Городовой

Глава 21

Фон Валь

Фон Плеве

Витте

— Как бы я хотел засесть в этой вашей комнате на недельку и поработать, — мечтательно сощурился Плеве.

Мы стояли на улице, курили сигары, накинув на плечи пальто.

— И не говорите, Вячеслав Константинович. Уверен, что Андрей Алексеевич и десятой части не рассказывает.

— Уверяю вас, что у вас будет такая возможность. А по поводу необходимости перемен и жёстких решений, нужно подготовить общественное мнение. Должен быть общественный запрос на изменения, понимаете, о чём я говорю?

— В целом да, только порой вы так замысловато выражаетесь, что мы не сразу понимаем, правда, Виктор Вильгельмович?

— Как есть, правда, я уж и не делаю замечания, чтобы не прерывать вас.

— Вот моя начавшаяся кампания в прессе, или, по-другому, в средствах массовой информации, — часть этого процесса. Необходимо создавать самим этот запрос, понимаете?

— В общих чертах, вы хотите, чтобы народ на страницах ваших газет просил наказания преступникам, террористам?

— Примерно так, — я неопределённо покачал рукой. — Это если совсем грубо. А так… пресса — это огромный рычаг давления, а также способ провести свои интересы. К сожалению, этим инструментом очень хорошо владеют наши враги, а мы не то что не владеем, а вообще… — я махнул рукой. — Этой сферой нужно с нуля заниматься, она вообще ключевая, равная по значимости полиции или любому другому силовому министерству, так как влияет на умы и настроения людей.

Мы прогуливались в окружении охраны, мои парни были на почтительном расстоянии, но в постоянной видимости. Работу свою выполняли исправно, когда показался вход в казино, там стоял шум, крики и веселье. Фон Плеве прищурился, чуть наклонил голову вперёд.

— Это же мои адъютанты! Ну я им покажу! Перепились, черти!

— Пустое, Вячеслав Константинович, всё там нормально, они с моими людьми играют, всё под контролем, лучше так, чем, не дай бог, у них с местными конфликт какой вышел, люди-то горячие все. А так сидят вместе, ну да, приняли немного, бывает.

Увидев кого-то, фон Плеве всё же решил подойти. Компания у входа сразу прекратила смеяться, офицеры подобрались, да и дамы, которые составляли им компанию, смущённо потупили взоры. А фон Валь, как будто только и ждал момента, чтобы остаться наедине.

— Андрей Алексеевич, всё хотел спросить… да как-то не решался. Вы когда первый раз меня увидели, вид у вас был, как будто… — фон Валь пощёлкал пальцами, пытаясь найти подходящий эпитет, — как будто неведомую зверушку какую увидели.

— Не подумайте ничего такого, Виктор Вильгельмович, просто никак не могу привыкнуть к моде Александровской эпохи со всеми этими бакенбардами огромными, витыми бородами в разные стороны и усищами. Отвык я от таких зрелищ.

— В будущем так не носят?

— Да уж лет через десять перестанут, останутся только пожилые аксакалы, которые не смогли изменить привычке.

Фон Валь задумался, смотря в одну точку, руками по привычке разглаживая огромные бакенбарды, он выбривал подбородок, оставляя щёки, выглядело действительно непривычно и немного забавно. Мне даже стало его немного жаль.

— А по поводу упражнений я совершенно серьёзно. Я ведь раньше не такой был, подтянутый, бодрый.

— По нашим меркам вы сейчас в расцвете лет. Разумеется, у нас тоже не все следят за собой, но никогда не поздно начать. Давайте проведу с вами индивидуальное занятие, больше никого не будет. Покажу вам основы, расскажу, что и как делать, согласны?

— Разумеется, сейчас немного с делами разберусь и обязательно приду.

— Вы всегда можете оборудовать у себя небольшой гимнастический зал. Там ведь много не надо. Дело-то не в оборудовании, а в основном в дисциплине. Вы как военный должны это понимать.

— Безусловно. Всё, решено, в ближайшее время отправлю вам весточку.

— Кстати, по поводу внешнего вида, с собой не взял карточку, но можно сделать вот что, вернёмся в кабинет, дам вам контакты моего портного, Егора Мохова, он вам сошьёт самый современный костюм.

— Вот! Совсем из головы вылетело с вашими рассказами, я ведь с самого начала хотел это спросить, — стукнул себя ладонью по лбу фон Валь.

— Вон Вячеслав Константинович к нам направляется, при нём не стал бы говорить, может, это личное, сейчас скажу.

Я чуть наклонился к фон Валю.

— Известно, что вы вели обширные дневники, возможно, хотели издать, да не успели. В итоге они так и не были изданы. Мой вам совет, не бросайте, работайте. Потом, если хотите, издадим в моём издательстве.

Градоначальник благодарно посмотрел на меня, но ответить не успел. Подошёл Плеве.

— О чём шепчетесь, заговоры строите?

— Почти, — улыбнулся я. — Ну что, накрутили им рога?

— Да, ужас что делается. Там ещё девицы эти… — махнул он рукой. — А ладно, что с них взять. Я бы и сам так с удовольствием расслабился.

