Городовой

Глава 22

Праздник к нам приходит, праздник к нам приходит. Вернее, уже пришёл, сегодня 31 декабря. Скоро новый 1896 год. Впереди последняя мирная пятилетка. Хотя мирная очень условная и точно не для меня.

Я выкроил время и сидел, подводил свои личные итоги года. Пока тут возникла небольшая пауза, закончились утренние детские гуляния, хотя народу меньше не стало. Разумеется, я заранее озаботился и дал рекламу во все свои газеты, кроме того, журналисты подтянули своих корешей из других издательств, которые были тоже не против заработать, так что реклама вышла на все деньги, народу пришло больше, чем мы могли переварить, я даже опасался, что будет давка или погром, но вроде пока обошлось. Потеха тоже отработал как надо, его скоморохи устроили настоящий концерт, как и новомодные клоуны, которые вызвали огромный ажиотаж, журналисты тоже были здесь, им ещё предстоит выпустить статьи, посвящённые празднику. Малыша обрядили Дедом Морозом по всем правилам, Катерина быть Снегурочкой наотрез отказалась, поэтому подобрали просто девчонку посимпатичней, они со сцены читали всякие шутки-прибаутки и раздавали подарки детям. Тут, конечно, без слёз не обошлось, без детских слёз, нашим-то, понятно, всем раздали, но пришло столько людей, что никаких подарков не напасёшься. Вот дети и рыдали, родителям пришлось выкручиваться и покупать им подарки на месте. К этому мы тоже были готовы, все торговцы были предупреждены заранее и подготовились нормально, кассу сегодня делали все. По сути, мы сделали аналог обычной европейской рождественской ярмарки, и будет она работать месяц, до конца января. А в следующем году, можно будет так и вообще постоянную ярмарку делать, на три или четыре зимних месяца. Заработают на этом мероприятии все. Думаю, что всё это теперь станет ежегодным и разойдётся дальше по другим городам и местностям, хорошо бы организовать франшизу и иметь долю со всех этих ярмарок. Надо подумать. Понятно, что это всё было и так, но я придал празднику некую структуру и размах, разные игровые компоненты.

Утром был разговор с Катей, оказывается, она видела, как мы уехали с Машей. Ничего не скрыть, все сразу всё узнают. Но отреагировала нормально, сама рассказала, что у неё вроде что-то закрутилось с одним из офицеров из окружения фон Валя. Должны встретиться сегодня вечером прямо тут, в Лавре, ну что ж, всё это только к лучшему. Машу я толком и не видел, забежала только один раз, как раз когда Катя тут была, пришлось их познакомить, они даже потом о чём-то пощебетали, о своём, о женском, вроде Маша просила Катерину помочь ей с устройством бала, так они и ушли вместе, как я понял, к Салтычихе, я же этих дел вообще не касался. Я ждал прихода фон Валя и Плеве. По поводу Плеве не уверен, а вот фон Валь обещал зайти с сыном, хотел меня познакомить. Вообще, я читал, что у фон Валя и Николая отношения не сложились. Николай возвращался от Кшесинской один, по ночному городу, а фон Валь окружал его охранниками, которые следовали за ним, на что Николай сильно ругался, обещал разбить им морду. В той истории 6 декабря 1895 года его освободили от должности градоначальника и отправили управлять институтом для девиц. Это, конечно, чистое издевательство. Интересно, что почти все императоры пренебрегали своей безопасностью, разгуливая по городу, как Александр II, например. Реальность поправила. Из влиятельных покровителей у фон Валя был только Плеве. Когда его убили, он ушёл в отставку и больше не занимался политическими делами. Сын его сейчас учился в Пажеском корпусе, одном из самых элитных заведений в то время.

А вообще, я переживал за предстоящую встречу с Николаем. С одной стороны, у меня было своё представление об этом человеке из изучаемых источников, которое, разумеется, шло вразрез с мнением советского неведомого дышащего через рот мяса, которому сто лет англичане срут в голову со всеми этими воронами, Распутиными и прочим шлаком.

Я опасался того, что Николай всё-таки довольно молодой человек сейчас и не вполне может осознавать, что ждёт впереди, хотя тот информационный холодный дождь любого приведёт в норму. Выбора-то у него никакого нет.

С другой стороны, несмотря на моё личное очень хорошее отношение лично к нему как к человеку и талантливому управленцу, меня грыз червь сомнения, а что, если он не сумеет. Что мне делать? Ведь проблема лежит гораздо глубже. Россия — это колосс на глиняных ногах, ему отрубили голову, и всё. Россия закончилась за несколько недель. Не нашлось никого, ни одной силы, которая смогла бы консолидироваться и дать отпор. Большинству же населения просто похер на всё. Всегда действует горстка энтузиастов. Что с одной, что с другой стороны. Поэтому я думал, как действовать, чтобы создать защитный механизм.

По-хорошему такой силой должно быть национальное государственное масонство, но по разным причинам наши всё прохлопали, это в лучшем случае, другие же массоны старательно работали лопатой, закапывая Российскую Империю и, разумеется, себя вместе с ней. И свои семьи, и своё будущее. Никто из них не нашёл потом счастье в Парижах. Шли к успеху, но не свезло, не фартануло. Идиоты.

Я думал, как действовать, например, если Николай попытается меня изолировать и отстранить от всего. Нужно учитывать самые разные варианты. Для этого мы с Аристархом и занимаемся тем, что регистрируем разные иностранные компании и расширяем свою, ищем людей, хотя правильно сказать — выращиваем своих. Это намного проще, главное в нашем деле — преданность. Только покрутившись в такой системе, и понимаешь наших управителей, что держат у себя воров и казнокрадов, переводя их с должности на должность, ущерб в конечном итоге от такого человека меньше, чем от идиота, который всё угробит. Хотя ситуация кошмарная, и решения никакого не просматривается. Реальность всегда берёт тебя за волосы и бьёт об стену, пока все иллюзии не вылетят из дурной головы.

По-хорошему нужно выстраивать сложные транснациональные надгосударственные корпоративные структуры. Чем я, в принципе, уже занимаюсь, но проблема — что кроме меня никто не понимает, что происходит. И если меня убрать, всё рассыплется, так же, как это произошло с Николаем. В этом основная проблема, как создать структуру, которая будет функционировать без тебя. Разве что религия? Как же не хочется во всю эту историю лезть, наоборот, при определённом влиянии я бы эту тему прикрутил, насколько это возможно, чтобы хотя бы от детей отстали. Ладно, поживём — увидим, пока всё идёт более-менее.

