Фаберже-2. Новый горизонт

Глава 21

Здание Гильдии артефакторов на Вознесенском проспекте встретило меня той же величественной строгостью.

Три дня прошло с экзамена. Три дня ожидания, пока комиссия оформляла все бумаги, проверяла, вносила данные в реестры.

Я поднялся по парадной лестнице и свернул в знакомый коридор. Табличка на двери гласила: «Канцелярия. Выдача документов».

Внутри за массивным дубовым столом сидела уже знакомая мне женщина средних лет в строгом костюме и очках на цепочке. При моём появлении она подняла голову. На её лице мелькнуло узнавание, но теперь — никакого скептицизма. Только сдержанная вежливость с лёгким налётом уважения.

— Господин Фаберже, добрый день, — она слегка кивнула. — Проходите. Ваши документы готовы.

Я подошёл к столу. Женщина достала из ящика папку с моей фамилией на обложке.

— Прежде всего, поздравляю с успешной сдачей квалификационного экзамена, — сказала она ровным тоном. — Грандмастер Ковалёв просил передать, что комиссия высоко оценила вашу работу над артефактом.

— Благодарю.

Она открыла папку и достала сертификат.

Плотная гербовая бумага кремового цвета с водяными знаками. В верхнем углу — печать Гильдии артефакторов: скрещённые молот и резец в обрамлении четырёх стихийных символов. По краям — золотое тиснение.

Текст был написан каллиграфическим почерком:

«Сим удостоверяется, что Александр Васильевич Фаберже успешно сдал квалификационный экзамен Императорской Гильдии артефакторов и ему присваивается статус мастера-артефактора шестого ранга с правом работы с самоцветами низшего порядка».

Ниже — семь подписей членов экзаменационной комиссии и дата.

Я взял сертификат, ощущая приятную тяжесть плотной бумаги. Это был не просто документ. Это было официальное признание моего мастерства. Ключ к новым возможностям.

— Прошу расписаться о получении в реестре, — регистраторша придвинула ко мне толстый фолиант в кожаном переплёте.

Я открыл книгу на закладке. Страница была расчерчена на колонки: дата, фамилия, ранг, подпись. Я вписал свои данные.

Но не удержался и пролистал назад из любопытства. Сотни, тысячи имён за полтора столетия. Вот запись тридцатилетней давности — «Василий Фридрихович Фаберже, шестой ранг». Почерк отца, ещё молодой тогда. Спустя семь лет он поднял седьмой ранг, но на восьмой потребовалось ещё десять.

А ещё раньше… Я перелистнул в самое начало. Вот она — моя собственная запись, сделанная полтора века назад: «Пётр Карл Фаберже, девятый ранг, Грандмастер». Каллиграфический почерк, чернила немного выцвели от времени, но всё было читаемо.

Странное чувство — видеть след собственной руки через пропасть времени.

— Господин Фаберже? — окликнула меня регистраторша.

Я вернулся в настоящее, закрыл книгу.

— Простите, задумался. Прекрасная традиция — хранить память обо всех членах гильдии.

— Мы свято чтим историю отечественной артефакторики, — улыбнулась женщина неожиданно тепло. — Теперь самое важное, Александр Васильевич.

Дама протянула мне небольшую шкатулку наподобие тех, в каких хранят ювелирные изделия.

— Ваш знак принадлежности к Гильдии. Носить его обязательно во время официальных мероприятий, но допускается и каждый день. Это — символ престижности вашей профессии, носите его с достоинством.

Я открыл коробочку. Значок был изящным — строгий равноконечный крест примерно пять сантиметров в диаметре. В конце каждого луча был закреплён небольшой самоцвет низшего порядка.

Зелёный нефрит вверху — символ земли. Синий кианит справа — символ воды. Красный сердолик внизу — огонь. Белый халцедон слева — символ воздуха. А в середине креста — прозрачный фенакит.

Четыре стихии в гармонии. Основа всего артефактного дела.

— Красивый, — признал я, беря значок.

— Здесь все три металла, — пояснила регистраторша с лёгкой гордостью. — Камни тоже подобраны тщательно. Это не просто украшение, но и общеукрепляющий артефакт.

