Хроники избранных Хранителей. Том 1

Глава 10 Эхо Предгорья

Новостей с гор не было слышно уже около недели, а остатки местных жителей рассеялись с приходом первых знамений. Отряд из нескольких десятков солдат выживал на измождённой земле без всякой надежды на спасение. Они понимали, что стояли здесь на убой, они понимали, что кара идёт, и она заслуженная.

Многие века народ гномов скромно ютился в неприветливых горах. Гордые, сильные, они почему-то потеряли вес в глазах всего остального света. Былые герои канули в лету, новых не появлялось, а рядовые дела превратили их в каменщиков, рудокопов и кузнецов, над которыми потешался просвещённый мир. Всегда вымазанные, всегда в темноте, они виделись с дальними странниками и обменивали драгоценнейшие произведения искусства и минералы на сущие безделушки вроде разноцветных стекляшек, посуды или одежды. Родители не могли позволить своим детям образование в академиях, да и сами были почти безграмотными. Если кто-то и уезжал в города, непременно считался существом «низшего сорта»: безграмотным, но честным работягой, которого легко обмануть и оставить ни с чем. Нет, гномы вовсе не были слабыми. Просто не всё зависело от них.

Всё изменилось с приходом к власти Ольден-Гхарда. Он не был членом королевской семьи, даже наоборот, рос почти в бедности на попечении матери-одиночки, которая с утра до ночи корячилась в шахтах. Отец уехал на заработки, заболел и умер — не смог позволить себе лекарства. Олли, как его звала матушка, рос прилежным и добрым мальчиком, который мечтал когда-нибудь разбогатеть и дать своей семье всё, чего у неё не было. Он рано пошёл работать и трудился в разы прилежнее других, торговцы охотно приходили к нему и даже платили немного больше, чем другим. Но и этого едва ли хватало. Горны были непригодны для земледелия, и практически всё заработанное уходило на еду. Вскоре мама Олли сдала и заболела, он тратил всё, лишь бы она выжила, но хватало лишь на жалкие горстки лекарств. Вероятно, это его и сломило. Внешних перемен поначалу никто не заметил, но внутри него пустил корни гнев от бессилия и обида на несправедливость. История забыла, что именно с ним произошло, поговаривали, что он совершил сделку с нечистью и отдал ей свою душу в обмен на силу и исцеление матери. Внутреннее трудолюбие вкупе с ненавистью и жаждой перемен сделали из него радикального лидера, к которому быстро примыкали другие. Он выступал против жадных торговцев, против короля, что довёл народ до нищеты и против всех рас, которые унижали гномов. Ольден собрал вокруг себя единомышленников и запретил любые приёмы чужаков — их разворачивали без разбора. Благодаря трудолюбию и смекалке, он смог перестроить порядок работы в шахтах, вытащил пыльных летописцев и заставил их искать описания старого оружия. Всех несогласных он и его шайки колотили до беспамятства, но гномы всё равно тянулись к нему — Ольден давал что-то новое, надежду, которой у них уже давно не было. Даже маленькие дети тянулись к нему, мечтая стать похожими на кумира. Король хотел было приструнить мятежника, но тот сверг его и посадил со всей семьёй гнить в темницу.

За считанные годы прагматичные гномы превратили свой быт из вялого выживания в настоящую машину. Ольден-Гхард, занявший место короля, умело отстоял условия торговли: его народ начал богатеть и развиваться. Спустя столько лет он, наконец, получил то, о чём мечтал: у него и его матери появились еда, вода, тёплые перина и, главное, ощущение безопасности. Но то зёрнышко, что он посадил внутри себя и развеял по своему народу, требовало большего. Гномы осознали свою власть и захотели отомстить. Отомстить за годы боли и лишений, за смерти и страдания близких. Король понимал, что резкие действия привели бы к мгновенной гибели, поэтому действовал расчётливо: приближенные ему отряды постепенно занимали небольшие предгорные деревеньки и порабощали их жителей. Преимущественно, фей. Королевство мелких пиглиц процветало, а они ни разу не пришли соседям на помощь. Народ ликовал. Ощущение превосходства затуманило разум некогда добродушных гномов, и они стали не просто завоёвывать. Они принялись порабощать без разбора, воздавая всем и каждому. Это была уже не месть. Когда ресурсов и сил стало достаточно, они пошли с войной на близлежащие земли. От водного царства их отделяло ущелье, а вот обширные и плодородные земли фей были буквально под носом. Гномы выжигали поля, двигались, как бездушная грозовая туча, убивали множество невинных, а остальных отправляли на потогонки. Ольден-Гхард ликовал, и его народ вместе с ним. Однако их зверства не могли остаться незамеченными — вскоре они встретили сопротивление, которому не смогли ничего противопоставить. На их стороне была жажда крови, на стороне противников — жажда жизни. Маги гномов стали погибать, словно мухи, а воины с ужасом оставляли ранее отнятые земли и отступали ближе к родным горам.