— Виктор Вильгельмович, Вильгельм Викторович, добрый день, с Новым годом! — улыбнулся я. — Как вам наше скромное мероприятие?

Мне удалось всё-таки встретиться с градоначальником и его сыном. Фон Валь хотел прийти один, но не вышло, во-первых, в «мэрии» уже знали из газет о готовившемся событии, и фон Валю пришлось устраивать полуофициальную делегацию, куда пришли многие чиновники с семьями посмотреть, как всё устроено.

Фон Валя было не узнать. Внял моим рекомендациям и пригласил к себе моего личного стилиста Леонида Осиповича Брандта. Леонид был потомственным цирюльником, отец его — немец из Риги, мать — русская. Владели там производством различных инструментов, ещё когда он был малой, перебрались в Петербург, но тут дело не пошло. Не смог просчитать рынок, конкуренция была очень большая. Долги росли, в итоге отец всё продал, кое-как сводили концы с концами, заболел и несколько лет назад умер, оставив сыну долги. Лёня продолжал работать парикмахером, в какой-то момент дела пошли совсем плохо, и пришлось продать за долги последнее имущество. И с больной матерью перебраться в Лавру. Где он и работал. Всю эту историю рассказал мне ещё Крутов, когда был здесь. Парень был талантливым и хорошо делал своё дело. Так он и попал ко мне.

Сейчас его сеть цирюлен для мужчин и салонов красоты для женщин набирает обороты, а сам он становится всё более известным. К нему уже запросто так не попадёшь. Вот его-то я и откомандировал к фон Валю, чтобы тот поработал с ним. С Лёней мы, можно сказать, сдружились, ему были до крайности интересны мои идеи по стилю. Разумеется, я свёл его с Моховым, Лёня был талантлив в целом, не только как людей стричь. В будущем я планировал продолжать развивать эту сеть, охватив все крупные города Империи. Мы должны быть флагманом индустрии. К фон Валю они пришли вместе с Моховым. К таким клиентам Егор Савич выезжал лично, это была самая лучшая реклама.

Теперь фон Валь выглядел как московский чиновник моего времени, в отличном костюме, пальто с меховым воротником и чёрной шапке-пирожке. И главное, сбрил эти кошмарные бакенбарды. Выглядеть стал очень дорого и солидно, ну и моложе, естественно. Сам он, как я заметил, немного смущался, но был очень доволен реакцией окружающих, все бесконечно его расспрашивали и заваливали комплиментами. Не остался в стороне и я.

— Смотрю, мои люди поработали на славу. Выглядите замечательно, Виктор Вильгельмович, совершенно другое впечатление.

— Да уж, спасибо, Андрей Алексеевич. Мне теперь прохода не дают, что да как, все расспрашивают. Я, естественно, рекомендую ваших специалистов, на следующей неделе моя супруга с ними встречается. Тоже хочет выглядеть по последней моде.

— И это правильно! Красота спасёт мир!

— Это верно! И праздник ваш… ну что сказать. Всё на высоте, тут мои люди из руководства тоже меня вопросами бомбардируют, что, мол, и как, и кто это всё устроил, я уже сбежал от них, — махнул он рукой, — вот, познакомьтесь, мой сын Вильгельм.

— Очень приятно, слышал о вас много хорошего, как продвигается учёба в Пажеском корпусе?

— Мне тоже очень приятно, Андрей Алексеевич. Отец мне тоже много всего интересного про вас рассказывал.

Я мельком глянул на фон Валя, но тот остался спокойным.

— Учёба идёт хорошо, интересно.

— Оружие любишь, интересуешься?

— Ещё бы! И с огнестрельным, и с белым оружием занимаемся.

Для своих 15 лет Вильгельм был высоким и крепким молодым человеком. В этом времени акселерация шла быстрее. В 18 лет это уже почти состоявшийся мужчина. Вильгельм был молодой копией своего отца. Я вспомнил фотографии молодого Черчилля, тот ведь был высокий красивый парень, потом уже перестал следить за собой и превратился в шар. Вот и фон Валь себя немного подзапустил. Я ещё раз оглядел парня, и у меня возникло озарение, я даже немного сощурил глаза, а ведь это действительно неплохая идея.

— Ты вот что, Вильгельм, приходи сюда как-нибудь сам, только надо договориться заранее, чтобы это не помешало твоей учёбе. Не знаю, рассказывал ли тебе отец, — я посмотрел на фон Валя, — но у нас тут действительно происходит много всего, что может быть тебе интересно. Например, у нас проходят тренировки по борьбе, по боксу, кстати, в январе будут соревнования, так что я вас обоих заранее приглашаю, так же приходите на открытие атлетического зала, но об этом мы уже уговаривались, так вот, у нас проходят не только эти занятия. Но также есть закрытая часть, я провожу тут тренировки по стрельбе для своих людей, но это не та стрельба, что учат вас. Мы, можно сказать… продвинулись намного дальше. Думаю, тебе было бы интересно посмотреть. Кроме этого, в январе я жду партию оружейных новинок.

Я заметил, как загорелись глаза паренька.

Вам, Виктор Вильгельмович, это тоже должно быть интересно со всех сторон. Например, часть из этого вполне можно использовать на полицейской службе — там будут весьма примечательные вещи. И в то же время вам нужно знать, чем будут вооружаться наши недруги и как всему этому противостоять.

— Вот это действительно важно и интересно. Буду непременно! И вообще, нужно сделать всё иначе. Сначала мы придём с сыном, вы нам всё покажете и расскажете. А потом нужно будет провести показ-демонстрацию для начальников полиции и жандармов. Я знаю, что вы специалист по таким мероприятиям.

— Справедливо. Но у меня другое предложение. Давайте общий показ для полиции отложим. Вот запустим наш учебный центр — там и проведём, заодно с наглядной демонстрацией, рассказами о недостатках и преимуществах различных типов. К тому же, оружейная отрасль активно развивается, и пока мы отстроимся, наверняка что-нибудь новое изобретут.

Фон Валь усмехнулся; разумеется, он понял намёк, что надо форсировать строительство центра.

