Кортик: За честь и верность

Глава 15

Полуночный звонок разорвал тишину, заставив мое сердце учащенно забиться. Голос лейтенанта Букреева звучал жестко и без эмоций: "Срочный сбор. Одевайся и выходи, тебя будет ждать машина. Все пояснения при встрече."

Я молниеносно оделся, схватил кортик - единственное оружие, которое у меня было - и выскочил на улицу. Черный микроавтобус с затемненными стеклами уже ждал у подъезда, его двигатель работал на холостых оборотах, выпуская клубы пара в холодный ночной воздух.

Внутри я увидел Третьего и пятерых незнакомых бойцов в гражданской одежде. Все выглядели сонными, но сосредоточенными. Автобус тронулся, делая по пути еще две остановки, чтобы забрать последних членов отряда.

"Ты знаешь, что происходит?" - шепотом спросил я у Третьего, пока мы мчались по пустынным ночным улицам.Он лишь покачал головой: "Жди инструктажа. Думаю, лейтенант все объяснит."

Когда мы прибыли во внутренний двор военной академии, картина прояснилась. Весь отряд "Витязей" был в сборе. В свете аварийных фонарей я разглядел наши доспехи, закрепленные на специальных металлических стойках - они выглядели особенно зловеще в этом неестественном освещении.

Лейтенант Букреев, уже облаченный в свой черный как ночь доспех, начал инструктаж:"В казармах Павловского полка террористы. Захватили арсенал, угрожают взрывом."

"Но мы же только испытатели..." - не удержался я.Лейтенант резко повернулся ко мне: "Мы ближе всех. Это наш шанс доказать, что проект "Витязь" стоит финансирования. Первая десятка - на штурм со мной. Остальные - оцепление."

Его голос стал жестче: "Если провалим - головы полетят. Всем понятно?"

Когда я облачался в доспех, возникла проблема с кортиком. Но стоило мне приложить его к бедру, как чешуйки доспеха зашевелились, формируя идеальные ножны. Это было одновременно восхитительно и пугающе.

Раздача оружия прошла быстро. "Умеешь обращаться?" - боец сунул мне автомат. После моего отрицательного ответа он коротко объяснил: "Ствол на врага, снять предохранитель, предупредить, стрелять. Главное - никого не зацепить."

Меня поставили в пару с Двадцать четвертым - Дима представился крепким рукопожатием. "Не волнуйся, новичок, - пробормотал он. - Просто следуй за мной и не лезь под пули."

Когда лейтенант с ударной группой скрылись в темноте, мы с Димой заняли позицию у периметра. Ночь была холодной и неестественно тихой. Где-то в глубине казарм мелькали огни, но звуков боя пока не было слышно.

"Тише..." - Дима приложил палец к губам. Вдалеке что-то щелкнуло. Мое сердце заколотилось чаще. Первый бой. Первое настоящее испытание.

Ночь застыла в неестественной тишине. Даже ветер не шевелил листья, будто сама природа затаила дыхание в ожидании чего-то страшного. В этой звенящей пустоте каждый шаг приближающегося человека отдавался гулким эхом.

Из мрака медленно выплыла фигура. Перед нами стоял юноша - худощавый, лет семнадцати, с растрепанными волосами и толстыми стеклами очков. Его дрожащие губы шептали что-то невнятное, а пальцы нервно теребили край поношенной куртки.

"Убийцы..." - прошептал он, и в его голосе слышалась неподдельная боль.

Мы с Димой переглянулись. Вместо ожидаемого вооруженного до зубов боевика перед нами оказался испуганный мальчишка, больше похожий на заблудившегося студента.

"Вы все убийцы!" - повторил он уже громче, и в его глазах читалась какая-то нездоровая одержимость.

Дима снисходительно покачал головой: "Что ты несешь, парень? Благодаря военным в мире хоть какой-то порядок. Без нас..."

Но юноша уже не слушал. Его пальцы судорожно дернули молнию куртки, и мы увидели страшное - туго перетянутый взрывчаткой живот. "Террор ради мира!" - закричал он истерически, делая шаг вперед.

В этот момент в моей голове раздался знакомый механический голос: "Критическая ситуация. Вероятность гибели: 99%. Доступной энергии недостаточно. Обнаружено ядро тьмы. Активировать резонанс?"

Мир будто остановился. Я видел каждую деталь с пугающей четкостью - капли пота на висках парня, дрожащие пальцы на детонаторе, медленно разворачивающегося Дмитрия. "Да!" - мысленно закричал я.

