Я многозначительно хмыкнул. По меркам моего времени это была немыслимая сумма, да и сейчас на неё можно было купить богатое поместье. Или бедный городок целиком.

— Василий Фридрихович подошёл к заказу со всей ответственностью, — продолжал Ушаков. — Лично проверял каждый камень, каждый артефакт. Всё работало безукоризненно. Департамент провёл проверку перед регистрацией — никаких нареканий. Изделия передали во дворец с лучшими рекомендациями и…

Я стиснул кулак, уже предвкушая развитие событий.

— И что пошло не так?

— А вот что, — Денис достал мобильник последней модели и показал несколько фотографий на экране. — Через неделю после церемонии вручения артефакты начали давать сбои. Камни трескались, защитные заклятия отказывали. Один флигель-адъютант получил ожоги от перегревшегося рубина. Другого чуть не убило разрядом от алмаза. Камень просто взорвался от дисбаланса настройки…

Я изучил фотографии. Артефакты действительно были испорчены — самоцветы потускнели, металл покрылся странными пятнами, платина оплавилась. Но самое подозрительное было в другом.

— Это не брак, — сказал я. — Мой отец не мог пустить в работу настолько некачественные камни. Похоже на диверсию.

— Именно, — кивнул Денис. — Но попробуй это доказать императору, когда его свита едва не пострадала от ваших изделий. Да ещё и во время званого ужина с британским послом… Его Величество был в ярости. Министр двора потребовал немедленного расследования.

— И что выяснили?

— Не все, но часть камней оказалась подделками. Качественными, но подделками. — Ушаков горько усмехнулся. — Департамент прижали так, что пух перья летели, моего шефа едва не отправили в отставку. А Дом Фаберже лишили статуса поставщика двора. И у твоего отца отозвали лицензию на работу с артефактами высшего порядка…

Картина начинала проясняться, и мне это не нравилось. Кто-то очень тщательно подставил мою семью. От такого позора будет сложно отмыться.

— Пойми, Александр, — Денис наклонился ко мне, — твой отец — Грандмастер с восьмым рангом. Я не верю в то, что он умудрился проглядеть некачественные самоцветы. Но государь сказал своё слово. Без лицензии вы не можете создавать ничего дороже безделушек для мещанок и средних магов. А ты пока что артефактор с четвёртым рангом — даже с платиной работать не имеешь права.

— Поднять ранг — не проблема, — тут же отозвался я. — Пятый я возьму хоть завтра.

Ушаков покачал головой.

— Это не сильно поможет делу. Я слишком уважаю и ценю тебя, чтобы скрывать правду. Саш, всё настолько плохо, насколько может быть.

Я откинулся на сидении, переваривая информацию. Ситуация была хуже, чем я предполагал. Мало того что семья по уши в долгах — она ещё и лишилась возможности зарабатывать на том, что умеет лучше всего.

— А кредиторы? — спросил я. — Ты-то наверняка в курсе, что говорят банки.

— Дают два месяца на погашение основных долгов. Иначе заберут всё — дом, мастерские, оборудование. Вам останется только продать свой бренд кому-нибудь из крупных игроков — и…

Он замолчал, не желая даже озвучивать вслух перспективы.

Замечательно. Полтора века в заточении, чтобы вернуться к полному краху династии.

— Денис, — сказал я, — а ты не находишь странным такое удачное совпадение? Подделка камней именно в заказе для императора?

Он пристально посмотрел на меня:

— Нахожу. И?

— Меня давно не было в Петербурге, и я буду признателен, если ты подумаешь, кому из конкурентов выгодно так грязно убрать нас с рынка.

Ушаков озадаченно кивнул.

— Подумаю, Саш. Так, навскидку сказать не могу — не хочу ни на кого наговаривать без фактов на руках.

Здраво. Артефакторы — самое закрытое сообщество магов. У каждого мастера свои секреты, и тайны мы оберегаем тщательно. В былые времена даже конкуренты помогали и прикрывали друг друга, потому что дело стояло выше личного. Но сейчас, судя по обстановке, многое изменилось.

Автомобиль остановился у дома номер двадцать четыре на Большой Морской улице.