А я взял себе на заметку. Надо будет как-нибудь собрать полицейское начальство и устроить сабантуй, придумать ещё какие-нибудь игры. Да, дело полезное, тимбилдинг.

— Ну что, пойдёмте вовнутрь, я думаю, что нужно уже заканчивать, а то сегодня очень много всего было сказано, думаю, у вас и так голова кипит от новых сведений, вам это всё переварить надо.

— Верно. Если честно, с трудом на ногах держусь, ощущение, что все силы ушли, даже алкоголь не берёт.

— Это нормально, стресс, нервное напряжение и мозговая работа действительно выматывают гораздо сильнее, чем работа физическая.

Снова усевшись в кресла в моём кабинете, я положил на стол папку. И как бы припечатал рукой.

— Я почему вываливаю на вас это всё. Беспокоюсь о том, что меня могут в любой момент убить, поэтому и стремлюсь передать вам самые важнейшие сведения, чтобы в случае моей гибели вы смогли самостоятельно выстроить эту структуру.

Оба чиновника попытались заверить меня, что всё будет хорошо и они, мол, присмотрят, на что я только улыбнулся.

— В этой папке-то несколько листов всего, но это такие масштабные реформы, что если это сделать, государство полностью поменяется. Я, кстати, тут ничего не придумывал, это реальные реформы, которые будут проведены через сорок лет примерно. Именно в этой связи я упоминал, что вам не стоит рваться на должность главы МВД. Я предлагаю создать новое министерство, и вы станете его главой, — я сделал паузу и внимательно посмотрел на фон Плеве. — Если это произойдёт, то вы станете вторым человеком в государстве.

Плеве и Валь как будто мобилизовались — «забыта усталость, колышется чад». Как только речь заходит про чины и власть, любой чиновник делает стойку.

— Что это за министерство, которое важнее МВД? — спросил Плеве, а Валь внимательно слушал и смотрел на меня испытующе.

— Это Министерство Государственной Безопасности. Сокращённо МГБ. В будущем эти три буквы будут наводить ужас на полпланеты. То есть это министерство тайной полиции и всё, что с этим связано. И МВД лишь часть этого. А вы, Виктор Вильгельмович, могли бы стать первым заместителем министра МГБ, это тоже ключевая должность, чтобы работали в паре с Вячеславом Константиновичем. Хотя это и единая структура, но МВД и МГБ будут неизбежно конкурировать между собой.

Я открыл папку и взглянул на полицейских.

— Кроме того, у каждой из служб будут свои войска, то есть это не просто полиция, а серьёзная сила.

Я открыл папку и передал её чиновникам, те с огромным интересом принялись читать, чуть не сталкиваясь лбами. В папке была структура современной службы, после основных реформ, что МГБ, что КГБ и ФСБ структурно менялись не сильно. Основа была примерно одна и та же. В частности, от ФСБ отсоединили СВР и контроль за лагерями. Но сейчас нужна была структура, подобная КГБ, когда всё было вместе.

Плеве и Валь внимательно пробегали глазами по строчкам, иногда зачитывая что-то вслух:

Структура МГБ

Министр МГБ

Главный руководитель, назначаемый Советом Министров Российской Империи.

Первый заместитель министра

Помогает в управлении и курирует ключевые направления (например, контрразведку или внешнюю разведку).

Коллегия МГБ

Коллективный орган, включавший заместителей председателя и руководителей главных управлений. Принимала решения по оперативным вопросам.

Главные управления и отделы

Первое главное управление (ПГУ): Внешняя разведка (шпионаж за границей, вербовка агентов).

Второе главное управление (ВГУ): Контрразведка, слежка за иностранцами и внутренними диссидентами на территории Российской Империи.

Третье главное управление: Контроль над Вооружёнными силами (военная контрразведка).

Пятое главное управление: Борьба с идеологическими диверсиями (диссиденты, религиозные группы).

Седьмое главное управление: Слежка и наружное наблюдение.

Девятое управление: Охрана высших должностных лиц (включая Кремль).

Пограничные войска: Отдельное подразделение, охраняющее границы Российской Империи.

Органы МГБ на подчинённых территориях и протекторатах.

Подразделения поддержки

Отдел связи: Обеспечение шифрованной связи.

Отдел кадров: Рекрутинг и обучение агентов.

Научно-техническое управление: Разработка шпионской техники.

Специальные тюрьмы и лагеря

Контроль МГБ некоторых следственных изоляторов (например, Лефортово) и лагеря для политзаключённых.

Далее была более углублённая структура и моя докладная записка с общими мыслями.

— Дааа, Андрей Алексеевич… размах, конечно, у вас… Это же просто государство в государстве получается.

— Именно так. Желательно всё проработать и провести реформу до русско-японской войны. Потом уже будет поздно.

— Я вас понял, но тут уже уровень Императора. Но вообще это чрезвычайно интересно, даже боюсь себе представить, какие это перспективы. Что скажете, Виктор Вильгельмович?

