Галстук вождя

Глава 22 Автомат по продаже сладкой ваты

— Придурок! Ну, ты не оставил нам выбора!

— Да? Не думаю! У вас есть сейчас выбор, — я кивнул им, указав через спины в направление кают.

На выходе из каюты стоял Порфирий с какой-то мощной штукой наперевес.

— Зацени, чего откопал! Не то арбалет, не то подводное ружье. Вы, похоже, дельфинов-то не только эхолотами изучаете, да?

Стальная стрела просвистела через всю палубу и прошила ногу Игнасио. Он рухнул, исторгая вопли и проклятия. Вторая девушка истошно завизжала, а Донна выставила шокер, и слегка заикаясь, заявила:

— Е-еще шаг! И мы применим оружие!

Порфирий даже не посмотрел в ее сторону. Деловито подошел к раненому Игнасио, сматывая трос, затем наступил на ногу и рывком выдернул болт с наконечником. Приладил обратно, отступая к двери каюты.

— Так, дамочки, у меня к вам предложение! Одну из вас я точно также раню в ногу, а с другой — хорошенько порезвлюсь!

— Так, Порфирий! Вот это брось, — сказал я. — Я всячески благодарен тебе за то, что ты разрядил обстановку, но, блин, в нашем веке уже не приняты такие грубые шуточки на тему сексуального насилия!

— Почему шуточки? — мой двоюродный прадедушка переложил арбалет поудобнее почесал подмышку, словно небольшой орангутан. — Это была вполне рабочая стратегия. Я…

А вот договорить он не успел — в спину ему ударил выстрел парализатора, поваливший его навзничь. Из рубки вышел китаец-капитан, прицелился… Ситуация становилась безвыходной. Я положил планшет в карман, прошептал:

— Прощай, двоюродный прадедушка, — и тоже сиганул вниз.

Тут, вероятно, стоит объяснить, почему я столь смело выбросил рюкзак за борт. Дело в том, что еще только войдя на корабль, я нашел парочку закрепленных у парапета небольших коробочек с красной кнопкой. Одну прицепил к рюкзаку, вторую удержал в руке.

Первая от удара с водой развернулась в небольшой плот. Вторая — в спасательный жилет. Вокруг уже резвились дельфины, с интересом тыкавшиеся носом в надувшуюся оранжевую штуку, их было уже не меньше пары десятков. Один их них подплыл мне под живот, приподнял из воды и помчал куда-то на север, от корабля.

— Эй! Погоди, — я хлопнул ему по боку. — Подобрать кое-чего нужно!

Но он нес меня все дальше и дальше от корабля. Вода была достаточно прогретой, да и комбез, хоть и не космический, но вполне теплый. Но что-то мне подсказывало, что без плота на одной дельфиньей спине я скоро околею. Собратья моей возницы всплывали из глубины целыми пачками, их стало больше сотни, если не тысячи. Вода бурлила вокруг, мой дельфин то подныривал вниз, оставляя меня на поверхности, то снова подбирал и нес вперёд. Катер между тем попытался завести двигатели, чтобы догнать плот, но двигался медленно, маневрируя между дельфиньими стаями, которые бились о борт и вставали живым щитом вокруг волшебного артефакта. Я оглянулся и увидел издалека, как капитан истерично пытается подловить багром плот, как Донна целится подобранным гарпуном, но, кажется, промахивается.

Вскоре всякое движение катера прекратилось, ветер донёс чьи-то крики. То ли Порфирий проснулся, то ли стонал раненый, и всякие попытки догнать мой рюкзак прекратились. Дельфинья стая несла его параллельно моему курсу, пытаясь откусить от плота и утопить, забрать с собой в глубину. Надо было спасать батю, понял я. Но как? Вариантов было немного — кое-как я нашарил планшет в кармане, чудом не уронив в океанскую бездну. Нашел там пункт «переводчик с дельфиньего» и заорал в микрофон:

— Назад! Там вещь! Важная вещь! Моя вещь.

— Вещь, важная вещь! Это вещь человека! — отозвались голоса дельфинов.

— Оранжевый! Оранжевый плот! — вспомнил я, что с дельфинами лучше разговаривать цветами.