Время растянулось, как горячая смола. Я успел схватить напарника за руку и рвануть к укрытию, когда раздался оглушительный взрыв. Мы рухнули за угол, и в тот же миг реальность вернула свою обычную скорость.

Когда мы поднялись, все вокруг было залито кровью. В наушниках трещал встревоженный голос лаборанта, но я не мог заставить себя ответить. Перед глазами стояло лицо того мальчишки - испуганное, растерянное, уже мертвое.

Я глубоко вдохнул, чувствуя, как по телу разливается странное тепло - отголосок той самой тьмы, что только что спасла нам жизни. Но какой ценой?

Я прислонился к шершавой кирпичной стене, чувствуя, как холодная поверхность проникает сквозь доспех. В нос ударил едкий запах гари, смешанный с медным привкусом крови - он висел в воздухе, как невидимая пелена. Пальцы непроизвольно дрожали, когда я пытался стереть пот со лба, оставляя на коже липкие следы пороховой копоти.

"Впервые видишь смерть вблизи?" - голос Димы звучал приглушенно, будто доносился сквозь толщу воды. Он стоял вполоборота, нервно покусывая нижнюю губу, его глаза беспокойно метались по темным углам двора.

Меня снова скрутило от тошноты. Горькая слюна заполнила рот, когда я, сползая по стене, отвернулся и снова вырвал остатки ужина на асфальт. Вязкая желчь оставила во рту противный горький вкус.

"Не... не первую," - хрипло ответил я, вытирая губы тыльной стороной ладони. "Но такую... такую бессмысленную..." Слова застряли в горле, когда боковым зрением я уловил темное пятно на земле - то, что осталось от парня в очках.

Дима тяжело вздохнул, его пальцы барабанили непроизвольный ритм по корпусу автомата. "Говорят, со временем привыкаешь," - пробормотал он, но в его голосе не было уверенности, только усталая покорность.

Внезапно в ухе затрещал наушник, заставив нас обоих вздрогнуть. Голос лаборанта звучал неестественно громко в ночной тишине.

"Ответь ему," - попросил я, сжимая виски пальцами. Головная боль нарастала волнами, пульсируя в такт учащенному сердцебиению.

Доклад Димы прерывался нервными паузами. Когда он произнес: "Он... он буквально выдернул меня из эпицентра", его глаза расширились, будто он сам не верил в то, что говорил. Я почувствовал, как по спине пробежали мурашки - они чесались под доспехом, но почесаться было невозможно.

Лаборант потребовал моего присутствия для "полного анализа показателей". "Хорошо," - автоматически ответил я, чувствуя, как язык прилипает к пересохшему нёбу.

И вдруг - резкие хлопки автоматных очередей, эхом разнесшиеся по спящему кварталу. Мы невольно пригнулись, хотя опасность была далеко. Дима судорожно сглотнул, его пальцы побелели от силы, с которой он сжимал оружие.

Я зажмурился, но перед глазами снова встало лицо того парня - бледное, перекошенное гримасой фанатичной решимости. Капли дождя (или это был пот?) стекали по моему лицу, смешиваясь с пылью и копотью.

"Что... что довело его до этого?" - прошептал я, но ответа не последовало. Только тяжелое дыхание Димы и далекие крики из казармы.

Пятнадцать минут мы стояли как вкопанные, впитывая запахи ночи - пороха, горящего пластика, чего-то сладковато-приторного, что я боялся опознать. Наконец в наушниках раздалось: "Операция завершена. Дожидайтесь смены".

Дима зашагал взад-вперед, его сапоги гулко стучали по брусчатке. Я оставался у стены, чувствуя, как дрожь постепенно охватывает все тело. Когда подъехал фургон с подкреплением, молодые солдаты выскакивали, широко раскрывая глаза при виде наших доспехов. Их взгляды скользили по нам с суеверным страхом.

"Можете идти," - сказал капитан, и в его голосе слышалась неловкость. Мы побрели обратно, не обращая внимания на шепот за спиной. Ночь, казалось, впитала в себя все звуки, оставив только шуршание наших шагов по гравию.

"Какая теперь секретность," - хрипло рассмеялся Дима, но смех его звучал неестественно. "Завтра все газеты будут кричать о "героях-спецназовцах"".

Я молча кивнул, зная, что ни одна газета не напишет правды. Не напишет о дрожащих руках подростка с взрывчаткой. Не напишет о его последних словах. Не напишет о том, как пахнет кровь на холодном осеннем асфальте.

