На страже человечности

Глава 15. Священнослужитель

Рэйзор заверил Селису, что Тсадаре вместе с Советом весьма не прочь рассмотреть варианты спонсорства, и уже следующим днём омарат отправила Рэйзору копию официального письма отца. Раньше Рэйзор никогда не интересовался взаимоотношениями Селисы с родителями, но за прошедшие дни определил главное: отец был для Селисы непререкаемым авторитетом, и своей дотошностью она пошла именно в него. Продуманность документа до мелочей вызывала искреннее восхищение. Омарат, забывшись на радостях, вдогонку к копии послала роботу эмокон объятий, тут же стёрла и вместо него вставила эмокон рукопожатия. Рэйзор ответил хитро подмигивающим эмоконом.

Тсадаре Лараш больше не затрагивал тему мельдома, и Рэйзор колебался, стоит ли воспринимать всерьёз рекомендацию саморийца. Свободные часы в расписании выпадали в лучшем случае на ночь, но заявляться в это время в мельдом Рэйзор посчитал бесперспективной затеей. Судя по логам, ночью базу покидали только патрули, и их маршруты проходили далеко от святилища. Рэйзор же собирался застать посетителей на «месте преступления».

Через два дня после разговора с Ларашем Рэйзор, так и не получив никакого распоряжения, сам перетасовал задачи, перекинул часть обязанностей на Серео и отправился к мельдому в одиночку.

Вой реактивных двигателей накатывал волнами — то затихал, когда истребители заходили на большой круг над полигоном, то заставлял воздух дрожать невидимой мембраной. «Четвёрка» отрабатывала манёвры под руководством шерла Мелори — уход от ракет ПВО и уничтожение наземных целей. Рэйзор задержался на парковке возле штаб-квартиры, оценивая слаженность действий пилотов. Построение «в линию» они выполняли безупречно, а вот «ромб» пока получался неровный и растянутый. Ферьеры в подчинении Идира доверяли друг другу больше, поэтому формации его звена занимали куда меньшую площадь. Сейчас же Идир тренировал офицеров других дивизий, и они только начали привыкать к стилю пилотирования Мелори.

Когда «квадрат» пролетал над штаб-квартирой, ведущий истребитель совершил полный оборот вокруг оси — в процессе Рэйзор увидел сквозь прозрачный колпак кабины, как Идир отдал воинское приветствие. Можно представить, сколько нервных восклицаний раздалось в радиоэфире звена, но это всё равно не остановило бы лихачества шерла.

Сев в один из штатных гравимобилей, Рэйзор направил его по полю вдоль колючей проволоки, ограждающей базу и полигон. Скоро он миновал и КПП в энергетическом заслоне по периметру территории «Третьей стороны». Парк справа закончился, сменившись первозданным лесом, когда территория базы осталась далеко позади. Заметив белеющую макушку здания над кронами деревьев, Рэйзор остановил гравимашину и покинул салон: если он подъедет к мельдому на транспорте, это будет похоже на облаву и настроит людей на агрессивные оправдания.

Расположение святилища показалось странным. Даже до войны никаких поселений, кроме научно-исследовательского городка, в округе не было, и здание стояло на приличном удалении от цивилизации. Следов гравийной дороги, ведущей от уничтоженного института, тоже не осталось. Мельдом будто вырос сам по себе, как гриб в лесу.

Рэйзор исследовал опушку с устремлённым ввысь белокаменным зданием, увенчанным четырьмя башенками. Выкорчеванные молодые деревца, дровяник, воткнутый в колоду топор — всё свидетельствовало о том, что мельдом, вопреки общепринятому представлению, не забросили. Само святилище превратилось в подобие объекта искусства, посвящённого войне: на обгоревшем фасаде взрывной волной выбило окна, раскололо стену и повредило крышу. Остальные стороны сохранились лучше — если не считать обвалившейся кровли башенок. По приказу правительства Саморе со святилищ срывали символы веры, нередко повреждая при этом структурные укрепления — похоже, та же участь коснулась и мельдома.

Сзади обнаружился потрёпанный довоенный грузовичок с мешками цемента в кузове. Просканировав окрестности, Рэйзор увидел колею в травяной подложке, уходившую далеко вглубь леса. «Значит, где-то есть съезд с основной дороги, ведущий к мельдому. Занятно», — подумал Рэйзор, прислушиваясь к приглушённым звукам, доносившимся из здания. Кто-то увлечённо сверлил стены.