— Я скажу так, что я готов все свои силы отдать, чтобы это всё реализовалось. Кстати, меня зацепила там в начале, где описана общая структура, так… вот тут, про охрану высших должностных лиц, фраза про Кремль. Почему Кремль?

— Столицу перенесут в Москву после гражданской войны. И Питер навсегда превратится в провинцию.

— Но как же так, почему?

— На самом деле это довольно рационально, будет возможность, я сам буду это рекомендовать, возможно, как чрезвычайную меру на время войны. По исследованиям историков, если бы столицу перенесли раньше, то такой катастрофы бы не произошло, как вы думаете, почему? В чём опасность нахождения столицы в Санкт-Петербурге?

Чиновники задумались, потом, видимо, вспомнили мои рассказы.

— Близость к морю?

— Совершенно верно. Петербург сейчас, по сути, во власти военно-морского флота. Этого нельзя допустить. Всегда должна быть равновесная сила — это сухопутная армия. И, как я буду настаивать, — внутренние войска МВД, как раз на случай всевозможных бунтов, восстаний и тому подобных ЧП. А так, да, столица всегда переносится с берега внутрь страны. При этом на берегу она располагается в случае колониального статуса. Главная опасность, конечно же, это моряки, массовое предательство, бунты, захваты кораблей, убийства офицеров и тому подобное. Противопоставить им можно только сухопутную армию, которая может подавить их восстание. В Москве это сделать намного проще. Там стоит именно пехота.

— Да, но как же так, вы постоянно говорите про восстания моряков, про предательство, но как до этого дошло?

— Это разговор не на один час и не на один день. Если коротко, то это всё звенья одной цепи. Потомственные масонские морские ложи двойного, а то и тройного подчинения, реально замкнутые на Швецию, Германию и Лондон. Вы знаете… — тут я сделал паузу и посмотрел на чиновников, — по-хорошему нам нужно создать свою масонскую ложу, — я погладил подбородок, — хотя это будет не совсем ложа и не совсем масонская, скорее орден, не суть важно, — я махнул рукой. — Важно то, что мы там будем просто собираться, и я буду вам давать разную важную информацию, и вы уже сами будете решать, как ею воспользоваться. Главное, чтобы вы были информированы, это сейчас самое важное. Вот вы, например, проинформированы, Вячеслав Константинович, о своём покушении, о кознях Витте и его банды, изменит ли это ваши действия?

Плеве хотел заговорить, но я не дал и продолжил сам.

— Безусловно, изменит, вы полностью перестроите свою стратегию поведения, кадровую политику, да вообще всё. И подобной информации море, используя её, вы не только будете у власти всегда, но и сможете оказывать огромное влияние.

Я сделал паузу и устало откинулся в кресле.

— Это, разумеется, с изволения Императора. Кстати, когда у меня назначена аудиенция?

— Точной даты пока нет, после Нового года, скорее всего, на следующей неделе, может быть, позже.

Я только кивнул головой.

— Кстати, по поводу Нового года, тут на Сенной будут большие гуляния, мы очень активно готовились, будет множество представлений для детей, гуляния будут весь день 31 числа, до самой ночи, а в полночь салют. Так что можете приходить, будет интересно.

— Посмотрим, хотя да, надо вырваться, конечно. Не сомневаюсь, что вы всё сделаете как надо. Ладно, Андрей Алексеевич, мы пойдём, а то я уже, если честно, еле на ногах держусь. Пожалуй, ещё никогда в жизни так не уставал.

Я улыбнулся.

— Привыкайте к деловому ритму будущего.

— Охо-хо, вы так нас быстрее всяких террористов в могилу загоните! — тоже разулыбался фон Валь.

— Да, и последнее, хотел бы вас попросить за моего человека, Аристарха Кулагина, я вас знакомил, сейчас это, по сути, мой заместитель, очень одарённый специалист. У него были проблемы с прошлым работодателем, тот ему не доплатил, а потом и вовсе состряпал уголовное дело, я, честно сказать, в подробностях не разбирался, да мне, собственно, это не важно. Человек это очень важный для меня, Виктор Вильгельмович, не могли бы вы посодействовать его судьбе, решить эти административные проволочки, чтобы он мог спокойно работать на наше с вами общее дело.

— Какой разговор, Андрей Алексеевич, займусь незамедлительно!

— Благодарю. Сам, признаться, устал сегодня. Но разговор у нас был важный.

— Да, от нас тогда ждите в ближайшее время бумаги по разрешениям на начало строительства учебного центра, а также фонды, в принципе, дело уже пошло, осталось, чтобы бумаги просто прошли по ведомствам. Мы как можем ускоряем этот процесс.

— Премного благодарен.

— А вообще, Андрей Алексеевич, у нас СТОЛЬКО вопросов, что… я даже не знаю.

— Давайте встречаться регулярно, я уже упоминал про клуб. Это будет лучше всего.

— Хорошо, мы обязательно подумаем, скорее всего, так и сделаем. По поводу вызова к Государю я извещу вас заранее. Если будет что-то новое, сразу сообщите.

— Вы тоже. И приходите на праздник 31-го, там в будущем, по крайней мере в России, Рождество уйдёт на второй план, а Новый год будет по-настоящему национальным праздником со своими традициями, которые я и попробую принести сюда.