Тот отряд, что остался стоять в предгорье, сплошь состоял из почти мальчишек, выращенных на идее превосходства их расы. Не давеча как несколько месяцев назад они воинственно, как им казалось, вырезали таких же ребят, как они. Только плохих. Врагов. Низших существ. Так они считали в тот момент и сейчас должны были встретиться с прошлыми грехами. Йервику и его товарищам было некуда отступать: позади — горы, в горах — матери, сёстры и отцы, кто выжил. Впереди — разъярённая армия. Отряд прятался в густых деревьях предгорья. Местность эта была скалистой, но невысокой. Они с детства знали её как родную, что давало им шанс, надежду на спасение. Прошлой ночью их партизанская вылазка увенчалась успехом: удалось добыть немного оружия и еды, но новости были мрачными. Разведчик, те, кто остался, доносили о подкреплении — прибыли воины в тёмных доспехах, с ними были сильные маги, якобы, феи заключили союз с каким-то влиятельным домом. В тот момент им стало понятно, что ближайшую ночь не переживёт никто. Со стороны полей уходили последние постовые, новостей больше не было — только мучительное ожидание. Сначала убьют их, потом их семьи. Йервик был подающим надежды юношей, старый учитель всегда говорил, что его ждёт большое будущее. Но он оступился и слепо пошёл за новым королём, забыв о всех уроках и предупреждениях наставника, который казался ему дряхлым, слабым и безвольным. Да, ему быстро отдали командование и даже собственный отряд, он проявил себя как мастерский воин и первоклассный убийца, сам король жал ему руку в знак признания. И вот сейчас он, разбитый, сидел на камне, пытаясь собрать мысли и себя в руки, как-то подвести черту.

Из-за крон он уже слышал тяжёлые звуки пушек, лошадей и отдалённые разговоры. Его сковывал страх за собственную жизнь и осознание того ужаса, что предстоит испытать его семье, его младшей сестрёнке, которая теперь останется совсем одна. По щеке потекла солёная слеза. Он всё понимал, но было слишком поздно.

— Йервик! Йервик! — Его окликнул Рорн, правая рука и преданный друг. — Пришли новости с гор!

Йервик вытер мокрую полосу с лица и повернулся к товарищу.

— Ольден-Гхард покончил с собой. Перерезал глотку. Подкрепления не будет, все уходят глубже в шахты.

— Они успеют? — Молодой командир серьёзно посмотрел на Рорна.

— Там много женщин, стариков, детей и раненых. Даже если они побегут, к полуночи армия их догонит.

Йервик коротко кивнул. Другого он и не ожидал.

— Собирай всех, кто остался.

Солнце уже приближалось к горизонту, все понимали, что это, возможно, были последние лучи, которые они видят в своей жизни. Гномы цепенели от ужаса, кто-то просто не мог осознать скорой кончины, кто-то уже прощался с жизнью. Его отряд был одним из самых отважных, воины были преданы Йервику, который платил им той же монетой. Многих он подобрал из абсолютного небытия и всему научил, кому-то помог с деньгами, когда совсем было худо. Теперь же он сам хотел попросить их о помощи. А если точнее, о жертве. Командир встал перед ними и оглядел каждого, смотря в душу, без колебаний и со сдержанным спокойствием. Внутри себя он уже сделал выбор.

— Друзья, — он начал громко, перешёптывания тут же стихли, — в ближайшее время мы с вами встретим смерть, которую заслужили. — Мрачные лица гномов стали ещё печальнее. — За нашими головами идёт армия, подобная нам в былые времена, и она достанет каждого. Не из жажды власти, нет. Они убьют нас, чтобы защитить себя. Когда-то и мы в вами шли за этой идеей, но забылись и от защиты перешли к нападению ради власти. — Он сглотнул, на глазах снова наворачивались слёзы. — Так давайте же дадим себе последний шанс и вернёмся к истокам: защитим наш народ! — По толпам воинов пробежал тяжёлый проблеск боли и надежды в глазах. — Защитим тех, кто не творил этих зверств. Тех, кто ещё может спастись. Тех, ради кого мы изначально шли драться! Каждое мгновение нашей обороны позволит им уйти дальше и спастись. Каждая наша жертва будет оправдана, ведь каждый из нас стоит десятков невинных душ! Так давайте же, — он поднял кулак над головой, не для красивой картинки, а чтобы сдержать разрывающийся внутри кошмар и сжать весь гнев, боль и отчаяние в своей руке, — защитим наших любимых и дадим им путь в будущее!

