Хроники избранных Хранителей. Том 1

Глава 7 По ту сторону реки

Мы собрались ещё до рассвета. Спали совсем немного: по Нуи было видно, что она и вовсе глаз не сомкнула. Орден дал нам в дорогу оружие, одежду и немного еды, чтобы мы могли скакать налегке. Нас отправили без лишних глаз и сопровождения, на этом настояла Ренетта. С первыми лучами солнца лошади ступили на паром, идущий на другую сторону реки Ний, и мы покинули Никад.

Скакали быстро и молча, периодически поглядывая на холм. Ехали через одного с наставниками: первым был Лин, потом я, дальше Эфай, Сирин, Ренетта с Йольмом (ему разумно не дали отдельного коня), Нуи и замыкающим — Гордот. На этом берегу было необычайно безжизненно и пусто: невысокие кусты, полное отсутствие зелени и деревьев, сплошные равнины с редкими грудами булыжников. Нам рассказывали, что за ними находятся скалы, а за ними — только бескрайние воды. Если смотреть на карту, то мы находились на относительно небольшом отрезке земли и соприкасались с объединёнными землями лишь малой его частью, всё остальное было окружено водой. А с учётом особенностей местной природы я не удивился, что за столько лет здесь построили только крепость и пару деревень.

Утро сменилось полуднем, а пейзаж оставался всё таким же унылым, а крепость уже едва ли можно было разглядеть. Наконец, Лин скомандовал нам идти на привал. Наставники наскоро организовали нам обед, а нас заставили приседать, отжиматься и бегать. Разве что Йольму разрешили взамен таскать сухие ветки для костра, но ему и этого хватило сполна. Более того, бедняге запретили взять с собой его «карету», отчего его страдания усиливались стократно.

— После еды мы дадим вам час на сон, потратьте его с умом, — видимо, короткий дневной сон подопечного был коронным приёмом Лина.

— Почему так мало? — Йольм захлёбывался супом, но возмущаться не забывал. — Здесь вообще кто-нибудь мыться собирается? Это минимум полчаса!

— На той стороне реки крепчающие проклятые. К тому же за нами может быть погоня из наёмников. Вы не умеете ни драться, ни колдовать, а значит, бесполезны. Мы едва ли сможем сражаться вполсилы, да и то с большим риском. А значит, исход сражения непредсказуем. Вывод: лучше не искушать судьбу и избежать его, — Гордот смирял нас своим тяжёлым взглядом, параллельно кормя лошадь. — А избежать его можно только если скакать долго и быстро. Ещё вопросы?

— А как же наши тренировки?

— Всё действительно так плохо? — Нуи и Сирин заговорили одновременно.

— Ха-ха! — Эфай засмеялся полной грудью. — Мои друзья склонны нагнать страха. Относитесь ко всему происходящему, как к приключению. Не имеет значения, насколько всё плохо или хорошо, важно, как вы сами к этому относитесь. Поверьте, именно эмоции наполняют нашу жизнь смыслом и формируют наши воспоминания. Ха! Но я отвлёкся, — он снова бросил короткий смешок, — ближайшие несколько дней пройдут в изнурительных полевых условиях, и это не из-за чрезмерных физических нагрузок, а вследствие недостатка отдыха. Думаю, другие наставники меня поддержат, на войне выматывает не бойня, а её монотонность и длительность. А к тому же ещё и необходимость всегда быть начеку. Так что времени вы зря не потратите.

— А если вам будет не хватать, я лично откопаю вам работы! — Ренетта стукнула Эфая по плечу. — Будете делать массаж мне и моей лошади.

— И за что Он послал мне такие мучения… — Йольм состроил настолько печальное лицо, что все невольно улыбнулись.

После обещанного часа отдыха мы вновь были в сёдлах. Нуи снова выглядела так, как будто не смогла уснуть. Да, час — это смешное время для отдыха, но что-то внутри меня говорило: она не получила и его. В пути я пытался дремать, выходило плохо, но лучше, чем ничего. Основной целью сейчас было экономить силы. Память о встрече с проклятыми была свежа, и хоть рука у меня прошла довольно быстро, повторять этот опыт не хотелось. Ближе к сумеркам мы перегруппировались по парам так, чтобы наставники ехали справа от нас, ближе к реке. Ночь предвиделась тёмная, но они до последнего не зажигали походные фонари. Я периодически поглядывал на другой берег, но разглядеть ничего не удавалось. В какой-то момент от скуки я начал оглядываться назад. Сирин сидел сосредоточенно и кивнул мне, как только мы встретились взглядами. Йольм сидел в специальном кармане в плаще Ренетты и подрагивал от холода, а Нуи еле держалась на коне, засыпая от бессилия. Время от времени её трогал Гордот, чтобы она совсем не теряла сознание.

— Кажется, с Нуи что-то не так, она совсем не спала, — Сирин говорил негромко.

— За ней присмотрит Гордот.

— Может, взять её к себе? Что думаешь?

Его слова отчего-то вызвали у меня отвращение.

— Йольму тоже тяжело, его ты поддержать не хочешь?

— У него уже есть телохранитель, — парень добро улыбнулся.

— Так и у Нуи есть. Мы на тренировке. И чем раньше она адаптируется к отсутствию посторонней помощи, тем лучше.

— В чём-то ты прав, — по глазам Сирина было видно, что юношеский максимализм его оставил. — Я просто подумал, что ей тяжелее чем нам. Сам понимаешь, девушка…

— Я уверен, наставники знают, что делают. И повторюсь, за ней смотрит Гордот. Если вы вдвоём будете тратить на неё силы, толка от этого не выйдет.

— О чём вы там шепчетесь? Я тоже поболтать хочу! — Ренетта находилась от меня дальше Сирина и едва открывала рот, но её голос звучал в голове в полную силу. Мы закончили разговор.