— Ваша правда, так и поступим. А что касается тренировок, всё верно — Вильгельму полезно будет. Назначайте дату, и пусть приходит. Покажите ему всё. Эх, да я бы сам с удовольствием пришёл! Вы не смотрите, что я сейчас брюхо отрастил, раньше я был силён как бык. Он помахал кулаком. И драки были, и боролись тоже, сейчас вот подзапустил себя.

— Мы с вами об этом уже говорили. Всё это дело наживное — контроль питания и тренировки. За шесть месяцев в форму придёте. В январе выкроим время и приходите в зал. Да и Вильгельма берите — покажу вам разные упражнения.

— Заметано. В январе ждите. Ты вот, Вильгельм, пока прогуляйся с Александром, осмотрите тут всё вокруг, а мне надо на часик отойти с Андреем Алексеевичем.

За спиной фон Валя появился бравый офицер, который глянул на меня, узнавая. Я тоже его узнал — он был там, в той компании свиты, которая гуляла в казино. Я протянул ему руку.

— Приятно познакомиться! Как вам вечер? Хорошо провели?

Офицер поначалу напряжённый расслабился и располагающе улыбнулся, протягивая мне открытую ладонь. Рукопожатие было сильное, сухое. Крепкий мужик.

— Благодарю и приятно познакомиться.

Тут я увидел в его выражении какую-то заминку. Видно было, что он хочет поговорить со мной о чём-то, но при начальстве не решается.

— Наше заведение пока закрыто, хотя… я так полагаю, вы тут не один. Сейчас, одну минуту.

Я достал блокнот и написал пару строк. Тут же из ниоткуда появился мальчишка. Я сунул ему записку.

— Вот этот молодой человек вас проводит — все откроют. Можете провести экскурсию Вильгельму, заодно покажите ему, как играть в настольный футбол.

— Это что такое? — спросил Вильгельм.

— А вот сейчас и увидишь.

Фон Валь сначала неодобрительно нахмурился, услышав про казино, а потом махнул рукой — типа, бог с ним, всё равно узнает всё.

Когда зашли ко мне, оказалось, что Маша о чём-то мило беседовала с Катериной. Надо было видеть её удивление, когда фон Валь предстал перед ней в новом стиле! Да и Катерина смотрела как на невидаль. Я же удивился, что они сошлись и не ругаются. Ладно, с этим позже разберёмся.

— Как вам идёт этот стиль, ваше высокоблагородие! Просто чудо, как хороши!

Маша сделала поклон, и за ней то же самое проделала Катерина.

— Благодарю! — приосанился довольный фон Валь.

— Мы в кабинет. Катерина, если будет что-то важное, вызовешь.

Я строго посмотрел на Машу, но та только скорчила мне рожу, когда фон Валь отвернулся.

Даже из моих апартаментов было слышно, как гудела улица. Народу было просто тьма. Все бары и рестораны работали на полную; мои заведения не исключение. Ресторан был полностью зарезервирован под нашу компанию — планировали отпраздновать Новый год там. Казино так же откроет двери вечером. Вообще, сегодня будет жаркая ночь.

— Андрей Алексеевич, мы обнаружили труп Владимира Ульянова. Сначала вообще не поверили донесениям, но как выяснилось, всё соответствует описаниям. Скажите, зачем было опускаться до таких зверств? Пристрелили бы да закопали — и делу конец. А так это же ужас какой-то, средневековье! Мы не можем позволить себе такое.

Я почесал подбородок и посмотрел в окно. Ждал этого вопроса, удивлён был, что так долго телились.

— Видите ли, в чём дело, Виктор Вильгельмович. Если бы перед нами был обычный враг — грабитель, например, или солдат вражеской армии — то вы были бы совершенно правы. Но нам противостоит не обычный враг, а религия, вернее секта. Тоталитарная секта. Я вам приведу один пример.

Когда заканчивалась Гражданская война и наши отступали из Крыма — вернее, бежали — уйти смогли не все. Знаете, что было после? Знаете, что они делали с нами, с офицерами? Там работали несколько команд. Есть двое персонажей, к которым у меня счёт особый — надеюсь, с ними в скоре повидаться. Это Бела Кун и Розалия Землячка. Еврейские убийцы и садисты. Там в общей сложности было убито несколько тысяч русских. Одним из любимых развлечений у них было привязывать груз к ногам и бросать людей в воду. Очевидцы говорят, что там, под водой, был настоящий лес из утопленных людей. Вода прозрачная — всё видно. Так же выкалывали глаза, отрезали уши.

Я сделал паузу, смотря на бледного фон Валя.

— Кроме них там работали шведы. Не просто шведы, а сведенборгианцы. Излюбленный способ казни у них — это разможжить голову кувалдой. Это ещё из их легенд идёт: молот Тора и всё такое. Кувалда, молот, является их символом. В последствии кувалда ещё не раз всплывёт в русской истории. Так вот, этими кувалдами они казнили офицеров. Понимаете? Можете представить, что там творилось?

Фон Валь закрыл лицо руками и облокотился локтями на колени.

— Это я упомянул шведское масонство. А после революции сюда зайдёт Мемфис-Мицраим — их послушание, то есть Египетское масонство. Там уже и человеческие жертвоприношения, и всё прочее — это мрак. Кстати, их символом является серп. Серп Сета. Вы знакомы с египетской мифологией? Вы ведь сам масон, Виктор Вильгельмович? Так вот, в руках у Сета меч-серп, а символ шведского масонства — молот. А какого цвета флаг у пиратов? Красное полотнище. Именно красные пиратские флаги будут поднимать заговорщики и масонские бунтовщики на флоте во время русско-японской. Так вот, у СССР — нового масонского государства, которое будет после Российской империи — государственным флагом будет красное знамя с серпом и молотом. Разработает этот символ масон Камзолкин. Они придумают, что якобы это символы рабочих и крестьян. Только никаких рабочих и крестьян там в помине нет. Это бесы, реальные. Сет у них отождествлён с Баалом — главным божеством Пунийцев. Но это мы уже уходим в их религиозную теологию. Мы имеем дело с нелюдями, это не люди вообще. И относиться к ним нужно соответственно, поверьте мне. Если мы попадём к ним в руки, они нас не пожалеют. Тут идёт война на уничтожение. Что же касается Ленина, это послание. Ульянов у них был начинающей звездой, потомственный масон, очень высокий градус имел, генеральский, младший брат цареубийцы, вот это вот все. Если бы он просто умер или сел в тюрьму, это было бы нормально для них. Но он умер страшно. Это своего рода намек на священную инквизицию, чтобы они знали что их ждёт здесь. Они поймут, ну, я имею в виду их старшие, возможно на какое-то время это охладит их пыл, но не надолго. Вскоре они снова начнут засылать своих эмиссаров. Возможно сейчас сделают ставку на Плеханова. А вообще, то что мы выбили у них столько лидеров — Ульянова, Крупскую, Мартова, это уже сильный удар.

