Константинополь-Босфорский

Глава 11

Третьего января 1918 «Константин» доставил миссию Русского Тихоокеанского Королевства, контр-адмиралом Виктором Васильевичем Колчаком возглавляемую, в Одессу.

Переход Чёрным морем прошёл штатно, по пути обогнали пароходик «Святой Пётр» везущий в Россию лидера социал-демократов Владимира Ульянова с соратниками.

Ужас как хотелось скомандовать боевую тревогу и утопить посудину, нашпигованную ультра-революционерами. Но, боюсь, повязали бы бравого адмирала мои же офицеры и в дурку сдали, ведь его высочество Константин Николаевич принёс извинения грекам за буйство Колчака, напирая на расшатанные нервы морского волка. Потому поскрипел зубами да и ушёл в свою каюту, позвав в «адмиральский салон» для разговора прапорщика Уколова.

— Семён Тимофеевич, проходи, не тушуйся, дело к тебе секретное, государственной важности.

— Слушаю, ваше превосходительство!

— Да не надо «грудь колесом», Тимофеич, лучше скажи чего налить: водка, коньяк, виски?

— А набулькайте виски, Виктор Васильевич. Мы когда Львов брали, получали от союзников довольствие и виски к нему прилагался. Ядрёный!

— Ты ж в Третьем Добровольческом Батальоне с самого начала войны оттрубил?

— Точь так, Виктор Васильевич. Когда в пятом году управляющего всем миром лупцевали, да так, что помер ирод, показали соседушки на меня, дескать более других бил Аркадий Сергеича, только от моих колотух тот вроде как и помер. Пока суд да дело, с братьями покумекал и сбежал в Питер, в посольство Русского Тихоокеанского. Рассказал всё как на духу, попросился в граждане и в работу. Поверили, паспорт выправили в три дня, поехал вначале в Толедо, в мастерскую, которая на оружейный завод королевства работает, там три года оттрубил, супругу с детьми выписал. А уж потом и в Греции работал и на пароходах ходил от Одессы и Севастополя до Бомбея и Амстердама. Денег хватало, но морская жизнь не по мне. Потому как война началась и заперли в Чёрном море, попросился не к адмиралу Эссену, а на фронт, как раз в Крыму Третий Добровольческий формировался. В нём и оттрубил четыре года на Юго-Западном, до прапорщика дослужился.

— А братья так в России и остались, не переманил?

— Крестьяне, Виктор Васильевич, народ косный и переездов не любят. Вроде и выезжали подработать в зиму в Испании, и деньги привозили, а всё нет лучше родной деревеньки. Да и я, по правде, не случись замятня в пятом году, так бы там и проживал. Но сейчас то мир повидал, в офицеры вышел.

Уколов помимо богатого воинского опыта отличался и редким хладнокровием, служил сапёром и понимал толк во взрывных делах, ходил в ночь с пластунами, подрывал австрийские пушки и мосты в глубоком тылу. Трисолдатских Георгия от Российской империи и две медали королевства за доблесть просто так не выдаются. Кроме того Семён Тимофеевич прихватил во время вылазок в одном из вражеских блиндажей снайперский «офицерский», как тут говорят, «манлихер» из коего впоследствии под полста подданых Габсбургов «накосил». С нами бравого прапора отправили как агитатора за жизнь лучшую в Русском Тихоокеанском Королевстве, чтоб, значится, на личном примере показал Тимофеич, как распрекрасно живётся в новом, только-только создаваемом на отбитой у турок земле государстве — «Руси Царьградской».

Уколов как отличившийся с мировой войне офицер получил под Константинополем «имение», именно так этот надел, участок, дачу, называли ветераны, аж в пять десятин, но там и двух сыновей доля. А в благодатном климате, да если руки приложить — ого-го как развернуться можно, по два то урожая снимая!