Ночь прошла без происшествий, и на рассвете нам разрешили вздремнуть. Почти сутки без сна сделали своё дело, и мы провалились в сон, едва успев подложить походные мешки под головы. По ощущениям, я едва успел моргнуть, как меня уже окатывали холодной водой.

— Подъём! Если не встанете, вместо проклятых вас распотрошу я! — Я на мгновение представил, как миниатюрная Слуга огня пытается дотянуться до моей шеи, чтобы задушить. Это промедление стоило мне сухой одежды.

— Я проспала… — я краем глаза заметил, как Гордот помогает Нуи подняться, поддерживая её за спину. Вид у неё по-прежнему был более вымотанным, чем в среднем по всем нам.

— Хочешь, я поеду с тобой? — к друиду подлетел Йольм, прикрывая зевающий рот рукой. Нуи коротко кивнула.

— Ренетта, ты сама-то спала? — Сирин помогал разливать похлёбку по тарелкам. — Вы же вдобавок ко всему прочему ещё и нас защищаете, а выглядите свежее огурцов.

— ХА! — Ведьма эффектно отмахнула густые волосы назад так, что они сверкнули на солнце. — Я столько ночей провела в боях, что сейчас чувствую себя как на прогулке.

— Ты раньше воевала?

— Нет, умник! Сидела в башне, купалась в молоке, читала книги и ждала принца! — Ренетта снова рассмеялась.

— Все мы когда-то воевали, — Эфай протягивал нам миски.

— Даже Лин? — я не мог не пошутить над излишне молчаливым и статным наставником, орк от удивления даже приподнял бровь.

— Даже Лин, — тифон сделал глубокий вдох, — не то чтобы это было обязательно, просто так совпало. Но для этих историй ещё найдётся место и время.

Дальше ели мы без разговоров. Сложно интересоваться внешним миром, когда внутри только голод и усталость. Нуи с Йольмом настолько спелись, что даже пару раз о чём-то перешёптывались и улыбались, хотя что один трясся как дубовый лист, что вторая была одной ногой без сознания. Я читал про обе их расы. Пикси считаются хранителями баланса волшебных мест, вроде нашего леса. Они появляются там, где исключительно сильна естественная концентрация магии, и следят за тем, чтобы она гармонировала с внешним миром, сохраняя свою идентичность. Оттого они особенно чувствительны к любым искажениям силы, вроде тех духов в башне замка ордена. Йольма я мог представить разве что в роли защитника собственного живота: он потел при малейших нагрузках, переедал, и, я уверен, по ночам периодически писался от страха, а без своих мягких перин он ещё и не мог нормально спать даже при сильной усталости и постоянно то просыпался, то ворочался. Я заметил это ещё в Никаде. Удивительно, что ещё до становления Хранителем он владел магией земли, видимо, купил её в лавке. Что до Нуи и других нимф, она была самым типичным их представителем: красивая, чарующая, настоящая муза для творца искусства, чья задача способствовать процветанию природы. Вся их натура сводится к служению и стремлению к идеалу. В привычной им среде обитания это несложно и интуитивно понятно. Условно, поливай деревья в родном лесу и корми рыб в ближайшем пруду, и все тобой восхищаются. А вот во внешнем мире нимфам приходится несладко. Здесь совершенство относительно, а шкалы оценки у всех разные, вот Нуи и изводит себя якобы для того, чтобы всем угодить. Однако на поверку это обычный эгоизм вперемешку с врождённым желанием быть лучше других. В глубине души мне было бы их жалко, окажись мы просто знакомыми, но мы стали повязаны жизнями и миссией, и потому их затянувшиеся личные проблемы превращались в реальную угрозу для других. Я не мог понять, почему наставники этого не пресекали и как будто даже не замечали.

Вскоре мы все снова были в пути, разве что поменялись местами, а в остальном всё было по-прежнему: те же унылые бесцветные степи, та же река по правую руку. От скуки я начал поглядывать за другими Хранителями: Сирин то находился в полудрёме, то просыпался и беседовал с Эфаем или Ренеттой. Нуи же пыталась делать какие-то упражнение на скаку, а Йольм поддерживал её то морально, то беседой ни о чём. Теперь стало очевидно, почему она постоянно была такая уставшая: просто не могла признать свою слабость и изводилась оттого ещё больше. Мои выводы сбывались с тревожной частотой. Смотреть на это убогое зрелище было более неприятно, чем общаться с Сирином, поэтому в какой-то момент мы сошлись в диалоге.

— Выходит, ты учился в академии?

Он по-доброму улыбнулся и опустил глаза.

— Да. Пошёл туда по зову сердца.

— Всегда хотел копаться в книжках?

— Это как посмотреть. Ты тоже всегда хотел бить молотом по наковальне?

— Если упрощать, то да. Но, как видишь, от злого рока меня это не спасло.

Мы оба усмехнулись.

— Вот и у меня так. Всегда тянулся к знаниям. Меч, войны и драки мне не по душе, а вступление в орден означает почти полную изоляцию. Академия оставалась единственным вариантом.

— И что ты изучал?

— Историю, — он посмотрел куда-то далеко вперёд, — мы живём в огромном мире, о котором знаем не больше зёрнышка информации. Вот станешь историком — поймёшь меня, — он вновь улыбнулся, — я пытался докопаться до сути вещей. Откуда берётся магия, кто Он на самом деле, как между собой связаны Великие, Элементалы и другие высшие силы…

— И как же, совсем ничего?

— Только безжизненные факты. Столько-то лет назад была война, вот её участники, вот её итоги, вот её причины. И так во всём. В какой-то момент я понял, что смогу исследовать мир, только выбравшись за пределы академии. Так и случилось.

— Наши края далековато от объединённых земель, не самый очевидный выбор.

— Отчего же? — Он искренне удивился. — С этого леса начался нынешний мировой порядок: он вырос из останков первородного Великого, в нём появились Хранители.

— И тебя не напугал печальный опыт предшественников? Что из леса никто не возвращался.

— Нет. Я прекрасно осознавал риски.

