Фаберже-2. Новый горизонт

Глава 9

Я взял телефон из рук Аллы и уставился на экран.

Заголовок бил наотмашь: «Модульная система Фаберже оказалась бракованной: первые жертвы маркетинга».

Подзаголовок добивал: «Пользователи сети массово жалуются на развалившиеся артефакты. Скандал с графиней Самойловой».

Я пролистал статью. Текст был написан в лучших традициях жёлтой прессы — много эмоций, минимум фактов, максимум инсинуаций. «Шокирующие подробности», «разочарованные покупатели», «обман доверчивых клиентов». Стандартный набор громких высказываний.

Но главное — фотографии.

Шесть снимков сломанных браслетов. Замки элементов крепления были погнуты, защёлки сорваны, металл деформирован. На первый взгляд выглядело убедительно — типичный брак производства.

Но мастера провести не так-то просто. Особенно мастера, который создал эту систему.

Я увеличил первое фото, внимательно изучая повреждение. Потом второе. Третье. Механизм поломки был идентичен на всех снимках — защёлка сорвана в одном и том же месте, металл погнут под одинаковым углом, царапины расположены в похожих местах.

Слишком однотипно. Слишком «правильно».

Брак и износ не дают такой картины. При нормальной эксплуатации замки ломаются по-разному — где-то пружина устаёт, где-то стирается зацеп, где-то трескается основание. Но чтобы шесть браслетов сломались совершенно одинаково?

Это не брак производства. Это намеренная порча.

— Александр Васильевич, — тихо позвала Алла, — это… правда? Браслеты действительно такие ненадёжные?

В её голосе звучала тревога. Ещё бы — её репутация как амбассадора бренда тоже летела в тартарары.

— Нет, — твёрдо ответил я, возвращая ей телефон. — Это фальсификация.

— Откуда вы знаете?

— Видите повреждения? — я ткнул пальцем в экран. — Все совершенно идентичные. Это значит, что кто-то взял несколько браслетов и сломал их одним и тем же способом. Специально.

Алла всмотрелась в снимки, хмурясь:

— Действительно… Но почему… кому это нужно?

— Вопрос риторический, — усмехнулся я. — Завтра мы подписываем важное соглашение. А сегодня выходит «компромат». Совпадение? Не думаю.

Я открыл комментарии под статьёй. Уже набежало штук двести, причём тоже довольно однотипных. Но самое неприятное — под огонь попала и Самойлова.

«Продалась за деньги», «обманывает фанатов», «лицо бракованного товара» — комментарии пестрели обвинениями в адрес графини.

Вот это меня по-настоящему разозлило.

Бить по бизнесу — пожалуйста, это часть игры. Но целенаправленно топить женщину, которая просто рекламировала продукт? Низко. Даже для недобросовестной конкуренции.

— Мои подписчики… — Алла листала свой профиль, и я видел, что ей с трудом удавалось сдерживать слёзы. — Они пишут такие ужасные вещи…

— Не читайте это, — перебил я. — Сейчас там работают боты и провокаторы. Настоящие подписчики вас знают и не поверят пасквилю.

— Но репутация…

— Ещё не испорчена, — заверил я. — Алла Михайловна, послушайте меня внимательно.

Она подняла на меня покрасневшие глаза.

— За всё время со старта продаж к нам не поступило ни одного возврата, — сказал я медленно и чётко. — Ни одной претензии от покупателей. Вообще ни одной. На все изделия предоставляется гарантия, у нас работает служба контроля качества, мы отслеживаем каждый проданный экземпляр. Но официальных обращений не было.

— То есть… — Алла вытерла глаза салфеткой, — люди на фотографиях — не настоящие покупатели?

— Вряд ли они вообще покупали наши браслеты, — подтвердил я. — Скорее всего, кто-то просто купил несколько штук, сломал их для красивой картинки и передал блогерам. Классическая схема чёрного пиара.

Я ещё раз пролистал статью, проверяя источник. Портал «Городской обозреватель» — небольшое, но активное издание с репутацией жёлтой прессы. Автор статьи — некая Марина Соколова.

Плюс материал перепостили несколько блогеров. Скоординированная атака, без сомнений.

— Что будем делать? — спросила Алла, взяв себя в руки.

— Разбираться, — коротко ответил я. — Но мне нужно, чтобы вы пока ничего не комментировали публично. Никаких постов, никаких заявлений. Молчание — лучшая тактика на данном этапе.