— Да. Эмигрантская пресса просто бурлит. Это еще они про Ульянова не знают.

— Нужно, чтобы узнали. Да узнают в любом случае. Не только у вас есть осведомители, у них тоже полно.

— Вы каждый раз такие ужасы рассказываете, я прямо не знаю, как на это реагировать. Хотя…

Чиновник устало посмотрел в окно.

— Всё так, всё так, Андрей Алексеевич. Просто я… мы… отказываемся в это верить. Вернее, мы не смотрели на ситуацию под таким углом. В Польше, во время восстания, я такого насмотрелся… да и турки.

— Хуже всего прибалты. У них реально с головой что-то не так. Они будут нашими самыми яростными врагами — буквально с людоедской жестокостью, что в Гражданскую войну, что позже. Нет у нас друзей, Виктор Вильгельмович. Никто не придёт нам на помощь. Наоборот, падающего подтолкни. Все эти международные союзы, договора — всё это чушь собачья. Просто политические игры. А в реальности мы совершенно одни. Нужно это четко понимать и выстраивать стратегию исходя из этого. Опираться только на себя.

— Полиция? Армия?

— Да, полиция прежде всего. Армия худо-бедно справится. А вот с полицией у нас беда.

Фон Валь тяжело вздохнул.

— Знаю, только как это решить — непонятно. Огромное противодействие в обществе.

— Я понимаю. Мы будем действовать постепенно, поступательно. И продавим свои интересы.

Кстати… по поводу интересов.

Он полез в портфель и достал бумаги.

— В целом всё готово, можно начинать. Я имею в виду строительство. Сейчас нужно утвердить проект. Я вас познакомлю с нашим архитектором. Согласуете с ним всё, отправите проект. Желательно это сделать в январе и всё.

— Отличные новости, благодарю. Надеюсь, за зиму отстроимся.

— Да, вы мне говорили про деревянные избы, но мы выбили для вас хорошее финансирование, так что стройтесь сразу капитально.

— Вот это подарок, Виктор Вильгельмович, благодарю!

— Что по кадрам, уже отобрали?

— Нет, отбора пока не было, рано ещё. Но все люди тут на местах. С этим проблем не будет.

— Первый поток будете тренировать лично?

— Разумеется. Там же будет и Иван — Иван Кузьмич Сычев. Помните, был с нами, документы приносил? Он сейчас моим заместителем работает.

Фон Валь сначала нахмурился, припоминая, потом вспомнил.

— Да, конечно, помню.

— Вот он сильно в инструктора просился. Посмотрим, сдюжит ли?

— Так сурово гонять будете?

— Ещё как! Поэтому беру в основном молодых да здоровых. Программа будет очень жёсткая — тяжело им будет и физически, и психологически.

— Тяжело в учении — легко в бою!

— Ну, я бы сказал, везде тяжело: и в учении, и в бою…

— Виктор Вильгельмович, есть новости по Кулагину?

— Точно! Чуть не забыл.

Фон Валь помотал головой.

— Вы знаете, Андрей Алексеевич, дело то совсем не простое. Мы чуть-чуть капнули, там такое полезло…

Я напрягся.

— Нет, Кулагин ваш чист. За него не переживайте — он там мелкая сошка, влез просто куда не следует да ещё и деньги свои требовал. Вот его и поправили. Дело мы его закрыли и полностью восстановили в правах. Но вот сама эта компания и его начальник — этот золотопромышленник, как его, Лесневский — это уже фигура.

Мы эту тему еще с вами не поднимали. Я имею в виду золотопромышленность — это чёрная дыра, бездна. Вторая такая же гигантская тема — это нефтедобыча. Не думаю, что это нам сейчас по зубам. Там такие люди и силы замешаны…

— Я представляю. Вернее, знаю.

Британцы в начале девятисотых проведут диверсию и полностью разрушат наши нефтепромыслы. А вас, Виктор Вильгельмович, отправят в Баку разгребать всё это. Но будет уже поздно.

— Вы меня просто без ножа режете. У меня скоро нервное расстройство образуется от одной мысли беседы с вами. Вы каждый раз что-то выдаёте, после чего ноги подкашиваются и жить не хочется.

— Ну, извините, я стараюсь в щадящем режиме что-то давать.

— В щадящем режиме!?

Фон Валь подскочил.

— Что же тогда нормальный режим?

— Ну вот я иногда занавесочку приоткрываю, как сегодня про Крым. А такого, поверьте мне, очень много. Вот я и выдаю дозировано. От всего этого можно сойти с ума. Постепенно вы всё узнаете. Вот вы сказали про золотопромышленников. Решил сменить я опасную тему. У меня к вам — вернее, к полиции и жандармерии — есть предложение.

— Слушаю.

Фон Валь подобрался.

— Не так давно была принята на вооружение комиссионная винтовка Мосина-Нагана.

Полицейский кивнул головой.

— Вы знакомы с обстоятельствами этого дела?

— Признаться, не особенно. Знаю, что всё шло тяжело там.

Чиновник поджал губы.

— А история там любопытная. Можно многих пощупать за вымя. Заодно через это дело провести своих людей.

— Поясните.

— В общем, там получилась огромная коррупционная схема, сговор. У меня есть подробные записи, но если в двух словах: руководил безобразием господин Ванновский. В деле был так же сам Наган. Ему выделили 200 тысяч рублей только лишь за конструкцию обоймы и крепление на дверце, хотя Мосин утверждал, что мог это сделать и сам. Мосину же выделили всего 30 тысяч, хотя он всё разработал от начала до конца. В конце еще и имя забрали.

— Как это?

