Магазинчик грешницы. Забудь меня… если сможешь

Глава 28 Я обещал тебе разговор

Рэйнхарт Константин Орнуа

Капли осеннего дождя стекают по волосам, проникают под ворот камзола и холодом пропитывают разгорячённую кожу.

Я что-то должен был сделать… Что-то очень важное.

Мысли путаются, то и дело соскакивают на пульсирующую венку под тонкой кожей её бледной шеи… Кожа пахнет мёдом и амброй.

Хочется дышать ею.

Лоривьева вся будто соткана из этого медового тепла…

— Милорд… подать вам в комнату ужин? — Леонио стоит на пороге и ждёт моего приказа.

Из гостиной слышится женский смех и звуки клавесина. Сквозь муть сознания проникает ощущение неправильности происходящего, и я замираю прямо на пороге.

Знаю, что должен подняться в свои комнаты… но мне не хочется заходить внутрь. Этот дом кажется чужим.

— Праведного вечера господин, я вот, как обычно, пирожные привозила. Свежие, чудесные, госпоже нравятся!

В холле появляется миловидная пухленькая женщина в чепце и белом переднике. Она кланяется, протискивается мимо меня и семенит к воротам.

— Милорд? — снова Леонио.

Он что-то хотел узнать…

Ах, да… ужин. Но я не ужинаю дома…

Прикрываю глаза, чувствуя каждую холодную каплю, что скатывается по моей шее и впитывается в ворот рубашки.

Хочется вернуться в полутьму кареты… но её больше нет.

— Ваша одежда промокнет, милорд, могу я предложить…

— Шшш!… — поднимаю ладонь, приказывая Леонио замолкнуть.

Мокрая одежда… что-то крутится в расслабленных мыслях.

Взгляд упирается в лужу на подъездной дорожке перед ступенями крыльца.

«Шёл дождь, и слуги вашей матушки выкидывали вещи прямо в лужу перед крыльцом…»

Вспомнил.

Я должен был поговорить с Лоривьевой.

— Милорд, что мне передать госпоже, если она спросит, где вы?

Голос Леонио растворяется в шуме дождя.

Ева

— Спасибо, Сэл, — она ставит поднос с ужином и горячий чай на столик возле камина.

— Госпожа, вы не против, если я лягу пораньше?

— Нет, конечно. Отдыхай, и спасибо за то, что принесла ужин.

Пока говорю, не оборачиваюсь, чтобы Сэл не заметила моего состояния.

Старательно переписываю данные о сегодняшних продажах с клочка бумаги в хозяйственную книгу. Как хорошо, что леди Тайлин помогает Сэл освоить грамоту. Её записи выглядят так, словно их сделал ребёнок, но они очень помогают в ведении учёта…

Капля чернил падает с кончика писчей палочки и делает на странице некрасивую кляксу.

Я заставляю себя делать вид, что не происходит ничего особенного, но что-то царапает горло изнутри. Даже мысль о позорном побеге Винлоу из гостиной Флюмберже не помогает почувствовать себя лучше.

Почему я такая неудачница? Что в той жизни, что в этой… Единственное, что у меня получается это зарабатывать так, чтобы хватало на хлеб с маслом… но вот с личной жизнью я вечный профан. Толку-то было перерождаться? Чтобы снова смотреть на союзы других и чувствовать себя лишней на этом празднике жизни?

Снизу раздаётся какой-то шум. Выхожу в коридор и немного свешиваюсь через перила, пытаясь понять, что происходит.

— Милорд, но вы не можете! — Джош пытается остановить Рэйнхарта, но его тут же оттаскивают за локти люди господина обер-прокурора.

Хочется улыбнуться, потому что милорд снова бессовестно превышает свои полномочия.

Какое-то двоевластие в собственном доме.

— Джош, всё в порядке, — стараюсь, чтобы голос звучал спокойно, но он предательски срывается, выдавая смятение.

Рэйнхарт вскидывает голову, встречаясь со мной взглядом, и взбегает по лестнице быстрее, чем я успеваю сделать вдох.

— Милорд? — рассматриваю его мокрую одежду и волосы, с которых стекают капли дождя.

Он что пешком сюда шёл?

Молча берёт за руку и шагает в мои комнаты, захлопывая за нами дверь. На всякий случай делаю пару шагов назад, ожидая объяснений.

— Лоривьева, я обещал тебе разговор.

— Вот прям сейчас? Ночью?

— Думаешь, стоит подождать ещё несколько месяцев?

— Издеваетесь? — скорее иронично, чем осуждающе. С губ слетает нервный смешок.