— Спасибо за приглашение, постараюсь прийти!

— И я тоже, и друзей приглашу.

— Возможно, сможем выкроить часик для наших дел.

Сказал я им напоследок и вручил ещё несколько комплектов дезодорантов, пусть дарят, поработают моими высокопоставленными коммивояжёрами. И проводил гостей до выхода, сам вымотался до крайности. Когда экипажи с полупьяным сопровождением уехали, я остался один, вдыхая холодный воздух и задрав голову наверх, просто закрыл глаза и дышал. Но одиночество длилось буквально пару секунд. Тут же меня обступили мои люди со всякими вопросами, поднялся некоторый шум, все обсуждали свои впечатления. Кто-то — от знатной гулянки в казино. Я же хотел где-то отдохнуть, просто посидеть. И тут увидел выходящую из казино Марию Аркадьевну. Вот же чёрт. Где-то тут и Катерина должна быть, интересно, завязалось ли у неё что-нибудь с кем-то из этих высокопоставленных офицеров из свиты, ладно, об этом потом подумаем, сейчас надо Машу увести. Я чуть кивнул ей головой, типа иди за мной, и пошёл к ресторану.

Дойдя до места, подождал её у входа.

— Что за тайные знаки?

— Как тебе казино? В рулетку сыграла?

— Не успела, закончилось всё. Я недавно подошла.

— Ну ничего, сыграешь ещё.

— Одни только обещания…

— Голодная? Пойдём поужинаем и поболтаем.

Когда я отвернулся, как раз в этот момент вышла Катерина из казино и долго провожала взглядом спешащую за мной Машу.

Плеве устало откинулся на сиденье возка, подняв воротник пальто и прикрыл глаза. Фон Валь сидел напротив, крепко сжимая портфель с драгоценными бумагами, как будто боясь, что кто-то его отберёт. Плеве приоткрыл глаза и спросил коллегу:

— Ну что, Виктор Вильгельмович, что думаешь?

— О чём, Вячеслав Константинович?

— Да обо всём об этом, как мы дошли до жизни такой, что наших детей ловят, как каких-то преступников, и убивают ни за что.

Фон Валь сжал губы и покрепче сжал портфель.

— Да, всё просрали. Именно мы, полиция. Он прав во всём.

И тут же резко вспыхнул:

— И мало он нам ещё по шапке надавал! Так врезать надо, чтобы вся эта дурь либеральная навсегда вылетела! Правильно он тогда сказал, что если начальник полиции уговаривает террориста написать помилование, то страна обречена.

— Да, натворили мы бед. Но видишь, как получилось, видно, божьим провидением, что дали нам возможность искупить свою вину.

Плеве помолчал, потом продолжил.

— Я думаю, он произведёт хорошее впечатление на государя. Если всё получится, то много всего можно будет изменить, вот, — он кивнул головой, — у тебя в портфеле ключ ко всему этому. Видишь, как хитро подвёл всё, под нас целое министерство… и ведь не откажешься уже, мышеловка захлопнулась.

— Ожидаете проблем от него?

— Он очень самостоятелен, хотя и делится с нами многим, возможно, почти всем. Нет, не думаю, что от него какой-то опасности надо ждать. Хотя дров может и наломать, но это ничего.

— Вот это новое министерство, которое объединит всю полицию и жандармерию, представляете, Вячеслав Константинович, какое будет противодействие этому, особенно среди великокняжеской братии высокопоставленной. Если система начнёт работать, то им всем тоже достанется.

— Да уж. Тут главное, чтобы Император на это пошёл, а дальше мы как-нибудь сладим.

В ресторане было тепло, уютно и очень вкусно пахло, торговый народ отдыхал от дел праведных. Мы расположились за моим персональным столиком, я помог девушке снять пальто, и мы устало плюхнулись на кресла.

Маша прищурённо посмотрела на табличку «резерв», которую унёс официант, потом перевела взгляд на меня.

— Подожди, это для тебя, что ли, стол зарезервирован?

— Не думаю, — улыбнулся я, — просто так совпало.

Маша ещё сильнее прищурилась и посмотрела на меня.

— А как тебя одну в казино пустили?

— А я не одна была, а с Даниилом.

— Значит, всё-таки решила окончательно охмурить парня? — снова начал её подначивать.

Но она быстро раскусила мою игру и не повелась, просто проигнорировав подколку.

— Так о чём ты хотел поговорить?

— Ладно, давай к делу. Сможешь устроить новогодний бал для моих парней?

— Бал!?

Маша откинулась в кресле и удивлённо посмотрела на меня.

— Да, мне нужен организатор мероприятий, ты давно в этом крутишься, знаешь, как это всё устроено. Мне нужно, чтобы ты пригласила примерно равное количество девушек их возраста, но учти, что это не должны быть соревнования по бальным танцам, уверен, что никто из моих ребят танцевать не умеет.

— Так какой же это будет бал?

Я только махнул рукой.

— Дело молодое, разберутся.

— То есть ты хочешь сводничеством заняться? — игриво улыбнулась мне Маша.

