Фаберже-1

Глава 9

В торговом зале царила привычная утренняя суета. Несколько покупателей неспешно разглядывали витрины, продавцы деликатно консультировали клиентов.

— Вон они, Александр Васильевич! — счетовод указал на колоритную троицу незваных гостей и ретировался наверх.

Приставы заметно выделялись на фоне изысканного интерьера. Главный — тощий мужичонка лет сорока в дешёвом костюме, с лысиной и хищным блеском в глазах. Позади него возвышались двое охранников. Классические шкафы — широкоплечие и тупые, явно нанятые банком для устрашения жертв.

Но марку великого ювелирного дома следовало держать даже перед такими персонажами.

— Господа, добро пожаловать в Ювелирный дом Фаберже, — сказал я, подходя к незваным гостям. — Чем могу помочь, господа?

Тощий оценщик даже не удостоил меня взглядом, продолжая изучать витрины с видом эксперта.

— Виктор Иванович Скворцов, банковский оценщик, — буркнул он, не поворачивая головы. — Мы явились провести предварительную опись имущества должника.

— Боюсь, вы ошиблись с датой, — невозмутимо ответил я. — Сроки погашения долга ещё не истекли. У Дома Фаберже есть ещё более полутора месяцев на урегулирование финансовых вопросов.

Скворцов наконец-то повернулся ко мне. Его взгляд был полон того особого презрения, которое мелкие чиновники питают к людям, попавшим в зависимость от их произвола.

— Молодой человек, — сказал он покровительственным тоном, — банк имеет право проводить оценку залогового имущества в любое время. Так что не мешайте мне работать.

Ложь, конечно. Но сказанная с такой уверенностью, что могла обмануть несведущего человека.

— Прошу предъявить документы, подтверждающие ваши полномочия, — попросил я, протягивая руку.

Скворцов усмехнулся и кивнул своим охранникам. Один из них сделал шаг вперёд.

— Слушай, парень, — сказал он басом, — не создавай проблем. Мы здесь по делу.

Я оглядел торговый зал. Несколько покупателей застыли, наблюдая за развитием событий. Сотрудники нервно переглядывались. Решать дело простым мордобоем было неразумно.

— Предположим, — кивнул я. — И всё же я желаю видеть ваши документы.

Скворцов небрежно сунул мне какую-то бумажку. Я внимательно её изучил — типичная банковская отписка без конкретных полномочий и сроков.

— Боюсь, этот документ не даёт вам права находиться здесь, — сказал я, возвращая бумагу. — Прошу вас покинуть помещение.

— Ха! — фыркнул оценщик. — А то что? Вызовешь полицию?

— Если понадобится.

Второй охранник развалился в кресле для клиентов, закинув ногу на ногу. Видимо, решил устроиться поудобнее.

— Красивые штучки, — сказал он, кивая на витрины. — Жаль, скоро всё это пойдёт с молотка.

Терпение — добродетель. Но у всего есть пределы.

— Последний раз прошу, — сказал я спокойно. — Покиньте помещение добровольно.

Охранник расхохотался:

— Или что? Ты нас выкинешь? Да посмотри на себя, щенок! Ты против троих?

Он поднялся с кресла и потянулся — демонстративно, хрустя суставами. Второй охранник достал телефон и начал фотографировать витрины.

— Красота, — комментировал он съёмку. — Сколько это всё будет стоить на аукционе?

Покупатели начали потихоньку пятиться к выходу. Одна из консультанток испуганно пискнула.

Что ж, время дипломатии закончилось.

Я подошёл к центральной витрине и положил руку на её верхнюю панель. Под пальцами я нащупал едва заметную выемку — точно там, где оставил её полтора века назад.

Старый артефакт откликнулся мгновенно.

Защитная система, которую я встроил в само здание сразу после покупки, активировалась бесшумно. Воздух в торговом зале заискрился едва заметными разрядами.

Охранники даже не поняли, что произошло. Просто застыли напротив витрин, как статуи — мышцы парализованы, глаза широко раскрыты от удивления. Фотографировать стало затруднительно.

Скворцов обернулся на своих молчаливых телохранителей и побледнел.

— Что… что вы сделали с ними?

— Временный паралич, — пояснил я деловито. — Пройдёт через полчаса. Или когда они покинут здание. Что наступит раньше.

Я взял банковского оценщика за шкирку и направился к выходу. Сопротивлялся он слабо — видимо, шок от происходящего лишил его дара речи.

