Фаберже-1

Глава 8

Утро встретило меня обычным завтраком и необычной славой. Я сидел в столовой, методично намазывал булочку вареньем и размышлял о том, что неплохо бы привести в порядок дела с модульными артефактами. Сегодня нужно хотя бы начать.

Лакей поставил на стол кофейник, убрал тарелку и положил передо мной газету.

— Свежая пресса, Александр Васильевич. Полагаю, вас это заинтересует.

— Спасибо, Миша, — рассеянно ответил я и взял газету в руки.

«ЮВЕЛИР ИЛИ ДУЭЛЯНТ? ЧТО СКРЫВАЕТ МОЛОДОЙ ФАБЕРЖЕ?» — кричал заголовок на всю первую полосу «Петербургских ведомостей». Какой драматизм. Какая страсть! Журналисты явно силились раздуть скандал из вполне рядового события.

Я налил ещё кофе и пробежал глазами статью. Особенно умилил пассаж о «таинственной дуэли в предрассветных сумерках» — видимо, автор решил, что шесть утра звучит недостаточно романтично. Ну что ж, пусть развлекаются. Хуже от этого не станет, а лучше — вполне может.

Лена влетела в столовую, как ураган в юбке. Раскрасневшаяся то ли от бега, то ли от возмущения, и с точно такой же газетой в руках.

— Саша, ты видел это? — она ткнула дрожащим пальцем в заголовок. — Они пишут о тебе как о каком-то авантюристе! Говорят, что ты «забываешь своё место»!

Я отложил салфетку и слегка улыбнулся. Забываю своё место? Да я его прекрасно знаю. Оно там, где моя семья и любимое дело. В любых обстоятельствах.

— Так даже лучше, — сказал я спокойно. — Теперь все подобные Майделю будут знать, что соваться к Фаберже с оружием чревато. Репутация — это тоже инструмент, Лена. И не всегда она должна быть безупречно гладкой.

Сестрица начала нервно расхаживать по комнате, теребя края длинной юбки. Привычка у неё такая — когда волновалась, обязательно что-то мяла в руках.

— Но Саша, это же скандал! — не унималась она. — А если клиенты испугаются? А если аристократы решат, что мы слишком… слишком дерзкие?

Это вызвало у меня ещё одну усмешку.

— Лен, после всего, в чём оказалась замешана наша семья, ты всерьёз думаешь, что дуэль отпугнёт покупателей?

— Ну… Возможно. Хотя кажется, что дальше просто некуда.

Сестру можно было понять. Она теперь боялась даже собственной тени и не хотела лишних проблем.

— Лена, — терпеливо объяснил я, — дуэль проходила в разрешённом жандармами формате, до первой крови. Никто никого не убил, никто даже серьёзно не пострадал. Единственное, что может привлечь внимание — это то, что я, неаристократ, посмел принять вызов благородного господина.

Я поднялся из-за стола.

— Не бери в голову, сестрица. Пошумят и перестанут. В конце концов, это сам Майдель опозорился. Не мы. Его отец ещё получит выволочку от императора.

Лена всё ещё выглядела обеспокоенной, но кивнула. Умная девочка, быстро соображает.

— У тебя есть пара часов? — спросил я.

— Да, найду. Хочешь обсудить счета?

— Лучше. Приведи отца в мастерскую на втором этаже. — Пора было переходить от теории к практике. — Время поработать головой.

В мастерской артефакторов на втором этаже собрался небольшой семейный совет.

Василий Фридрихович вошёл последним, наспех вытирая руки тряпкой — на фартуке серебрилась пыль от утренней работы. Видимо, шлифовал что-то мелкое. Лена устроилась на высоком табурете у окна, а я разложил на верстаке эскизы, которые набросал за ночь.

— Итак, — начал я без лишних прелюдий, — у меня есть план, как легально вытащить нас из финансовой ямы. Но действовать придётся быстро и осторожно.

Отец кивнул, не перебивая. Лена навострила уши. Хорошо, когда семья понимает серьёзность ситуации.