— Но люди ждут моей реакции…

— Пусть ждут, — перебил я. — Если сейчас начнёте оправдываться, это только раздует скандал. Мы будем защищаться только фактами.

Алла кивнула, хоть и неохотно.

— Дайте мне время до завтрашнего вечера, — сказал я. — Проведу встречу с партнёром и займусь этой историей вплотную. Найду источник «сломанных» браслетов, докажу фальсификацию и выйду с опровержением. Тогда уже сможете дать комментарий — но спокойный, выдержанный, с фактами.

— Хорошо, — она глубоко вздохнула. — Я вам доверяю, Александр Васильевич.

— Спасибо. И ещё — не принимайте это близко к сердцу, — добавил я мягче. — Это грязная игра, но она не имеет отношения к вам лично. Вы просто оказались рядом с целью.

Алла слабо улыбнулась:

— Утешаете меня?

— Констатирую факт, — пожал плечами я. — Вы отлично справляетесь с ролью амбассадора. Именно поэтому вас и пытаются использовать против нас.

Мы попрощались у выхода из кафе. Алла уехала на такси, всё ещё расстроенная, но уже более собранная. А я сел в свою машину и набрал номер Лены.

— Саш? — откликнулась сестра.

— Проверь наш сайт и соцсети, — сказал я без предисловий. — В сети появилась статья про якобы бракованные браслеты. Нужно понять масштаб атаки.

— Уже вижу, — послышался стук клавиш. — О чёрт… Саша, это серьёзно. Статью репостят, комментарии множатся… На почту пришло несколько писем с просьбой дать комментарий от СМИ…

— Занимайся мониторингом, — велел я. — Мне нужна полная картина.

Я положил телефон и завёл двигатель. В зеркале заднего вида мелькнуло моё лицо — спокойное, даже холодное.

Кто-то решил поиграть грязно. Что ж, посмотрим, как им понравится игра по моим правилам.

После ужина я засел в кабинете за компьютером, методично изучая масштабы катастрофы. Ситуация оказалась хуже, чем я думал.

Статья на «Городском обозревателе» набрала уже три тысячи репостов. Комментарии множились как грибы после дождя. В соцсетях поднялась настоящая буря — хештег #ФабержеБрак вылез в популярные.

Классическая информационная атака. Быстрая, злая, эффективная.

Дверь кабинета распахнулась, и Лена влетела внутрь с ноутбуком наперевес. Волосы растрёпанные, глаза горели — боевой режим активирован.

— Саш, это полный кошмар! — выпалила она. — Смотри!

Она поставила ноутбук рядом с моим монитором и развернула десяток вкладок браузера. Каждая — новая статья про «скандал с Фаберже».

— «Городской обозреватель», блог «Светская хроника», газета «Столичные ведомости», портал «АртефактИнфо», — перечисляла Лена, тыча пальцем в экран. — И это только крупные. И блогеров ещё человек пятнадцать…

Я пробежался глазами по заголовкам. «Громкий провал модной новинки», «Фаберже ставит прибыль выше качества», «Жертвы маркетинга: как нас обманывают известные бренды».

Все статьи использовали одни и те же фотографии сломанных браслетов. Все муссировали одни и те же «факты». Все били по одним и тем же болевым точкам.

— А вот это особенно мерзко, — Лена открыла ещё одну статью.

Заголовок гласил: «Графиня Самойлова: лицо обмана или жертва алчных ювелиров?»

Я пробежался по тексту и почувствовал, как заходили желваки на лице.

Автор не стеснялся в выражениях. Намекал, что Алла продалась за деньги. Что она обманывает своих фанатов, рекламируя некачественный товар. Что её искренность — всего лишь хорошая актёрская игра за щедрый гонорар.

— Сволочи, — процедил я сквозь зубы.

Бить по бизнесу — это одно. Но целенаправленно травить женщину, которая честно делала свою работу и действительно верила в продукт? Это уже переход на личности. Низко. Подло. Неприемлемо.

— Саш, я проверила временные метки публикаций, — Лена открыла табличку. — Смотри. Первая статья вышла в четырнадцать ноль пять. Последняя — в девятнадцать сорок восемь…

Я изучил данные. Действительно, слишком синхронно для случайности. Если бы это был органический скандал, статьи бы появлялись постепенно — сначала одна, потом подхватили другие, процесс растянулся бы на несколько дней.

Но здесь всё вышло залпом. Как по команде.