Большая Морская улица встретила нас лёгким моросящим дождичком. Скворцов плюхнулся прямо в лужу у крыльца с характерным всплеском. Костюм моментально потемнел от воды.

— Ах ты, псина сутулая! — завизжал он, пытаясь подняться. — Да я тебе устрою! Да ты знаешь, кто за мной стоит?

— Интересно, кто? — поинтересовался я, возвращаясь за его подельниками.

— Сволочь! Мерзавец! — Скворцов тряс кулаками. — Ты пожалеешь! Мы тебе такие проблемы устроим!

Первого охранника я закинул на плечо и вынес — здоровяк был тяжёлый, но в молодом теле Александра было достаточно сил. Я аккуратно поставил парализованного рядом с оценщиком. Амбал смотрел на меня с выражением крайнего недоумения.

За вторым охранником пришлось сходить отдельно.

— Это беззаконие! — не унимался Скворцов, поднимаясь из лужи. — Я на вас в суд подам! Я в прокуратуру напишу!

— Дерзайте, — отозвался я, стряхивая капли дождя с пальто. — Это — частная территория, и мы имеем право отказать в посещении любому гостю. Кредиторы получат право появиться на этом пороге, только когда истечёт время выплаты долга. До этого момента не мешайте мне работать.

Я развернулся и направился обратно в магазин, оставив троицу наслаждаться петербургской осенью.

В торговом зале меня ждали растерянные покупатели и ошарашенные сотрудники. Несколько человек так и застыли с открытыми ртами.

— Приношу извинения, — сказал я, обращаясь к клиентам, — за то, что вы оказались свидетелями этой неприятной сцены. В качестве компенсации за доставленные неудобства предлагаю скидку десять процентов на любые выбранные вами изделия.

Покупатели оживились. Дама средних лет, которая полчаса мусолила один и тот же браслет, мгновенно просияла.

— Беру!

— Александр Васильевич! — воскликнул продавец за прилавком. — Как… как вы это сделали? Ну, с параличом…

— Фамильные секреты, — усмехнулся я. — Мой прапрадед был предусмотрительным человеком.

Сотрудники переглядывались с восхищением. Видимо, картина того, как наследник собственными руками выкидывает наглых кредиторов, произвела на них сильное впечатление.

— Будут ещё проблемы? — спросила кассирша.

— Не исключено, — честно ответил я. — Но я их решу.

Где-то на улице всё ещё раздавались вопли Скворцова, обещавшего мне все кары небесные. Впрочем, через несколько минут троица удалилась — видимо, стоять под дождём показалось им неперспективным занятием.

Я поправил галстук и направился обратно в мастерскую. День только начинался, а впереди было много работы.

В мастерской меня встретили встревоженные лица. Василий Фридрихович сидел за верстаком с видом человека, который ожидает очередных неприятностей, а Лена нервно теребила подол юбки.

— Что там произошло? — спросил отец, едва я переступил порог.

— Банковские оценщики пытались провести несанкционированную опись, — ответил я, снимая пиджак. — Пришлось их образумить.

— Образумить? — Лена приподняла бровь. — Это как?

— Ничего такого, я просто заставил их покинуть магазин. Через дверь. Я же в курсе, что у нас нет лишних денег, чтобы вставлять новые стёкла в окна.

Отец поморщился:

— Саша, они же вернутся. И в следующий раз проблем будет больше.

— Вернутся, — согласился я. — Поэтому времени у нас ещё меньше, чем казалось. Нужно срочно запускать производство.

Я подошёл к чертёжному столу и разложил эскизы модульной системы.

— У меня есть заказчик, готовый протестировать наш прототип, — объявил я. — Если система сработает, мы получим не только оплату за работу, но и мощнейшую рекламу.

Лена заинтересованно наклонилась над чертежами:

— Денис Андреевич согласился?

Я загадочно улыбнулся:

— Особа гораздо более популярна в обществе.

— Кто? — не отставала сестра.

— Графиня Самойлова. И по совместительству блогер с миллионом подписчиков.

Василий Фридрихович присвистнул:

— Самойлова? Та самая светская львица?

— Ну, до львицы ей ещё далеко, — улыбнулся я. — Пока котёнок. Но очень, очень способный котёнок. И главное — она задаёт моду.

Лена явно не поверила своим ушам.

