Мастер молний. Книга II

Глава 13

Когда я вернулся в Лазурь, Алиса тут же схватилась за телефон:

— Он здесь, приходи!

Потом ученица накинулась на меня с требованием показать ей снимки из Индии, раз уж, здравствуйте, надутые губки, я ее не взял с собой. Телефоном как фотоаппаратом я не пользуюсь, так что вспомнил несколько симпатичных ракурсов Тадж-Махала, а заодно пару видов Агры, например, обезьяну, сидящую на помойном контейнере, колоритных буйволов, впряженных в допотопного вида тележку. Ну и на закуску — тот самый монастырь. Все это я воплотил прямо в воздухе в виде иллюзий, магической голограммы.

— Я же говорил, это была деловая поездка, — заметил я, — ничего интересного.

И чего Алиса скорчила такую обиженную рожицу? Кажется, она не понимает, какими должны быть отношения учителя и ученицы.

Через пять минут появился Сидоров.

— Шеф, — возбужденно начал он, — детективы нарыли кучи информации про Вешнякова и его долги. Они бы, кстати, хотели лично познакомиться, но вкратце могу и я доложить.

— Можно и познакомится, — пожал я плечами, — а пока давай выжимку.

— Вкратце хозяин этого райского местечка почти банкрот. Долгов у него на три таких отеля, и должен он почти всем, кто в столице дает взаймы. Сыщики изумляются, почему он до сих пор на своих ногах ходит.

— А что, в Российской Империи принято аристократам ноги ломать? — удивился я.

Сидоров замялся, надеясь, что вопрос окажется риторическим. Я махнул рукой и продолжил разговор.

— Ноги его мне без надобности, а почему никто отель не отобрал? Место и впрямь изумительное.

— Очень уж сильно земля дешевеет. Я так понимаю, ждут, чтобы вовсе за бесценок взять, так чтобы Вешняков еще и должен остался. Ну так-то по любому будет. Слишком много наш мальчик проиграл.

— Значит, все дело в покере? — удивился я.

— Не только в нем, там еще и рулетка и скачки.

— Какой разносторонний молодой человек! — восхитился я.

— Но сейчас всего трое кредиторов осталось. Они все долги за треть, а какие-то и за четверть суммы скупают.

— Это хорошая новость. И все они хотят урвать наши «Вешние воды»?

— Больше всего хочет главный кредитор, скупивший половину векселей. Зовут его Иван Абрамов, он тоже — страстный игрок, но везучий. Мечтает устроить в пансионате центр развлечений, проводить турниры.

— Ну и пусть проводит, я же не против! Только в наших«Водах»! — Я потер руки в предвкушении, — досье есть?

— Детективы обещали мне переслать, но я бы все же предложил их навестить! — воскликнул Сидоров. — Видите ли, Яков Георгиевич, я для них — приятель, иногда — подрядчик. Но выкладываться они будут ради серьезного заказчика. А я пока в их глазах на такого не тяну.

— Можно и съездить, — кивнул я. — Сам не против с ними познакомиться, люди полезные.

И тут к нам в пентхаус вломилась целая делегация юристов. Я даже немного удивился, насколько их было много. Возглавлял вторжение неутомимый Ковальский, но почти сразу его оттеснила в сторону старушка Дегтярь.

— О, юный ягненочек здесь, — профессор увидела Сидорова и не слишком вежливо ткнула в него артритным пальцем. — И мы здесь. Зачем время терять?

— Вы хотите принять экзамен? Сейчас? — удивился я.

Профессора, а я понял, что делегация состоит исключительно из них, казались абсолютно пьяными. Вот что бесплатный бар делает с людьми.

— Я ожидал что вас будет немного меньше. Мы говорили о пяти экзаменах.

— Нам стало скучно! — засмеялась старушка. — Им тоже в Москве пить уже надоело. А тут воздух! Процедуры! Мы их позвали, и они приехали!

— И вы считаете, что в состоянии кого-то экзаменовать?

— Нет, — Дегтярь помахала перед носом пальцем с ярким не по возрасту маникюром. — Экзамены — это скучно. Арнольдик уже рассказал, что парень подготовился. А смысл его допрашивать? Мы хотим испытать его в бою!

— Практическая работа! — добавил своим девчачьим тонким голосом здоровяк Битюк. — Арни, я устал. Объясни им!

Ковальский принял дело в свои дрожащие руки.

— Первое! Яков Георгиевич, вы должны нам всем оплатить, иик, эту ночь! Номера! И напитки! Сидоров, иди сюда, юный ты мерзавец! Мы все тебя ненавидим, потому что ты выскочка! Да погоди ты, не вскипай! Мы полюбим, если ты сейчас состряпаешь идеальный!..

— Да-да, идеальный! — перебила его Дегтярь. — Ладно-ладно, молчу!