— Скоординированная атака, — констатировал я.

— Ага, — кивнула Лена. — Причём все используют одни и те же фотографии. Я проверила через обратный поиск по изображениям — источник один, просто растиражировали. Никто даже не потрудился сделать уникальные снимки.

Классическая работа. Заказчик предоставил материалы — фотографии, тезисы, ключевые месседжи. Исполнители разнесли по своим площадкам.

— Это не спонтанность, — сказал я. — Это спланированная операция. С бюджетом, с подрядчиками, с чётким таймингом.

— Накануне встречи с Овчинниковым, — добавила Лена мрачно. — Завтра в одиннадцать мы подписываем соглашение. А сегодня вечером наша репутация летит в пропасть. Не верю я в совпадения такого масштаба.

Я откинулся на спинку кресла, складывая пазл.

Кому это выгодно? Кто имеет ресурсы для такой атаки? Кто заинтересован сорвать сделку с Овчинниковым?

Хлебниковы.

Они предлагали партнёрство — мы отказали. Они попытались надавить через своих представителей — мы не поддались. Теперь переходят к более жёстким методам.

Я вспомнил досье, которое собрал Ушаков. Там было написано чётко: Хлебниковы работают по схеме «предложение — давление — поглощение». Сазиковых и Верховцевых они именно так и подмяли под себя.

Сначала предлагают выгодное партнёрство. Потом начинают давить — через конкурентов, через СМИ, через административный ресурс. Создают проблемы, которые «чудесным образом» решаются, если согласиться на их условия. А когда жертва ослаблена и деморализована — наносят финальный удар и скупают остатки за бесценок.

— Хлебниковы, — вслух произнёс я.

Лена нахмурилась:

— Но доказательств нет…

— Доказательства найдём, — отмахнулся я. — А пока работаем с тем, что есть.

Девушка задумчиво постучала пальцами по столу:

— Может, стоит дать официальное опровержение? Пресс-релиз, заявление о фальсификации, требование извинений?

Я покачал головой:

— Сначала проводим встречу с Овчинниковым, как и запланировано. Подписываем соглашение, не показывая, что нас хоть что-то задело. Демонстрируем спокойствие и уверенность.

— Дальше?

— Находим источник публикации, собираем доказательную базу, — продолжил я. — Экспертиза поломок, показания наших мастеров, статистика возвратов — вернее, полное их отсутствие.

Я посмотрел на часы. Половина десятого вечера. Алла наверняка изводила себя, читая комментарии и статьи.

Я набрал её номер. Девушка ответила на второй гудок:

— Александр Васильевич?

Голос дрожал. Плакала или была близка к этому.

— Алла Михайловна, как вы? — спросил я мягко.

— Ужасно, — призналась она. — Я читаю все эти статьи, комментарии… Они пишут такие гадости…

— Перестаньте это читать, — твёрдо сказал я. — Немедленно. Закройте все вкладки, выключите уведомления, отложите телефон на ночь.

— Но…

— Никаких «но». Вы делаете себе только хуже. Это информационная атака, и чем больше вы будете реагировать, тем сильнее она вас зацепит.

Она всхлипнула на том конце провода. Странно, я думал, что за годы блогерства графинюшка отрастила толстую шкуру. Видимо, слишком прикипела к этому проекту, раз воспринимала всё так близко к сердцу.

— Послушайте меня внимательно, — продолжил я спокойным тоном. — Мы найдём тех, кто организовал атаку. Докажем фальсификацию. И вы тоже можете мне с этим помочь. У вас же есть связи в вашей блогерской среде?

— Конечно…

— Тогда вот вам задание. Попробуйте выяснить, кто заплатил вашим коллегам за публикации.

— Договорились, — прошептала она. — Простите… Завтра я буду в норме и как следует разозлюсь. У меня есть контакты нескольких продюсеров здесь и в Москве, я выведу их на разговор. Просто сейчас… Это был неожиданный удар.

— Понимаю. А сейчас и правда постарайтесь отвлечься. Так себе совет, но нам с вами нужно выстоять.

— Спасибо, Александр Васильевич. Правда, спасибо. И… спокойной ночи.

Мы попрощались. Я положил телефон и потёр переносицу. Длинный выдался день.

Лена смотрела на меня с уважением:

— Ты её хорошо поддержал.

— Просто констатировал факты, — пожал плечами я. — Завтра действительно будет непростой день. Нужно и Овчинникова не упустить, и с этой атакой разобраться.