Оставив супругу и сыновей, 16 и 18 лет на хозяйстве Степан Тимофеевич польстился на солидное жалованье агитатора и оказался в миссии контр-адмирала Колчака. Именно таких — повоевавших, за тридцать лет, чтоб семья, чтоб детей много и планировал без пяти минут (без четырёх суток до помазания на царство, если уж совсем быть точным) король «Руси Царьградской» Константин Николаевич Второй Романов сделать опорой трона. Кстати, интересно а как именоваться будет новый владыка — Второй, или таки Первый. С одной стороны, первым признанным королём отделившейся ветви Романовых был также Константин Николаевич, но государство по иному называлось. Всё же «пятачок» острова Гуам не идёт ни в какое сравнение с 27 тысячами квадратных километров, «великодушно» отданных союзниками под проект «Россия два». Ну а там посмотрим. Во всяком случае начальник канцелярии его высочества, генерал-майор (редкое звание в воинской иерархии королевства, у нас преимуществено флотские в вооружённых силах) Пётр Николаевич Апухтин, напутствуя и инструктируя, не скрывал, что Великобритания и Франция могут передать «Восточную зону Проливов» под нашу юрисдикцию. Только для «устойчивости» нового государственного образования при не особо то и доброжелательных соседях, требуются немалое народонаселение!

Люди, люди, люди! Буй на блюде…

Но всё равно «взбаламутить» Россию, для притока переселенцев в Константинополь-Царьград аки в пристать тихую, посредством гражданской войны, категорически не желаю. Потому и веду обстоятельный разговор с прапором Уколовым, примеряю Степана Тимофеевича на роль килера. Чтоб уконтропупил тамбовский крестьянин вождя мирового пролетарЬята. И хотя никак тут Ильич себя не проявил, но я то представляю потенциал картавого социал-демократа…

Врать так врать, от имени его высочества Константина Николаевича попросил Уколова «исполнить» Ульянова, ибо замышляют революционеры-бомбисты низвержение династий и готовят покушение в том числе и на ту ветвь Романовых, которая уже как 36 годочков вне России обретается.

— Сам понимаешь, Степан Тимофеевич, дело секретное, — импровизирую на ходу, — потому и притворно поругался с греками, вроде как в ссылку поехал под Полтаву, а на самом деле, чтоб тех социалистов клятых перехватить.

— Так это, Виктор Васильевич, — после пяти стопок прапорщик расслабился и вёл себя вполне непринуждённо, «не по службе», — надо было их пароходишко того, ухнуть, прям на самое дно.

— Не годится, Тимофеич, подозрительно. Сразу на нас подумают. У турок флота, считай и не осталось, грекам наши марксисты без надобности. Нет, не годится.

— Понятно, сделаем дело в России.

— Молодец! Сразу говорю, отблагодарить земельными участками, или там по службе поощрением, то долгая песня. Потому получишь триста золотых червонцев российских. Новёхонькие и инфляция им побоку.

— Чего?

— В цене золото не падает.

— А, это конечно.

— Триста червонцев на всё про всё. Один сработаешь или помощников нанимать будешь?

Насколько я вычислил рачительного тамбовского крестьянина — хрен с кем делиться будет Степан свет Тимофеевич. Ну а как подвести снайпера и лихого разведчика к Ильичу — покумекаем…

— В одного сработаю.

— И правильно. Держи сотню задатка, — сыпанул золотые кружки, надорвав обёртку плотной бумажной «колбаски» в коею словно пилюли, один к одному помещались «николаевские» червонцы.

— Глянь, не упали? Всё же пересчитай, мало ли, закатился какой…

Точный психологический расчёт. Разложив на столе сто кругляшей, пересчитав на три раза, прапор зубами вождя загрызёт, страстно желая заполучить ещё две сотни…

В Одессе на первые числа января удалось немного «приструнить» силы самообороны, составившие «Еврейскую дивизию», куда входило более двух десятков «батальонов».