— Сама Алла Самойлова? И она согласилась на эксперимент?

— Не просто согласилась, — ответил я. — Готова разрекламировать наши изделия, если они окажутся эффективными. Представляете, какой охват аудитории?

Сестрица покраснела от возбуждения:

— Саша, это же потрясающе! Если Самойлова порекомендует наши артефакты в своём блоге…

— То вся прогрессивная молодёжь империи узнает о Фаберже, — закончил я. — А потом и их родители. Именно поэтому нужно сделать всё идеально.

— Но как ты вообще вышел на неё?

Я загадочно улыбнулся и развернул детальный план работ.

— Случайно. Время поджимает, поэтому распределяем роли. Я займусь концепцией, формами и всей работой по металлу. У меня теперь есть доступ к платине.

Отец кивнул:

— А я буду работать с самоцветами. Для прототипа возьмём камни среднего порядка? Всё же девушка известная…

И слабый маг. Камни низкого порядка ей не подойдут.

— Именно, — кивнул я. — Если останется время, сделаем второй комплект с камнями низшего порядка для сравнения эффективности. Всё равно это понадобится.

Лена тем временем изучала эскизы:

— А что мне делать? Я же пока только четвёртый ранг, к платине и камням меня не подпустят… Могу, конечно, взять золото и серебро…

Я покачал головой.

— Я прошу тебя взять на себя дизайн, — ответил я. — Самойлова — икона стиля. Если изделие будет выглядеть кустарно, никакая функциональность не поможет. Для неё мода не менее важна, чем эффективность.

Сестра повеселела и принялась разглядывать эскизы с профессиональным интересом.

— Итак, — сказал я, доставая подробные чертежи, — вот список того, что нужно сделать для графини Самойловой.

Я разложил схемы на верстаке.

— Браслет-основа из стали. Особо прочный замок, чтобы не потерялся в самый неподходящий момент. И шесть подвесок. Усилители огненной и воздушной стихий — платина плюс гранат и топаз соответственно. Огранка бриллиантовая для максимальной отдачи.

Василий взял лупу и склонился над чертежами:

— Защитные элементы — серебро с аквамарином и турмалином. Огранка багетная… Интересно. Но почему такая форма?

О, дорогой потомок, ты кое-чего не знаешь о самоцветах. Порой огранка способна усилить даже посредственный камень. Даже странно, что этот семейный секрет потерялся в веках.

— Прямоугольная форма лучше работает для защитных заклятий, — ответил я.

— Уверен?

— Попробуй — и поймешь.

Василий усмехнулся.

— Видимо, не зря я отправил тебя в Швейцарию…

Ах если бы! Западная ювелирная школа хороша, но она и в подмётки не годится старой русской ювелирной артефакторике. Европейцы прекрасно умеют работать с обычными камнями, но магические самоцветы им ещё изучать и изучать…

— Два концентратора энергии — золото с цирконом и опалом, — продолжил я. — Огранка — кабошон. Гладкая выпуклая поверхность даёт наилучшую концентрацию магического потока и увеличит резерв.

Лена внимательно слушала, делая пометки в блокноте.

— То есть каждый тип огранки усиливает определённое свойство камня? — уточнила она.

— Именно, — кивнул я. — Это позволит выжать максимум из самоцветов среднего порядка. Плюс ещё одно нововведение.

Я достал эскиз отдельного элемента:

— В каждую подвеску встраиваем небольшой кристалл шпинели. Универсальный усилитель для камней среднего порядка. Сам по себе не сработает, но в сочетании с основным самоцветом даст дополнительный эффект.

Василий откинулся в кресле и задумчиво почесал бороду:

— Система изящная, спору нет. У нас должны быть необходимые самоцветы. Какие сроки?

— Встреча с Самойловой через три дня, — подсказала Лена.

Я собрал чертежи в стопку:

— Приступаем немедленно. Лена, нужны финальные эскизы дизайна к вечеру, так что начинаем рисовать прямо сейчас. Отец, на тебе подбор и подготовка камней. Я займусь металлургией.

Отец уже достал из сейфа коллекцию самоцветов. Камни переливались в свете настольной лампы — каждый со своим характером, своей внутренней силой.

— Красота, — пробормотал он, перебирая гранаты. — Даже жаль тратить на эксперименты.

— Эксперимент, который спасёт семью, того стоит.