— Послушай, эти ребята начали нормально жить, считай, полгода как. Я пытаюсь помочь им как-то устроить нормальную жизнь. Многие из них, как ты знаешь, неплохо зарабатывают, так что женихи они нормальные, и я не прошу тебя звать сюда богему, это другое. Вернее, богему зови тоже. После бала тут до ночи будут гуляния, и ярмарка будет, весело.

— Хорошо, я подумаю.

— Мне надо знать, берёшься или нет. Если нет, то я другого найду.

Маша тут же надулась.

— Берусь!

— Ну вот и отлично, если какая-то помощь будет нужна, обращайся.

Маша посмотрела на меня с какими-то смешанными чувствами.

— Ты выглядишь уставшим.

— Да, сегодня был тяжёлый день, вымотался до основания.

Я облокотился на стол и стал растирать руками лицо.

— Слушай, поехали куда-нибудь?

— Куда?

— В гостиницу, например, самую лучшую, чтобы всё по высшему разряду.

Маша лукаво прищурилась и бросила пробный шар на слабо.

— В Гранд Отель Европа?

— Легко.

Маша откинулась на кресле и покачала головой, мол, да, заявка серьёзная.

— А поехали.

Мы быстро собрались и пошли пешком, тут было недалеко. За мной тенями следовали мои охранники. Интересно, Маша увидит их или нет, там наверняка где-то Даня следует, надвинув на глаза шляпу. То, что он не ревнует, не верю ни на грош. Но что я могу сделать, пусть терпит парень, такова жизнь.

Мы шли под руку по заснеженному Невскому, навстречу шли прохожие, кутающиеся в свои пальто, ржание лошадей, тянущих свои экипажи, скрип снега под ногами, к вечеру температура немного упала, было чисто, система уборки улиц работала как часы, как и подобает обычному европейскому городу. Мягкий золотистый свет фонарей обволакивал всё вокруг, видно было в свете ламп, как падают и кружатся снежинки.

На свежем воздухе и прогулке усталость потихоньку прошла. Что-то совсем мало гуляю я, да и тренируюсь постольку-поскольку. Чувствую, когда дело придёт тренировать по-настоящему, там я и закончусь. Невозможно уделять время на всё. В книгах про попаданцев там обычно главный герой — спецназовец, который скачет, как обезьяна, отстреливает комару яйца на лету, бросается ножиками, машет ногами, как бельгийский паренёк. Всё это, конечно, чушь собачья. Дай бог стрелковую подготовку держать на уровне, и то хлеб. А рукомашества — это вообще баловство, для подростков нормально, потом уже нет ни сил, ни времени.

— О чём задумался?

— Ты в гимнастическом зале была когда-нибудь? Упражнения делала?

— Нет, только слышала, говорят, какой-то новый зал заработал, но я не была ещё там, вроде как даже не всех пускают.

— Хочешь на открытие сходить?

— Ты прямо везде всё знаешь! Конечно, хочу.

— Ну, договорились, после Нового года открытие будет. Твой любимый фон Валь придёт.

— И вовсе он не любимый! Сатрап!

Маша попыталась выдернуть руку, но я держал её крепко. Мы уже свернули в проулок, где находился отель.

— Да ладно, я же видел, как ты ему глазки строила, да и он на тебя так поглядывал…

Маша принялась выбиваться и толкать меня второй рукой, тогда я просто обнял её, приподнял и стал кружить, она сразу переменила гнев на милость и принялась смеяться. Было приятно наблюдать за сменой эмоций, мне нравилось её злить, появлялся румянец, и она становилась ещё красивее. Я поставил её на землю и поцеловал в губы. И тут же поставил на место, хорошего понемножку. Взял её за руку и молча направился ко входу. Дверь нам открыли лакеи, внутри прямо дворец, в той жизни я ни разу тут не был, ценник что в той жизни, что в этой приличный.

Роскошь, мраморные лестницы, шикарные ковры, всюду живые цветы, вкусно пахнет парфюмом и какой-то выпечкой. Маша аж зажмурилась от удовольствия. Запахи доносились из кафе-ресторана на первом этаже.

— Как тут красиво! — восторженно прошептала Маша, дёргая меня за рукав.

Мы подошли к стойке, взяли люкс и в сопровождении портье отправились к номеру. При слове «люкс» глаза девушки расширились. Она хоть и крутилась в богеме, но, естественно, не шиковала, причём не шиковала до такой степени, что подрабатывала репетитором.

Всё рассказав, портье получил чаевые, пожелал приятного отдыха и ретировался, Маша же, как только захлопнулась дверь, сбросила свои сапожки и начала носиться по комнатам, всё комментируя и восторженно вскрикивая при обнаружении очередного интересного.

— Смотри, у них телефон есть!

Она сорвала трубку и принялась болтать в трубку.

— Алло! Да, любезный, это Мария Аркадьевна, да, жареного гуся нам в номер и побыстрее, голубчик!

Бросила трубку и понеслась дальше.

— Смотри, какая ванна, есть вода! И холодная, и горячая! А какие мягкие полотенца! И халаты есть!