Вначале некоторые гномы хотели сбежать с приходом первых сумерек, теперь же они просто не могли сдвинуться с места. Не потому что не хотели, просто физически и нравственно не могли. Для них это стало догматическим табу, ведь у каждого было, кого защищать. Вероятно, какие-нибудь крысы бы и сбежали, но не они. Воины верили своему лидеру и шли за ним раньше, пойдут и сейчас. Да, эта слепая вера привела их к точке невозврата, но прошлого не изменить, а вот настоящее творилось сейчас их собственными руками.

Гномы практически не владели магией, но мастерски владели ручным трудом и разбирались в горных породах и их смесях, а долгие годы, проведённые в рытье новых тоннелей, научили их пользоваться порохом. Используя последние из возможных припасов, они заложили ловушки по самому краю Предгорья. Вдоль этой полосы стояли несколько лучников с заготовленными стрелами, готовые поджечь землю в любой момент. Дождей не было уже давно, деревья и земля подсохли — даже маленький огонёк мог спровоцировать пожарище. Они выжидали. Пение птиц сменилось глухой тишиной — животные всегда знали, когда нужно скрыться, лязг оружия поутих, и мир как будто застыл. Не дул ветер, не шелестела листва, даже облака не двигались — это была та самая пауза для последнего вдоха перед преисподней наяву. Молодые гномы сидели в кронах деревьев, сгорбившись в неудобных позах, и ждали. Они тряслись от изнемождения и страха, но не могли отступать. Они высматривали в полутьме любые признаки движения, но тщетно, ожидание пожирало их изнутри и истощало ещё сильнее.

По спинам снизу пробежала лёгкая вибрация, как будто в дерево врезалась белка. Потом ещё одна, еле заметная. Затем ещё. И ещё. Листва начала шуршать в такт этим толчкам, затем последовал и гул от тяжёлых шагов приближающегося легиона. Он двигался, как бездушная конструкция, пожирая мелкие кустарники, живность и землю под ногами. Когда-то гномы наступали так же, а потому прекрасно знали, какой шаг будет следующим. Спустя минуты мучительного напряжения, в темноте стали виднеться первые рыцари. Их доспехи были более тёмного цвета, чем обычно можно было встретить. Первой шла пехота. Несмотря на гористость местности, она успешно перестраивалась среди деревьев и камней, не сбавляя темпа. Уже дальше, позади, следовала конница. Такой строй подразумевал только одно — преследование на износ. Воины рассеивались по площади, но продолжали двигаться ровно, поступательно и вперёд. Пробить их броню стрелой не представлялось возможным, оставалось только подпустить их чуть вглубь. Лучники на деревьях не переговаривались и не подавали условных сигналов, чтобы не дать себя обнаружить. У них было лишь одно указание: убить как можно больше. Природная прагматичность позволяла им отодвинуть страхи назад и продолжать ждать, несмотря на сковывающий ужас. Попытка у каждого была одна: зажигая стрелу, ты сразу давал себя обнаружить и до твоей смерти оставались мгновения, которые нужно было потратить на меткий бросок.

«Была — не была».

Лишившись всего воздуха в лёгких, Рорн направил свою отвагу в жгучий выстрел и попал в пороховую ловушку. Он был одним из лучших лучников и вызвался остаться таковым до последнего. Пламя молниеносно вспыхнуло и поползло по земле, окутывая облапошенных рыцарей. Рорн наблюдал за ними сверху. Доспехи хоть и были плотными, но имели свойство нагреваться, и люди тлели внутри, не имея возможности вылезти. Новые пламенные взрывы расходились по округе, отрезая врагам шансы на отступление. Конница быстро отступила назад или на ещё безопасные пятачки земли, а вот пехота была менее подвижна. Лучники добивали тех, кто пытался их выследить или кто отрывался от пламени, не испытывая при этом жалости, за столько времени убийства стали для них нормой, и душа не разбивалась при мысли, что ты только что отнял чью-то жизнь. Операция увенчалась успехом, и легион отступил. Пламя горело мерно и нудно. Возможно, они даже смогут пережить эту ночь. Но судьба имела иные планы.