Мы медленно собирались в подземной столовой, больше похожей на бункер - низкие сводчатые потолки, стены из грубого камня, тусклое освещение от старинных кованых светильников. В этой неформальной обстановке я наконец смог рассмотреть всех членов нашего отряда. Молодые лица, мои ровесники - от 17 до 25 лет. Вот она, экспериментальная группа "Витязи" - мы выглядели как обычные студенты, если не считать бледных лиц и пустых взглядов после пережитого.

В столовую тяжелой походкой вошел начальник академии генерал Букреев. Немедленно воцарилась тишина - даже звон ложек о тарелки прекратился. Мы вскочили со своих мест, вытянувшись по стойке "смирно".

"Спасибо," - его голос звучал устало, но твердо. - "Сегодня благодаря вам мы предотвратили катастрофу. Отвечу сразу - это была международная террористическая организация 'Гнев матушки природы'."

Он сделал паузу, обводя нас тяжелым взглядом. В воздухе витал запах тушенки и дезинфицирующего средства, смешиваясь с едким запахом пота и пороха, который мы принесли с собой.

"Если кто не знает — это фанатики, считающие себя борцами за мир. Они уверены, что все беды от военных и магии." Генерал нервно потер переносицу. "Их любимая тактика - вербовать детей. Ваших ровесников. Особенно неодаренных, тех, кто никогда не сталкивался с настоящей магией."

В дальнем углу кто-то сглотнул - звук был слышен в мертвой тишине. На столе передо мной стоял недопитый стакан чая, и я следил, как по его стенкам стекают капли конденсата.

"По данным разведки, их спонсируют англичане." В голосе генерала прозвучала горечь. "А наш 'отечественный' лидер этой шайки даже гордится этим! Преподносит как борьбу с 'отсталостью' против 'прогресса'."

Он резко хлопнул ладонью по столу, заставив всех вздрогнуть. "В прошлом году они взорвали ипподром во время международной выставки! Какая связь между лошадьми и военными? Никакой! Но в этом их сила - они манипулируют детскими умами."

Генерал тяжело вздохнул, поправляя ордена на груди. "Сегодня они захватили здание рядом с нами. Командование обратилось ко мне... и я согласился. Прошу прощения - вы исследователи, испытатели доспехов, созданных для поля боя против роботов и превосходящих сил. Не для... этого."

В его глазах читалось искреннее сожаление. "Но сегодняшний день показал - нам нужно расширить вашу подготовку. Опыт городских боев, работа против... любых вооруженных лиц." Он снова посмотрел на нас. "Останьтесь для снятия показателей с доспехов. Этот опыт будет учтен."

Когда генерал вышел, в столовой воцарилась гнетущая тишина. Только где-то капала вода из крана, отсчитывая секунды. Я смотрел на свои дрожащие руки и думал о том, что сегодня мы действительно стали солдатами - не на учебном поле, а в настоящем бою. И этот рубеж, однажды перейдя, уже нельзя было отмотать назад.

До самого рассвета нас держали в лаборатории. Белые стельные стены, мерцающий свет ламп дневного света, постоянный гул оборудования — все это сливалось в одно монотонное испытание. Сначала психолог - пожилая женщина с усталыми глазами, которая задавала странные вопросы о моих ощущениях во время боя. Потом майор из службы безопасности, чей холодный аналитический взгляд казался проникающим прямо в мозг.

Денис Петрович, наш лаборант, с усталым видом записывал показатели. "Совместимость выросла до 70%," - сообщил он без особой радости. - "Но не обольщайся - дальше прогресс будет медленным, как движение улитки по стеклу."

Я кивнул, но его слова почти не доходили до сознания. В голове крутилась одна мысль: "Как я, вчерашний школьник, оказался втянут в эту скрытую войну между державами?" Это было уже не просто испытание доспехов - сегодня я стал настоящим участником событий, о которых обычные люди даже не подозревают.

"Во что я вляпался?" - эта мысль не давала покоя. Я понимал, что должен стать сильнее. Сегодня мне повезло остаться в живых, но что принесет завтра? С кем можно посоветоваться? Степан Федорович? Его внук? Нет, уровень секретности после сегодняшнего явно зашкаливает.

"Можешь идти," - наконец сказал Денис Петрович. - "Данные передам Зильберштейну. Попрошу его подумать о твоей прокачке."