— И всё равно посчитал себя исключением? — Меня веселило периодически подшучивать над его юношеским максимализмом.

— А ты сам никогда не хотел чего-то большего? Почему не заходил в лес?

— Тебе это покажется бредом, как и любому приезжему, но ровно до тех пор, пока ты не станешь там жить. Ты не можешь переступить дальше какой-то невидимой границы. Просто физически не получается. Сразу опутывает какой-то первобытный страх и холод.

— И не было желания поисследовать всё самому?

— Было в глубокой юности, но потом пропало. Если никто веками не заходит дальше условной границы, значит, и не стоит этого делать.

— Всё равно не верю, что никто не пытался.

— Пытались. Просто не я.

— И как?

— Не возвращались.

— Почему?

— Никто не знает.

— Да не верю я в это! Ты сам не слышишь, что это звучит как абсолютный бред?

Я глубоко вздохнул. Не было ни малейшего желания с ним спорить или дальше развивать эту тему. Бойкость парня была забавной, но не более того.

— У всех лесных жителей, как выяснилось, есть одно общее поверье — сказ о семихвостых оленях и багровых кабанах. Наши с Йольмом и Нуи версии несколько отличаются, но суть одна: лес — это волшебное место с природой, какой нет нигде более. Его коренные жители — те самые олени и кабаны, это уже после них пришли люди и прочие твари, которым те разрешают пользоваться дарами их земли за одним исключением — нельзя покидать границы обозначенных территорий.

— А иначе? — Сирин нетерпеливо перебил.

— Будь готов к суду, где все твои благие и не очень деяния будут поставлены на чаши весов. Живёшь благочестиво — тебя отпустят, нет — пеняй на себя.

— И ты в это серьёзно веришь?

— Хах, понадобится — поверишь, как говорил мой дядя.

В неспешной беседе день сменился вечером, мы снова сделали небольшой привал и после поскакали на всех парах в безумную ночь. Отсутствие сна сказывалось даже на мне, хотя я считался самым выносливым из Хранителей, что уж говорить о других. Нуи чуть не свалилась с лошади, и Гордоту пришлось поддерживать её всю дальнейшую дорогу. Йольм, как мог, продержался долго, но в итоге и он проваливался в дрёму, а потом, вздрагивая, просыпался. Сирин оставил на время свою роль неформального лидера и закрыл глаза. Меж тем никто из наставников не засыпал. Напротив, они были крайне сосредоточены и как будто даже переговаривались на неизвестном языке в головах друг друга. Безусловно, я понимал, что они опытные маги и прошли не одну войну, но было в их поведении что-то противоестественное моему сознанию. Нечто настолько очевидное, что становилось неуловимым. Ближе всех ко мне находился Лин, он был похож на себя в ту ночь, когда мы встретили проклятых, разве что выглядел посвежее. Его плащ развевался по ветру, обнажая серебристые одеяния. Под светом луны он как будто находился в естественной для себя среде: огромный худой орк с седыми волосами и призрачной мантией, — он эффектно выделялся на фоне пресных степных пейзажей. Я невольно посмотрел на небо, на котором не было ни облака: его свод был покрыт россыпью маленьких звёзд и ликом одного большого белого блина. Мне нравились такие тихие ночи. Ещё в деревне я считал их своим добрым знаком, что всё будет хорошо. Ведь если в природе благословенная тишина, значит, в мире порядок и никому ничто не угрожает. В этот раз я не воспротивился судьбе и поддался сну. И хоть он продлился совсем недолго, даже в нём наставники как будто были рядом со мной.

Эта ночь минула без происшествий. Хоть по итогу мы и были как побитые, но ни под чей удар не попали. Ренетта не упустила возможности бросить несколько комментариев относительно нашего внешнего вида. Дескать, совсем ещё зелёные, что и пару ночей без сна выдержать не можем. В остальном взгляды наставников были скорее оптимистичными: проклятые нас не преследовали. Услышав это, Йольм насупился и сплюнул, как бы высказывая своё категорическое несогласие. В последние ночи он особенно плохо спал, и оттого раздражался сильно чаще обычного. Облегчение было с нами недолго: раз нам больше не угрожали чьи-то неупокоенные души, можно было возвращаться к тренировкам, и жизнь вернулась к более-менее «привычному» расписанию. Мы вставали с рассветом, разминались около полутора часов, ели и скакали до полудня, немного отдыхали, отрабатывали боевые техники до первых признаков заката, снова скакали до темноты, разбивали лагерь и спали до подъёма солнца. Поскольку на вторые сутки такого режима я заскучал, наставники вместо стандартных физических нагрузок по утрам вручали мне первое попавшееся оружие, кроме зубочистки Йольма, конечно, и заставляли защищаться от них. К моему сожалению, безуспешно. Каждый из них двигался непредсказуемо, движения совмещали комбинации ударов, приёмов и разворотов, отчего даже с обычной палкой они умудрялись меня побить. Мне не оставалось ничего, кроме как обороняться, и то выходило, откровенно говоря, паршиво. К концу первой недели ко мне подтянулся Сирин, и мы стали получать двойную порцию побоев. Прогресс, конечно, появился, кое-какие удары наставников я выучил, а потому, отражал, но я по-прежнему замечал их только в последний момент. А вот мой более молодой напарник отхватывал по полной программе.

— Хи-хи, — откуда-то из-за спины послышался игривый смешок. Мы разом обернулись и увидели Нуи с похлёбкой и невинным выражением лица. Она тут же распознала наше непонимание. — Извините. — Йольм же по-прежнему бессовестно улыбался.

— Вы разве не должны тренироваться? — Сирин вытирал капли пота со лба и пытался отдышался.

— Гордот разрешил нам закончить раньше и помочь ему с обедом, — Нуи опустила глаза, будто стыдясь своих слов.

— Вас так забавно избивают, — Йольм говорил с явной издёвкой, — а юмор лечит раны лучше любого эликсира.