Если видели российские сериалы о приключениях всяких «япончиков» да «котовских», поймёте, никакой организованной военной силы те эрзац-батальоны не представляли, обыкновенные банды анархического толка, причём в некоторых «еврейских» формированиях представителей «богоизбранного» народа совсем мало. Однако, уголовные авторитеты порядок блюли, особо не зарывались, когда в порт влетел дивизион эскадренных миноносцев «Жаркий», «Жуткий» и «Жёсткий» и несколько холостых выстрелов 102-миллиметровыми орудиями жахнул, намеренно целя в «нужные» здания. «Отцы города» оценили такт комфлота Семёнова, не пославшего в Одессу линкоры с дюжиной двенадцатидюймовок, которые даже холостыми залпами вышибли бы в городе половину стёкол? А оно вам надо? Таки нет!

Потому когда «Константин» швартовался, боевая готовность расчётов пары 120- миллиметровых и пары же трёхдюймовок оказалась излишней. К тому же после блистательного взятия Константинополя авторитет «тихоокеанской» ветви Романовых необычайно высок, боевой корабль (а «Константин» официально числится вспомогательным крейсером) Русского Тихоокеанского Королевства встречал, такое впечатление, весь город. Сейчас на рейде дымит угольный «англичанин», пожилой миноносец, повредивший винт и отосланный в Чёрное море для демонстрации флага. Ещё один британский «минарь» в Севастополе. Прочие же кили английской и французской эскадр, готовятся к захвату дредноутов Австро-Венгрии и немалые преференции обещают Габсбургам, если те сдадут корабли в исправном состоянии. Вильгельм, в ожидании решающей битвы с англо-американским флотом, который непременно поддержат и французы и русские, шлёт в Вену грозные телеграммы.

Однако, кайзера уже не слышат самые верные союзники, решая кулуарно свои дела и делишки. Та же Болгария, не успела сдаться, как оказалась «захвачена» неполной германской пехотной дивизией, составленной из лиц старших возрастов. Болгарское правительство тут же сбежало в Бухарест и требует от Антанты признать их союзниками на решающем этапе войне с соответствующими преференциями. Умеют братУшки устроиться…

Лучшие люди славного вольного города Одессы пожелали встретиться в тесном кругу с полномочным представителем его высочества Константина Николаевича, для «крайне важного разговора». Речь, как и предполагал, пошла о Царьграде. Восхотели именитые одесситы прикупить в Константинополе, с прицелом на будущее, земельные участки, где и построить торговые склады, конторы, пристани и прочее…

Поинтересовался, отчего не хотят черноморские евреи ехать на историческую родину — в Иерусалим.

— Ах, ваше превосходительство, — крупный судовладелец Яков Бронштейн (не из родственников, однофамилец «нашенского» Льва Революции) картинно опечалился, — кто захочет подвергаться смертельной опасности. Рисковать семьями, жить в страхе нападения дикарей, этих кочевников пустыни. Если есть капитал, то лучше устроиться здесь, в Одессе или Константинополе, пардон, в Царьграде. Полагаю, Константин Николаевич после помазания и принесения присяги более определённо выскажется о тех, кого предпочтёт видеть своими подданными.

— Разумеется, — вежливо согласился с «теневым мэром», — только, Яков Соломонович и вы, господа, должны отчётливо понимать, здесь на черноморских берегах никакой еврейской автономии, не говоря уже о государственности, не случится. А вот с Палестиной поможем. Ваша исконная земля, что уж мелочиться. Деньги у еврейских общин скоплены немалые, после окончания войны многие державы будут рады продать грозные корабли по цене металлолома. А военное снаряжение, лёгкие пушки, винтовки, пулемёты, амуниция, вообще ничего стоить не будут. Закупите, создадите сильную армию и расколотите арабов.

— Можно ведь и нанять, гм, некоторые части. Нет, я не про Северный фронт, защита Петрограда, столицы, дело святое! Но ожидать от Австро-Венгрии наступательных действий более не приходится, Вена озабочена практически свершившимся отделением Венгрии, да и Чехиия со Словакией вот-вот отложатся. Но речь несколько о другом проекте, не о палестинском.

— И что вы предлагаете, Яков Соломонович?