Рэйзор занёс ногу над первой ступенькой крыльца и замер, прикидывая возраст свежего, ещё не успевшего покрыться отпечатками грязной обуви бетона. Судя по прочности, заливке не меньше полутора-двух месяцев. Что же могло произойти два месяца назад, что подвигло солдат приступить к ремонту здания? Нападение на штаб-квартиру случилось позже, а других причин для эмоциональной нестабильности людей он назвать не мог…

Массивная деревянная дверь со строгим прямоугольным орнаментом распахнулась, и на верхнюю, десятую ступень лестницы вышел молодой самориец, одетый в простую рубашку с закатанными рукавами и заляпанные краской штаны из плотной ткани. Положив руки на поясницу, он с наслаждением потянулся и, прищурившись, поднял взгляд к небу. Рэйзор погасил «настроенческие» светодиоды и не шевелился, ничем не выдавая своего присутствия. В списках сотрудников «Третьей стороны» незнакомец не значился. Покряхтев, мужчина снял повязку с головы и с ожесточением почесал макушку, стряхивая остатки строительной пыли с чуть вьющихся волос длиной до плеч. Мельком посмотрев вниз и не заметив робота в камуфляжной расцветке, почти невидимого на фоне леса, он снова повязал голову и взялся за широкую ручку двери, намереваясь зайти обратно в мельдом. Рэйзор сымитировал деликатное покашливание, и мужчина резко обернулся. Костяшки его пальцев, всё ещё сжимающих ручку, побелели от напряжения. Не желая пугать, Рэйзор собрался заговорить первым, но человек опередил его.

— Добрый день. В-вы из «Третьей стороны»? — немного заикаясь, обратился он к Рэйзору. — Извините, я здесь недавно, не всех ещё знаю…

Смятение мужчины было понятным: Рэйзор не слишком-то часто показывался на глаза обычным гражданам, а образы безжалостных киборгов-захватчиков хорошо сохранились в памяти тохшан. В его экипировке использовались некоторые принципы динамической брони пришельцев, поэтому для неподготовленных людей он выглядел устрашающе.

— Здравствуйте, меня зовут Рэйзор, и я действительно служу в «Третьей стороне».

— Ах, то-от Рэйзор… Да-да, в новостях мелькало, теперь припоминаю. — Мужчина просиял. — Не ожидал вас тут увидеть. Что-то случилось?

— Как бы поделикатнее выразиться… — Рэйзор выразительно покрутил головой, осматривая мельдом. — Никто не поставил нас в известность о ремонте святилища. Довольно странно восстанавливать его рядом с военной базой, не считаете?

Приветливая улыбка сползла с лица саморийца, и он засуетился.

— Наверное, мне и впрямь надо было раньше заехать в вашу штаб-квартиру и показать документы на собственность, — торопливо сказал он. — Я не хотел отвлекать по пустякам… Решил сначала закончить реставрацию, продумать назначение и цели, потом уже, так сказать, представить идеи на суд. Сейчас принесу копии бумаг… Да вы проходите, проходите! Поднимайтесь, лестница крепкая, выдержит.

Собеседник перебивал сам себя и явно нервничал, поэтому давить на него не было смысла — уже хватало потока оправданий.

Внутренняя площадь главного зала почти целиком повторяла наружный периметр мельдома, за вычетом трёх комнатушек, размерами больше похожих на кладовые. Из здания вынесли и скульптуры старого божества, и картины с его ликами, и даже скамейки для прихожан. У дальней стены виднелись отломанные плиты пола — скорее всего, раньше там располагался жертвенник. Из мебели остался лишь стул возле стены с закреплёнными на ней строительными лесами. Пока самориец ходил за документами в подсобку, Рэйзор изучал незамысловатый интерьер святилища, раздумывая, что же привлекло солдат «Третьей стороны». Молиться в мельдоме сейчас вроде бы не на что.

— Вот, пожалуйста… — Вернувшийся мужчина протянул увесистую папку с распечатками. — Здесь подтверждение владения, мои личные данные, результаты экспертизы здания…

Рэйзор, придерживая папку левой ладонью, большим пальцем быстро пролистал все страницы. Манипуляция заняла считанные секунды, и самориец поднял непонимающий взгляд на Рэйзора.