— Нет… прости… — шагает ко мне, становясь так близко, что его камзол едва не касается моей груди. Приходится приподнять подбородок, чтобы не рассматривать его губы. — Спасибо, что вытащила меня из особняка. Полагаю, сегодня ты пыталась заткнуть сплетников, но из-за меня дала им новую пищу для обсуждений. Не думай, что я не оценил этого. И я понимаю, чем тебе пришлось заплатить за эту помощь…

А он явно успел прийти в себя.

— Едва ли это испортит мою репутацию ещё больше, — нарочито беспечно пожимаю плечами, хотя ничего хорошего для меня в этом нет… и всё же в глубине души мне до безобразия приятно, что эта жертва не оказалась напрасной.

— Лори… — он медлит, будто перебирает в своей голове нужные слова.

Капля с его волос капает на мою щеку.

— Вы промокли, милорд, — хочется провести по его волосам и убрать со лба влажные пряди… неуверенно поднимаю руку и позволяю себе этот жест.

Рэйнхарт ловит мою ладонь, прикладывает к своей щеке и замирает, прикрыв глаза.

— Думаю, вам стоит снять свой камзол и положить его рядом с камином.

— Сделаю, всё, что скажешь, если перестанешь обращаться ко мне на «вы», — скидывает камзол, небрежно бросая его возле огня.

— Вы сами этого требовали… — начинаю укоризненно.

— Я помню… и сожалею о тех словах, — Рэйнхарт обхватывает ладонями моё лицо и прижимается лбом к моему лбу. — Лори, я был зол, очень зол. Ты появилась после того, как Эмильен объявил об отказе на тебе жениться…

— И решили, что, не получив желанного от лорда Эмильтона, я пытаюсь вернуть нашу помолвку…

— Прости, — не отрицает моих слов. — Я был груб… и позже не раз жалел об этом.

Пожимаю плечами и отвожу взгляд. Мне нечего на это сказать. Точнее, я не хочу говорить об этом.

— Лори, — полушёпотом и почти незаметно поглаживая большими пальцами мои скулы. — Я задам тебе вопрос, и что бы ты ни ответила, клянусь, я не стану тебя осуждать, винить или давить на тебя. Ты была вправе выбирать и ничего мне не обещала. Я это помню. Мне просто нужно разобраться во всех тех странностях, которые всплыли за последние дни, хорошо?

— Спрашивай… — тоже тихо и переходя на ты, потому что нет смысла и дальше играть в эти игры.

Уголок его рта дёргается в подобие улыбки, и он на мгновение невесомо касается моих губ, словно благодарит за эту маленькую уступку.

— Почему ты уехала из дворца с Эмильеном?

— Он уколол меня чем-то, я была примерно в таком же состоянии, как и ты сегодня в особняке Флюмберже.

Ладони Рэйнхарта деревенеют на моих щеках, а дыхание учащается.

— Уколол… — он старательно сдерживает в голосе эмоции, но их выдаёт его тело. — Как это произошло?

— В тот вечер во дворце мне было неприятно находиться в обществе некоторых леди, я хотела уйти… ну хотя бы отойти в сторону… потому что… они…

— Потому что они старались задеть тебя?

Киваю.

— Эмильен бросился за мной, якобы желая выразить поддержку, а затем сказал, что у меня что-то на шее. Я не успела отстраниться, когда он протянул руку и коснулся. Лёгкий укол и ощущение нехватки воздуха. Я поспешила покинуть зал, но на улице мне стало хуже и появилась сильная слабость… Тело ощущалось каким-то ватным, а мысли путались. Мне было то весело, то безразлично, кружилась голова… в этот момент Эмильен подхватил меня под руку, предлагая помощь.

Прикрываю глаза и делаю глубокий вдох.

— Как ты себя чувствуешь? Если тебе трудно говорить… — в его голосе беспокойство, и оно растекается в моей груди приятным теплом.

— Всё хорошо, — делаю попытку улыбнуться, но получается лишь нервно дёрнуть уголком рта. — Лорд Эмильтон сказал, что я неважно выгляжу, и потянул меня к фонарю. Там он запрокинул мне голову и долго рассматривал глаза, рассказывая что-то о странных симптомах. Когда я попыталась оттолкнуть его, мне не хватало сил.

— Со стороны всё выглядело…

— Будто мы целовались, — заканчиваю за него эту фразу. — Я догадалась, зачем это было нужно.

— Я видел вас и спустился в сад.

— И звал меня… я это помню. Но Эмильтон отошёл за какие-то кусты и закрыл мне ладонью рот. Впрочем, даже если бы он этого не сделал, едва ли я смогла бы выкрикнуть что-то внятное. В основном я что-то несвязно мычала.

— И никто из дворцовой стражи не обратили на вас внимание? — он злится, но при этом его голос звучит глухо.