— Попридержите мне Йольма! Сегодня я с удовольствием отведаю суп с пикси, — Сирин залился прерывистым хохотом.

— Это как-то грубовато, не находишь? — Я протёр лицо и подошёл к костру. — Мы же не издеваемся над вашей с Нуи беспомощностью.

— Вот это точно было грубовато, — пикси надулся, а Нуи отвела глаза и стала молча есть суп. — То, что мы слабее вас, не новость. А вот то, что вы, два гордых надутых индюка, абсолютные слепцы, откровенно веселит.

— Да ну?

— А вот это уже интересно, — к разговору присоединился Эфай, — ты считаешь их слепыми, почему?

— Не отвечай, Йольм, — обычно молчаливый Гордот вмешался в спор, — Ренетта, тебе не кажется, что им стоит посмотреть со стороны?

— Хочешь устроить им праздник и показать шоу во время еды? — Девушка бодро вскочила на ближайший валун, солнце прошлось по её лицу искрами. — А почему бы и нет. Лин, Эфай, вы же не против?

— Вам всё развлекаться, — из уст орка это звучало даже как одобрение.

— Прекрасно, тогда я первый. — Тифон сорвался с места и отошёл туда, где недавно одарил нас синяками.

Его голубые чешуйки играюче переливались на солнце. В детстве мне очень нравилась эта раса, хоть я и считал её мифической. Я не осмеливался спросить у Эфая, правда ли все те байки, что я про них слышал. Поговаривали, что они монстры в человеческом обличии, но по характеру наставника я бы этого не сказал. Он был скорее добродушным парнем, чем бессердечным чудищем, хотя внешний вид выдавал кое-что противоестественное в нём: заострённые глаза, приплюснутый нос, массивная челюсть и плечи, да и в целом для своего роста он обладал слишком крупными костями. Я был выше него и далеко не слабаком, но смотрелся он плотнее меня, что-то среднее между мной и Гордотом, если сравнивать. И вот этот плотный получеловек-полузверь занял боевую стойку. Прошло несколько секунд, прежде чем он начал двигаться.

Вопреки телосложению, перемещался он плавно, но уверенно. Он как будто дрался с невидимым соперником. Взмахи его рук были широкими и тяжёлыми, ладони разжаты, ноги находились в постоянном неспешном движении, как и корпус. Он весь как будто балансировал частями тела: верх тянется в одну сторону, низ — в другую, — он не останавливался, действуя как какой-то вечный механизм, без рывков, без резкости. Он невысоко подпрыгивал, делал подсечки и удары ногами как будто находился в вязкой жиже. Это могло выглядеть легко, но я прекрасно понимал, откуда у него такие мощные мышцы — такие движения могли получиться только при полной концентрации и напряжении. Когда работаешь с маленькими клинками, совсем маленькими, каждый удар нужно рассчитывать и делать с небольшого расстояния, чтобы не повредить изделие, и эта часть работы была для меня самой тяжёлой. Большую силу легко выплеснуть и трудно держать внутри, но Эфай владел этим мастерски. Когда он закончил, Нуи зааплодировала.

— Благодарю. — Он театрально поклонился. — Ренетта, не сменишь меня?

— С удовольствием, — она ударила его кулак в кулак и заменила на импровизированной сцене.

Ренетта завязала волосы в пушистый хвост и встала в стойку. Строго говоря, их с Эфаем стихии были полными противоположностями, но они почему-то прекрасно ладили. Иногда у меня возникало ощущение, что у неё тысяча лиц и эмоций, хоть большую часть времени она и вела себя как трактирная девица, за этим скрывалась далеко не только взбалмошность. Сейчас был как раз тот случай, когда она показала одно из других своих лиц: решительное, яростное и непреклонное одновременно. Начав упражнение, она сразу заполнила собой всю «сцену»: она крутилась быстрым смертоносным вихрем, сносящим и одновременно заполняющем всё на своём пути. У Ренетты преобладали размашистые движения то руками, то ногами, она выполняла нехитрые ловкие акробатические трюки, потом затихала на месте и превращалась как будто в живой столб, подвижный, но непреклонный. Я бы сравнил её с песком: она была грациозной, как буря, но в то же время несгибаемой, как твердеющее стекло, но, что самое важное, обжигающей своей энергией. От восхищения у Нуи впервые проскользнул блеск интереса в глазах, я заметил это на долю секунды. Ренетта, конечно, не отказала себе в удовольствии раскланяться во все стороны, после чего кивнула и вернулась на валун.

Видимо, она подала Гордоту особый знак, потому что следующим вышел он. Мне было непривычно видеть гнома без меча. Когда оружие сделано под хозяина, они сливаются воедино, и это всегда заметно. Оружие необязательно используется для бойни, да и вообще может таковым не являться, а быть, например, особым талисманом, который усиливает навыки владельца. У меня как-то была мысль сделать себе такой молот, но душа не легла, и я в итоге сделал себе две секиры по какому-то непонятному порыву души. И повесил их на стену. Кто же знал, что из всего моего мастерства кузнеца пригодятся только две случайно изготовленные секиры. Смотря на Гордота, я понял, что никто из наставников не использовал оружие, чистые боевые навыки. Просто в его случае оружие, как мне казалось, и было тем самым талисманом, частью его самого, поэтому его отсутствие резало глаза. А может, мне просто приглянулся его меч, кто знает.

Гном расставил ноги на ширине плеч и ударил кулаком в ладонь. Его взгляд был направлен строго вперёд. Я вдруг почувствовал: он находился на своём месте и в своей стихии независимо от обстоятельств. Гордот сделал глубокий вдох и сдвинулся с места. Я видел эти движения и раньше, когда защищался от его ударов. Тяжёлые, отточенные, последовательные — он концентрировал огромную мощь в своём теле, а потом высвобождал её чёткими ударами. Он не завершал две комбинации сразу: сначала заканчивал одну, потом приступал ко второй, но при этом он по-прежнему наступал непрерывно. Могло показаться, будто его движения шли все одновременно, но это было не так: на самом деле, он просто не задерживался при переходе с одного упражнения на другое. Он чем-то напоминал Оройта с той лишь разницей, что распределял напряжение не по всему телу сразу, а точечно в разных его частях. Я бы сравнил его с молотом: вложи силу, ударь, универсальный инструмент, незаменимый в моём деле. Завершил он в той же стойке, что и начал. Я был готов поклясться, что его маленькие глаза ни разу не моргнули.