Я взглянул на знакомый фасад и почувствовал странную смесь гордости и тоски. Строгая неоготика с элементами модерна, серый гранит, устремлённые ввысь линии — всё это я помнил до мельчайших деталей. Ещё бы, ведь я сам помогал своему сыну покупать и обустраивать это место.

— Спасибо, Денис, — сказал я, выходя из машины. — Выручил.

— Не за что. Завтра приеду к вам домой с оценщиком из Департамента. Зарегистрируем твоё яйцо быстро и без лишней волокиты. А то ты с ним и правда три месяца провозишься. Недавно изменили регламент оценки, приходится заново регистрировать все артефакты. У нас завал.

Тем приятнее, что Денис нашёл время встретить меня и рассказать, как обстоят дела.

— Буду признателен.

— Но взамен требую обед в ближайшие дни! — усмехнулся Денис. — Нужно наверстать упущенное.

— Непременно. Выбирай место, — отозвался я.

— Скину адрес. На связи! Только телефон не выключай!

Автомобиль отъехал, а я остался наедине со своим прошлым. Когда-то этот дом был центром моей империи.

На первом этаже располагался флагманский магазин и некоторые мастерские. Второй этаж отвели под изготовление артефактов. Третий занимала администрация фирмы, мой кабинет, двухэтажная библиотека и комнаты домочадцев. Четвёртый этаж — художественная студия и прочее. Я даже лифт установил — по тем временам неслыханная роскошь.

Пятьсот человек работало в этом доме. Сто мастеров-ювелиров различных специальностей, пятьдесят артефакторов, а ещё ученики и другой персонал… Собственная столовая для сотрудников. Чёткая организация, налаженные процессы — всё как в швейцарских часах.

Теперь же, глядя в окна, я видел совсем другую картину. Рабочие места были наполовину пусты. В магазине — два-три покупателя от силы. Атмосфера какой-то безнадёжной тишины.

Империя умирала.

Я толкнул дверь магазина, и над головой зазвенел старинный колокольчик. За прилавком стояла высокая темноволосая девушка в строгом платье.

Я узнал её сразу — Лена, старшая сестра Александра, моя красавица-праправнучка. Двадцать четыре года, талантливый дизайнер украшений. И пусть пока всего четвёртый ранг магии, зато большой потенциал и талант художника.

Но как она изменилась с момента их встречи с Александром! Бледная, словно давно не была на солнце, запавшие щёки, тени под глазами — даже косметика плохо это скрывала. Раньше в ней был едва уловимый внутренний свет, унаследованный от матери. Теперь же я видел перед собой уставшую молодую женщину, которая держалась из последних сил.

— Саша, — выдохнула она, подходя ко мне. — Наконец-то.

Объятие было сдержанным — Лена не любила публичных проявлений чувств. Но в том, как она прижалась ко мне на секунду, я почувствовал всю её усталость и отчаяние.

— Как дела, Лен? — спросил я, отстраняясь.

— Как видишь, — она кивнула на полупустой магазин. — После скандала покупатели шарахаются от нас как от прокажённых. Инцидент слишком быстро вышел за пределы дворца… Полагаю, ты уже знаешь.

— Да, прочитал в газете, — рассеянно отозвался я и оглядел витрины.

Новые изделия были выставлены красиво, но я заметил, что качеством они были попроще, чем раньше. Серебро и золото вместо платины, самоцветы малого и среднего порядка вместо высшего.

— А мастерские?

Сестра покачала головой.

— Половину людей пришлось отпустить, многие ушли сами. А денег нет даже на зарплату оставшимся. Я покажу тебе расходы — поседеешь.

Лена проводила меня к лифту. Старый механизм заскрипел, поднимая нас на четвёртый этаж. В кабинке повисла тягостная тишина.

— Как мама? — спросил я.

Лица Лены стало ещё печальнее:

— Плохо. Очень плохо. После того случая с мёртвым камнем она почти не встаёт с постели. Лекарь приезжает каждый день на подпитку. Я делаю всё, что могу, но…

Она не договорила, но и так было понятно. Лена разрывалась между уходом за матерью и попытками спасти семейный бизнес. И явно не справлялась ни с тем, ни с другим.

— А отец?