Она включила литься воду и побежала в спальню, забралась на кровать.

— Какая огромная кровать и мягкая! И пахнет тут вкусно!

Я стоял, облокотившись на дверь, и с улыбкой наблюдал за этим ураганом.

— Слушай, ты тут располагайся, я вниз отойду на пару минут и вернусь. Только не разгроми номер!

Спустившись по роскошной широкой лестнице вниз, к лобби, я вышел на улицу, лакеи предупредительно открыли дверь. Сразу заметил несколько ребят на противоположной стороне улицы, что-то обсуждающих. Поднял воротник и двинулся дальше по проулку в тень. Парни чёрными тенями шли параллельно мне, скрывшись от фонарей, они перешли на мою сторону.

— Ну что, всё нормально? Хвоста не было?

— Не видели, — сказал замёрзший Данил, дыша себе на руки.

Он вроде вёл себя нормально, но избегал прямого взгляда, понятно, ревнует пацан. На глазах его любимую в номера повели.

— Карандаш и бумагу.

Мне тут же протянули несколько.

У нас это было за правило. Я регулярно устраивал проверки, не дай бог у кого-нибудь не было бумаги или карандаша, делали по сто приседаний все вместе. Научились быстро. Бумага нужна была для записок, если срочно нужно было передать мальцам. Я их не видел, но уверен, где-то поблизости они есть. Несколько всегда следуют за старшими.

Я взял бумагу не у Дани, а у Дмитрия, другого моего охранника. Дима, в отличие от Дани, был более замкнут, что-то было в нём. Какая-то целеустремлённость. Он, как робот, выполнял все задания, все поручения, старался быть первым. Детство в рабочей слободке накладывает свой отпечаток, возвращаться туда не хотелось никому. Парня, кстати, привёл сам Даниил, после одной из драк, выделил его.

В записке, которая предназначалась Грине или его близким, я написал, чтобы всем четверым нашёл на эту ночь дев пониженной социальной ответственности. И в особенности Даниилу, чтобы поработали над ним как следует. А то будет тут ходить яйцами звенеть да на меня угрюмо зыркать, ещё выкинет чего, кровь-то молодая, горячая.

Вернувшись в номер, Маша сняла наконец-то верхнюю одежду, но в ожидании меня продолжала разглядывать интерьеры, ходя из комнаты в комнату, хотела посидеть на каждом кресле, понюхать каждый цветок в номере.

— Я хочу принять ванну! — безапелляционно заявила она.

— Может, лучше сначала пойдём в ресторан, посмотрим, что у них есть, а потом в ванну?

Маша посмотрела на меня исподлобья, задумалась на секунду, потом резко переменилась.

— Да, мы идём ужинать, там вкусно пахло! Ну идём же скорее!

— Так одевайся!

В ответ она фыркнула и стала натягивать свои сапожки, я оставил пальто и так, в костюме, заперев номер на ключ, пошли вниз. Да, никакой электроники, магнитных ключей, вай-фая и всего прочего. Вроде уже давно тут, но никак не привыкну, как будто застрял в каком-то сериале про дореволюционное время.

Уселись не друг напротив друга, Маша тут же начала изучать меню.

В итоге взяли из холодных закусок артишок с крабом, голландский соус и икру осетра. Порции были грамотно рассчитаны, чтобы хватило места на основное. Дальше лёгкий крем-суп из спаржи с осетриной, а на основное блюдо говядина «по-парижски» с мадерным соусом, фуа-гра и картофельным мильфеем. Тогда же и узнал, что такое мильфей, оказалось, запеканка, выложенная тонкими слоями. Довольно вкусная штука.

Если честно, мне было все равно что брать, даже то, что намешали вместе мясо и рыбу, тоже меня не волновало, просто хотелось сделать приятное Маше, что бы она попробовала всякого разного.

На десерт принесли ромовый саварен «Кальвиль» с фисташковым кремом и малиной. Саварен — разновидность ромовой бабы.

Маша блаженствовала, пробуя то одно, то другое, у меня тоже разыгрался аппетит, всё было невероятно вкусное.

Я, словно кот, прикрыл глаза и откинулся на спинку дивана, одновременно проводя рукой по спине Маши от талии до плеч, прислоняя её к себе. Когда дотронулся, она чуть выпрямилась, а потом податливо прижалась ко мне и положила голову на плечо. Вдохнул запах её светло-каштановых волос, пахло приятно, какими-то яблоками.

— Наелась? Вкусно?

— Очень… давно так хорошо не ела.

— Я, признаться, тоже, у нас в ресторане всё-таки поскромнее.

— Конечно, это Гранд Отель Европа, вообще, откуда у тебя деньги на такие роскошества? — вырвалась она из моих объятий и строго посмотрела на меня. — Берёшь у полиции за то, что учишь мальчишек стрелять?

— Хочешь возглавить журнал?

— Что?!

Ох, как я любил, когда она резко меняет настроение, буквально кардинально за полсекунды, только женщины так умеют, мужику надо раскачаться всегда.