— Мосин делал двухступенчатый спуск и флажковый предохранитель. Вижу ваше непонимание — я вам потом объясню наглядно. В общем, это очень современная вещь. То, что он сделал, используется в оружии и сейчас, в 21 веке. Мосин его сделал, но ему запретили. Так же ему в начале поручили спроектировать свой магазин, а не по типу нагана. В последнюю минуту комиссия отстранила Мосина и заменила его обойму на нагановскую. И в довесок отняли имя Мосина, добавили Нагана и убрали слово «русская». Подписал документ Ванновский. Есть контракт — зам начальника ГАУ правит контракт. Поверх готового контракта красными чернилами делает Нагану всевозможные льготные условия. Это готовая коррупционная схема. Не буду утверждать, что они поделили эти деньги с господином Наганом, но что эти господа из ГАУ оплевали Мосина — великого изобретателя — это факт. Всё это наносит удар по престижу России, оказывая преференции непонятным бельгийцам.

Фон Валь слушал очень внимательно каждое слово. Глаза его сузились, губы сжались.

— Винтовку сделал от и до Мосин. Но видимо кому-то показалось слишком жирно, что винтовка будет называться именем конструктора, поэтому они так же в последний момент подправили документ и назвали её комиссионной, хотя эта комиссия, кроме как вредительства, ничего не делала. Я знаю, что Александр Третий не разбирался в оружии и видимо покровительствовал Ванновскому. Вот и подписал всё, не глядя.

По моему мнению, винтовка пока сырая. И если у вас есть возможность, нужно как-то влезть в это дело. Устроить проверку и не дать этой версии пойти в миллионное производство. Оружие необходимо доделать, довести до ума. А заодно, если получится, выкинуть с должности самого Ванновского и провести в начальники Главного артилерийского управления своего человека. В будущем нам это очень сильно поможет. ГАУ — это важнейшее стратегическое направление. Если там будет сидеть человек, которого корежит от слова «русский», который убирает это из названия, то будут большие проблемы. По сути, это саботаж.

Фон Валь поднялся и принялся расхаживать по комнате, сложив руки за спиной, о чём-то напряженно размышляя.

— Кстати!

Я хлопнул себя рукой по ноге и полез в сейф, доставая пистолет.

— Вот смотрите, это и есть флажковый предохранитель. Посмотрите, как удобно! Вот так мы сбрасываем — и пистолет готов к стрельбе. А вот мы ставим на предохранитель, и можно безопасно убрать в кобуру. Попробуйте.

— Действительно, какое же лёгкое и компактное оружие! Можно носить скрытно. Да, теперь вижу — вещь стоящая. И что же получается, Мосин додумался до этого сейчас, тут?

— Выходит, что так. Он гений, но только в ГАУ не оказалось человека, кто смог это оценить. Все зарубили. Хотя отчасти их тоже можно понять, старались максимально удешевить винтовку.

— Вот эта информация по Мосину, Андрей Алексеевич, может нам сильно помочь. Вы очень вовремя её предоставили. Вы знаете, сейчас Николай постепенно будет избавляться от старых кадров отца, поэтому можно и нужно всем этим воспользоваться.

— Дело молодое, горячее. Я поговорю с ним. Мне очень важно найти с ним общий язык. Это буквально ключевое, во всём нашем деле. Мы с ним примерно одного возраста, думаю что всё сладится. От него кстати нет вестей?

— Нет пока нет, праздники сами понимаете. Да, оно и к лучшему. Сейчас столько дел, что только успевай.

— Андрей Алексеевич, по вашему личному делу идут подвижки, не переживайте. Все двигается, Вячеслав Константинович лично контролирует, так что скоро мы вас вызовем официально, а пока попрошу вас предоставить данные на ваших людей, кто непосредственно был занят в руководстве Лавры, кто помогал навести порядок и прекратить все эти преступные безобразия. Я хочу всех, подчеркиваю всех, как-то отметить, пока я в силе. Сделайте мне список и достижения каждого, а я уж постараюсь, это самое меньшее что я могу для вас сделать.

— Вот это дело, Виктор Вильгельмович, это я с удовольствием. Вы правы, я хоть и плачу им неплохо, но люди заслужили, чтобы и власть, государство, тоже оценило их старания. Посмотрите вон какой праздник отгрохали, а ведь люди день и ночь старались.

— А я это прекрасно вижу, поэтому и хочу своей властью… пока она у меня есть, всех отметить. Будет другим урок, как надо работать.

— Мне тут пришла идея…

— Слушаю вас очень внимательно, Андрей Алексеевич, — сказал фон Валь, не выпуская из рук пистолета и снова садясь в кресло.

— Насколько я знаю, вы на собственные деньги учредили детский приют для детей на Петербургской стороне.

— Да, все так и есть.

— Видите, Катерина… моя управляющая, она как раз заведует подобным заведением. Мы открыли тоже приют для детей, сейчас он находится на территории предприятия «Ткачи». Там уже порядка ста пятидесяти детей. Мы их вытаскиваем из сферы детской проституции, я стараюсь держать такие вещи на контроле. Постепенно мы их там же учим, чтобы потом все были при деле. Так вот, мое предложение заключается в том, чтобы подумать о создании некого фонда, чтобы это была единая организация, не коммерческая, в задачу которой было бы установление контроля над всеми подобными предприятиями и организациями. Почему я об этом заговорил? Некоторые используют такие детские приюты для удовлетворения собственных нужд, вы понимаете о чем я говорю. Заступиться за детей некому. А так мы будем это контролировать. Также деньги будут собираться как благотворительность. О рекламе предприятия я позабочусь. Впоследствии можно будет работать с этими детьми по двум направлениям. Первое — это пропаганда усыновления, чтобы детей забирали в нормальные семьи. И второе — это их образование. Сейчас есть ряд заведений для детей-сирот военных, например погибших офицеров. Но для обычных сирот нет почти ничего. Существуют ремесленнические приюты, но это не то. Мое же предложение — структурировать на уровне государства все это детское направление. Впоследствии можно будет создать единый кадетский корпус или училище, куда будут брать всех мальчиков-сирот, несмотря на происхождение. Можно будет их даже разделить: одно для офицеров, другое для обычных детей. Понимаете, Виктор Вильгельмович, те же кадры для полиции — почему бы детей сразу не воспитывать в патриотических настроениях? Вместо этого сироты идут на улицу, начинают воровать и сами знаете что дальше происходит.

— Вот такие у меня мысли. Начать можно с малого — это проработка общего плана действий и учреждения фонда. Почему бы, например, не предложить вашей супруге возглавить его? Потом уже, когда фонд наберет обороты, выходить на уровень государственный. Что скажете?