Спустя полчаса они всё же подтолкнули плот. Я перебрался, подобрал рюкзак. Он почти не промок, материал, хоть и изношенный, оказался достаточно прочным. Никто толком не мог сказать, как ведёт себя горловина вывертуна при попадании в неё воды или, того хуже, если воды океана потекут внутрь. Кто знает, вдруг внутри столько пространства, что он может всосать весь океан?

Спустя ещё час, когда безумство водных млекопитающих вокруг поутихло, и меня покинул даже мой спаситель-дельфин. Я раскрутил самопечатающееся пластиковое весло, поплыл на север, глядя на заходящее солнце. Пролетавший мимо небольшой экраноплан береговой охраны притормозил и подобрал меня, когда меня уже начало мутить от жажды и голода.

— Откуда?

— Выпал за борт, — я пролез по крылу и устал плюхнулся в угол тесной кабины. — Не докричался, не заметили.

— Куда? — спросил молчаливый мулат в форме.

— На остров Бёрдс-Идрисовых. И… воды.

— Воды нету, только пиво. Подкинем, чо уж там.

Мы молча скользили над водной гладью, лишь один раз напарник капитана спросил, бросив на меня взгляд, как на пустое место.

— Его же надо оформить, как нелегала? Из графства в графство без всякой регистрации.

— А нам за это платят?

— И то — верно.

Пиво сильно ударило в голову. На миг я даже подумал попросить их вернуться на катер и разобраться с незаконной деятельностью этого дельфиньего проекта. Но вовремя остановил себя. В случае, если на борту не осталось никого живого, кроме Порфирия — а такое могло быть — повязать могли и его, и меня, поэтому весь мой план оказывался под угрозой. Что-то мне подсказало, что двоюродный дед выберется из передряги и без моей помощи.

К прибрежной деревне мы добрались к закату. Там стояли однотипные напечатанные домики, одно- и двухэтажные, лишь в парочке горел свет. На берегу одинокий рыбак — худой, пожилой и подтянутый — развёл костёр и ковырялся в снастях. Завидев, как я спрыгнул с экраноплана, он неторопливо подошёл ко мне.

— Откуда ты такой?

— С другого конца галактики, — сказал я. — Дико хочу спать.

— Что ты тут забыл? Нас тут на всём острове осталось три тысячи крепостных.

— Дело одно есть. Государственной важности. А что… что случилось?

— Да известно что. После смерти барина, и когда дочурку его, Софушку, признали без вести пропавшей, вся частная территория выставлена на торги… Почитай, уже год почти. Только вот кто что покупать-то будет, если там, — он указал пальцем вверх, в космос, — война идёт.

— Как тебя звать, дедушка?

— Петро. Ну, идём, уложу тебя спать.

Он привёл меня к узкой койке в чём-то, напоминавшей не то большой гараж, не то ангар-эллинг для летающего аппарата.

— Тут где-то сухпаёк остался, я его берегу, на случай, если старуха моя прогневается и в дом пускать не будет.

— Спасибо, дед Петро. Как мне тебя утром найти? Мне бы утром в остров попасть… В центр самый, в лесок один.

— Нельзя… камеры же везде.

— Государственной важности задание!

— Ну, раз государственной — придумаем что-нибудь. А искать меня чего — второй дом с конца, слева.

Я перекусил и под шум прибоя уснул, как убитый. Проснулся рано — на пороге стояла маленькая девочка с крупной пёстрой ящерицей на плече и ковырялась в носу. Увидев, как я разлепил глаза, испуганно убежала куда-то, а я потянулся, размял ноги и полез в планшет — благо, тот всё ещё работал после всех моих приключений.

И был весьма удивлён. Внезапно, там проснулся почтовый модуль — наглухо устаревший, который уже давно не подключался ни к одной из современных сетей. И обнаружился десяток сообщений профсоюза, присланных через почтовую сеть — специальные модули, установленные на судах с регулярным маршрутами. Самый древний и самый медленный способ связи. Видимо, у вояк с экраноплана была прямая связь с кем-то с орбиты, и протокол связи совпал с установленным в планшете.

