Фаберже-2. Новый горизонт

Глава 16

Дядя Костя сделал паузу, давая мне переварить информацию. Потом продолжил:

— Так вот, про этого Фому Киняева есть интересные новости. — Он откинулся на спинку кресла и пригубил кофе. — Фома — не просто подставное лицо, как вы, возможно, думали.

— И кто же он? — спросил я.

— Реальный человек, который действует под этим именем. Настоящее, увы, пока неизвестно. Занимается… скажем так, грязной работой. Фома — один из «псов» Хлебникова. Выполняет деликатные поручения, которые сами владельцы не хотят делать лично. Чтобы руки чистыми оставались, понимаете?

О, я понимал.

Запугивание конкурентов, подкуп чиновников. Организация «случайностей» — пожары, несчастные случаи, кражи. Оформление документов на подставных лиц. Всё, что требует нестандартного и незаконного подхода.

— В нашем мире принято говорить намёками, — продолжил криминальный авторитет. — Но суть от этого не меняется. Фома — ключевое звено в грязных операциях Хлебниковых. И он знает много, слишком много.

— И где мне теперь его найти?

Дядя Костя покачал головой:

— Этого я вам, к сожалению, сказать не могу. Фома осторожен, постоянно перемещается. То в Москве, то в Питере, то вообще за границей. Плюс у него хорошая охрана. Своя собственная группа.

Я кивнул, обдумывая информацию. Итак, Фома был не просто именем в документах — это живой человек, нить, которая могла привести к разоблачению всей схемы Хлебниковых. Вопрос в том, как поймать его за хвост.

— Александр Васильевич, — серьёзно сказал Дядя Костя, — вы должны понимать масштаб проблемы. У Хлебниковых очень серьёзная «крыша».

— Насколько серьёзная?

— Причём не только в криминале, — он наклонился вперёд. — У них связи в самом верху. Насколько я осведомлён, особенно тесно они работают с генерал-губернатором Москвы Волковым. Сергей Петрович Волков и Павел Иванович Хлебников — старые друзья. Учились вместе, в одной гимназии. Потом Волков пошёл на государственную службу, Хлебников — в бизнес. Но связь сохранили.

Он отпил кофе:

— У них много совместных проектов. Много денег крутится. Волков прикрывает Хлебникова своими полномочиями, Хлебников делится прибылью. Классическая коррупционная схема, отработанная годами.

Я почувствовал, как внутри растёт холодная ярость. Генерал-губернатор Москвы. Один из самых влиятельных чиновников империи. И в сговоре с Хлебниковыми. Да уж, прижать их будет не так-то просто.

— Это многое объясняет, — отозвался я. — Почему они так уверенно действуют. И почему не боятся последствий.

— Именно, — кивнул Дядя Костя. — С такой протекцией можно многое себе позволить.

Он сделал паузу, словно решая, стоит ли продолжать. Потом всё же заговорил, понизив голос:

— Более того, в узких кругах давно ходит один слух… Очень интересный слух.

Я насторожился:

— Какой?

Дядя Костя оглянулся на дверь, словно проверяя, не подслушивает ли кто. Потом наклонился ближе:

— Про Бриллиантовую палату Кремля. Говорят, что часть экспонатов там — подделки. Очень качественные, но всё же подделки. А оригиналы якобы проданы на Запад частным коллекционерам. — Он выдержал паузу. — И в этом деле замешаны Хлебников с Волковым.

Я ошеломлённо уставился на него:

— Это же государственная измена! Продажа национального достояния!

— Слух — он и есть слух, — Дядя Костя всплеснул руками. — Доказательств нет. Официально всё чисто. Но в определённых кругах об этом шепчутся уже года три.

— И вы верите этому слуху?

— Зная Хлебникова и Волкова, — Дядя Костя задумчиво потёр подбородок, — я готов в это поверить. Они оба жадные до денег. А западные коллекционеры заплатят любые миллионы за царские драгоценности.

Я откинулся на спинку кресла, переваривая информацию.

Императорские сокровища располагались в Зимнем дворце, а царские регалии — в Москве, в Бриллиантовой палате. Драгоценности, которым сотни лет. И кто-то продаёт их на Запад, заменяя подделками?

Если это правда — скандал будет чудовищным. Таким, что смоет не только Хлебникова и Волкова, но и всю московскую верхушку. И всех, кто с ними связан.