— Думаешь, Павел Акимович видел статьи?

— Если ещё не видел, то утром точно прочитает. Посмотрим, как он отреагирует.

Утро началось рано — в семь я уже был на ногах, проверяя последние детали предстоящей встречи.

Василий Фридрихович тоже не спал — застал его в кабинете за перечитыванием договора. Уже в который раз, судя по потёртым краям папки.

— Всё в порядке? — спросил я, заходя.

— Да, да, — отец снял очки. — Просто перепроверяю. Хочется, чтобы всё прошло гладко.

Я понимал его беспокойство. После вчерашней информационной атаки нервы были на пределе у всех. Но показывать слабость было нельзя — особенно сегодня.

— Договор безупречен, — заверил я. — Юристы проверили три раза. Осталось только церемониальная часть.

— Мастерские готовы к осмотру?

— Воронин лично всё проверил, и я сверх того. Павел Акимович увидит наше производство во всей красе.

Отец кивнул и снова надел очки. Руки у него слегка дрожали — волнение или недосып. Скорее всего, и то, и другое.

Ровно в девять утра у входа остановился чёрный микроавтобус с логотипом «Астрея». Из него вышли шестеро мужчин в строгих тёмных костюмах. Все как на подбор — подтянутые, с характерной выправкой и внимательными взглядами.

Старший группы поднялся первым — мужчина лет тридцати пяти, с короткой стрижкой и шрамом над левой бровью. Он протянул мне руку:

— Александр Васильевич, позвольте представиться. Сергей Волков, руководитель группы. Позывной — Лесник. Боевой маг четвёртого ранга, огневик.

— Рад знакомству, господин Волков, — представился я. — Благодарю за оперативность.

— Нам бы изучить объект перед началом работы.

— Конечно.

Я провёл их внутрь. Волков быстро осмотрелся, оценивая планировку помещения профессиональным взглядом.

— Итак, — начал он, доставая планшет, — согласно договору, обеспечиваем безопасность мероприятия с одиннадцати до четырнадцати часов. Ожидается шесть человек со стороны гостей, плюс ваши сотрудники. Правильно?

— Верно.

— Хорошо. Дог, Иртыш, — он кивнул двум бойцам, — на входе. Внешний периметр, проверка всех входящих. Коса и Шершень — торговый зал, внутренняя безопасность. Мы с Мухой поедем сопровождать господина Фаберже на вокзал.

Команда молча кивнула и расходилась по позициям. Никаких лишних слов, никаких вопросов. Профессионалы.

Я наблюдал, как они работают. Осматривали входную группу, проверяли замки, углы обзора, возможные слепые зоны. Двое других прошлись по торговому залу, отмечая расположение камер, запасные выходы, укрытия.

Всё быстро, чётко, без суеты.

— Впечатляет, — заметил подошедший Василий Фридрихович. — Хотя, признаться, немного не по себе. Охрана с оружием в нашем магазине…

Он замолчал, глядя на кобуру под пиджаком одного из бойцов.

— Отец, — мягко сказал я, — помнишь грузовик в Фонтанке? Лену в ледяной воде? Вчерашнюю информационную атаку?

Василий поморщился:

— Помню, конечно.

— Вот именно. Кто-то очень не хочет, чтобы сделка состоялась. И я не исключаю, что они попытаются сорвать встречу более радикальными методами.

— Ты действительно думаешь, что кто-то может…

— Лучше перестраховаться, — перебил я.

В половине десятого появился Холмский. Пунктуальный, как швейцарские часы. Одет с иголочки, причёсан до последнего волоска, но в глазах — волнение.

— Доброе утро, Александр Васильевич! Василий Фридрихович! — поприветствовал он нас. — Какой прекрасный день для подписания исторического соглашения!

Молодость и оптимизм. Холмский либо не читал вчерашние статьи, либо не верил в то, что они могут испортить дело.

— Доброе утро, Николай, — откликнулся я. — Готов к поездке на вокзал?

— Конечно! — Он заметил охранников «Астрея» и приподнял брови. — О. Серьёзные меры безопасности.

— Серьёзные времена, — пожал плечами я.

Поезд из Москвы прибыл минута в минуту.

Мы с Холмским стояли на перроне, наблюдая, как состав плавно замедляется. Волков с Мухой держались в нескольких метрах — достаточно близко, чтобы вмешаться в случае проблем, но достаточно далеко, чтобы не мешать встрече.