— Рынок артефактов перекошен, — продолжил я. — Монополисты задрали цены до небес, лицензии на работу с камнями среднего и высшего порядка стоят как крыло самолёта, а обычным магам приходится довольствоваться низкосортными поделками втридорога и влезать в долги. На этом мы и сыграем.

Василий хмыкнул. Он и сам это прекрасно знал — не первый год в ремесле.

— И что ты предлагаешь? — спросила Лена.

Я развернул перед ними первый эскиз.

— Модульная система артефактов. Браслет-основа и съёмные элементы. Никаких дорогих деталей, никаких лицензий на камни высшего порядка. Только самоцветы низшего и среднего порядка и благородные металлы.

— Предположим, — Лена с сомнением глядела на эскиз. — А в чём уникальность?

Я улыбнулся.

— В системе. Даже магу одной стихии нужно минимум три артефакта. Для работы, для защиты, для концентрации и восстановления. Сейчас рынок предлагает покупать отдельное изделие под каждую задачу. Это дорого и в производстве, и в покупке. А наша система позволит собирать комплект артефактов на одном изделии. Больше не нужно обвешиваться, как рождественская ёлка и привлекать лишнее внимание — всё будет на одном браслете.

Собственно, благодаря Самойловой, которая таскала на себе годовой бюджет Лихославля, я и пришёл к выводу, что изделие должно быть одно.

Лена задумчиво кивнула. Она каждый день видела в магазине, как люди мечтательно разглядывают дорогие изделия и уходят ни с чем.

— А монополисты? — спросил отец. — Они же не дадут нам спокойно работать. Им выгодно, чтобы нас не было на рынке.

Я усмехнулся. Вот тут-то и была вся соль.

— Они не смогут нам помешать. У тебя отозвали лицензию только на работу с самоцветами высшего порядка, но всё остальное ты вправе делать. У меня нет допуска к самоцветам, но я могу работать со всеми металлами. Полюс наши мастера — ещё есть кому работать. Да, наша продукция будет слабее их индивидуальных шедевров, зато доступнее. — Я указал на эскизы. — Мы займём нишу, которую другие просто игнорируют и считают нерентабельной.

Василий взял в руки один из чертежей, покрутил под лампой, прищурился.

— Браслет с замком… Элементы с собственными застёжками… — Он явно прикидывал технические детали. — А прочность соединений?

— Надёжность превыше всего, — заверил я. — Если у мага сломается артефакт или потеряется элемент в критический момент, репутации нам не отмыть. Поэтому все соединения и замки будут особо прочными.

Я разложил перед ними весь комплект эскизов. Лена вскочила со стула и принялась внимательно разглядывать мои рисунки. Браслет-основа, элегантный и неброский. Подвески — строгие, изящные, но простые в изготовлении. Каждая со своим камнем, каждая с чётким назначением.

— Представьте, — сказал я, — молодой маг приходит к нам. Покупает браслет за разумные деньги и сразу же берёт один элемент. По цене примитивного серебряного кольца с яшмой. Через месяц покупает ещё одну подвеску. И так далее. Постепенно, без долгов, без переплат. И главное — он сам выбирает, что ему нужно. А мы предоставляем выбор на все случаи жизни.

— И мы получаем постоянного клиента вместо разового покупателя, — подхватила Лена.

Умничка! Поняла, к чему я веду.

— Именно, — кивнул я. — Клиент, который будет возвращаться снова и снова. Клиент, который приведёт друзей. Клиент, который не разорится на нашей продукции и не возненавидит нас за это.

Василий изучал чертежи, но я видел — идея его зацепила. В глазах появился тот блеск, который всегда загорался, когда он видел удачное техническое решение.

— Массовое производство, — пробормотал он. — Стандартизированные компоненты. Взаимозаменяемость… Возможность собрать целую коллекцию элементов и менять их под задачу.

— И никаких художественных излишеств, — добавил я. — По крайней мере, пока не встанем на ноги. Все элементы можно будет быстро снять и закрепить.

Лена схватила чистый лист и карандаш и принялась что-то чертить. Я не зря позвал её на обсуждение — сестрица не только понимала запросы покупателей, но и унаследовала от матери талант художника. Помнится, у неё были интересные дизайны.