— Вы воюете с Хлебниковыми и должны понимать, с кем имеете дело. — Лицо авторитета стало серьёзным. — Это не просто конкурент, Александр Васильевич. Это серьёзная преступная структура со связями до самого верха. С генерал-губернатором в союзниках, с московским криминалом за спиной, с миллионами на счетах.

Он постучал пальцем по столу:

— Если вы решите действовать против них — будьте готовы к жёсткому противодействию. Они не остановятся ни перед чем. И дальше будет только хуже.

Я медленно кивнул:

— Понимаю. Благодарю за откровенность.

— Я ещё не закончил, — остановил меня Дядя Костя. — У меня есть ещё кое-что для вас.

Дядя Костя открыл ящик стола, достал папку из плотной бумаги и положил передо мной.

— Бумажные копии документов и кое-какие фотографии. Не оригиналы, конечно, но достаточно качественные. Увы, это всё, что удалось достать.

Он открыл папку и начал раскладывать на столе листы.

Первым делом — фотография. Я взял её, всмотрелся.

Двое мужчин в каком-то роскошном интерьере. Кожаные кресла, дубовые панели на стенах, приглушённый свет. Оба в расстёгнутых жилетах, с сигарами в руках, бокалы с коньяком на столике между ними. Видимо, встреча в частном клубе.

Одного я узнал сразу — Павел Хлебников, его я видел лично. Крупный мужчина лет пятидесяти с квадратной челюстью и тяжёлым взглядом.

Второй — незнакомый, но явно человек при власти. Выправка, уверенность в позе, дорогой костюм. Аккуратные усы, проницательные глаза.

Снимок был любительским — судя по зернистости и углу, сделан скрытой камерой. Мужчины расслаблены, дружески беседовали. Явно не позировали.

— Где это снято? — спросил я.

— В московском клубе «Империал», — ответил Дядя Костя. — Закрытое место. Только для элиты — министры, крупные промышленники, высшая аристократия. Туда просто так не попадёшь.

— А второй человек на фото? Волков?

— Собственной персоной.

Я ещё раз посмотрел на снимок. Вот оно — документальное доказательство связи Хлебникова с высокопоставленным чиновником. Не прямое доказательство коррупции, конечно, но подтверждение того, что они общались в неформальной обстановке. Впрочем, это ещё ничего не доказывает.

Дядя Костя выложил следующие документы — несколько листов с печатями и подписями.

— Договоры подряда, — пояснил он. — Фирма Хлебникова привлекалась правительством Москвы для проведения работ в Бриллиантовой палате Кремля. Официально — «реставрация и техническое обслуживание экспозиции». Три года назад.

Я взял один из листов, прочитал. Действительно, всё выглядело официально — бланк правительства Москвы, печати, подписи. Сумма контракта — пятьсот тысяч рублей. Огромные деньги.

— Конкурс был объявлен, — продолжил Дядя Костя. — Четыре фирмы подали заявки. Выиграл, естественно, Хлебников.

Он выложил ещё несколько листов:

— А это — данные об остальных участниках конкурса.

Я пробежался глазами по документам. Три фирмы: «АртРеставрация», «Наследие Москвы», «Кремлёвский Альянс».

— Все три — подставные, — пояснил Дядя Костя. — Существуют только на бумаге. Зарегистрированы за месяц до конкурса, после окончания конкурса тихо ликвидированы. Классическая схема создания видимости конкуренции.

Я откинулся на спинку кресла, складывая картину в голове.

Хлебников получил легальный доступ к Бриллиантовой палате. Под видом реставрации мог спокойно работать с экспонатами. Подменить оригиналы на качественные копии. Вывезти настоящие драгоценности. Продать на Западе за миллионы.

А Волков своими полномочиями генерал-губернатора прикрыл всю операцию. Организовал липовый конкурс, подписал все нужные бумаги, обеспечил доступ.

Красиво. Профессионально. Почти идеально.

— Могу я забрать эти копии? — спросил я.

Дядя Костя кивнул:

— Забирайте. Они для вас. Но учтите — это копии копий. В суде они ничего не докажут. Оригиналы хранятся в архивах правительства Москвы, к которым доступа нет.

— Понимаю, — я аккуратно собрал листы обратно в папку. — Но это зацепка для дальнейшего расследования.

— Именно, — согласился криминальный авторитет. — Зацепка. Не более, но и не менее.

Я убрал папку во внутренний карман пиджака:

— Это очень ценная информация. Спасибо, Константин Филиппович.

Дядя Костя серьёзно посмотрел на меня:

— Только учтите, Александр Васильевич — я в это дело лезть не буду. Категорически.

— Понимаю.