— Отец совсем опустил руки, — в голосе Лены появилась нотка раздражения. — Сидит днями напролёт в кабинете и смотрит в стену. Говорит, что всё кончено, что он всех подвёл. Думает продавать бренд, но как можно продать своё имя⁈ Прости… Я просто очень устала.

— Ничего страшного, — я приобнял девушку. — Я вернулся, теперь тебе станет проще.

Лифт остановился, и мы вышли в коридор. Здесь тоже чувствовалась запустение.

— Саш, — Лена остановилась у двери в жилую часть дома и взяла меня за руку. — Поговори с отцом. Ты же наследник, твоё мнение для него важно. Может быть, ты сможешь встряхнуть и переубедить его. Меня он не желает слушать…

Я посмотрел на сестру — уставшую, отчаявшуюся, но всё ещё борющуюся. Вся тяжесть семейных проблем легла на её плечи, и если я не помогу, то и она сломается.

— Сегодня же с ним поговорю, — сказал я. — Потому что если он отказался бороться, станем мы.

— Спасибо, — она впервые за время нашей встречи слабо улыбнулась. — Мне нужно закрыть магазин. А ты пока проходи к родителям.

Лена ушла, оставив меня наедине с воспоминаниями и наблюдениями. И теперь мне предстояло выяснить — можно ли ещё что-то спасти из этих руин.

Первым делом я попал в административную часть — знакомые кабинеты, где когда-то кипела работа по управлению империей Фаберже. Сейчас большинство столов стояло пустыми, лишь несколько клерков тихо перебирали бумаги.

— Александр Васильевич! — воскликнул пожилой служащий, поднимаясь из-за стола. — Какое счастье, что вы вернулись!

Я улыбнулся воспоминаниям. Сергей Никифорович Рыкин, счетовод. Его семья служила нам поколениями. Когда-то я взял на работу смышлёного мальчишку из мещан — и теперь его правнук всё ещё с нами.

Быть может, не всё ещё потеряно, раз старая гвардия осталась?

— Сергей Никифорович, — кивнул я с улыбкой. — Рад видеть вас в добром здравии. Господа.

Остальные работники и слуги тоже начали кланяться и приветствовать меня. Видимо, весть о моём прибытии уже разнеслась по всему дому. В их глазах читалась надежда — может быть, наследник что-то изменит, что-то исправит.

Если бы они знали, что перед ними стоит не их молодой барин, а дух его прапрадеда, интересно, как бы они отреагировали?

— Где сейчас отец? — спросил я.

— Василий Фридрихович в спальне Лидии Павловны, — ответил Рыкин. — Лекарь приехал на ежедневные процедуры.

Я кивнул и, прихватив чемоданчик с яйцом, направился дальше в жилую часть апартаментов. Коридоры здесь были уже, обстановка домашней, но даже тут чувствовался налёт запустения — некоторые картины сняли со стен. Должно быть, продали.

У двери материнской спальни я остановился, собираясь с духом. А затем тихо приоткрыл дверь и заглянул в просторную комнату. У большой кровати с балдахином склонились две фигуры — мужчина средних лет и пожилой человек в тёмном сюртуке, явно лекарь.

На кровати лежала женщина, и при виде её у меня сжалось сердце. Лидия Павловна когда-то была красавицей — зелёные глаза, светло-русые волосы, тонкие черты лица. Сейчас это была бледная тень прежней себя. Кожа натянулась на скулах, руки стали почти прозрачными, а в глазах угасала жизнь.

Мёртвый камень делал своё дело медленно, но верно. Насколько же он был мощным, если одного контакта хватило, чтобы навсегда поразить не самого слабого мага? У матери Александра был шестой ранг.

— Саша? — слабо произнесла женщина, заметив меня в дверях. На лице появилась слабая улыбка. — Сынок, ты вернулся…

Мужчина у кровати — мой «отец», а на деле правнук Василий Фридрихович — резко обернулся. Лет пятидесяти, широкоплечий и всё ещё высокий, хотя и сутулился от груза забот. От рода Фаберже он унаследовал тёмные волосы, правда, уже с заметной сединой, голубые глаза и несколько шрамов на руках. Это наши профессиональные раны, следы многолетней работы с опасными артефактами. Плата за ремесло.