Из вагона первого класса первым вышел уже знакомый нам приказчик Краснов с небольшим саквояжем. Следом — Овчинников.

И я сразу понял — что-то не так.

Московский купец выглядел совсем не так, как две недели назад. Тогда он был радушным, открытым, полным энтузиазма по поводу партнёрства. Сейчас же лицо его было мрачным и напряжённым, движения — скованными, взгляд — беспокойным.

Холмский тоже заметил перемену и бросил на меня вопросительный взгляд. Я едва заметно пожал плечами — сейчас узнаем.

— Павел Акимович! — Николай изобразил радушную улыбку. — Как доехали? Дорога не утомила?

— Нормально, — коротко ответил Овчинников, пожимая протянутую руку. — Здравствуйте, господа.

Рукопожатие было слабым, нехарактерно вялым для обычно энергичного купца.

— Добро пожаловать в Петербург, — поприветствовал я. — Рады видеть вас снова.

— Спасибо, Александр Васильевич, — Павел Акимович кивнул, но взгляд его скользнул мимо меня, задержавшись на охранниках «Астрея».

— Меры предосторожности, — пояснил я. — Времена неспокойные.

— Понимаю.

Краснов деловито погрузил багаж в машину. Мы расселись — Овчинников и Холмский на заднем сидении, я на переднем рядом с Волковым. Вторая машина пристроилась следом.

По дороге к магазину повисла тяжёлая тишина. Холмский пытался завести светскую беседу — расспрашивал о московских новостях, о семье Овчинникова, о делах на заводах. Павел Акимович отвечал односложно, глядя в окно на серые петербургские улицы.

Николай замолчал, не зная, как растопить ледяную атмосферу. Я тоже держал паузу, давая купцу время собраться с мыслями.

Что-то явно произошло. Что-то серьёзное. Неужели статьи настолько повлияли?

Машина остановилась у здания на Большой Морской. Двое бойцов уже стояли у входа — заметил, как Волков обменялся с ними быстрыми жестами. Всё спокойно, периметр был чист.

— Прошу, Павел Акимович, — я открыл дверь. — Позвольте показать вам мастерские.

Экскурсия получилась натянутой. Овчинников вежливо интересовался процессами, задавал правильные вопросы о температуре плавки, технологиях закрепки, контроле качества. Но делал это механически, словно по заранее написанному сценарию.

Мастера чувствовали напряжение и работали тише обычного. Воронин демонстрировал процесс закрепки камней в золотую оправу, но даже его профессиональный энтузиазм не мог оживить атмосферу.

— Впечатляет, — сказал Павел Акимович ровным голосом, когда мы закончили осмотр. — Высокий уровень работы.

Комплимент прозвучал как эпитафия.

Затем мы поднялись в жилую часть для знакомства с женской половиной семьи. Лидия Павловна встретила нас в гостиной.

— Павел Акимович, — она протянула руку. — Слышала о вас много хорошего от сына и мужа.

— Лидия Павловна, честь познакомиться. Надеюсь, вы идёте на поправку?

— Потихоньку, — улыбнулась она. — Благодарю.

Лена присоединилась к разговору, пытаясь создать непринуждённую атмосферу. Расспрашивала о московской погоде, о семье купца, о впечатлениях от Петербурга. И получала те же односложные ответы.

Наконец, все направились в кабинет Василия Фридриховича. Договор лежал на столе, печати были готовы, ручки дожидались своего часа.

Момент истины.

Мы уселись вокруг стола — Василий во главе, я справа, Овчинников слева. Холмский и Краснов устроились чуть поодаль, готовые засвидетельствовать подписание.

Отец открыл папку с договором, но Павел Акимович поднял руку:

— Василий Фридрихович, Александр Васильевич… Могу я попросить минуту для разговора? Наедине, если возможно.

Василий переглянулся со мной. Я кивнул.

— Конечно, Павел Акимович, — ответил отец.

Он повернулся к Холмскому и Краснову:

— Господа, не могли бы вы подождать в гостиной? Это ненадолго.

Николай моргнул, явно удивлённый, но послушно встал. Краснов последовал за ним. Дверь закрылась.

Мы остались втроём.

Овчинников тяжело опустился в кресло, провёл рукой по лицу и, наконец, посмотрел отцу в глаза.

— Господа, — начал он глухим голосом, — мне нужно кое-что вам рассказать. Сегодня утром случилось нечто странное.