— Короче говоря, — вернулся в разговор «уголовник» Битюк. — Вся эта затея с этим экстерном, и этими взносами, и этим волшебным домом волшебного отдыха, все это волшебно, нет, другое слово, дурно, вот, дурно пахнет!

— С юридической точки зрения, — уточнил Ковальский.

— С нее, родимой! — кивнул Битюк и чуть не упал.

— И пари, — добавила Дегтярь. — Пари — это трудно! Его всегда можно оспорить.

— Но ты сейчас составишь договор, — закончил мысль Ковальский, — в котором все условия нашего со— … со— … соглашения, будут прописаны и так, что вся эта затея вдруг станет абсолютно, — профессору явно понравилось это слово, так что он его повторил несколько раз, — абсолютно, абсолютно, то есть совсем законной.

— Составишь договор, к которому никто из нас не придерется, завтра же получишь диплом, послезавтра — адвокатскую лицензию. Комиссия, если что, вся здесь! — подытожила Дегтярь.

— Нас все устраивает, — сказал я. — Одно уточнение: ему буду помогать я.

— А какая от тебя польза? — удивилась старушка. — Нет, — она обвела рукой пентхаус, — за это все спасибо. Но контракт-то причем? Ты же не юрист!

— Не юрист, но у меня есть жизненный опыт, — пояснил я. — Мне приходилось заключать договора и похлеще этого!

— Да пусть помогает! — пропищал Битюк. — Что нам жалко, что ли! Пусть готовятся. А мы пойдем и выпьем! Ты же платишь, дружище? — здоровяк потрепал меня по плечу.

— Мой дом — ваш дом, — ответил я.

Банда, пошатываясь и хихикая, удалилась. Мы же со студентом схватились за ноутбук.

Через три часа юристы вернулись. Мне даже показалось, что они немного протрезвели. Неудивительно, от них пахло свежим морозным воздухом.

— Ну как успехи, Сидоров? — поинтересовался Ковальский.

Я шлепнул робевшего студента по спине, и он протянул пачку с пятнадцатью комплектами распечаток.

— Извольте ознакомиться, дамы и господа!

— А вы шустро! — удивилась Дегтярь. — Давайте, ознакомимся.

Честно говоря, я не рвался делать за Сидорова всю работу. Мне тоже хотелось посмотреть, как он справится с контрактом. Уверен, что на моей службе ему предстоят задачи и посложнее.

Хихикая, они разобрали копии, через полчаса Дегтярь встала и заявила:

— Мне нужно кофе.

— Согласен, коллега, — поднялся и Битюк.

— Мы сейчас вернемся, — подытожил Ковальский, и вся банда удрала в чайную.

Еще через час вернулся только Арнольд Вениаминович.

— Ладно, студент, — заявил он мрачно. — Завтра в пять часов приезжай в Университет, получишь диплом. Тебе даже корочки изготовят, везунчик. И подпишешь протокол, послезавтра станешь адвокатом. Вот черт ранний, — выругался Ковальский, — даже протрезвели все из-за тебя.

— Ну так пейте дальше! — пожал я плечами. — Кто вам мешает?

Ковальский удалился.

— Алексей Петрович, звони детективам, поехали знакомиться, — скомандовал я.

Когда студент подтвердил, что нас ждут я велел Алисе заказать нам такси

— Хочешь посмотреть на детективов, ученица? — спросил я ее. — Тогда собирайся, выдвигаемся. Мы же будем притворяться солидными господами? Тогда надо зайти, посмотреть, что в местном бутике есть из хороших костюмов.

— День постепенно налаживается! — воскликнула Алиса.

Детективное агентство называлось «Барсуков и Лейбниц». Посмотрев на них, я решил, что Лейбниц, маленький старичок в пенсне, — аналитик, а двухметровый усач Барсуков — оперативник, но с этим сыщиками ничего нельзя знать наверняка.

— Ну-с, и кто это у нас? — прищурился Лейбниц, рассматривая нас в свою «оптику». — Костюмчик для нас прикупили? Похвально, похвально! Сидит слишком хорошо для готового платья. Но не шили, не шили.

— Кто про что, а Самуэль про тряпки, — расхохотался Барсуков густым басом. — Приятно познакомиться, приятель! — верзила хлопнул меня по плечу, видимо притвориться важным господином у меня не вышло. — Меня Виталиком зовут. Этот зануда — Самуэль Лазаревич.

«А ведь эти прохвосты должны уметь подделывать документы, — пришла мне в голову шальная мысль. — Интересно, они любят выпить?»

— Вы выполнили для нас уже два заказа, — сказал я вслух. — Мне кажется, это начало большой дружбы. Но точнее мы это узнаем, когда вы покажете нам досье на кредиторов нашего безалаберного Вешнякова.