Последним вышел Лин. Без всяких лишних знаков и переговоров. Он сложил руки в треугольник, ноги поставил рядом друг с другом. Казалось, будто он собирается молиться. Из всех наставников у него был самый небоевой наряд: во-первых, слишком светлый, во-вторых, слишком длинный. Я вспоминал те редкие разы, когда мы с ним упражнялись, но в голове всё равно ничего не оседало: он почти сразу опрокидывал меня оземь, а движений я не замечал. И теперь я понял, почему. Он просто феерически владел своими руками: они были пластичными, мягкими и быстрыми. В какой-то момент он подхватил с земли палку и завертел её с невероятной скоростью и лёгкостью. Его тело и ноги выступали разве что в качестве подспорья: он плавно водил ими в такт рукам, меняя стойки, но я знал, что он в любом момент мог использовать подсечку. Для мага самой лёгкой стихии он был странно малоподвижен. Я просто ожидал, что он будет летать и постоянно вертеться, вроде Ренетты, но увидел только лёгкость и спокойствие. Он не делал визуальных сверхусилий, но в его руках любой предмет мог стать смертоносным оружием. Он прекрасно ориентировался в пространстве, намного лучше других. Если Ренетта его заполняла, то Лин с ним сливался. Мои выводы подтвердились, когда в завершение своих упражнений он запросто сделал сальто, оперевшись на булыжник Ренетты лишь одной рукой. Я уверен, окажись мы в скалах, он бы преодолел их за несколько прыжков. Мысленно я причислил его к скачущим колдунам, так он мне не казался странным и местами пугающим. Он по-прежнему оставался бледным орком с огромными клыками, длинной седой шевелюрой и способностью отправить или вернуть с того света.

— Это потрясающе, но я не совсем понимаю смысла. — Сирин первым прервал молчание.

— Я узнаю кое-какие элементы, но не все.

— Оттого вы оба и слепые, — Йольм протёр испачканный рот.

— Повежливее, сопля. — Терпеть унижения от ничтожества вроде Йольма я не собирался. — Один удар ладонями и ты превратишься в блин.

— Ты почему-то считаешь, что физическая сила — единственная, которая имеет ценность. И из-за этого убеждения смотришь на нас с Нуи как будто сверху вниз.

— Я полагаюсь на разум: у нас нет магии, а выживать надо. Я не спорю: есть и другие полезные качества, но мы в полевых условиях, и оттого сейчас любые размышления о них — бессмысленная философия. Факт таков: мы учимся драться, вы прохлаждаетесь.

— Я не прохлаждаюсь! Я день и ночь пашу, как ненормальная, чтобы догнать вас! — смуглая кожа Нуи от злости даже покраснела.

— Ага. И как результаты? По мне, эффект обратный.

— Марвин, не надо. — Сирин перебил меня, положив руку на плечо. Это было как нельзя кстати, иначе я бы просто встал и ушёл. — Давайте лучше обсудим урок наставников. Отдельные их движения похожи, а вот комбинации разные.

— Дело не только в комбинациях, но и в стилях, я права? — Нуи отвернулась от меня и посмотрела на Ренетту, та одобрительно кивнула.

— Ага, — Йольм самодовольно лёг на бок, — вместо того, чтобы нелепо комкать один удар за другим, они адаптируют их под себя. Они используют возможности тел и психики самым удобным для себя способом, а не пытаются их переделать под кого-то другого. В противном случае мы бы увидели четыре однотипных и довольно посредственных рыцаря. Коими, к слову, — он сделал особый акцент, — выглядят Марвин с Сирином.

— Если задуматься, в этом есть глубокий смысл. Я ещё кое-что заметил: вы движетесь как бы в стиле своих стихий.

— Скорее наоборот, Сирин, — низкий голос Лина прозвучал как гром среди ясного неба, — мы ведь не сразу стали магами.

— Элементальные силы не приходят к кому попало. Покуда вы не в ладах с собственным «я», просвещения вам не видать. — Гордот как всегда умел поддержать.

— Вы много нудите, они так совсем замкнутся в себе, — Ренетта откинула волосы назад и спрыгнула с валуна, — позвольте подогреть ваш интерес, а то эти стариканы совсем вас замучают.

— Мы с тобой ровесники, — Лин недовольно скрестил руки.

— Да, но брюзжишь только ты, — она шутливо улыбнулась, — так вот, обратно к теме. Возможно, вы уже поняли это по тренировкам. У каждого члена команды есть основные функции. Рванётесь в бой одновременно и разрозненно — помрёте.

Йольм громко сглотнул.

— Все нормальные магические команды предпочитают делить роли между собой, что я и вам рекомендую сделать. Итак… — Она задумалась, будто что-то вспоминая. — Есть основной нападающий, поддерживающий нападающий, усилитель, защитник и целитель. На практике мы совмещаем одну-две основных и одну-две запасных.

— Вам просто, у вас у каждого по одному элементу, а у нас будет по два.

— Не имеет значения, Сирин. Я была в отряде, целиком состоящем из огненных магов, и это нам не помешало. Наоборот, было проще концентрироваться. Всеми техниками мира не напасёшься, нужно найти что-то своё. А, и не забудьте определить лидера. Без главного вы рассоритесь даже из-за любимого цвета.

— Выходит, вы вчетвером тоже имеете свои роли? А какие? — Нуи широко раскрыла и без того большущие глаза. Всё-таки нимфа, воплощение красоты и так далее.