«Гагарин Шонович Куцевич признан без вести пропавшим»

«Шон Рустемович Куцевич признан без вести пропавшим»

«Цсофица Алоизовна Бёрдс-Идрисова признана без вести пропавшим»

«Дело в отношение Порфирия Аристарховича Куцевича приостановлено»

«Выпущен приказ о присуждении Арсену Артуровичу Винникубову медали „За мужество“ 5 степени и звания Старпом 6 разряда»

Написал в общую рассылку бригады, в пустоту «Я здесь, я на острове Цсофики, ау! Батя с Цсофикой в мешке», отправил — письмо зависло в ожидании, и положил планшет в карман.

Чёрт с ним, если товарищ Куратор даже и читает рассылку. Всё равно — пора уже было возвращаться домой, и лишняя помощь не помешала.

Побродил по деревне, нашёл дом Петро, внаглую постучался. Мне открыл дверь мальчик-подросток, одетый в лохмотья, впустил. У семейства как раз заканчивался завтрак, после короткого диалога с объяснением кто я и откуда мне пожилая женщина принесли рыбную похлёбку — пожалуй, самое простое и вкусное, что я ел за все последние дни. Впрочем, сделано это было молча и с весьма хмурым видом. Потом показался и Петро, пока ел, услышал обрывок диалога с супругой:

— Новости смотрела?

— Что там?

— Полмиллиона солдат каких-то высадились на остров Эсквиго в Лонтии. Построили какую-то халабуду километровую. Всех местных перерезали… знавал я одного с Эсквиго, его тамошний барин нашему продал годков восемь назад.

— Лучше б проводку в курятнике починил, опять о политике своей!

— Какая политика! Вторжение инопланетное! Война! Войска со всех графств туда стягивают, может, скоро призыв рекрутов откроют! А у нас Кодька как раз призывной!

— Да какой призыв, кому мы нужны, у нас на всём острове десяти человек не призовёшь!

Затем она перешла на шёпот, но я всё равно услышал:

— Какого рожна ты его его на территорию вести собрался? Ты документы проверил? Откуда он? Может, как раз, вон — из этих, из интервенции твоей? Да и что тебе будет-то?

Петро тут же подошёл ко мне, спросил:

— Ты из интервенции?

— Чего? — я аж поперхнулся. — Я с Челябинска. Ищем одну штуку по всей вашей планете. Чтобы с этими вашими интервентами совладать. Вот, погляди, дядь Петро.

Я открыл планшет и полистал карты — секретные, несекретные, пару-тройку документов, завалявшихся в памяти, и прочего.

— Верю. Доедай давай и пойдём.

Мы взгромоздились на какую-то тесную косоногую платформу на квадротяге и неторопливо помчали над поверхностью к большому горному кряжу.

— Тут забор везде, — прокомментировал Петро. — А ворота сторожат частники от бюро по продаже земельной собственности. Но их мало. И я в курсе, где дырки есть, авось — не засекут.

Дырка в заборе нашлась в густых зарослях авокадо. Поставили квадроплатформу боком, протащили, закинули мешок Петро и мой рюкзак, протиснулись и пошли дальше уже пешком. Вскоре вышли на пролески — я заметил, что лесные массивы здесь строгих геометрических форм, словно шапочки на вершинах холмов. Такие штуки у нас в Челябинске формирует исполинский шагоход-садовник. Поляны, похожие на поля для какого-то странного гольфа, поросли травой, видно было, что их уже давно никто не стрижёт, а за холмами виднелись какие-то ажурные башенки, похожие на башни сказочного замка. Платформа здесь двигалась неровно, со сбоями, словно по ухабам.

Периодически я поглядывал в карту. От деревни мы прошли и пролетели уже не меньше десяти километров, и заветная точка была близка как никогда. Петро покряхтывал и бормотал периодически:

— Да, помню, вот здесь дочурка барина изволила играть в исполинские шахматы. Вон, там, за холмом, видишь, огромные такие стоят, пять метров в высоту. А вон там был снежный павильон, сейчас уже крыша осыпаться начала, надо бы чинить, да кто денег даст. А вон там — пруд и канал до самой усадьбы. Но туда не надо, там всё охраняется хорошо, человек двадцать охраны сторожит.