— Ваше превосходительство, многоуважаемый Виктор Васильевич, мы готовы всемерно способствовать успеху вашей миссии, по обретению Русским Тихоокеанским Королевством, Русью Царьградской, новых подданных. В России сейчас неспокойно, а Константинополь воистину тихая гавань, надёжно охраняемая союзным флотом. Если Константин Николаевич определит, гм, «еврейский квартал» именно для одесситов, то не пожалеет его величество, бремя расходов по построению нового государства на древней территории мы готовы разделить…

Вот же ухари! На ходу подмётки рвут! В Константинополе и без того сильнейшая еврейская община, но ушлые одесситы решили вклиниться, свой интерес поиметь. Ладно, пообещать всемерное содействие ничего не стоит.

— Господа. Все ваши предложения будут незамедлительно доложены Константину Николаевичу. Сейчас, сами понимаете, хлопоты с коронацией, но через два месяца делегация из Одессы с проработанными предложениями будет благосклонно встречена в Царьграде. Гарантирую!

Похоже, произвёл на господ сионистов благоприятное впечатление, хотя стоп, какие они к чёрту сионисты? Возрождать Израиль не хотят ехать, а вот в стратегически выгодно расположенный Царьград-Константинополь, хоть сейчас готовы сорваться. Понимают, там где идёт слом старого государства и зарождение нового, деловым людям всегда удастся заработать.

Ну да мне их коммерческие планы как-то побоку, в Одессе ещё два дела держат. Первое — «вопрос Ильича» и второе — «офицерский вопрос». Если пароход с социалистами караулит переодевшийся в штатское Уколов, то господа офицеры и генералы императорской армии, не желающие мириться с произволом харизматичного и свирепого «узурпатора» — полковника Нехлюдова, начали брать длительные отпуска «для поправки здоровья» и задумались о переводе с Юго-Западного Фронта на Северный, оборонять Петроград. Но по извечной запутанности российской логистики большая группа офицеров, во главе с генералом Деникиным прибыла в Одессу, дабы морем уйти в Крым и оттуда, без споров и стычек (по счастью бескровных, словесных) с «нехлюдовцами», добраться до Москвы и Питера.

— Антон Иванович, рад приветствовать на борту «Константина»! Благодарю, что нашли время посетить сей славный корабль.

— Здравствуйте, Виктор Васильевич. По правде говоря, хочу напроситься на борт, ежели пойдёт крейсер в Севастополь.

— Да хоть прямо сейчас, ваше высокопревосходительство! Командуйте!

— Э, — Деникин растерялся, — а можно не так срочно?

— Как скажете, Антон Иванович. Прошу в салон, заодно и отобедаем, полагаю, разговор будет долгим…

То, что Деникин примет приглашение и пожелает встретиться именно на вспомогательном крейсере, даже не сомневался. Авантюрист Нехлюдов погоны полковника получил не за красивые глаза, а за четыре года в окопах, прерываясь лишь на лечение, каковое никогда не заканчивал, возвращаясь в родной полк то на костылях, то с рукой в гипс упакованной. О штабс-капитане Андрее Ивановиче Нехлюдове газетчики аж с 1915 года писали как о богатыре былинном, полчища врагов побивающем штыком и удалью молодецкой, когда патронов нет. И вот израненный, контуженный неоднократно, до полковника дослужившийся боевой офицер не выдержал, на пинках вынес из штаба фронта комиссара гучковского Правительства, поднял в ружьё свою «Ударную Бригаду», выпустил воззвание к солдатам и офицерам Русской Армии и обязал генералов и офицеров принести «клятву русского воина», по сути некую присягу, где говорилось о войне до полного изничтожения супостата и установления в стране «справедливого государственного устройства».

Спорить с «контуженным полковником» никто не отважился, даже уважаемый офицерским корпусом Деникин предпочёл получить отпуск по болезни, дабы не служить под началом «бердичевского Бонапарта», не зачитывать эмоциональную, хоть и сумбурную «клятву русского воина». Зато для младших офицеров Нехлюдов кумир, ну а коль на фронте и наши части и противник далеко не в порядке, изнуряемые революционной заразой, больших наступательных операций не предвидится, вполне справляются капитаны на должности полковых и бригадных командиров.