— Ха-ха! — Огненная ведьма снова нашла для себя что-то смешное.

— Боюсь, Ренетта с самого начала планировала помучать вас этим вопросом. Старикашка угадал? — теперь уже Лин усмехнулся.

— Я думаю, Гордот защитник. У него самые устойчивые позы и движения. Лин скорее усилитель, потому что ветер сам по себе несильное оружие. Не обижайся, Лин, — орк лишь снисходительно посмотрел на Сирина, как когда-то на меня при рассуждениях о земной стихии, — Ренетта использует самые активные комбинации, да и вообще девушка с запалом, она должна быть и лидером, и основным нападающим. — На этой фразе Нуи грустно вздохнула. — А Эфай… я бы принял тебя за второго нападающего из-за выносливости, но ты не похож на активно рвущегося в бой, да и двигаешься не так чтобы очень быстро. Методом исключения — лекарь, но я скорее верю во второго усилителя. Ну что, угадал?

— Вот и узнаем, — Ренетта только подмигнула в ответ на эту тираду. — Ладно, хватит с вас прохлаждаться. Давайте за работу!

— Может, для разнообразия посмотрим на Йольма? Эфай, он заслужил! — Сирин не унимался.

— Я согласен. Критикуешь — отвечай. — Уж очень хотелось посмотреть, как этой самодовольный жирдяй отхватит по самое не хочу.

— Хах, добро. Прости, Йольм, народ требует зрелищ, — Эфай принял боевую стойку.

— Тьфу, — пикси только плевался от недовольства. — Имейте ввиду, я плохо спал и ел последние недели.

Он неловко подлетел к наставнику и остановился на уровне его груди. После взаимных кивков Эфай атаковал. Со стороны они были чем-то похожи: плавные и гибкие движения слуги воды гармонировали с неспешными перелётами Йольма, хоть первое было вызвано развитыми мышцами, а второе — их полным отсутствием. Тем не менее, удивительным образом пикси удавалось уворачиваться и не жульничать. Он держался не далее вытянутой руки и не взлетал слишком высоко. Даже когда тифон использовал перекрёстные приёмы, напоминавшие ножницы, толстяк уворачивался, расслабляя крылья и используя инерцию или земное притяжение.

— Неплохо, а теперь давай немного усложним.

Одним движением пальца Эфай направил остатки воды из ближайшего ведра в соперника. Не успев даже осознать, что происходит, пикси уже снесло небольшим потоком прямиком на землю. Поверженный и мокрый, он выглядел как переваренный пельмень. Наставник поднял его и окутал в платок.

— Твои навыки, безусловно, выше среднего. Но вот тебе парочка советов. Первый: не зазнавайся на поле боя. Второй: не поддавайся на провокации, они могут привести во всех смыслах к мокрым штанам. Ладно, Сирин, Марвин, поднимайтесь.

В следующие часы нас поочерёдно то били, то учили. Относительный успех Йольма я объяснил для себя просто: он был маленьким и умел летать. В остальном, вынужден признать, он оказался несколько лучше, чем ожидалось, но от смерти его это всё равно бы не спасло. В этот день Нуи настояла, чтобы ей в руки дали хотя бы палку, драться против кого-то ей не разрешали, в итоге она либо развивала мускулатуру, либо стреляла из простенького лука. Пикси же после отмокания отправили к нам.

Стояла глубокая тёмная ночь. Вокруг была всепоглощающая тишина и как будто даже пустота. Мир словно забыл об этом месте на карте, а потому оставил его в покое. Иногда здесь проезжали редкие торговцы или заказные гонцы, ещё реже — богатые экипажи. Но это на той стороне реки, а тут были разве что птицы, насекомые и мелкие грызуны. Вода журчала в своём спокойном течении. Так было веками, и вряд ли изменится. С небес в довершение смотрела холодная почти полная луна, её след простирался по земле пыльной серой дорожкой и поблёскивал на медленных волнах. Единственным, что давало этой земле жизнь, был маленький изредка трещащий костёр. Вокруг него сидели четыре фигуры и иногда подкидывали дрова. Несмотря на внешнюю безмятежность, их взгляды и умы переполняли воспоминания и тяжёлые мысли.

— С чего проклятые отвязались от нас? Не могло же это произойти просто так. — Фигура с длинными волосами прервала молчание.

— Не знаю. Ни одна из моих ловушек не сработала, я их не чувствую, — продолжила вытянутая фигура.

— И у меня пусто. Через реку они не перебирались.

— Сомневаюсь, что они на это способны, — присоединился низкий тяжёлый голос. — Река — естественный барьер. Раньше её тут не было.

— Раньше — это до начала времён? — шутила девушка, хотя самой шутки в её словах не было слышно.

— Раньше — это до смерти Великого. Вся земля здесь была сплошной степью, кроме осинового леса на самом юге.

— А другие похожие места есть? Я думаю, каков шанс, что они смогут преодолеть реку.

— Своими силами точно нет.

— Ты уверена?

— Уверена. Я не единожды дралась с ними. Без поддержки любая нечистая сила — просто мелкая неприятность, движимая примитивной жаждой. У этих точно есть кто-то из тёмных во главе. И в таком случае их затишье — это тактический ход. Они вовсе не потеряли нас, просто выжидают и держатся на расстоянии.

— В Никаде было много приезжих, затеряться не так сложно. Вспомните безликих ассасинов, напавших на Эфая. Кстати, как твоя нога?

— Уже не болит, спасибо твоей стряпне, — он дружески похлопал товарища по спине. — Повезло, что малец забыл смазать лезвия ядом.

— Тёмный не может быть простым приезжим. Да и вообще кем-либо простым. А те безликие были слишком слабыми и скорее всего оказались там постольку поскольку, больше никто из них на нас не нападал и преследователей нет. Ох, я предпочла бы сейчас выпить.

— Не думай об этом, — вытянутая фигура накинула свой плащ на плечи девушки.