— Женский журнал про моду, культуру, стиль жизни и всё такое, ты ведь декадентка, вот про это тоже, в общем, про всё самое модное и современное.

Маша уже серьёзно и удивлённо смотрела на меня, ничего не говоря. А я продолжил.

— Мне нужен молодёжный журнал… — я хотел было сказать, без всей этой революционной демагогии, но тогда бы начались выяснения отношений, поэтому решил сгладить углы, — не только молодёжный, женский журнал, но рассчитанный не на матрон, а в основном на активную молодёжь, как ты, — я заправил ей за ушко непослушную прядь, от чего у неё ещё сильней выступил румянец, и она прикусила губу.

— Там будет не только мода и платья, хотя это тоже, понимаешь, я хочу создать журнал про образ жизни. Чтобы этот журнал отрывали с руками и передавали друг другу, а строгие пожилые мадамы запрещали им его читать.

Маша при этой картине мечтательно заулыбалась.

— Начнём с малого, в тестовом режиме, постепенно, с опытом, будем наращивать обороты, искать людей. В итоге это будет журнал для элиты, но доступен для всех, ну ладно, для большинства, постепенно он будет дорожать.

— Очень важно, что бы мы могли через этот журнал влиять на общество, это будет как бы рупор, но для этого нужно заработать репутацию, уважение и аудиторию. Так же там будет обязательно светская хроника, ты по этому специалист, — я погладил её по щеке, девочка блаженно прикрыла глаза, представляя себе перспективы.

— Постепенно вокруг тебя сложится полноценное издательство. Тебе надо искать людей, кто этим будет заниматься, не стесняйся нанимать девушек и женщин, это будет скандалом, что дополнительно привлечёт внимание.

Маша уже хищно улыбнулась.

— Кроме этого мы сделаем совершенно скандальную штуку, — я сделал паузу и посмотрел в её расширившиеся от удивления и нетерпения глаза. — Со страниц этого журнала мы будем бороться за права женщин.

Глаза Маши расширились ещё больше.

— Нас тут же прикроют, твой любимый фон Валь и прикроет, — в первый раз проговорила девушка.

— Да, прикроет, но прикроет в другом смысле, если ты понимаешь, о чём я.

Тут уже я лукаво и с улыбкой посмотрел на непонимающую Машу.

— Я сделаю так, что он глотки будет рвать, но не даст прикрыть журнал.

— Как это?

— А вот это, моя маленькая вредина, уже не твоё дело, — слегка погладил её по кончику носа, от чего она отстранилась.

— Так что готовься, журнал — это будет новый феномен, ориентир в мире моды и стиля для девушек и женщин по всему миру. Мы будем воспитывать вкус у целых поколений. Ты согласна? Ты в деле?

Маша уже серьёзно посмотрела на меня, как бы оценивая, видно было, что какие-то мысли крутились в голове, как будто она что-то пыталась нащупать, но никак не могла.

— И как мы его назовём?

Вот это был больной для меня вопрос. Оказывается, Vogue уже существовал. Я специально узнавал. Но пока он выходил в качестве газеты, нужно было что-то лаконичное и ёмкое, желательно такое же французское слово. Я подумал о названии Luxe, это было понятно, потом пришло в голову название Glamour. Это очень хорошая идея, никто не знает, что это такое, будет завеса некой тайны. Да, наверное, так и поступим, а потом меня осенило. Маша наблюдала за всеми эмоциями и за финальным озарением.

— Подумаем вместе, главное сейчас другое, всё организовать.

— Но я же вижу, что ты что-то придумал, говори!

— Не скажу!

— Ах ты!

Она ущипнула меня.

В этот момент подошёл официант и предложил напитки, сразу вино мы брать не стали, ограничились соком, а вот сейчас для вина самое время, заказали бутылочку Каберне-Совиньон 1890 года. Пока Маша дулась, я продолжал обдумывать план, и он был простой. Я просто выкуплю Vogue. Вот и всё. Над организацией издательств и слиянием их надо будет подумать и разузнать всё про создателей Вога.

— Не дуйся, постепенно всё узнаешь.

— Я хочу сразу всё знать!

— Так не бывает, — улыбнулся я.

— А где взять столько денег, это ведь очень дорого, типография, найм людей и всё остальное.

— Мир не без добрых людей, — улыбнулся я, — как-нибудь осилим.

Маша недоверчиво посмотрела на меня.

Официант налил чуть-чуть, дал попробовать, после того как я одобрил, он разлил по бокалам, оставил бутылку и ретировался.

Маша дулась недолго, её снова захватили перспективы, и она то и дело, прикладываясь к бокалу, думала о чём-то своём.

— Самое главное — это люди, команда. Нужны творческие смелые люди, готовые рисковать, экспериментировать. Кроме этого нужна будет студия, фотограф.

— Зачем фотограф? — удивилась девушка.

— Ну как же, будем фотографировать девушек в разных платьях, ставить их на обложку.

— Ох ты, — зажмурилась Маша.