— Ну, Андрей Алексеевич, — фон Валь отложил пистолет. — Идея великолепная, что уж тут, просто великолепная. У вас есть уже бумаги?

— Нет, это я только что придумал.

Фон Валь только головой покачал.

— У вас мышление государственника, я вижу в первую очередь, что вы хотите все подчинить и контролировать. Это очень похвально и полиция, и вот это дело тоже. Вы как бы собираете все в одну четкую структуру, — генерал сделал собирательное движение руками.

— Ну да, это законы природы. Сейчас наше государство еще очень аморфное, фрагментированное. Нет четко выстроенных вертикалей власти, министерств. Но все это будет. Может быть, я забегаю вперед со всеми этими затеями…

— Совсем нет, я больше скажу — все это назрело и перезрело. А что вы сказали про законы природы?

— Да уж, слово не воробей, вылетит не поймаешь. Есть такой закон, по которому наша вселенная тоже структурируется. Ваши ученые еще не скоро к этому придут. Так что вы первый человек, кто об этом узнал. Я улыбнулся. Возможно, позже мы все вместе соберемся и я вам подробно расскажу, как устроена вселенная, вернее те знания, до которых дошли наши ученые.

— Чрезвычайно интересно, с удовольствием послушаю. Все ваши идеи обязательно передам супруге, возможно она заинтересуется.

— Можно будет привлечь других женщин, пусть они этим занимаются. Будет хороший прецедент — что у нас передовая держава и все ценятся. Всякие суфражистки будут в восторге. Кстати, по поводу контроля: есть одна сфера, где контроль не нужен, а только вредит. Да, я имею в виду искусство.

— Ах вы снова про эту картину!

— Нет, я в целом. Творчество дело такое, можно присматривать за всем этим, чтобы не заигрались, но не давить. Вся история показывает, что ни к чему хорошему это не привело.

— Сложная тема, очень сложная. Нужно конкретно обсуждать, собираться. Я помню что вы говорили про молодежную политику, все помню.

— Да, тема стратегическая, и все это переплетено. Все взаимосвязанно. Нельзя рассматривать это по отдельности, это все одно целое.

— Согласен, Андрей Алексеевич. Столько вопросов, столько дел. — Фон Валь снова поднялся. — Я очень беспокоюсь за вашу встречу с Николаем.

— Я сам беспокоюсь. Сделаю все, что смогу, чтобы прошло хорошо.

— У вас есть что предложить ему, что может его заинтересовать?

— Да, я уже говорил, что располагаю данными на счет его семьи и семьи… вернее рода его жены. Но эта информация засекречена, поверьте, лучше туда не лезть.

— Я это лучше вас понимаю. Я вот рядом постоял и то чуть места не лишился. Вам спасибо что прикрыли… И да, по поводу Мосина займемся непременно. Обсужу этот вопрос с Вячеславом Константиновичем, соберем закрытую коллегию, изучим все досконально, посмотрим что можно сделать.

— Я с Мосиным состою в переписке как оружейный энтузиаст. Надеюсь завязать с ним дружеские отношения. Вообще, Виктор Вильгельмович, нужно чтобы государство и полиция в частности уделяло максимальное внимание оружейной отрасли, так как это наш щит. Нам столько войн предстоит вести, а у нас такой бардак! Делают что в голову взбредет. Плюс еще и русских изобретателей зажимают в угоду иностранцев, вернее, скорее всего, в угоду личного кошелька.

— Абсолютно согласен, уж я вам могу примеров из практики поболе привести. — Генерал снова стал в гневе расхаживать по кабинету. — Чего только за службу, каких только идиотов не видывал.

— И знаете что интересно? Не в упрек вам конечно, но вот например военный человек, сначала вроде нормальный, но как получает звезды на погоны, так начинается: это не надо, то не надо. Мы без всего этого воевали и нормально. То есть получается, что те люди, которые должны двигать прогресс, наоборот все только тормозят.

Фон Валь только махнул рукой и спросил:

— И что же в будущем так же все?

— Абсолютно. Такие же дубы в основном. Не учатся и не хотят учиться. Результаты, ценнейшие наработки предыдущих войн забываются, и начинают воевать как в первый раз, с огромными потерями. У вас все-таки с этим получше сейчас, несмотря на головотяпство и отсталость многих командующих.

— Вот же незадача! Что же это такое, когда ж начнем жить то нормально.

— Да сейчас и живем хорошо. Все ведь познается в сравнении.

— Ваша правда, Андрей Алексеевич. Так что вы думаете с Мосиным предпринять? Есть уже какой-то план?

— Пока только в голове. Поговорю с ним, что он скажет. Во-первых, хочется с вашей и Вячеслава Константиновича помощи, а может и Николая, организовать доработку винтовки, выкинуть к черту этого Нагана, все сделать самим. Чуть позже ее все таки доведут до ума. Можно сделать это уже сейчас и вступить в войну с прекрасной, лучшей в мире винтовкой. Кроме этого, хочу предложить Мосину и вам создание на базе завода исследовательского центра, где будут проходить изучение материалов, порохов, баллистики. Все это чрезвычайно пригодится в будущем. Так же на базе этого центра создать инженерное училище, где будут обучать точной механике, оружейному и инженерному делу. Чтобы все в одном месте было. Кроме этого, этот центр, назовем его например Конструкторское Бюро Мосина, должен искать по всей России мастеров-оружейников и привлекать к себе, чтобы у них там был мозговой центр, позже ведущие инженеры, заработавшие себе имя. Откроютн свои КБ. Так будет проще решать сложные конструкторские задачи.

— Мозговой центр, как хорошо сказано. Блестящая инициатива. Можете полностью на меня рассчитывать. Думаю, фон Плеве тоже вас поддержит. В общем принимается. Обсудите это с Мосиным, если согласится, то начнем прорабатывать проект. Нужно будет создать инициативную группу, пусть пишут что им для этого нужно, а я уж через управу проведу это.

— Отлично. Так и поступим. Напишу тогда господину Мосину.

— Я вот еще что хотел спросить, Андрей Алексеевич, а как у вас обстоит дело с евреями, с жидами? Что поменялось и как они себя проявили в революционных событиях? Просто вы упомянули этих мерзавцев в разговоре про Крым, вот вспомнилось.