Огонь, доселе опасный, но невысокий, начал неестественно подниматься по деревьям и камням, словно бы обрёл разум. Он приближался медленно и аккуратно, тонкими полосками расходясь по всему вокруг и уже дальше заражая собой природу. У гномов не было шансов спуститься, улететь или перепрыгнуть на другое дерево. Кто-то попытался, но тут же упал вниз и тут же был съеден пылающим язычком. Его истошный вопль разнёсся эхом по Предгорью. Рорн придвинулся ближе к стволу и положил руки на колени, наблюдая, как неведомая сила идёт и за ним. Маленький огонёчек испытующе поднялся по стволу и обвил ветку. Гном чувствовал его жар и вспоминал, как мечтал согреться в своей холодной пещере, а сейчас просто сгорит. Какова ирония жизни. Боль пронзила, и он был к этому готов, так вот каково было искупление за все те несчастья, что он принёс. Рорн вспомнил, как сжёг дом лесника, который укрывал сопротивление фей. Там были дети, он прочувствовал на себе их крики, но не издал и стона. Гном молча опустил веки. За мгновение до того, как уйти во тьму, он увидел, как со стороны полей сквозь оранжевую дымку движется силуэт мага, колдующего своё заклятье.

Йервик смотрел на горящий лес с возвышенности и мысленно провожал своих товарищей, прокручивая в голове воспоминания о каждом. Пожар должен был замести их следы, а ближайшую пещеру гномов предусмотрительно превратили в развалины ещё при наступлении. Враги, конечно, не знали об этом, да и всё то время, что гномы оборонялись, они упорно создавали впечатление будто эти руины — их последний острог. Йервик с соратниками разбросали за чертой пожара мелкие куски плоти одного из погибших товарищей, чтобы пёсьи своры бежали за ними по ложному следу на запад. Нужно было тянуть время, пока его народ не переизберёт нового короля, или не договорится о минимальной защите, или хотя бы спрячется там, где никто не найдёт.

Они бежали всю ночь, лишь изредка оглядываясь и прислушиваясь, насколько близко была погоня. По первости они даже успевали съесть что-то из припасов, но ко второй ночи времени едва хватало, чтобы хлебнуть воды из ручья. Нужно было поддерживать видимость массового побега: они делали несколько рядов следов, сминали максимум кустов по пути, оставляли кое-где одежду, словно потеряли её. К концу третьего дня стало понятно, что дальше бежать бесполезно и нужно давать бой. Впереди было только пограничье, вблизи которого почти не осталось гномьих поселений, да и изнеможение с бессонницей уже давали о себе знать: их родные ушли уже достаточно далеко и могли надеяться на спасение. Изначально Йервик надеялся продержаться хотя бы одну ночь, а им удалось даже больше. Закладывая пороховые траншеи, на этот раз они не оставляли путей для отхода — сгореть должно было всё, включая их самих. Последняя битва приближалась, и обе стороны это понимали. Гномы с трудом залезли на деревья так, чтобы охватить как можно больше территорий. Последние силы уходили на попытки не уснуть, пока веки предательски опускались вниз. Но армии не было. В прошлый раз об их приближении можно было догадаться по звукам, шорохам и земной тряске. Сейчас же — гробовая тишина, словно погоня прекратилась. Йервик вглядывался вдаль, когда услышал первый взрыв в отдалении. Довольно странно, что рыцари напали так бесшумно, но огонь был неблизко, поэтому командующий предположил, что просто не смог их расслышать. Однако дальше взрывы становились громче, а возни внизу так и не было слышно. Зато раздирающим эхом разносились крики умирающих товарищей, они сгорали заживо один за другим. Йервик не мог понять, что происходит, рядом никого не было, но земля всё равно загоралась. Он был метким стрелком, поэтому заложил ловушку подальше от своего дерева, это дало ему пространство для обзора, и вскоре всё стало ясно. Между деревьями неспешно, но ловко двигалась фигура мага в плаще, рядом бежал большой пёс, а за ними — тонкая струйка огня, будто змейка. Она казалась маленькой, но на самом деле уходила достаточно глубоко под землю, чтобы дотянуться до залежей пороха без точечного попадания по точке зажигания. Ловушка сработала, и по лесу принялся расходиться огонь. Йервика он не задел, но тот понял: их уловку раскусили. Скорее всего, рыцари выпустили вперёд пёсью свору, которая учуяла порох, а уже дальше передали дело в руки мага, задачей которого было нейтрализовать все взрывчатки и сходить на разведку. Пёс поднял нос кверху и стал вертеть головой в сторону командира, но тот был слишком далеко, поэтому животное не смогло указать на одно дерево. Но оно, как минимум, обозначило, направление. Маг аккуратно повернулся, спрятался за столб и выпустил змейку вперёд, но отвлёкся: издалека летела шумная стая птиц, пронёсшаяся мимо ураганом. Для мага это ничего не значило, а вот для Йервика прозвучал гром среди ясного неба — армия двигалась. За дни погони и те часы, что его отряд готовил осаду, они распугали почти все крупные стаи птиц, да и их преследователи тоже должны были внести в это лепту. Чтобы пернатые вернулись на место, вкупе с отсутствием нарушителей территории должно было пройти не меньше полудня, пока животные успокоятся. Это значило только одно: армия не просто стремительно развивала скорость, она двигалась в противоположном направлении. У гнома перехватило дыхание. Сейчас, на дереве, он был абсолютно бессилен и против мага, и против этого шествия. Он никак не мог на это повлиять. В мгновение слабости по его щеке всё же потекли обжигающие слёзы. Он был готов отдать всё: свою жизнь, жизнь своих воинов, — лишь бы спасти сестру. Боль и обида сменились отчаянием и он просто закрыл глаза, повторяя банальную фразу: «Что угодно. Прошу. Что угодно за жизнь моей Михты. Я готов умереть, я готов убивать, лишь бы она только жила». Полоска огня достигла ствола дерева и испытующе поползла наверх.