Ну да, фотография была дорогой и модной игрушкой. Я тоже отпил прекрасного вина и задумался. Мне нужен этот журнал, необходимо формировать молодёжное движение, создавать субкультуру, уводить общество от левых идей террора и всеобщего ограбления, от всей этой дикости. Чуть позже мы сделаем и мужской журнал, он постепенно вытечет из основного. Надо познакомить Машу с Моховым, пусть сделает для неё платье. Но не такое, как у всех, нужно брать направление на минимализм, уходить от этих юбок в пол, рюш, корсетов и прочего викторианского.

Реально окончательный слом женской викторианской моды произойдёт примерно в 1922 году, но мне хотелось ускорить этот процесс. Девятнадцатый век был страшный, репрессивный. Сумасшедшие религиозные фанатики издевались над людьми невероятно, подавляли сексуальность, мучили людей в психушках, обливали водой, заталкивали в смирительные рубашки, пороли. Девятнадцатый век — это поколение невротиков с целыми букетами сексуальных расстройств. Как подумаешь обо всём этом, оторопь берёт. Но ничего, я сжал кулаки, вы у меня скоро попляшете. Первая закладка — это Лёша Перфильев со своим журналом. Есть у меня большие планы на него…

— О чём ты задумался? — спросила она уже ласково, сама дотрагиваясь до меня и краснея.

— О тебе, конечно же, моя дорогая, думаю, что надо тебя познакомить с моим портным, чтобы вы вместе подумали и пошили тебе новое платье, более современное.

— А с этим что не так? — нахмурилась она.

— С этим всё так, но надо двигаться дальше. Придумайте что-то новое, более смелое, ты ведь будешь первой женщиной главным редактором, тебе надо будет шокировать, эпатировать публику, удивлять, задавать направление, так что вы думайте, а я буду периодически заходить смотреть, что у вас получается. Вот, например, вы мучаете себя этими корсетами, а я, между прочим, говорил с врачами, они говорят, это вредно для женского здоровья. Вот тебе первая идея для первого номера, нужно будет написать большую статью о вреде корсетов, с мнением докторов, и в конце задать вопрос, например, сколько можно мучать женщин, не пора ли прекратить эти безумства, что пора задуматься прежде всего о женском комфорте. Ну и всё в таком духе. То есть начать общественную дискуссию со страниц твоего журнала, понимаешь? После этого ты автоматически станешь известной, будешь законодательницей мод!

Маша потянулась, обняла меня за шею и поцеловала. Пожалуй, пора возвращаться в номер.

Закрыв за собой дверь на ключ, я остановил Машу, которая было наклонилась, чтобы снять обувь. Вместо этого я сам наклонился и медленно снял с неё сапожки, взял её ступню и поставил себе на колено, медленно массируя, потом другую. Она смотрела на меня сверху вниз с удивлённой улыбкой, но ничего не говорила, затем я просто взял её за руку и повёл к окну. Мы раздвинули занавески и смотрели на улицу, на падающие снежинки за окном. В номере было тепло, но тепло совершенно по-другому. Мы привыкли к электрическому и водяному отоплению, тут же тепло было настоящее печное, можно сказать, ламповое. Зайдя в номер, мы не стали включать свет, из окон было достаточно света. Я обнял её сзади и стал целовать в шею, она откинула голову назад и блаженно прикрыла подрагивающие веки. Затем резко развернулась, обняла меня за шею и прошептала в ухо:

— У меня первый раз это.

Я лишь поцеловал её в ответ. Вот так вот, на публике дерзкая кошка, хулиганка и декадентка, а в реальности ещё девушка. Есть такие, что стремятся абы с кем, лишь бы побыстрее, есть другие, которые выбирают, относятся к этому более серьёзно. Видимо, Маша была из вторых, что, естественно, не могло мне не нравиться.

После мы вместе лежали в медной ванне при свечах, было очень красиво, в ванной комнате стояли какие-то баночки с ароматическими травами, запах от которых смешивался с запахом свечей, что давало какой-то пьянящий, заполняющий всю комнату запах.

— Как хорошо… как хорошо… — повторила Маша.

Я же просто обнимал её и блаженствовал, да, было действительно хорошо, причём так не было уже очень-очень давно. Такие моменты, как правило, запоминаешь надолго.

Ещё было волшебное время, канун Нового года, но, похоже, ощущал это только я, вернее, ощущали многие, но именно для меня это был тот праздник из детства, яркие проблески чего-то яркого и хорошего. Я просто прикрыл глаза, положил руки на грудь Маши и старался вообще ни о чём не думать, ну кроме неё, конечно.

Потихоньку вода начала остывать, Маша уже почти не стеснялась, хотя ей всё было в новинку, я представляю, как она по-особому переживала все эти ощущения и как потом, лежа у себя дома, она раз за разом будет вспоминать эти моменты, поэтому я и старался сделать так, чтобы это было ярким и запоминающимся событием, в своём роде неповторимым. Со временем оно трансформируется в памяти во что-то далёкое, светлое и недостижимое, и к которому она будет возвращаться раз за разом.

Я тщательно вытер её бархатным полотенцем, накинул халат, потом проделал то же самое, и мы пошли уже спать, уснули, конечно, не сразу, ближе к утру, но тем не менее как-то выспались.