Я и сам это почувствовал, когда прикрепил значок к лацкану пиджака. Настройки базовые, да и мощность небольшая, но сел он идеально.

— Теперь о привилегиях, — продолжила женщина, доставая ещё один документ. — Как член Гильдии и маг шестого ранга, вы получаете следующие права…

Она начала перечислять, водя пальцем по списку:

— Во-первых, доступ к закрытым торгам самоцветами. Гильдия проводит их раз в месяц для своих членов. Камни там качественнее и дешевле, чем на открытом рынке.

Это было ценно. Хорошие самоцветы всегда в дефиците.

— Во-вторых, право участвовать в государственных аукционах драгоценных камней. Там нередко продаются конфискованные ценности, наследства без наследников, случайные находки. Иногда попадаются настоящие сокровища.

Я кивнул. Государственные аукционы славились тем, что там можно было купить уникальные вещи за разумные деньги. И члены гильдии имели приоритет на участие.

— В-третьих, скидки на материалы в магазинах-членах Гильдии. Список магазинов прилагается.

Она протянула мне отдельный листок с адресами.

— И, наконец, право преподавать. Вы можете официально брать подмастерьев, обучать их ремеслу. Гильдия будет признавать ваших учеников и выдавать им сертификаты после экзаменов.

— Благодарю за разъяснения, — сказал я, складывая документы в папку.

Регистраторша встала, протянула руку:

— Добро пожаловать в Гильдию, мастер Фаберже. Желаю успехов в работе.

Я пожал её руку. В рукопожатии чувствовалось искреннее уважение — не показное, а настоящее.

В коридоре я почти столкнулся с высокой фигурой. Иван Петрович Ковалёв, председатель экзаменационной комиссии.

— А, господин Фаберже, — он остановился, внимательно посмотрел на меня. — Получили сертификат?

— Да, Иван Петрович. Благодарю за высокую оценку.

Ковалёв кивнул, но не спешил уходить.

— Александр Васильевич, позвольте дать вам совет, — наконец произнёс он тихо. — Как мастер мастеру.

— Слушаю внимательно.

— Вы показали выдающийся уровень на экзамене. Комиссия это признала единогласно, даже господин Бертельс, несмотря на… личные предубеждения после скандала.

Я молча кивнул.

— Но вы должны понимать, — продолжил Ковалёв строже, — что за вами будут наблюдать. Пристально. После истории с императорскими артефактами имя Фаберже… Вас реабилитировали, но память у людей долгая. Особенно в Гильдии.

— Понимаю.

— Любая ошибка может быть использована против вас, — он посмотрел мне прямо в глаза. — Любой брак в работе, любая жалоба клиента, любое нарушение правил Гильдии. Будьте внимательны.

В его словах не было злорадства — только предупреждение. Суровое, но искреннее.

— Я буду осторожен, — заверил я. — Репутация дома Фаберже для меня не пустой звук. Я не подведу ни семью, ни Гильдию.

Ковалёв изучал меня несколько секунд, потом медленно кивнул:

— Верю. Вы не похожи на человека, который разбрасывается словами. — Он протянул руку. — Удачи вам, мастер Фаберже. И будьте начеку.

Мы обменялись рукопожатиями. Ковалёв развернулся и зашагал по коридору. А я остался в тишине старого здания.

Я достал сертификат из папки и ещё раз посмотрел на него. Плотная бумага, печати, подписи. Всё официально, всё по правилам.

«Мастер-артефактор шестого ранга с правом работы с самоцветами низшего порядка».

Забавно было осознавать, что я, Пётр Карл Фаберже, основатель династии, теперь должен был соблюдать правила и традиции, которые сам же когда-то помогал создавать.

Полтора века назад я сидел в комиссии Гильдии. Экзаменовал других мастеров. Устанавливал стандарты качества. Писал методические пособия по работе с самоцветами.

А теперь стоял здесь, держа в руках сертификат начинающего мастера.

Ирония судьбы.

Но ничего. Я прошёл этот путь раз — пройду и во второй.