От детективов, с которыми я расплатился сразу и наличными, что их безмерно порадовало, я отправился по первому адресу. Ехать опять пришлось за город, и я всерьез задумался о покупке собственной машины, потому что на такси по российским просторам не наездишься.

Помещица Шуршунова жила далековато от Москвы и уж точно не по соседству с «Вешними водами». Зачем ей в таком случае загородный отель, понятия не имею, возможно он ей и не нужен, а долги его она скупала по дешевке, повелась, так сказать, на скидку.

О въезде в ее владения нас оповестил покосившийся столб с табличкой. К дому мы подъехать не смогли, расчищена от снега была узенькая тропочка. Я строго велел таксисту ждать, обещав щедро вознаградить за неудобство. Найти транспорт в таком захолустье не представлялось возможным. Но и я не собирался тратить на помещицу много времени. К визиту я подготовился заранее, остановившись у свалки по дороге. Там я нашел достаточно материала, чтобы воплотить свою задумку.

Пожилой слуга в потрепанной одежде провел нас в гостиную, но большого интереса не проявил. Не слишком просторная зала казалась еще меньше из-за многочисленных сервантов, горок, этажерок, невесть каких еще шкафчиков и витрин, наполненных фигурками. Всегда приятно, когда у человека есть цель в жизни.

Шуршунова посвятила себя собирательству, витрины ломились от тарелочек, чашечек, статуэток, но царствовали в гостиной слоны. Прежний Беринг помнил о традиции держать в доме набор из семи фарфоровых слоников. У помещицы таких наборов было не меньше сотни. Далеко не все они были сделаны из фарфора. Мне, например, понравился малахитовый комплект. К счастью, об этой пламенной страсти меня предупредили Лейбниц и Барсуков.

Хозяйка позволила мне в одиночестве, точнее в компании Сидорова и Алисы, погулять среди витрин. Молодежи, правда, быстро стало скучно. Но я получил определенное удовольствие скорее антропологического толка — я всегда интересовался человеческими странностями и слабостями. Когда, неожиданно для себя, я набрел на книжный шкаф, наполненный правда альбомами с описаниями коллекций конкурентов, Шуршунова, наконец, соизволила уделить мне время.

— Любуетесь, молодые люди? — спросила она, подкравшись со спины, незаметно, как ей казалось.

Впрочем, Сидорова ей удалось напугать, он подскочил на месте чуть ли не на метр. Я положил ему руку на плечо, а то мало ли какие танцы придут ему на ум.

— Анфиса Афанасьевна, — отвесил я хозяйке небольшой поклон, который уместен при встрече аристократов равных по статусу, — я счастлив, что вы нашли для нас пару минут своего драгоценного времени.

Про равенство я немного погорячился, одета старушка была не то, чтобы бедно, но вещи ее, некогда хорошего качества, не выдержали схватку со временем. Поеденная молью шаль укрывала плечи в ситцевой блузке, не мытые волосы собраны в пучок, и во всей гигантской коллекции барыни не нашлось красивой заколки вместо пластмассовой чепухи у нее на затылке.

— Чем обязана, — Шуршунова протянула мне руку, которую мне пришлось слегка пожать.

— Наслышан о вашей коллекции, не мог удержаться, чтобы не ознакомиться с ней лично! И конечно мы не с пустыми руками! Алексей Петрович, будьте любезны!

Сидоров протянул хозяйке торт.

— Не напоите ли вы путников с дороги чаем? — улыбнулся я. — День нынче морозный.

— Будьте любезны к столу, — барыня явно обрадовалась, что мы пришли со своими сладостями.

Я сразу понял, что экономят в этом доме на всем, кроме слоников, так что, когда мы проследовали в столовую, в которой сервантов было не меньше, но слоники все же уступали в численности сервизам, я достал из бездонной сумки бутылку итальянского ликера лимончелло.

От этого дара сердце барыни окончательно растаяло.

— Так что же вас ко мне привело, Яков Георгиевич? — поинтересовалась хозяйка, когда мы утолили первый голод моими лакомствами и жидко заваренным чаем.

— Слышал я краем уха, что вы вошли в положение юного помещика Вешнякова. Мне тоже исключительно жаль мальчика, в таком возрасте и отдаться пагубным страстишкам.

— Бедный, бедный ребенок, — поддакнула охмелевшая барыня.

— Так уж вышло, что я в данный момент проживаю в «Вешних водах».

— Так дорого же там безумно! — ахнула Шуршунова.

— И не говорите, — с грустью согласился я. — Но мест чудесное. И стало мне любопытно, имеете ли вы интерес к пансионату?