Все разом замолчали. Не сговариваясь. В тишине степи снова раздавалось только потрескивающее пламя.

— Как думаете, — вытянутый силуэт снова взял слово, его голос имел волшебное свойство успокаивать, — кто из них будет первым?

— Мы тоже раньше играли в эту игру, и опыт подсказывает, что лучше не гадать, — грузная фигура подкинула веток.

— Вот как… Может, хоть лидера угадаем?

— Та же брехня.

— Знаете, у меня в молодости было что-то похожее. Наши способности проявляются постепенно, и в первых рядах у детей с какой-то яркой чертой характера. Они активно её используют и, как итог, быстрее других учатся трансформировать, например, ногти или зубы в иную форму. Ха. Я помню, как мальчишки хвастались новыми клыками. Однако самое трудное наступает после, когда нужно завершать преображение. Тут мы сталкиваемся со своими слабостями, и вопрос уже не в том, кто уникальнее, а в том, кто лучше совершенствует характер и укрепляет дух. Те гордые мальчишки были по итогу или из последних, или из самых слабых.

— Сурово, но это правда. — Девушка вновь заговорила. — В магии также. Сильнейшими становятся далеко не выскочки, хотя харизмы им не занимать.

Они сидели так почти до рассвета и лишь незадолго разошлись. Никто не слышал их разговоров, и некому было записать их истории. Лишь только молчаливая степь стала невольным свидетелем их неспешной беседы.

Пейзажи постепенно переставали быть столь безжизненными. То ли от весны, то ли от продвижения на восток. Вокруг всё чаще встречалась зелёная трава, кое-где даже виднелись крупные грызуны. Привычная унылая картинка начала обретать хоть какое-то разнообразие. Да, это не зелёный лес со своими цветущими полянами. Даже удивительно, что он появился в таком месте.

Мы уже давно не говорили о проклятых, как будто они существовали в совершенно другой реальности или страшном сне. У меня уже лучше получалось уворачиваться от ударов, временами я даже сам заставал наставников врасплох. Я кое-что почерпнул урока слуг Элементалов. Мне был близок стиль Лина в той его части, где он полагался на ловкость рук, а ноги использовал в качестве опоры. Поскольку моим основным оружием были секиры, я дополнил методы Лины силовым распределением, которое использовал Эфай. Так я мог плавно, но мощно двигать массивным оружием. Хотя те огрызки, которые мне дали до просвещения, едва ли заслуживали это название. Откровенно говоря, я обнаружил в себе нетерпение: уж больно хотелось опробовать какую-нибудь элементальную силу на практике, но лишаться руки или другой конечности не хотелось. Поэтому я сконцентрировался на оттачивании базового боевого мастерства. Когда мне давали советы — я слушался, когда поручали задания — выполнял. Больше других меня донимал Лин. Он принудительно сажал меня медитировать и слушать звуки вокруг. Вместо умиротворения, правда, я чаще внимал смешкам Йольма. Но и к этому со временем привык. Помог опыт, приобретённый в замке: если такова цена его кошмаров и Шнерд-ещё-знает каких страданий, пусть расслабляется, меня это не задевало. Куда больше меня раздражала Нуи. Со временем она становилась всё более невыносимой и похожей на избалованную принцессу. Она постоянно выглядела уставшей, мало общалась с кем-либо, кроме Йольма, хотя никто из нас не говорил ей ничего плохого. Каждый день она тренировалась на износ, падала почти без сознания, к ней тут же подбегали Йольм с Гордотом и отпаивали водой из рук, как младенца. Пару раз я предлагал ей помощь, но она отказывалась. Нуи просто не могла принять свои недостатки и предпочитала компенсировать это видимостью работы над собой, чтобы её похвалили хотя бы за это. Но выходило, как ни погляди, ничтожно. Она просто высасывала ресурс из команды ради всеобщего внимания и сострадания. Я старался не думать об этом, но каждый её следующий обморок и смазливое, притворное извинение выводили меня из баланса. Её оружием был лук, но она продолжала настаивать на развитии навыков ближнего боя, не слушалась ни одного совета от наставников и оттого тормозила всю команду. И если попытки Йольма её поддержать были мне ещё понятны ввиду его сентиментальности, то когда нимфе вызвался помогать Сирин, я окончательно потерял нить здравого смысла. Вместо того, чтобы порицать, он её успокаивал.

Чем ближе мы были к пограничным крепостям, тем напряжённее себя чувствовали. Я поймал себя на мысли, что уже очень давно не видел снов. Ко мне даже не являлись те странные шары света, которые я видел на пути в Никад и в самой крепости. Кроме того, в небе всё чаще появлялись лёгкие, словно пух, облака — верный признак предстоящего дождя, а ветра холодели. Взгляды наставников тоже переменились: теперь они смотрели на нас несколько оценивающе, — и я знал, что это не к добру. Примерно так же мастер смотрит на меч, проверяя его на слабые места. Время для сна сокращалось, а тренировки становились суровее. Нас с Сирином периодически отправляли плавать в реке, а Йольма подниматься на максимально возможную высоту. Тот в свойственной ему манере пыхтел и краснел, но не отлынивал.

Когда до пограничья оставалось около пары дней, погода сильно ухудшилась, уже напрямую указывая на скорый ливень. Чтобы не терять времени, наставники отменили все тренировки и гнали без остановки до самого вечера. Обстоятельства поджимали, и я подозревал, что не только из-за грядущей бури. В любом случае, требовалось сохранять концентрацию и снова выдерживать нагрузки от многочасовых поездок верхом. Благо, сейчас мне это давалось уже проще, не без помощи медитаций, которым меня учил Лин. В моменты особой усталости я умел отключаться, при этом оставаясь в сознании. Правда, под вечер стало слишком зябко, и любые мои ухищрения против природы перестали работать. Холод пробрал не одного меня, и совсем скоро Нуи свалилась с лошади.