Квартира на Большой Морской встретила меня запахами праздничного ужина.

Едва я переступил порог, как почувствовал аромат жареного мяса, свежей выпечки, пряностей. Марья Ивановна не жалела сил на праздничный пир.

— Саша! — Лена выбежала в прихожую. — Ну что? Получил?

Я достал из папки сертификат и протянул ей. Сестра схватила документ, быстро пробежалась глазами по тексту.

— О боже, я так рада!

Она бросилась ко мне и стиснула в объятиях.

— Поздравляю, братец. Ты такой молодец…

Я обнял её в ответ:

— Спасибо, Лен.

Она отстранилась, вытирая выступившие слёзы:

— Ладно, хватит сантиментов. Все уже собрались на ужин. Там такой стол накрыли! Поторопимся!

Мы прошли через холл в столовую, и я замер на пороге. Стол ломился от яств. Марья Ивановна превзошла саму себя.

В центре располагалось огромное блюдо с запечённым гусем, рядом с ним — креманки с заливной осетриной, украшенной дольками лимона и веточками зелени. Рядом — жаркое из телятины с румяной корочкой, источавшее восхитительный аромат. Салаты в хрустальных салатницах, закуски — солёные огурцы, маринованные грибы, копчёности и сыры, нарезанные тонкими ломтиками…

И всё это великолепие освещалось горящими свечами, отражавшимися в начищенном серебре и хрустале.

— Впечатляет, — выдохнул я.

— Это ещё не всё, — улыбнулась Лена. — Марья Ивановна приготовила десерт. Но его подадут позже.

За столом уже сидели родители. Василий Фридрихович был в парадном костюме-тройке, при галстуке. Он выглядел торжественно и взволнованно одновременно.

Лидия Павловна тоже оделась празднично — платье с кружевным воротником, жемчужное ожерелье, даже волосы уложила. Она выглядела усталой — болезнь давала о себе знать — но глаза светились радостью.

Увидев меня, отец поднялся:

— Ну что, Саша?

Я молча протянул ему сертификат. Василий прочитал заветное заключение. Его лицо медленно расплывалось в улыбке — сначала лёгкой, потом всё шире.

— Молодец, — хрипло сказал он. — Молодец, Саша.

Он передал сертификат Лидии Павловне. Мать читала медленно, водя пальцем по строчкам. Когда дошла до подписей комиссии, улыбнулась:

— Я горжусь тобой, сынок, — прошептала она.

Я подошёл, наклонился, поцеловал её в лоб:

— Спасибо, мама.

Она сжала мою руку — слабо, но с нежностью.

— Ладно, хватит сантиментов, — Василий откашлялся, явно борясь с эмоциями. — Это праздник! Садись, Саша. Сейчас Дениса дождёмся и начнём.

Не успел он договорить, как раздался звонок в дверь.

Лена выбежала открывать. Через минуту в столовую ворвался Денис Ушаков — румяный от мороза, в распахнутом пальто, с огромными букетами в обеих руках.

— Добрый вечер, господа! — провозгласил он торжественно. — Разрешите поздравить с выдающимся событием!

Он протянул один букет Лидии Павловне — белые розы, пышные, ароматные:

— Для хозяйки дома. Примите мои поздравления.

Мать приняла цветы, улыбнулась:

— Денис, вы, как всегда, галантны. Спасибо.

Второй букет он протянул Лене, и я заметил, как оба на миг смутились:

— Для прекрасной сестры виновника торжества. Тюльпаны из оранжереи, только сегодня срезали.

Лена зарделась:

— Ой, Денис Андреевич, не стоило… Какие красивые!

— Это ещё не всё, — Ушаков повернулся к двери. — Ребята, заносите!

В столовую вошли двое ребят из «Астрея» и втащили плетёную корзину размером с небольшой чемодан. Денис торжественно поставил её на стол:

— Доставка из Елисеевского. Для праздника!

Он начал доставать содержимое:

— Французское шампанское, урожай позапрошлого года. Швейцарский шоколад — молочный и горький. Марципаны с миндалём. Засахаренные фрукты от Абрикосовых. Хамон и балык, швейцарский сыр, оливки… Ну и всякая мелочь для сладкого стола…

Василий присвистнул:

— Денис, вы так разоритесь.