— Это не моя сфера интересов и не моя вотчина, — продолжил он. — Я — питерский. С московскими криминальными структурами ссориться не хочу. У них своё руководство, свои понятия, свои территории. Начну совать нос в их дела — получу проблемы, которые мне не нужны.

— Понимаю.

Он постучал пальцем по столу:

— Информацию я вам дал. А что с ней делать — ваше дело. Но сам участвовать не буду.

— Я и не прошу вас рисковать, — сказал я искренне. — Вы и так сделали больше, чем я мог ожидать. И я безмерно вам благодарен.

Дядя Костя встал, подошёл к шкафу с коллекцией каменных фигурок. Постоял молча, потом повернулся:

— Будьте осторожны, Александр Васильевич. Вы нравитесь мне, можете пойти очень далеко. И мне будет невыносимо обидно, если проиграете в этой битве.

Я встал, застегнул пиджак. Мы обменялись рукопожатием.

— Если выяснится что-то о моих фамильных драгоценностях, — попросил я, — свяжитесь, пожалуйста.

— Обязательно, — кивнул Дядя Костя. — Мои люди продолжают искать. Рано или поздно что-нибудь да всплывёт.

— Спасибо. За всё.

Он проводил меня до двери:

— Приезжайте ещё, Александр Васильевич, — вежливо сказал тот, что со шрамом. — Всегда рады.

Я кивнул и вышел на улицу. Охрана отдала мне телефон и поклонилась на прощание.

Апраксин рынок шумел вечерней торговлей. Торговцы зазывали покупателей, пахло жареными пирожками и кофе. Обычная жизнь, далёкая от разговоров о краже императорских драгоценностей и коррупции на высшем уровне.

Я дошёл до машины, сел за руль. Достал папку с документами, ещё раз пролистал.

Фотография Хлебникова с Волковым. Договоры подряда. Данные о подставных фирмах.

Это были не доказательства для суда. Но это были ниточки, потянув за которые можно было размотать весь клубок.

Вопрос был в том, как это сделать.

Журналист Обнорский подходил идеально.

Дни пролетели в обычной рутине — работа в мастерской, контроль производства, встречи с клиентами. Но в голове постоянно крутились мысли о Хлебниковых, Волкове, украденных драгоценностях из Бриллиантовой палаты.

Сейчас я стоял в коридоре здания Ранговой комиссии, прислонившись к стене напротив стойки регистратора. Пятое декабря, половина двенадцатого. Алла Самойлова сдавала экзамен на четвёртый ранг.

Она попросила меня приехать для моральной поддержки. Я согласился. Всё равно завтра мой экзамен — заодно посмотрю, как проходит процедура, освежу в памяти.

Коридор был пуст. Регистратор — строгая женщина в очках — печатала что-то на компьютере, не обращая на меня внимания. Настенные часы тикали размеренно.

Экзамен на четвёртый ранг длился около двух часов. Алла зашла в зал в десять утра. Сейчас было без двадцати двенадцать — скоро должна выйти.

Наконец, в коридоре зазвучал стук каблучков.

Самойлова почти что бежала — лицо раскрасневшееся, глаза блестели, дыхание частое. Она увидела меня и расплылась в улыбке.

— Александр Васильевич! Я справилась! Кажется, справилась!

Я выпрямился:

— Поздравляю. Как прошло?

Алла остановилась передо мной, всё ещё тяжело дыша после экзамена:

— Сложно, но выполнимо. Задания были серьёзные, но не запредельные. Огонь проверяли — создать устойчивое пламя разных температур, метнуть огненные снаряды в цели. Воздух — щиты, потоки, манёвренность.

Она говорила быстро, взахлёб — адреналин после испытания ещё не выветрился:

— Комбинированное задание было самым сложным — нужно было создать огненный шар, поднять его воздушным потоком и удерживать на высоте трёх метров, управляя траекторией. Я немного дрожала, но справилась!

— Что сказала комиссия? — спросил я.

— Вроде бы довольны, — Алла поправила растрепавшиеся волосы. — Задавали вопросы, давали дополнительные задания, но без явных придирок. Одна экзаменаторша даже улыбнулась, когда я выполнила упражнение с огненной спиралью.

Я кивнул:

— Значит, прошли. Поздравляю.

— Пока не официально, — она подняла палец. — Результаты объявят через час. Нужно подождать, пока комиссия обработает все данные и вынесет вердикт.

Алла посмотрела на регистратора, потом на меня:

— Может, выпьем кофе? Тут рядом есть хорошее кафе, я помню. Пока результаты готовят — успеем сходить.