— Всем стоп! Привал! — Командовала Ренетта.

— Вы уверены? — Сирин неспешно останавливался. — Мы можем не успеть до дождя.

— Ты вообще в своём уме? — Йольм был рядом с нимфой и приводил её в чувства, согревая нос и щёки дыханием своего крохотного рта. — Ей плохо, ты не видишь⁈ Какой к Шнердовой матери поход⁈

— Да не кипятись ты…

— Это приказ, Сирин. — Огненная ведьма была непреклонна

Гордот оттащил Нуи к одному из камней и закутал в плащ, Йольм же заметался, собирая ветки.

— Простите… — Она выдавила из себя стандартную жалостливую фразу, едва смогла говорить.

— Кхм.

— Что-то не так, Марвин? — Эфай положил мне руку на плечо.

— А вы не понимаете?

Все члены отряда разом повернулись на меня.

— Да она же дура эгоистичная, вы не видите? Ей нет дела до вас, до отряда, до миссии и вообще до чего бы то ни было, кроме самой себя. А вы ей потакаете.

— Ты не прав… — девица попыталась возразить.

— Серьёзно? Подскажи-ка, из-за кого мы вынуждены остановиться? Из-за кого Гордот постоянно должен отвлекаться в дороге? Из-за кого наставники постоянно тратят время на откачивание ошалевшей нимфы из обмороков? А? И вместо простой благодарности твоё вечное жалкое извинение.

— Я думаю о других… — На её глазах выступило последнее оружие манипуляции — слёзы.

— Как же! Именно поэтому вместо того, чтобы беречь силы, ты делала упражнения на скаку и снова вымоталась в дороге. В который шнердов раз! Тебя заботит только собственное самолюбие. Была бы ты чуть, хотя бы капельку, менее тупой, ты бы уже знала свой лимит и научилась останавливаться. Но нет! Ей, видите ли, подавай больше. Даже если результат нулевой — без разницы! Главное — видимость старания! Главное — тешить себя любимую и сидеть ровно на убогих оправданиях, пока другие корячатся и развиваются!

— Но… Я…

— Ты даже сказать ни ляда не можешь! Только слёзы и сопли, никакого развития личности. Хочешь оставаться мелким дитём — будь добра тогда просто лежать и не двигаться, пока за тебя сделают всю работу. Ладно, это слишком сложно для. Будь добра просто не мешать другим! Но нет, ты даже на это не годишься!

— Нуи, не расстраивайся, он просто устал…

— Завали свою поганую челюсть, переросток недоделанный! — Йольм умудрился сделать свой писклявый голос даже немного угрожающим. — Ты не имеешь никакого шнердова права её оскорблять! Думаешь, самый умный тут, а? Тогда помоги, а не унижай, дрянной ты кусок…

— А то что? — Я сделал шаг вперёд, внутри всё горело. Жирдяй дёрнулся, но с места не сдвинулся. — Ну! Продолжай! Вот именно! Вы бесполезны и ни Шнерда сделать не можете! Только выделываться и страдать! Без защиты вы сдохните! — Я шёл вперёд по велению внутренней ярости.

— Марвин, успокойся, — Сирин попытался меня остановить, но я его отшвырнул в сторону. Я лишь хотел их припугнуть и не более.

— НАЗАД! — Заплывшее тело пикси забавно тряслось от страха.

— И куда же делись все твои мудрости? А?

— Ты не посмеешь нас тронуть!

— Ха-ха! Отчего же? Она себя не ограничивала, так почему должен я?

Йольм вот-вот был готов то ли заплакать, то ли описаться. Это приводило меня одновременно и в восторг, и в бешенство. С каждым моим шагом он всё больше белел, а его глаза наполнялись страхом. Вот она, настоящая жизнь. Без всяких прикрас и философии, после этого их тупые головы должны были понять, что…

— НАЗАААААААААААААААААААААААААД!!!

Крик Йольма разлетелся эхом по всей округе, а он сорвался с места, целясь в меня. Спустя мгновение раздался трещущий грохот, я даже не успел моргнуть. Мы тут же повалились от мощного толчка снизу, а с земли поднялся столб пыли настолько плотный, что пришлось задержать дыхание. Всё тело сокрушительно ломило от неожиданного удара. Я еле смог подняться на корточки, дыша разве что через ткань одежды.

— Довольно.

Прозвучал твёрдый голос Гордота. Пыль вокруг нас тут же осела, словно превратившись в плотный песок, и я увидел гнома с поднятой рукой ладонью вниз. Он тут же неспешно её опустил и протёр густую бороду. Судя по всему, он заметил моё смятение и указал взглядом в сторону Йольма.

Первыми я увидел две траншеи колоссальной длины, словно какие-то великаны руками рыли водяные каналы, а потом ещё и вспахивали землю внутри. Были уже глубокие сумерки, но даже так было понятно, что уходят они далеко в степь до горизонта. Но это было не всё. Прямо у истока рвов, на том же месте, где и секунды назад, находился Йольм. Он словно застыл в воздухе в момент полёта: его крылья еле двигались, руки были выдвинуты назад и сжаты в кулаки, сам он тяжело дышал, а жилки на его лице вспухли, как если бы он тащил валун. И тем не менее поражало другое. Тело пикси было окутано зелёным ореолом, как у светлячков, в тот же цвет окрасились и его глаза. Казалось, что внутри него зажгли лампу, и её свет теперь просачивался сквозь кожу. Йольм больше не дрожал, разве что пытался совладать с лёгкими, которые обильно требовали воздуха. Наконец, его зрачки закатились, а сам он полетел на землю без сознания.

— Йольм! — Нуи была ближе всех к нему и успела поймать пикси в ладони. — Что с ним? Он будет жить?

— Да, Нуи. — Гордот неспешно подошёл к ней и накрыл Йольма платком, свечение пропало и сейчас он выглядел как обычно. — Всё хорошо, ему просто надо отдохнуть. Как и всем нам. Разведите костёр.