— Ох, Виктор Вильгельмович, вы опять такую глыбу затрагиваете! Это нужно полностью встречу посвятить этому вопросу и не одну встречу. Вопрос очень серьезный. Вам как в щадящем режиме?

— Андрей Алексеевич, я вам не барышня кисейная, говорите как есть! — начал свирепеть генерал.

— Начать можно лично с вас. На вас будет совершенно покушение, стрелять будет еврей Гирш Лекккерт. Но он по счастью вас не убил, только ранил. Вроде как вы лично его и скрутили, это уже после 1900-х годов, не помню точно когда.

Фон Валь побагровел.

— Его повесят, — улыбнулся я. — Жаль только что его одного. Видите, как работает полиция? Работала организация, а повесили только исполнителя. Это никуда не годится. Евреи… Виктор Вильгельмович, очень сложный вопрос. Знаю, что вы их не переносите.

— Не переношу — это мягко сказано! Вот же сволочи!

— Советская власть на евреев сделает основную ставку. Они будут локомотивом уничтожения России. В частности их используют как… как бы это сформулировать, в общем людей для черной работы. Например, из них будет состоять тайная полиция. Именно евреи будут заниматься целенаправленным физическим уничтожением русских всех слоев населения.

— Какой ужас вы говорите! Как можно это принять! У меня в голове это все не укладывается! Как мы до этого дошли!

— Постепенно, Виктор Вильгельмович. Может быть, началось с оправдания Засулич. Хоть немного радует, что их самих всех потом перестреляют в тридцатых годах, выбьют почти полностью, вместе с латышами и поляками.

— Не намного, знаете ли, легче.

— Согласен. — Я пожал плечами. — Ну хоть что-то. Хотя… дети всех вот этих и будут составлять в будущем элиту России, продажную, мелочную. В итоге предадут все как один. Вот так вот. Поскольку почти все русское образованное сословие будет ликвидировано, их место займут образованные евреи, писатели, преподаватели, ученые. Сейчас они на третьестепенных ролях, но когда место освободится, пойдут в рост.

— Это ужас, не представляю что может быть хуже.

— Наверное ничего. Как-то так получилось, что наша история свернула на самый страшный и катастрофичный путь. Главное, что там в будущем… перспектив особо не просматривается.

Я сделал паузу и сам взялся за пистолет Макарова и принялся его разбирать, отвлекая фон Валя. — Посмотрите, как просто все устроено.

— Действительно. А скажите, можно его повторить, произвести сейчас?

— Вряд ли. Вот именно по этому я и предложил создание исследовательского центра, чтобы люди точно могли сказать, а также чего не хватает и работать над этим. По поводу оружия я сейчас скупаю все новинки оружейной промышленности. Кстати, спасибо вам большое за помощь в покупке и доставке маузеров. Мне написали, что все улажено и они отправили партию экспериментальных пистолетов. Так что в январе получу, там и организуем стрельбы и показ.

— Что, такой хороший пистолет?

Я немного помялся, подыскивая слова.

— С одной стороны, это прорыв — полуавтоматический пистолет, очень мощный, прослужит долго. Но с другой… тупиковая ветвь. Не получит развития, очень дорогой. Американцы обскачут немцев в разработках огнестрельного оружия. И нам бы тоже активно в это влезть.

— Хотелось бы… — грустно вздохнул генерал. — Американское тоже заказали?

— Да, я переписываюсь с Браунингом. У нас даже вроде как один коммерческий проект наклевывается. Посмотрим что получится.

Фон Валь тренировался собирать и разбирать пистолет, пока мы говорили.

— Вообще, было бы идеально пригласить его к нам и дать полный карт-бланш. Не знаю как они с Мосиным будут, надо думать как все это устроить. Но Браунинг гений. Впоследствии весь мир будет воевать его оружием.

— Вот как?

— Да, именно так. Поэтому должен быть некий государственный проект, по привлечению специалистов со всего мира. Платить им хорошие деньги, чтобы они создавали здесь у нас.

— Так вроде и так тянем кого можем.

— Да, но пока это все не структурировано. Должна работать единая организация со штатом, с агентами за рубежом, поиск и скупка патентов, промышленный шпионаж и так далее. Вот наше министерство безопасности — это его работа, одного из подразделений. Я писал об этом в проекте.

— Да помню, вы еще приводили в пример англичан, как те крадут проекты у французов.

— Они крадут всё и везде, до чего могут дотянуться. Еще они любят приписывать себе открытия задним числом. Такие уж люди… Вот еще важный момент, Виктор Вильгельмович, связанный с Наганом. Как вы знаете, в этом году той же комиссией был принят на вооружение револьвер системы Нагана.

Фон Валь сморщился, уже зная то, что я буду говорить.

— Да, да, это эта же самая история с Наганом. На самом деле, существуют гораздо лучшие револьверы, которые подошли бы полиции и армии. Очень бы хотелось помешать их планам, не дать окончательно провести его. Если все получится с вашим расследованием, то можно будет пересмотреть итоги комиссии и создать новый конкурс.

— Охо-хо. Грехи наши тяжкие. — Я вас услышал, немедленно после праздников займусь этим вопросом.

Я сделал небольшую паузу и посмотрел на генерала.

— Вы ведь понимаете, какие выгоды это сулит? Не только стране, но и нам лично, если мы влезем в оружейную отрасль, подвинув Ванновского и его банду?

Фон Валь хмыхнул и улыбнулся, покачав головой.

— Разумеется, я все понимаю. Там не только экономические, но и политические выгоды. Это огромное влияние. Но вы понимаете, что Ванновский очень большой человек. Все это не так просто, как вы, возможно, себе представляете.

— Я хорошо себе это представляю, но попробовать стоит. Возможно, все решится относительно мирно. Я же не призываю его в тюрьму бросать, просто хотелось бы провести наши интересы в этом деле.

— Все вы правильно говорите, Андрей Алексеевич, но что-то мы засиделись. Боюсь, как бы там Вильгельм не отправился во все тяжкие вместе с моими адьютантами после этой гулянки в вашем казино. Такие слухи поползли, теперь уже все хотят попасть туда. — С улыбкой покачал головой фон Валь.

— Дело молодое, — улыбнулся я в ответ.

— И вот еще, покажите мне еще раз, пожалуйста, все ваши вещи. Я прямо наиграться не могу с этим пистолетом! И как вы его называете, телефон этот. Это же чудо! Я постоянно думаю о нем. Ведь получается, что я да Вячеслав Константинович единственные люди в мире, кто может это видеть.