Я закатал рукава и приступил к работе. Впереди был долгий день с рисунками и не менее долгая ночь с формами, расплавленным металлом, точными расчётами и постоянным напряжением. Но в конце этого марафона нас ждал результат, который изменит всё.

Или похоронит окончательно.

Два дня превратились в размытое пятно из расплавленного металла, пыли, точных измерений и постоянного запаха кислоты. Я практически поселился в мастерской, выходя только для того, чтобы проверить состояние матери и перехватить что-нибудь съестное.

Василий Фридрихович работал с одержимостью человека, который нашёл смысл жизни в обработке самоцветов. Лена металась между нами, то принося кофе, то уточняя детали дизайна, то просто молча наблюдая за процессом с выражением школьницы, которую не взяли в интересную игру.

На третье утро мы, наконец, собрались в мастерской для финального осмотра результатов.

— Итак, — торжественно произнёс Василий, доставая из бархатного футляра наше детище, — представляю модульную систему артефактов Дома Фаберже. Первое поколение.

Я поставил чашку с недопитым кофе на блюдце и внимательно снова осмотрел браслет, который создал. Сталь блестела строгими линиями в свете настольной лампы. Замок получился надёжным, но изящным. Механизм работал плавно, без малейшего люфта.

Лена сидела у окна и старательно делала вид, что изучает свои эскизы. Но я видел, как она искоса поглядывала на нас с выражением человека, который чувствует себя лишним на собственном празднике.

Ничего, когда семья расплатится с долгами, я лично буду настаивать на том, чтобы она занялась подъёмом ранга. Негоже зарывать такой талант, стоя за прилавком.

— А теперь элементы, — Василий достал шесть прямоугольных подвесок и разложил их на бархате.

Каждая не больше копейки, но при этом выглядела цельно и закончено. Огранка камней была безупречной — гранат и топаз сверкали острыми гранями, аквамарин и турмалин отливали строгими прямоугольниками, циркон и опал поблёскивали гладкими поверхностями.

— Шпинель встроена в основание каждой подвески, вот здесь, — пояснил отец, указывая на мелкие кристаллики. — Едва заметна, но эффект должен быть ощутимым.

Я взял усилитель огненной стихии и аккуратно закрепил на браслете. Механизм сработал с тихим щелчком — подвеска села на место идеально.

— Попробуем снять, — я нажал на скрытую пружинку, и элемент легко отсоединился. — Отлично. Даже новичок справится.

Василий сиял как ребёнок, получивший похвалу за хорошую отметку. В его глазах горел тот самый огонь, который я не видел в нём с самого приезда в Петербург. Отец семейства снова почувствовал себя мастером, а не жертвой обстоятельств.

— Знаешь, Саша, — сказал он, аккуратно укладывая элементы обратно в футляр, — я сначала не поверил в твою идею. Показалось слишком… утилитарно. Но работая над этим проектом, я посмотрел на вещи под другим углом.

Я улыбнулся.

— И что изменило твоё мнение?

— Твои слова о помощи слабым магам. — Он задумчиво покрутил в руках защитный элемент с аквамарином. — Поколениями мы создавали красоту для богатых. Да, дед запускал производство медной посуды в былые годы, но это не то… А сейчас мы впервые делаем что-то полезное для обычных людей.

Я кивнул:

— Искусство должно служить людям, помогать им и радовать. А не только украшать витрины и гостиные аристократов.

— Хорошая философия, — отозвался отец. — Но сначала нужно проверить, сработает ли наша помощь на практике…

Я достал телефон и набрал номер Самойловой. Трубку взяли почти сразу.

— Александр Васильевич! — голос графини звучал бодро и заинтересованно. — Есть новости?

— Да, Алла Михайловна. Хорошие. Наша завтрашняя встреча ещё в силе?

— Конечно! Я уже всё освободила всё утро в расписании.

Кажется, графиня сгорала от нетерпения.

— В таком случае я приглашаю вас к нам, в Дом Фаберже, — предложил я. — Здесь будет удобнее провести полноценное тестирование.

— Чудесно! Я приеду в десять!

— Идеально. До встречи, Алла Михайловна.

Я убрал телефон и повернулся к семье:

— Итак, завтра в десять графиня Самойлова проведёт испытания нашей системы.

— Я волнуюсь, — призналась Лена, наконец подняв глаза от эскизов.

— И правильно делаешь, — ответил я. — Потому что второго шанса впечатлить её у нас не будет.