— Пустяки! — отмахнулся тот. — Для друзей ничего не жалко. Тем более такой повод. Шестой ранг! Членство в Гильдии!

Он подошёл ко мне и крепко обнял:

— Теперь ты официально можешь говорить мне, что я ничего не понимаю в самоцветах!

Я рассмеялся:

— Обязательно воспользуюсь этим правом. Только дай повод.

Ушаков отстранился и полез во внутренний карман пальто:

— А это тебе. Личный подарок. На память, так сказать.

Он протянул мне небольшую деревянную коробку. Внутри на бархатной подушке лежала ювелирная лупа.

Серебряная оправа потемнела от времени, на ней были выгравированы витиеватые узоры. Линза — толстое стекло с лёгким желтоватым оттенком, характерным для старых оптических приборов. Ручка из слоновой кости, тоже потемневшая, отполированная десятилетиями использования.

Я замер, глядя на лупу.

Этой вещи было полтора века, не меньше.

Такими я пользовался в прошлой жизни. Точно такими же. У меня даже была похожая — латунь, слоновая кость, гравировка.

— Нашёл в антикварной лавке на Гороховой, — пояснил Денис. — Хозяин сказал, что принадлежала какому-то известному мастеру позапрошлого века. Подумал, тебе понравится. Как символ преемственности поколений.

Я осторожно взял лупу, ощущая знакомую тяжесть в руке. Поднёс к глазу — линза давала отличное увеличение, без искажений.

Качественная работа. Настоящая.

— Спасибо, Денис, — я посмотрел на друга. — Это… очень ценный подарок. Правда. Я очень тронут.

Денис даже не понимал, как много этот предмет значил для меня. Но он попал в самую точку. Эта лупа была мостом между прошлым и настоящим. Между Петром, которым я когда-то был, и Александром, которым стал.

— Рад, что понравилось, — Денис потёр ладони. — Ладно, давайте уже начинать празднование! А то я сегодня заработался и забыл пообедать…

Мы расселись за столом. Марья Ивановна появилась из кухни, неся ещё одно блюдо — горячие пирожки. Денис открыл игристое и разлил по фужерам.

Отец поднял бокал:

— Итак, друзья и родные. Сегодня особый день. Мой сын получил сертификат мастера-артефактора шестого ранга. Это большое достижение для него лично и для нашей семьи. За успех моего сына! За его талант, упорство и преданность семейному делу!

— За Сашу! — подхватила Лена.

— За сына! — Лидия Павловна с трудом подняла свой бокал, но рука не дрожала.

— За друга! — добавил Денис.

Игристое было отличным — лёгким, игристым, с тонким фруктовым послевкусием.

Все по очереди произнесли тосты. Наконец, поднялся и я:

— За всех вас. За семью, которая поддержала меня. За друга, который всегда рядом. За дом Фаберже — за традиции, которые мы чтим, и за будущее, которое мы строим.

И началась поистине царская трапеза. Осетрина таяла во рту, жаркое было сочным и ароматным, пироги — пушистыми и вкусными.

Денис рассказывал смешные истории из академии времён их с Александром обучения.

— Помнишь, Саш, как ты случайно поджёг шторы на уроке магии огня? Преподаватель так орал!

Я рассмеялся:

— Ещё бы не помнить. Меня потом две недели заставляли отрабатывать в библиотеке.

— Зато ты научился контролировать пламя, — усмехнулся Денис.

Часы на стене показывали половину десятого, когда мы, наконец, перешли к десерту. Марья Ивановна вынесла торт — многослойный, с кремом, украшенный свежими ягодами и шоколадной глазурью.

— Господи, Марья Ивановна, — ахнула Лена, — это же шедевр!

Домоправительница скромно улыбнулась:

— Для особого случая мы с девочками уж расстарались…

Мы разрезали торт, разложили по тарелкам. Крем был нежным, бисквит — воздушным, а ягоды — сочными.