Просьбу Деникина о переброске в Севастополь его и примерно двух сотен офицеров Юго-Западного фронта, обещал исполнить через трое суток, как раз им время на сборы, а нам с прапорщиком Уколовым надо за 72 часа успеть «гражданина Ульянова» уконтропупить. Пароход с революционерами как раз прибыл, но бурной встречи, подобно той, что в нашей истории на Финляндском вокзале случилась, не вышло. Пришли человек триста анархистов и прочей приблатнённой шелупони, бурно и даже матерно поприветствовали товарищей и разошлись. Никакого броневика, никаких «январских тезисов»…

Но потенциал то разрушительный у Ильича остаётся, потому надо, надо спрофилактировать вождя, плевать что ТУТ история по иной колее движется.

— Антон Иванович, скажите как опытный военачальник, удержит ли Российская армия Восточный фронт? Вильгельм недвусмысленно намекнул, что через месяц парадным маршем промарширует по Невскому. И есть такое у меня подозрение, — Великобритания и Франция не будут сему препятствовать, им германские корпуса в России выгодны.

— Соглашусь, Виктор Васильевич, союзникам выгодно ослабление России, дабы на мирной конференции диктовать свою волю не только побеждённой Германии, но и нам. Заняться переделом мира по собственному усмотрению давняя мечта Лондона, Парижа и нового игрока — САСШ. Им сильная Россия не нужна. Уже не нужна. Исполнили русские ваньки свою миссию, удобрили миллионами тел Пруссию да Польшу, оттянули немчуру от Парижа. А теперь всё — ненадобны!

— Так смогут немцы взять Питер?

— Вряд ли. Я же с Гучковым связь, пусть и конспиративно, через курьеров, поддерживаю. Александр Иванович хоть и крайне непопулярен среди офицерства, но на сегодня единственный легитимный вождь в стране. Мало нам отречения императора, а как ликовали, как радовались глупцы, красными бантами облепленные. Только как завершать войну, как будем восстанавливать державу, по каким законам жить? Пока идёт лишь одна критика, предложений же дельных практически и нет. И потому ещё и Гучкова убрать, означает ввергнуть Россию в хаос гражданской войны. О том я неоднократно говорил Нехлюдову, но полковника «заусило»…

— А почему, кстати, не стали поддерживать Нехлюдова? Андрей Иванович, насколько знаю, героический офицер и настоящий патриот.

— Всё так, Виктор Васильевич, только Нехлюдов одиночка. Если бы удалось «отпечатать» его в сотне экземпляров, как газету — враз бы переломили и войну и беспорядки. Но одиночка, даже столь дерзкий и талантливый, Россию сдвинуть в сторону счастья и процветания не сумеет.

— Это почему же? Наполеон же сумел.

— Боюсь, убьют Андрея Ивановича, — Деникин сгорбился, — союзники и подошлют убийц. Без Нехлюдова же сразу рухнет им созданный «Союз Патриотов», распадётся в един миг. Всё держится на одном человеке, на его бешеной энергии, на таланте вождя, трибуна. А такая конструкция крайне ненадёжна…

— Антон Иванович, я направляюсь в расположение Чехословацкого корпуса, по вопросам перемещения чехов и словаков на родину через Константинополь, если таковое желание у командования корпуса, разумеется, возникнет. Не сочтёт ли штаб Юго-Западного фронта мою деятельность подрывной? Знаете, не хотелось бы с военным трибуналом полковника Нехлюдова дело иметь.

— По правде говоря, Виктор Васильевич, Австро-Венгрия как держава кончилась, что особенно заметно по армии Дунайской монархии. Там разложение идёт если и медленнее чем у нас, то ненамного. Оттого и держим фронт. А так бы — один удар и полетело б всё верх тормашками.

— То есть, если начать набирать людей в «Отдельный корпус Руси Царьградской» ничего страшного не произойдёт?