Кто-то называет это провидением, кто-то — судьбой, кто-то случаем, а иные — роком, но суть одна: ты разрываешь свой старый кокон и вылезаешь из него во что-то новое. Сначала холодно, мокро, мерзко, а потом ты расправляешь крылья. Йервик ощутил, что за мгновение стал чем-то большим, чем он один. Теперь он был связан негласным обещанием и односторонней клятвой, но в обмен получил тот шанс, о котором молил. Гном тяжело поднялся с колен и на новоприобретенном наитии стал двигаться в старом танце, который когда-то показывала ему матушка. Танец был простым и лёгким, а главное, не занимал много места и включал много ритмичных движений, как будто бьёшь по барабанам. Кружась в этом вихре, командир исполнил первую часть своего обещания. Он принёс в жертву всех оставшихся в живых товарищах. Образовавшийся вихрь обезвоживал и иссушал земли, делал их блёклыми и серыми. Сам того не зная, но желая, Йервик выпустил заклинание, которое стало пожирать саму жизнь везде, где её встречало. Деревья дряхлели, источники пустели, птицы и животные падали замертво. Если бы кто-то смотрел сверху, подумал бы, что по зелёному листку расползается болезнь. Но то было лишь средство. Вскоре пали и присланные для уничтожения гномов легионы. Магия не пощадила никого. Сделка была заключена. Гном ещё не догадывался, как будет рассчитываться по второй её части. Как и не знал того, что с горного склона под сводом тени спускалась фигура, почти безучастно наблюдавшая за ним всё это время.

— Мне холодно и страшно. Всё точно будет хорошо? — Маленькая девочка слегка шепелявила, у неё недавно выпал передний молочный зуб.

— Точно, милая. Не переживай, скоро ты согреешься и отдохнёшь. — Огромный силуэт спокойно и вкрадчиво успокаивал кроху.

— Вы такой большой и сильный! — Несмотря на усталость, Михта едва переставала говорить.

— Ха-ха, — тяжёлый зрелый возраст эхом прошёлся по горам, — спасибо. Ты тоже обязательно вырастешь большой и сильной.

— Нет, как вы, я не хочу. Вы слишком высокий…

Взрослый гном снова рассмеялся.

— Учитель… — Девочка замялась. Он повернулся к ней, чтобы посмотреть, что не так. Малютка едва сдерживала слёзы. — А Йервик вернётся домой? Правда же? — В её глазах было столько же боли, сколько надежды.

— Не переживай, он всегда будет с тобой. И со всеми нами. — По лицу гнома прошёл лёгкий спазм и застрял новой маленькой морщинкой около глаза.

Как же много у меня стало морщин.