— Объедение, — признал Денис. — Марья Ивановна, вот дождётесь вы — переманим вас к себе…

Отец в шутку погрозил Ушакову пальцем и усмехнулся.

И тут раздался звонок в дверь.

Мы переглянулись. Кто это в такое время?

Лена встала:

— Сейчас выясню, кто это.

Она вышла в прихожую. Мы услышали женские голоса и тихие переговоры с бойцами «Астрея».

Через минуту Лена вернулась — с удивлённым и хитрым выражением лица.

— Саша, — сказала она, еле сдерживая улыбку, — к тебе гостья.

В дверях столовой появилась Алла Самойлова.

Элегантное тёмно-синее платье до колен, изящная шубка на плечах, волосы уложены в причёску. В руках — коробка дорогих конфет с золотым тиснением.

Она остановилась на пороге, слегка смущённая:

— Добрый вечер, господа, — смущённо улыбнулась молодая графиня. — Простите, что без предупреждения… Я узнала о том, что Александр Васильевич стал членом Гильдии и не смогла не поздравить…

Все встали. Василий и Денис галантно поклонились. Лидия Павловна с интересом смотрела на гостью.

Я шагнул вперёд:

— Алла Михайловна, какой сюрприз. Проходите, пожалуйста.

Она вошла, протянула мне коробку конфет:

— Это вам.

— Спасибо, — я взял коробку, передал Лене. — Не стоило утруждаться.

— Не могла же я свалиться как снег на голову, да ещё с пустыми руками…

Я повернулся к матери:

— Матушка, позвольте представить вам графиню Аллу Михайловну Самойлову. Наш амбассадор в рекламной кампании модульных браслетов.

Алла улыбнулась:

— Лидия Павловна, большая честь познакомиться. Я восхищена вашими дизайнами. Браслет, который вы создали для меня — настоящий шедевр. Меня завалили комплиментами.

Мать тепло улыбнулась:

— Алла Михайловна, рада знакомству. Александр много о вас рассказывал.

— Только хорошее, надеюсь? — Алла смущённо улыбнулась.

— Разумеется, — заверила Лидия.

Алла повернулась к Василию:

— Василий Фридрихович, ваш сын — выдающийся маг. Вы можете им гордиться. Поздравляю вас.

Отец галантно поклонился:

— Благодарю, ваше сиятельство. Рад, что Александр нашёл столь достойного партнёра.

Потом Алла подошла к Лене:

— Елена Васильевна, вы отлично управляете производством. Александр Васильевич говорил, что без вас фирма бы не справилась.

Лена смущённо улыбнулась:

— Спасибо, Алла Михайловна. Я просто делаю свою работу.

Наконец, Алла повернулась к Денису:

— Александр Васильевич много о вас рассказывал. Говорил, что вы верный друг.

Денис поклонился:

— Честь познакомиться, ваше сиятельство. Слышал о вашем успехе на экзамене. Поздравляю с четвёртым рангом.

— Спасибо, — Алла улыбнулась.

Повисла пауза. Алла стояла, явно не зная, уходить или оставаться.

Лидия Павловна первая нарушила молчание:

— Алла Михайловна, не откажете присоединиться к нашему скромному празднику? Мы как раз отмечаем успех Александра.

Алла заколебалась:

— Не хочу навязываться… Вы семья, а я…

— Что вы! — Василий жестом пригласил её к столу. — Будем рады вашему обществу.

Лена уже подавала стул:

— Садитесь, Алла Михайловна. Мы как раз к десерту перешли. Марья Ивановна испекла потрясающий торт!

Денис подмигнул мне — дескать, «партнёр», ага. Я невозмутимо проигнорировал его взгляд.

Алла, наконец, согласилась:

— Если… я и правда не помешаю… Благодарю за приглашение.

Она села. Марья Ивановна тут же принесла приборы, положила кусок торта на её тарелку.

— Чай или кофе? — спросила домоправительница.

— Чай, пожалуйста, — попросила Алла.

Атмосфера была поначалу немного скованной. Алла — аристократка, привыкшая к высшему свету, к дворцам и роскоши. А мы — купеческая семья, пусть и знаменитая. Разные миры.