— Бросьте, адмирал, — Деникин схватился за бутылку с вином, набулькал себе, выпил, — о том, что Русское Тихоокеанское Королевство развернуло работу по вербовке солдат российской армии, знают все. И ваша миссия без прикрытия заботой о западных славянах точь такая же — нужны солдаты новому государству. Иначе сомнут вас не турки, так болгары с греками. Только у нашего разлюбезного диктатора Нехлюдова с подрывающими боеспособность фронта разговор короткий. В лучшем случае интернирует. Полагаю, Виктор Васильевич, отослали вас из Константинополя исключительно для того, чтоб сгинул приятель короля Константина Первого, владыки Руси Царьградской, контр-адмирал Колчак где нибудь под Полтавой. Каково моряку сгинуть в степи, а, экая ирония судьбы, оценили?

— Приятно общаться с генштабистами, знал, что отслеживаете вы, уважаемый Антон Иванович, события в мире происходящие. Ну а касаемо моей «командировки», тут да, результат дворцовых интриг, явление обычное. Рявкнул на обнаглевших греков и пожалуйста — отправили за море рекрутов набирать…

— О вас хорошо отзывался покойный Эссен…

— Эх, Николай Оттович, Николай Оттович. Останься жив старик, как знать, может и ваша эскадра взяла б Константинополь…

— Да, — помрачнел генерал, — Константинополь даже не Царьград, это был Ключград к победе в войне. Что толку брать Львов, отдавать Львов, снова брать. Надо выбивать слабейшее звено у неприятеля. Сейчас же, посмотрите — Турция из войны выбыла. Болгария капитулировала, а Австро-Венгрия держится лишь номинально, мадьяры уже независимость не отдадут, чехи отпали со словаками, равно как и сербы. Нет более империи Габсбургов. Именно поэтому я и офицеры желающие послужить Отечеству спешим с юга в Петроград. Там положение сложное, но поправимое. Не получится у тевтонов пройти маршем парадным по городу Петра! Или у вас, как у «новорусского» иное мнение?

— Упаси господь, Антон Иванович. Я половину войны минные заграждения у Босфора ставил, на них «Мольтке» подрывался дважды, эсминцы турецкие, крейсера. Я Морской Корпус закончил восьмым! Да кто ж мог подумать об отречении его величества Николая Александровича? А после того бардака, что начался, неужели грекам отдавать Константинополь? Дружественная держава в Проливах, что ещё желать Российской Республике?

Деникин, однако ж, «завёлся» и высказал всё, что накипело у боевого генерала. Досталось Антанте, бездельникам великим князьям, интригану и политикану Скоропадскому. Самое удивительное — как и в моей реальности здесь в армейский корпус под нумером 34 начали собирать солдат и офицеров с украинской «пропиской», только У НАС инициатором был Корнилов а ТУТ генерал Путинцев. А Павлу Скоропадскому видимо во всех исторических реальностях выпадает роль лихого кавалерийского генерала. Корпус Скоропадского, равно как и Чехословацкий, считался наиболее сильным и устойчивым соединением на Юго-Западном фронте, только вот влияние полковника Нехлюдова на «хохлов» было минимальным и «Первый Украинский корпус» считали в Бердичеве логовом сепаратистов. Хорошо, ума хватило не устраивать «разборки» на виду у неприятеля. Возьмут да и врежут австрияки, воспользуются раздраем во вражеском стане…

Скоропадский начал перебрасывать вторые батальоны корпуса под Киев, где они быстро разрастались до бригад и богатейший помещик Малороссии Павел Петрович Скоропадский, генерал-лейтенант от кавалерии Российской императорской армии незаметно стал по мнению газеты «Киевлянин» ни больше ни меньше как «военным министром Украины»…

— А может оно и к лучшему, что вы Константинополь взяли, — внезапно изрёк Деникин, — может русский Царьград, возвращение Храма Святой Софии послужат толчок к развитию Новой России, страны Закона и Порядка. Как быстро, единомоментно рухнуло самодержавие. Было и нет…

Откровения генерала прервал стук в дверь.

— Ваше превосходительство, — командир «Константина», молодой кавторанг Елисей Елисеевич Кормильцев, получивший чин высокий за прорыв к Константинополю, вошёл в салон, — из города прибыл прапорщик Уколов, просит срочно принять по наисекретнейшему делу. Безотлагательно.