— Обратили… лорд Эмильтон сказал, что я перебрала хмеля и меня нужно отвезти домой… или к лекарю. Кажется, он сказал, что отвезёт меня домой и вызовет туда лекаря. Да, именно так, — хмурюсь. — Там был гвардеец, который помог милорду довести меня до кареты. И это было словно в страшном сне — вокруг люди и никто не понимает, что происходит на самом деле…

Голос против воли начинает подрагивать, а горло сжимается. Рэйнхарт отпускает моё лицо и осторожно притягивает к своему телу. Сначала неуверенно, словно ожидая, что я буду вырываться, но когда я сама утыкаюсь лбом в его плечо, сжимает меня крепче.

Вдыхаю запах осени. Ощущаю влагу его рубашки и жар напряжённого тела.

Прикрываю глаза, позволяя себе раствориться в ощущениях.

Как давно меня кто-то обнимал?

Уже и не помню…

— Он отвёз тебя к себе домой? — на грани слышимости.

— Нет…

— Нет? — удивлённо.

— Эмильен обещал сделать всё то, о чём ты сейчас думал… но я выпрыгнула из кареты.

— Ты что? — немного отстраняется, чтобы заглянуть мне в лицо.

— Открыла дверь и на ходу выпрыгнула из кареты, угодив в какой-то овраг…

Он хмурится, будто пытается представить, как это могло быть.

— Сложнее всего было заставить слушаться собственное тело. Эмильен удерживал меня на своих коленях, а мне не хватало сил оттолкнуть его. Меня спасла брошь, которую ты подарил. Я воткнула иглу себе в ногу. Несколько раз. Чтобы разогнать кровь и быстрее отрезвить себя. Это помогло и тогда я вогнала иглу броши в шею Эмильена. Он не ожидал подобного и… отпустил меня, — чувствую, как сердце Рэйнхарта колотится под моей ладонью. — Я открыла дверцу кареты и выпрыгнула, скатившись в какой-то овраг.

— Что было дальше? — хрипло и глухо.

— Лорд Эмильтон отдал приказ кучеру вытащить меня, но там было темно, а склон оказался слишком скользким от влаги. Даже если бы кучер спустился ко мне, ещё неизвестно, как бы ему удалось меня насильно оттуда вытащить. Наверное, поэтому, когда в отдалении послышался звук приближающегося патруля, Эмильтон приказал уезжать…

— Я говорил со слугой, который утверждал, что ты появилась на пороге особняка лишь на рассвете… и была в грязи.

— Да, — киваю. — Мне понадобилось достаточно много времени, чтобы выбраться из оврага, и ещё больше, чтобы добраться до особняка… я плохо знала дорогу.

Его руки сжимаются вокруг меня всё сильнее, но это именно то, что мне сейчас нужно.

— Мой слуга не пустил тебя.

— Не пустил. Я хотела дождаться тебя снаружи, но… на улице было холодно, а в овраге я полностью промокла. В тот день Ания приютила нас с Сэлли… Вот и всё.

— Ты не сказала про Анриетту, она видела тебя в то утро, верно?

— Видела, но отказалась помочь… что, впрочем, меня не сильно удивило. Анриетта знала, что меня подставили. И тогда на вечере в особняке леди Маноли, именно она сняла ленту с моих волос.

— Ты уверена? — в его тоне нет недоверия, лишь желание разобраться.

— Когда я пошла в комнату для леди, Анриетта предложила проводить меня. Глупо было отказываться, учитывая, что сама я не знала, куда идти, а кроме неё помогать мне никто не спешил. Она вела себя очень дружелюбно, и когда мы остались наедине, Анриетта сказала, что лента в моей косе распустилась и поправила её… в тот момент я не придала этому значения, но позже поняла, что она просто сняла ленту и передала Эмильену…

— Прости, — его губы касаются моей макушки, и я чувствую тепло дыхания.

— За что?

— За многое… За то, что не оказался рядом. За то, что сделал неверные выводы. За каждое несправедливо брошенное слово… — шумно втягивает воздух. — Я прошу твоего прощения, но не готов простить самого себя.

— Это лишнее. Хорошо, что мы всё выяснили… хотя теперь это и не имеет такого значения.

— Я всё исправлю. Ты обещала выйти за меня, помнишь?

Серьёзно?

— Ты был не в себе, когда говорил об этом! И, вероятно, забыл, что женат, — хочу выкрутиться из его рук, потому что объятия начинают нестерпимо жечься.

— Не забыл. Но я найду способ добиться развода, — не отпускает, сжимает сильнее, словно это должно убедить меня верить.

— Варрлата не признаёт разводы. Общество не признаёт разводы… они отвернутся от тебя.

— Плевать на общество! Циничные ублюдки, которые радостно ломают чужие судьбы, прикрываясь маской праведности… Лори, я всё исправлю, и ты останешься со мной, потому что я не смогу отпустить тебя… Ты же останешься? — шёпотом.