Грандмастер, маг восьмого ранга, владеющий всеми четырьмя стихиями. Один ранг до абсолютной вершины табели магов…

Но сейчас в его глазах читалось такое отчаяние, что я невольно сжал кулаки. Этот человек был сломлен.

— Александр, — сказал он хрипло, — слава Богу, ты успел.

Лекарь тем временем продолжал работу — держал руки над телом матери, передавая ей стихийную энергию. Процедура, которая могла поддержать жизнь, но не вылечить. Временная мера, не более того.

— Как ты, матушка? — спросил я, подходя к кровати.

— Держится, — ответил за неё отец, но его голос дрожал. — Лекарь говорит… говорит, что у нас ещё есть время. Ты очень вовремя вернулся.

Согласен.

Да, времени было мало. И не только у Лидии Павловны — у всей семьи. Два месяца до окончательного разорения, и каждый день женщина слабела всё больше.

— Саша, — прошептала Лидия Павловна, протягивая ко мне руку, — покажи, что привёз из Швейцарии. Отец сказал, ты смог выкупить фамильную реликвию. Я так хочу на неё посмотреть…

Лекарь как раз закончил, собрал свои инструменты в потёртую кожаную сумку и направился к двери. Тактично решил не мешать семейному воссоединению.

— До свидания, Василий Фридрихович. Завтра в то же время, — сказал он устало. — И помните — никаких потрясений. Лидии Павловне нужен полный покой.

Отец проводил его до двери, а затем вернулся к кровати жены. Мать почти задремала, её дыхание было поверхностным и прерывистым. Но когда он вернулся, женщина распахнула глаза.

— Саша, — тихо позвал отец, — Всё прошло нормально?

Я едва заметно усмехнулся, но решил уберечь правнука от страшной правды. Да и всё равно не поверят.

— Пришлось повоевать с представителем Ротшильдов за нашу реликвию, но в итоге он сдался. Я вовремя подсуетился.

— Хорошо, хорошо… Ну, показывай же!

Я поставил чемоданчик на прикроватный столик и аккуратно открыл замки. Внутри в специальном футляре из бархата, лежало моё последнее творение — яйцо, которое я создал полтора века назад как венец своего мастерства.

Даже сейчас, глядя на него чужими глазами, я не мог сдержать гордости. Платина, золото и серебро переплетались в сложном орнаменте, образуя поверхность, которая казалась живой. Алмазы, изумруды, александриты, рубины и сапфиры были закреплены с такой точностью, что создавали единую магическую матрицу. Каждый элемент служил определённой цели, каждая линия имела смысл.

Это была не просто ювелирная работа — это была магическая симфония, воплощённая в металле и камне.

— Господи, — выдохнул отец, склоняясь над артефактом. — Прадед действительно был гением. Я не смогу создать и наполовину столь же прекрасную вещь. Я видел это яйцо в детстве, пока отец его не продал. И уже забыл, насколько оно великолепно…

Лидия Павловна повернула голову. Увидев яйцо, она широко раскрыла глаза.

— Как красиво, — прошептала она. — Чувствуете? Оно… словно живое.

В некоторой степени так и было. Артефакт действительно излучал жизненную силу — слабую, но стабильную. Полтора века моего заключения не лишили его силы, но заметно истощили.

— Саша, — отец положил руку мне на плечо, — передай яйцо матери. Может быть, древние самоцветы помогут и напитают её.

Я осторожно взял артефакт в руки. Металл был тёплым, а камни мягко пульсировали, откликаясь на моё прикосновение. Странно было держать собственное произведение, зная, что совсем недавно моя душа была заключена именно в этой оболочке.

— Мама, — сказал я, протягивая яйцо к её рукам, — попробуй подержать его. Ничего не делай, просто чувствуй. Самоцветы отреагируют на твои стихии и сами настроятся.

Женщина протянула тонкую руку, но в последний момент отдёрнула. Сомневалась.

— Вы уверены, что стоит? Всё же этот артефакт делал ваш предок, а он был известным затейником. Мы ведь не знаем, какие функции и программы он заложил в это яйцо…

Я мягко улыбнулся.

— Не бойся. Уверен, вреда он никому не причинит.

Лидия Павловна улыбнулась и слабыми пальцами обхватила артефакт.

В тот же момент камни на яйце ярко вспыхнули.