Я понял, что Петро хорошо знал Цсофику, или по крайней мере, видел её, но рассказывать о том, что всё это время его барыня была рядом, в моём квантовом рюкзаке — не стал. К тому же, я не знал, насколько она целая — отец упоминал, что ранили её изрядно. И обнадёживать этого славного старика не хотелось.

Неожиданно планшет пискнул в кармане. Я посмотрел в него — почтовый клиент поймал вышку связи и отправил моё сообщение.

— Слушай, дядь Петро, а что это за остров Эсквиго, — вдруг вспомнил я. — Он вообще где?

— Небольшой остров… Чуть поболее нашего будет, и население чуть побольше. Ну, было, почитай, сейчас всё вырезали. Там военная база, мастерские какие-то были. А расположен он прямо промеж восточными и западными островами. Ловко место выбрали. Сейчас, почитай, между графствами всё перемещение встанет.

Вот и приплыли. Получается, не добраться мне до консульства? Надолго здесь встал?

— Кажется, вот, — сказал я. — Вон та зелёная роща. Что там такое?

— О! Это лабиринт. А в середине лабиринта — сюрприз.

Петро усмехнулся, пошумев в усы.

— Что за сюрприз? Может, оно мне и нужно?

— Не думаю, там один старый автомат.

Лабиринт раскинулся в глубине небольшой долины, огибаемый двумя ручьями.

— Ну-ка, попробуем?

Мы попытались приподнять квадроплатформу над раскидистыми листьями, в которых едва угадывались очертания стен, но она шаталась, мощности не хватало.

— Батарея слабая, садится, — вздохнул Петро.

— В смысле, садится⁈ Что там за батарея такая, что садится за один день!

— Старая… я думал, мы пешком дойдём. Пошли, я покажу дорогу.

Перспектива заблудиться в десяти километрах от ближайшего населённого пункта не сильно радовала, но вариантов не было — карта указывала, что необходимая точка совпадает с той, что указана в планшете. Платформу бросили у входа, Петро бодро зашагал вперёд.

Поворот, ещё поворот.

— Эх, тупик, перепутал, сейчас, — проворчал Петро, пододвигая меня.

Ещё поворот, ещё — мы шли уже почти десять минут, перешагивая через опавшие листья и сломанные ветки. После одного их поворотов Петро резко сдал назад, а впереди послышалось грозное не то шипение, не то рык.

В руке у старика появился крохотный бластер, он высунулся и сделал пару выстрелов.

— Что там⁈

— Тилолев… Молодой.

Наконец, среди ветвями показался просвет. Впереди была полянка, над которой возвышалась арка с надписью «Молодец, ты дошла!». Под аркой располагалась скамеечка — маленькая, явно для ребёнка, а за ней — за широким столом возвышался ржавый покосившийся робот, вернее, его половина. Рядом виднелся автомат по продаже сладкой ваты.

— Барин запрещал доче есть много сладкого… Поэтому устраивал разные препятствия под видом развлечений, чтобы так просто не достать.

Мурашки пробежали по спине. Я понял, где видел похожих роботов — в тайном подземном монастыре на Анциферовском материке. Подошёл ближе, обошёл боком.

То, что показалось сперва столом, было обкопанной крышей чего-то массивного, железного, погружённого под землю в глубину на пару метров.

— А, припоминаю. Тут, когда лабиринт строили, старую яхту какую-то нашли. Пытались выковырять, но завязла прочно, тут почва болотистая. Засыпали гравием и вот это вот сверху налепили.

— Не поможешь. дядь Петро?

Вместе мы откинули крышку, на которой был установлен автомат с мороженым. За ним оказалась уже родная крыша яхты — с проржавевшим люком.

— Сейчас, давай, — из мешка старика показалась монтировка. — Как знал, что надо брать!

Спустя ещё минут пять натужных попыток открыть край крышки всё же поддался. Лист припринтного чугуния поддался, я откинул крышку. Внутри было темно, сыро, под люком обнаруживались два истлевших кресла экипажа.

А на приборной панели, между десятков совершенно архаичных рычажков, в чёрной блестящей рамке лежал пластиковый портрет товарища Банина.

— Смотри-ка! Летят! — вдруг сказал дед Петро, указав на десяток светящихся точек на горизонте.