— Получается так.

Я немного подумал и решился. Фон Валь внимательно наблюдал за моими эмоциями, ожидая решения.

— А давайте я вам кое-что покажу. Только боюсь, вас не оторвать от этого дела будет. Продолжите в следующий раз.

Я решил показать генералу фотографии — просто фотографии, которых накопилось в памяти несколько тысяч. России, фото из путешествий, оружия, девушки. Была и закрытая папка с ню, но это как-нибудь в другой раз.

Фон Валь просто выпал из реальности. Впивался глазами в каждое фото, руки его дрожали, пистолет был тут же забыт. Поэтому он положил телефон на столик, на книгу, двумя руками, как драгоценное сокровище. И никак не мог наглядеться. Охал, качал головой от вида девушек, одежды, машин. Засыпал меня вопросами. Так застряли еще на полчаса. В итоге я уже взял телефон и решил заканчивать, иначе это будет длиться бесконечно. Фон Валь был в прострации. Откинулся на кресло и смотрел куда-то невидящим взором, погрузившись в свои мысли. Я его не беспокоил. Отпил уже холодного чая.

И вдруг мне вспомнился этот адьютант. Как там представился… Александр Николаевич Долгоруков, штабс-капитан. Ну-да, ну-да, что же он на меня так пялился? Катерина! Осенило меня. Точно, наверняка ведь про нее спросить хотел. Да при начальнике не мог. Надо будет Катю подколоть и посмотреть ее реакцию.

Одевшись и спустившись, я поискал Машу, но ее нигде не было. А Катерина была тут. Почтительно еще раз поклонившись обновленному и стильному генералу, который продолжал находиться в прострации. Улучив момент, я шепнул на ухо девушке:

— Там тебя твой суженый искал, Александр.

По реакции Кати все было ясно. Я расплылся в довольной улыбке.

— Пошли с нами.

Так мы и проследовали в окружении моих телохранителей к казино, где и сдали начальство с рук на руки.

Сам же я вместе с Катей прошел в зал, где во всю шло веселье. Целая компания обступила ряд столов с настольным футболом и хоккеем, которые пользовались бешеной популярностью. Поэтому мы выделили целый зал под них. На стене висела разлинованная доска, где команды записывали результаты поединков. За одним из столов рубился Вильгельм, красный, вспотевший и взлохмаченный, никак не похожий на сына генерала и учащегося престижнейшего Пажеского корпуса. Так он и встретил отца, от усердия высунув кончик языка. Время для него пролетело незаметно.

— Папа! Я выигрываю!

Фон Валь вместе с другими чиновниками зашли в игровой зал. Те с любопытством оглядывались вокруг, ахая и охая. Что мне было скрывать? Просто клуб и клуб. Все таки сегодня праздник, пусть отдыхают. Вид счастливого сына немного растормошил Виктора Вильгельмовича. Он начал приходить в себя. А Александр уже отвел Катю в сторону и что-то ей рассказывал, то и дело поглядывая на меня.

Катерина выглядела роскошно. Естественно, она тоже готовилась к этому дню, помогала Маше с организацией бала. Часть девушек привела она, платье и прическу мы делали с ней вместе. Мне хотелось внести что-то новое. Сначала она противилась, желала все по старинке, но со мной особо не поспоришь. Вот и приковывала всеобщее внимание. Маша мне наверное устроит разнос из-за этого. Но ей я займусь потом отдельно. В общем, царила праздничная и веселая обстановка. Шум, гам, музыка.

Время шло к вечеру. Фон Валь уехал вместе с грустным сыном и чиновниками. Хотя я успел предупредить мальчишку, чтобы приходил сюда с друзьями вечером смотреть на салют.

Кухня работала сегодня в режиме нон-стоп, заготавливая все к вечернему празднику. Будут накрыты столы и в ресторане и в казино. Также будет фуршет и пьянка после бала для молодых. Все корпуса Лавры гудели как улей. Люди готовились. Мальчишки бегали туда-сюда. Мои парни тоже. Все были в предвкушении чего-то, какого-то чуда. И это чудо случится. По сути, уже случилось.

Я был в окружении Даниила, его друга Николая и еще нескольких старших ребят, которые были на службе и охраняли меня. Я решил проверить, как идет подготовка к балу в боксерском зале. Там хозяйничала Салтычиха. Увидев её, я был спокоен, что все сладится. Колонны и стены были задрапированы. По кругу у стен расставлены скамейки. Развешаны гирлянды. В общем, сельская самодеятельность. Ничего, нормально. Главное, что люди заняты общим делом, причем радостным. Это сближает и объединяет. Появляются совместно прожитые приятные эмоции. Пусть развлекаются.

Марфа Владимировна сразу же подошла ко мне поздороваться. После той встречи, где я её представил большому начальству, она была вся не своя. Не привыкла женщина к такому вниманию. Я её поблагодарил, похвалил, от чего та засмущалась еще больше.

Новогодние праздники прошли просто замечательно. Не было ни эксцессов ни чего такого. Бал, если его можно так назвать, тоже прошел хорошо. Были и музыканты. Маша старалась как могла. Почти все ребята так или иначе познакомились с девушками. Места не хватило. Зал был просто битком. Пришли и работники заводов, что вовсе создало коллапс. На следующий год буду выбивать у фон Валя всю Сенную площадь. Салют тоже вышел что надо. Денег я на фейрверки не жалел. Старался создать что-то хорошее для всех. Надеюсь, получилось. После салюта мы все собрались в ресторане. Были все старшие во главе с Фомой. Пришли Перфильевы, наконец-то определившиеся с датой свадьбы. Был и Иван со своей вдовушкой, который уже сделал ей предложение. Сговорились гулять свадьбы в один день. В общем, праздники удались. Ощущалось единство. Многие улыбались, хотя раньше делали это крайне редко. Не до улыбок было. Но сейчас все ощущали, что жизнь налаживается. Было ощущение общности, корпорации, единого целого. Чуть ли не насильно усадили за стол и Марфу, которая всех дичилась. У неё такое было первый раз в жизни. Но теперь она номенклатура. Надо привыкать.

Уже глубоко за полночь мы с Машей сбежали в тот же номер, в туже гостиницу, который я забронировал заранее.