Василий крутил эскиз под разными углами, как драгоценность на свету. В его глазах загорелся тот самый блеск — мастер увидел техническую задачу. Взял карандаш и начал чертить на полях.

— Смотри, — сказал он, увлекшись. — Если сделать основу из тройного сплава — платина, золото, серебро в равных пропорциях — получим универсальную проводящую матрицу. Каждый металл будет резонировать со своими подвесками, усиливая их действие.

Я поморщился. Красиво звучит, спору нет. Но красота и практичность — вещи разные.

— Отец, это теоретически элегантно, но практически может стать помехой, — покачал я головой. — Представь: вешаем серебряную защитную подвеску на основу, где уже есть золото и платина. Золото потянет энергию на концентрацию, платина — на усиление, серебро — на защиту. В лучшем случае они нейтрализуют друг друга. В худшем…

— Магический всплеск, — задумчиво договорил отец. — Да, есть такой риск. Но, теоретически, это можно нейтрализовать…

— Такая основа будет стоить дорого, — отозвался я. — А наша задача — сделать систему максимально доступной.

Василий отложил карандаш и задумчиво поглаживал бороду — верный признак, что размышлял серьёзно.

— Тогда что ты предлагаешь, Саша?

Я достал ещё один эскиз, который готовил именно на такой случай.

— Ювелирная сталь. Максимально нейтральная основа и очень дешёвая. — Я положил чертёж перед ним. — Она не реагирует на магию камней вообще. Не усиливает, не ослабляет, не конфликтует. Каждый элемент будет работать ровно так, как задумано, без сюрпризов.

Отец нахмурился. Видно было, что душа художника протестует против такого приземлённого решения.

— Но тогда мы теряем дополнительный эффект от металла основы…

— Зато получаем предсказуемость и безопасность, — перебил я. — А для наших покупателей это критически важно. Молодому магу, который копил деньги полгода на свой первый артефакт, не нужны сюрпризы. Ему нужна гарантия, что вещь будет работать именно так, как написано на ярлыке.

Я достал из папки и разложил эскизы элементов. Небольшие, изящные, но простые в производстве. Каждая подвеска — свой металл, свой камень, своё назначение. Никаких художественных излишеств, никаких сложных форм.

— За счёт простоты конструкции и массовости производства мы снизим себестоимость в разы, — объяснял я, показывая на чертежи.

Лена кивнула с энтузиазмом.

— И мы займём нишу, — добавила она. — Артефакторы гоняются за жирными клиентами и упускают из виду массовый рынок. Их ошибка — наша выгода.

Василий всё ещё хмурился. Мастер в нём боролся с предпринимателем.

— Простота, массовость, доступность, — пробормотал он, разглядывая эскизы. — Не самые романтичные принципы для семьи ювелиров…

— Зато самые прибыльные, — заметил я сухо. — А романтика — это роскошь, которую мы пока позволить себе не можем.

Но отец семейства явно не был со мной согласен.

Он отложил эскизы, снял очки и принялся их протирать — долго, методично, явно оттягивая момент ответа. Знакомый жест. В детстве, когда он так делал, Александр понимал: сейчас будет серьёзный разговор.

Наконец, он тяжело вздохнул. В этом вздохе умещались годы работы, боль художника и усталость мастера, который видит, как мир меняется не в его пользу.

— Саша… — сказал он медленно, подбирая слова, как ювелир сортирует камни для изделия. — Фаберже прославились как художники. Твой прапрадед создавал симфонии из камней и металла. Каждое наше изделие было произведением искусства. Мы не просто делали артефакты — мы создавали красоту, которая переживёт века.

Он подошёл к витрине с образцами своих лучших работ. Остановился перед перстнем с крупным алмазом — его любимое творение.

— Посмотри на него, — в его голосе звучала почти нежность. — Видишь, как бриллиант играет со светом? Как оправа подчёркивает каждую грань? Это не просто артефакт — это поэзия, застывшая в металле.

Василий повернулся ко мне, и в глазах мелькнуло что-то похожее на отчаяние.

— А ты предлагаешь нам… клепать дешёвки. Штамповать однотипные подвески, как гвозди на заводе.