Но матушка быстро растопила лёд:

— Алла Михайловна, насколько я помню, ваша матушка — Анастасия Владимировна — из рода Долгоруких?

— Да, — кивнула Алла. — Вы знакомы?

— Видела на светских приёмах, — Лидия улыбнулась. — Замечательная женщина. Очень умная и решительная.

— Это точно, — согласилась Алла с лёгкой иронией. — Иногда даже слишком решительная.

Женщины рассмеялись. Василий включился в разговор:

— Алла Михайловна, как продвигается рекламная кампания наших браслетов?

И тут гостья оживилась.

— Отлично, Василий Фридрихович! Охваты растут каждую неделю. Последний пост набрал восемьсот тысяч просмотров. Комментарии в основном положительные. Интерес не угасает.

Лена наклонилась вперёд:

— Вы гениальный амбассадор, Алла Михайловна! Честное слово, без вас мы бы не достигли такой популярности.

Алла смутилась:

— Вы мне льстите. Я просто делаю то, что люблю. Браслеты сами себя продают — они действительно хороши.

Денис не удержался:

— А ещё её сиятельство неплохо овладела стихией огня, как я слышал!

— Денис Андреевич, откуда вы знаете? — удивилась девушка.

— Мы в Департаменте тоже следим за экзаменами на ранги, — Ушаков подмигнул. — Говорят, вы здорово продвинулись за последние месяцы.

— Это благодаря Александру Васильевичу. Он очень мне помог.

Взгляд, которым она смотрела, говорил больше слов. Матушка с Леной переглянулись — женская интуиция не дремала.

Разговор потёк легко, непринуждённо. Алла рассказывала о своих тренировках, о планах на будущее. Василий делился тонкостями артефактного дела. Денис шутил. Лена задавала вопросы о моде и светской жизни. Марья Ивановна приносила ещё торта, подливала чай.

Часы незаметно показали половину одиннадцатого. Алла спохватилась:

— Ой, уже так поздно! Мне пора. Прошу прощения, я так засиделась. А ведь хотела заскочить на пять минут и просто поздравить…

— Что вы, Алла Михайловна, — матушка тепло улыбнулась. — Нам очень приятно ваше общество.

Мы поднялись из-за стола, проводили гостью в прихожую. Алла надевала шубку, Лена помогала. Василий галантно поцеловал ей руку:

— Большая честь для нас, Алла Михайловна. Благодарим за визит.

Денис тоже засобирался:

— Мне тоже пора. Завтра служба.

Я накинул пальто.

— Провожу вас до машин.

На улице было морозно. Снова пошёл снег — крупные хлопья медленно опускались, покрывая город белым покрывалом.

У подъезда стояли два автомобиля — Аллы и Дениса, оба с водителями. Денис сел в свою машину и помахал рукой:

— До встречи, друзья!

Машина тронулась. Мы с Аллой остались наедине под падающим снегом.

— У вас замечательная семья, Александр Васильевич, — сказала девушка.

— Кажется, вы им тоже очень нравитесь, — ответил я.

Снег падал, оседал на её волосах, на плечах шубки.

— Я рада, что мы… познакомились, — тихо сказала она. — И что работаем вместе.

— Я тоже, — ответил я.

Мы смотрели друг на друга. Алла хотела сказать что-то ещё, но тряхнула головой.

— Ну, мне пора. Спокойной ночи, Александр Васильевич.

Я открыл дверь машины и помог ей сесть:

— Спокойной ночи, Алла Михайловна. Спасибо, что приехали поздравить.

Машина плавно тронулась и вскоре исчезла за углом.

Я достал телефон посмотреть время — и тут он завибрировал прямо у меня в руке.

Входящий звонок.

Я нахмурился. В такое время?

— Слушаю.

— Александр Васильич! — Знакомый гнусавый голос был возбуждённым, торопливым. — Это Штрих. Срочное дело, эцсамое! Есть минутка?

— Да. Что случилось?

— Шеф велел передать — есть новости по вашим фамильным сокровищам! Типа, очень серьёзные новости, Александр Васильич. Те самые воришки, которые вас обнесли — мы их, того, нашли!