Он вдруг оживился: "Кстати, твое ядро тьмы... Даже в истощенном состоянии оно показывает потенциал, сравнимый с теми, кто тренируется годами в старых родах. Интересно, как ты сегодня использовал замедление времени? Тебя этому учили?"

"Нет," - честно ответил я. - "Только провели инициацию. Доспех... как-то усилил эффект через резонанс."

Лаборант задумался: "Понятно, почему ты выглядишь как выжатый лимон. Ладно, иди отдыхай."

Служебная машина доставила меня домой в предрассветных сумерках. Телефон разрывался от сообщений Семена - мой друг явно не спал всю ночь, строя догадки о моих "подвигах".

На кухне меня ждал заспанный, но полный энтузиазма Семен: "Ну, рассказывай!" - он буквально светился от любопытства.

"Ушел на крыльях ночи, офицеры денег не берут," - пошутил я, чувствуя, как тяжесть событий немного отпускает.

Семен рассмеялся и тут же предложил: "Поехали в академию. Поспишь на лекции, зато потом будет интересная практика - попробуешь себя как артефактор."

Я застонал: "О боже... Опять эти фонарики?"

"Нет-нет," - заверил он, - "Сегодня будем собирать что-то посерьезнее. Если, конечно, твои геройские подвиги не отняли все силы."

Его болтовня, такая знакомая и обыденная, казалась сейчас чем-то драгоценным - мостиком в нормальную жизнь, которая, как я начинал понимать, для меня уже закончилась.

Лекция по математике началась с неожиданного поворота. Преподаватель, седовласый профессор с горящими энтузиазмом глазами, увлеченно рассказывал о древних пирамидах:

"Видите ли, в основе строительства лежала сакральная геометрия. Древние маги искали точку опоры, чтобы перевернуть мир... но вместо этого возвели гробницы, увековечив свою историю в камне и смерти."

Его голос, монотонный и убаюкивающий, сливался с жужжанием проектора. Я сидел, подперев голову рукой, делая вид, что конспектирую, но веки неумолимо тяжелели. Последние сутки без сна давали о себе знать. Сквозь дремоту доносились обрывки фраз: "...золотое сечение...", "...энергетические узлы...", "...магические постоянные..."

"Проснись, герой!" - Семен грубо толкнул меня в бок, когда лекция закончилась. - "Тебе повезло - старик не заметил, что ты храпел."

Лаборатория встретила нас гулом голосов и запахом трав. Сегодня здесь собралась вся группа А - пятнадцать человек, включая вечно флиртующих девушек и серьезных парней, уже видевших себя великими артефакторами.

"Сегодня создаем полезный артефакт," - объявил преподаватель, поправляя очки. В его руках сверкал необработанный изумруд.

"И какой же?" - хором спросили девушки, особенно выделялась Жанна - высокая брюнетка, всегда находившаяся в центре внимания.

"То, с чего началась промышленная добыча изумрудов на Урале," - загадочно улыбнулся преподаватель.

Семен толкнул меня локтем: "Направленная взрывчатка для очистки руды. Взорвет все, кроме драгоценных камней."

Так и оказалось. Преподаватель раздал нам странную пластичную массу - смесь измельченных минералов и трав, пахнущую серой и мятой. Семен, к моему удивлению, работал почти на автомате, смешивая ингредиенты еще до объяснений.

"Осторожно с энергией," - предупредил преподаватель, наблюдая, как мы вливаем магию в субстанцию. - "Слишком мало - не сработает. Слишком много..."

"Мы взорвемся?" - испуганно спросила одна из студенток.

"Нет," - серьезно ответил Семен. - "Максимум останетесь без одежды."

"Фу, извращенец!" - фыркнула Жанна, но глаза ее смеялись.

Я работал медленно, тщательно следуя инструкциям. Когда преподаватель проверил мой артефакт, он одобрительно кивнул: "Неплохо для новичка." Эти слова согрели мне душу - может, я не так уж безнадежен в этом деле.

И тут я услышал шепот. Тихий, едва различимый, но леденящий душу:

"Все ради мира..."

Это была Марина - тихая, бледная девушка, всегда державшаяся в тени. Ее пальцы дрожали, вливая в артефакт слишком много энергии. Глаза горели странным фанатичным блеском.

Я замер, вспомнив вчерашнего парня с взрывчаткой. "Гнев матушки природы"... Неужели они и здесь?

"Марина, стой!" - резко крикнул я, но было уже поздно. Ее артефакт начал пульсировать кроваво-красным светом...