— Ох, да помилуйте! — всплеснула руками хозяйка. — тут и усадьбу-то в два дома и один сарай содержать никаких денег не хватит, а там такая махина! Но уж больно дешево ростовщик долги эти предлагал. А там, даст бог, удастся уступить бумаги повыгоднее! А у вас какой интерес в этом деле? Никак выкупить «Вешние воды» задумали?

— Может и задумал, — пожал я плечами. — От цены зависит. Если уж вы долг по дешевке заимели, с какой наценкой мне перепродадите?

Я точно знал, что векселя ей за четверть цены достались. Я, наверное, согласился бы ее затраты в полтора раза перекрыть. Но «согласен» не означает «хочу». Когда я эту сумму озвучил, барыня сразу похолодела, стала ныть, какой такой роскошный залог у бумаг. Я изобразил, что тема мне наскучила и прошелся вдоль витрин.

Там мигом высмотрел вещицу, которая и протянула нить к дальнейшим переговорам.

— Знакомый камешек, — я указал на один из сервантов. — Видел такой в Петербурге. Редкая вещица, мало у кого есть такая.

Тут я немного соврал, в новой жизни до Питера я пока не добрался. Но те же сыщики мне намекнули, что несколько камней в Россию просочились. Речь, конечно, шла об отходах моих операций — айсера и стоунера. Шуршанова где-то как раз крохотный осколок каменного стекла и раздобыла. Много я их на Сицилии оставил.

— Такая удача, удача, — радостно загомонила барыня. — знакомая мне долг вернула. Денег у нее нет, зато этакую редкость раздобыла, я не удержалась, приняла!

— Так уж вышло, дорогая Анфиса Афанасьевна, что и мне один коллекционер долг вернул, — и снова я соврал, только незачем бедной женщине лишние подробности знать.

С этим словами я вытащил из сумки стеклянного носорог размером с ноготь большого пальца. Из ледяного стекла, конечно. Разумеется, он был обернут в шелковый платок, и доставал я его аккуратно, голой рукой не прикасаясь. С Шуршуновой от счастья чуть припадок не случился.

— Я и подумал, у вас пустой долг, который гроша стоить не будет, когда Вешняков на банкротство подаст. А он уже к процедуре готовится.

Это как раз была чистая правда, о том, что парень банкротится, мне сообщил Лейбниц.

— Я к безделушкам равнодушен, но знаю, что в кругах любителей такие штучки ценятся покруче картин рафаэлитов. Может быть, поменяемся и оба будем счастливы?

— Прелестная вещь, — Шуршунова, кажется, пребывала на грани инфаркта. — но больно уж мне бумаги жалко. Живые же деньги отдала!

Я пожал плечами и достал новый сверток, в котором обнаружился носорог побольше. Тоже, конечно, из айсера. Барыня потеряла дар речи, крутилась вокруг фигурок, разве что не облизывая их. Я же решил еще облегчить ей муки выбора и достал третью, еще побольше. Так я «мучил» барыню, пока на столе не выстроилась шеренга из семи фигурок, самая большая из которых размером походила на мой кулак.

— Ну же, Анфиса Афанасьевна! Мы с вами понимаем, что этот набор стоит больше, чем ваша усадьба и «Вешние воды» вместе взятые. Если мы с вами не договоримся, я продам их на аукционе и вернусь к вам с деньгами. Или не вернусь, выкуплю пансионат после банкротства еще дешевле.

Она все медлила с решением, кряхтела что-то, но и глаз с носорожиков не сводила. Мне надоел этот цирк, я начал собирать фигурки и убирать их в сумку. Тут-то Шуршунова и встрепенулась.

— Да берите, голубчик, векселя эти проклятые. Зачем они мне сдались? Только зверьков этих не убирайте, уж больно они красивые!

Я дал знак Сидорову, и он быстренько составил договор об обмене. Шуршунова позвонила знакомому стряпчему и переслала фотографии документа. Через пятнадцать минут ее юрист связался с моим, и они быстро довели соглашение до ума.

Я забрал векселя и выдал Шуршуновой ее приз, предупредив, чтобы не трогала руками. Она уже не обращала на нас внимания, слуга проводил нас к выходу. К счастью, таксист нас дождался, хотя и не в машине, они со слугой свои чаи распивали.

Следующая стадия торгов нуждалась в помощи наших сыщиков. У меня созрел очередной коварный план, и мы поехали в агентство.

— Честно ли это, Яков Георгиевич? — спросил меня вдруг Сидоров.

— Что вас смущает, Алексей Петрович? — искренне удивился я.

— Разве мы не «кинули» эту старушку? Да, она помешанная коллекционерка, но вы эти дебильные статуэтки на моих глазах из говна и палок сделали за пять минут. Простите меня, я на вашей стороне, но не опротестует ли она сделку? Ну и хорошо ли так поступать, меня такие вещи, еще раз простите, волнуют!

«Эх, Сидоров, Сидоров!», — подумал я.