Чёрт! Неужели провалил всё прапор? Одно дело когда вояка врагов выцеливает и совсем иной коленкор, когда из бойца делаешь наёмного убийцу. Не учёл, не продумал. Бл… если влипли, то впору в бега подаваться, контрразведка Константина Николаевича за яйца подвесит, выпытывая кто дал задание на устранение Ульянова.

— Принято, Елисей Елисеевич, пусть прапорщик пройдёт в мою приёмную, она открыта, я подойду через минуту.

Уколов так и стоял в коридоре, подтолкнул горе-килера, тот еле ноги передвигал.

— Рассказывай, в темпе, что случилось? Спалился?

— А?

— Буй на! Чего прибежал?

— Тут такое дело ваше превосходительство, такое дело, — зачастил Уколов, — даже не знаю как сказать.

— Погоди, Степан Тимофеевич, не скороговорь, выпей вот, — воды из графина в стакан, прапору под нос, едва зубы не клацнули у тамбовского стрелка.

— Убили Ульянова и ещё семерых с ним.

— Каких семерых? Зачем семерых? Стой, что значит — «убили»? Ты не один что ли был? С кем?

— Не я, ваше превосходительство, не я, — Уколов страдальчески скривил лицо, жалобно так, словно профессиональный нищий милостыню выпрашивает, — опередили, сволочи.

— Ничего не понимаю, кто опередил. Как опередил. Рассказывай!

— Сижу, значит, в ресторации, напротив номеров мадам Пантелейкиной, где господин Ульянов остановился, в кармане наган, в другом браунинг, чтоб наверняка сработать.

— Так. Пока складно излагаешь.

— Вижу, выходит господин Ульянов с товарищами из гостиницы. Понимаю, много их, всех не перебить. Ждать решил когда обратно пойдут, может по темноте сподручнее будет «уговорить». Сижу смотрю. И тут поднимаются два господина от столика в углу, выходят на улицу и как начнут палить каждый из двух стволов по социалистам!

— Та-а-а-а-к! И что дальше?

— Известное дело, те господа полицию ждать не стали, да и какая тут полиция, мазурики вчерашние на моторе катают, милицией себя называют, а рожи бандитские.

— Стрелявшие походили на бандитов? Вспоминай, ты приметливый!

— Никак нет, ваше превосходительство! Сербьёзные господа, с выправкой. И стрелки отменные! Не иначе как офицеры.

— Час от часу не легче. И они уложили восемь человек и скрылись.

— Так точно! Швейцаром в ресторации бывший городовой служит, он и посмотрел трупы, сказал, что все восемь наповал, чистая работа. Ваше превосходительство, это ж как теперь быть, задаток возвращать?

— Тьфу! Степан Тимофеевич! Да как ты мог такое подумать! Всё твоё твоим и остаётся.

— Виктор Васильич! Спаси тя Христос, отслужу! — Уколов попытался бухнуться на колени, еле удержал прапора.

Вот же тамбовский волчара, про гонорар килерский переживал, а я и забыл про аванс. Хрен с ними со ста червонцами, прапор за них меня положит прямо здесь…

— Такое дело, Степан Тимофеевич, твоей вины тут нет, потому и деньги при тебе остаются, ну а две сотни, что сулил после всего, уж не взыщи, тебе не достанутся. Похоже, Константин Николаевич нескольким такую задачку задал, а мы с тобой Тимофеич бестолково провозились, опередили нас шустрые ребятки, похоже из службы дворцового коменданта Дедюлина. Но! Молчок о том! Государственная тайна! Проболтаемся — на корм рыбам пойдём.

— Понимаю, ваше превосходительство, — прапорщик вроде пришёл в себя. Подозреваю, что все переживания Уколова вертелись не вокруг восьми хладных тел, а о возвращении аванса терзался недокилер. Что ж, такие люди тоже нужны, особенно в той игре, которую ведёт контр-адмирал Колчак…