— Почему бы нет, — согласился я. — Вы заслужили перерыв после экзамена.

Алла просияла:

— Отлично! Пойдёмте, я покажу дорогу.

Мы вышли из здания. Декабрьский воздух был свежим, морозным. Алла накинула пальто, повязала шарф.

— Вот туда, — она указала на небольшое кафе на углу. — «Север». Там варят отличный кофе и пирожные свежие.

Внутри заведения было тепло, пахло свежей выпечкой и кофе. Посетителей оказалось немного — в основном, студенты.

Я взял нам кофе и пирожные для Самойловой. Она тем временем устроилась за столиком в углу.

— Кстати, Александр Васильевич, я связалась с помощником Обнорского, — сказала она, когда я поставил перед ней чашку капучино.

Я устроился напротив девушки.

— И что он ответил?

— Обнорский — человек очень занятой и скрытный, — начала объяснять она. — Не даёт свой прямой контакт, всё идёт через помощника. Я коротко изложила суть дела. Рассказала про информационные атаки, про нападение на ваш груз, про документы, которые у нас есть. Сказала, что есть доказательства связи с Хлебниковыми.

— Какая была реакция?

— Помощник сказал, что передаст информацию Алексею Викторовичу, — Алла пожала плечами. — Теперь ждём ответа. Понятия не имею, сколько это займёт…

Я кивнул, обдумывая. Обнорский осторожен — это хорошо. Значит, профессионал, не бросается на первую же сенсацию.

— Посмотрим, — сказал я. — Если он действительно такой хороший журналист, как вы говорите, то заинтересуется.

— Уверена, что заинтересуется, — Алла взяла пирожное. — Это же готовый материал для расследования!

Мы доели пирожные, допили кофе, обсуждая предстоящие экзамены и последние тренировки.

И тут у Аллы завибрировал телефон.

— О, новое письмо, — сказала она. — Прошу прощения…

Я отпил кофе, наблюдая за её реакцией. Она открыла почтовое приложение, начала читать. Лицо постепенно менялось — сначала удивление, потом радость.

— Это от помощника Обнорского! — воскликнула она возбуждённо, потом спохватилась и понизила голос. — Александр Васильевич, он ответил!

Я наклонился ближе:

— Что пишет?

Алла читала вслух, её голос дрожал от волнения:

— «Уважаемая Алла Михайловна, благодарю за обращение. Алексей Викторович ознакомился с информацией, которую вы предоставили. Тема представляет интерес и заслуживает дальнейшего изучения.»

Она перевела дух и продолжила:

— «Алексей Викторович готов встретиться с вами для обсуждения деталей. Предлагаем следующий вторник, десятое декабря, восемнадцать ноль-ноль. Место встречи — паб „Ливерпуль“ на Знаменской улице.»

Я кивнул. Знакомое место — английский паб, популярный среди интеллигенции и журналистов. Нейтральная территория.

Алла дочитала:

— «Просьба подтвердить ваше участие и сообщить точное количество присутствующих. С уважением, Григорий Семёнович Морозов, помощник руководителя агентства.»

Она опустила телефон, глаза сияли:

— Он согласился! Александр Васильевич, он согласился встретиться!

— Отличные новости, — я довольно улыбнулся. — Значит, тема действительно его заинтересовала.

— Конечно, заинтересовала! — Алла едва сдерживалась, чтобы не подпрыгнуть на месте. — Это же громкое дело! Корпоративные войны, информационные атаки, связи с криминалом! Вы сможете во вторник?

Я достал телефон, открыл календарь. Вторник, десятое декабря. Экзамены уже будут позади. Никаких срочных встреч или дел.

— Смогу, — подтвердил я. — Успеем подготовиться к встрече.

— Тогда я отвечаю! — Алла уже начала печатать на телефоне.

Я наблюдал, как её пальцы быстро бегают по экрану. Через минуту она подняла голову:

— Отправила. Подтвердила встречу, написала, что нас будет двое — я и Александр Васильевич Фаберже. Поблагодарила за оперативность.

Итак, Обнорский согласился на встречу. Это был важный шаг. Если журналист окажется профессионалом и возьмётся за расследование — Хлебниковым придётся туго.

Публичная огласка, общественный резонанс, давление на власти. Это могло сработать лучше, чем любые судебные иски.

Оставалось только правильно преподнести материал и убедить Обнорского, что история стоит того.

Но сначала — экзамен на шестой ранг.