Он устало провёл рукой по лицу — ещё один знакомый жест. Отец семейства старел. Или просто впервые показывал свой возраст.

— Я понимаю, что деньги нужны. Но неужели ради них мы должны предать всё, чем была наша семья? Неужели имя Фаберже должно ассоциироваться с дешёвой массовкой?

Я выпрямился. Время сентиментов прошло. Сейчас нужна была жёсткая правда.

— Отец, время для самовыражения ещё придёт. Но сначала нужно вытащить фирму из кризиса. — Я шагнул к нему. — Мёртвый художник не создаст шедевров. Обанкротившаяся мастерская не породит произведений искусства.

Звучало цинично? Возможно. Но цинизм — это честность без иллюзий. А иллюзии нам сейчас не по карману.

Лена, кажется, встала на мою сторону. Умная девочка — она каждый день в магазине видела реальность, а не мечты о прекрасном.

— Папа, Саша прав, — сказала она мягко, но решительно. — Самый частый запрос — артефакты с самоцветами низшего и среднего порядка. Особенно защитные, потому что они дешевле остальных. А вот золото с платиной многим уже не по карману. Люди приходят, любуются нашими шедеврами, вздыхают и уходят ни с чем.

Я кивнул.

— Мы должны сделать золото и платину доступнее, — продолжил свою мысль. — Не обязательно лепить массивные подвески. Металл работает даже в малых количествах, направляя энергию самоцвета. Главное — качество камней и огранка.

Я подошёл к витрине и встал рядом с отцом.

— У меня есть идеи, как выжать максимум даже из камня низкого порядка. — Я посмотрел на алмазный перстень. — Твоя поэзия, отец, но в более демократичном исполнении. Времена меняются для всех.

Василий молчал, глядя на своё творение. Я видел, как в нём боролись гордость мастера и понимание необходимости перемен.

— Думаешь, получится сохранить качество? — спросил он наконец.

— Получится, — заверил я. — Вместо одного шедевра за месяц мы будем делать тысячу хороших изделий. И вместо одного довольного аристократа получим тысячу благодарных магов.

Семейный совет был прерван самым прозаичным способом — вбежавшим в мастерскую стариком-счетоводом.

Сергей Никифорович запыхался так, словно за ним гнались все черти преисподней. Хотя, судя по его виду, так оно и было.

— Василий Фридрихович, беда! — выпалил он, хватаясь за косяк двери. — Явились, стервятники!

Я резко обернулся.

— О чём вы, Сергей Никифорович?

— Люди из банка! Приставы, чтоб их черти драли! Ой, простите великодушно, Елена Васильевна… Хотят составить опись имущества!

Мы с отцом переглянулись, а Лена побледнела.

— Но сроки погашения долга ещё не прошли! — воскликнула она. — У нас есть почти два месяца… Я всё точно считала, никакой ошибки быть не может!

Василий Фридрихович словно окаменел, только губы шевелились — видимо, считал что-то в уме. Или молился. С ним иногда сложно понять.

Я сжал губы. Вот уж прав был Сергей Никифорович — стервятники. Банкиры решили не дожидаться крайнего срока и показать зубы заранее. Классический приём запугивания — создать давление, заставить должника паниковать и принимать невыгодные решения.

Как же я не любил эту братию…

— Я сам с ними разберусь, — сказал я, уже направляясь к двери. — Оставайтесь здесь, я скоро вернусь.

— Саша! — крикнул отец мне в спину. — Осторожнее!

— Продолжайте обсуждение, — бросил я через плечо. — Модульная система никуда не денется. А вот визитёры могут и уйти, если правильно с ними поговорить.

Старик-счетовод семенил за мной по коридору.

— Там их трое, — шепнул он. — Один главный, двое помощников. Такие богатыри… И вид у них… нехороший. Ой, Александр Васильевич, беда, беда…

Я остановился, и старик едва в меня не врезался.

— Я разберусь с незваными гостями, — улыбнулся я. — А вас попрошу плотнее закрыть окна и двери в жилых покоях. Не нужно тревожить мою матушку громкими звуками.