— Там в начале мои документы, потом право на собственность, потом…

— Я видел, — смягчив тембр голоса, заверил собеседника Рэйзор. — Мне не нужно вчитываться в каждую строчку.

— А… извините.

Самориец стащил с головы бандану и комкал её в руках. Рэйзор следил за температурой тела человека, частотой дыхания и сердечным ритмом.

— Значит, вас зовут Дио Мереш? И по профессии вы психолог?

— Да. Родился в Кооре, по специальности проработал семь лет.

— Но здесь указано только дополнительное образование. Какое учебное заведение вы закончили первым?

Дио облизал пересохшие губы, тяжело вздохнул и потупился. Его пульс заметно подскочил. Рэйзор по-прежнему старался не перебарщивать с допросом, поэтому отправился в обход зала, изучая свежеокрашенные стены. Под белым цветом смутно проступали какие-то рисунки. Было заметно, как их сначала пытались отскоблить, но потом, сдавшись, щедро залили новой краской.

— Вы закрасили религиозные картины? — догадался Рэйзор.

— Да, первым делом убрал всю роспись, — с облегчением в голосе подтвердил Дио. — Они ведь слышат, когда о них думают…

— Они? — Рэйзор развернулся всем корпусом.

Дио в сдающемся жесте поднял вверх руки.

— Клянусь, я не замыслил ничего дурного! Мне сложно говорить, ведь столько… предвзятости появилось после войны. Боюсь, вы неправильно меня поймёте.

— И тем не менее, вы не побоялись приехать сюда, чтобы отреставрировать мельдом.

Дио волновался. Рэйзор видел это по тому, как собеседник прятал глаза и нервно потирал шею. Необходимо легонько подтолкнуть его к чистосердечному признанию, раз уж он так безропотно следовал за ходом выстроенного Рэйзором диалога.

— Вам нечего стыдиться: в «Третьей стороне» работают совершенно разные люди. Мы не склонны к предрассудкам. Просто расскажите по порядку, зачем вам понадобилось восстанавливать святилище.

В «Третью сторону» действительно набирали даже преступников — при условии, что они раскаялись и получили государственное помилование.

— Хорошо, — сдался Дио. — В конце концов, всё равно пришлось бы объясняться. Мои предки — потомственные эораси́лы. И прадед, и дед, и отец были священнослужителями. Когда началось вторжение, отец ушёл на фронт в числе первых добровольцев. Работал медиком, получил две боевых награды. После войны родился я, а потом… Отец медленно, но верно сошёл с ума. До конца жизни он страдал психозом из-за того, с чем столкнулся в битвах. И он разрывался между тем, во что верил, и тем, что увидел. Я долго ухаживал за ним, прикованным к постели, пока мать обеспечивала семью. Из-за роли сиделки не смог сдать выпускные экзамены, поэтому остался без высшего образования. Потом работал то там, то сям… Толком никакой профессии не получил. Постоянно думал о том, что рассказывал отец, пока ещё мог разговаривать. Он столько зла увидел, столько горя…

Голос Дио осип, и он закашлялся. Лицо его пошло багровыми пятнами, и Рэйзор быстро просканировал пространство, надеясь найти воду. Термос действительно обнаружился в одной из маленьких комнат.

— Спасибо, — прохрипел Дио, принимая из рук Рэйзора питьё. — Простите, я слишком много подробностей рассказываю, наверное, это лишнее…

— Нет-нет, прошу, продолжайте. Детали помогают составить объективную картину.

Дио покосился на Рэйзора, и тот перевёл «настроенческие» диоды в приятный тёмно-зелёный спектр. Почти как цвет глаз обычного человека.

— Пожалуй… — Дио глотнул воды и снова кашлянул. — В общем, я хотел помогать людям так же, как и отец. Но я боюсь вида крови, поэтому врачом не стал бы. Мать отдала мне вдовьи выплаты после смерти отца, и я пошёл учиться на психолога. Потом, как вы уже прочитали, проработал семь лет. И все годы чувствовал, что занимаюсь чем-то не тем. Как будто недодаю что-то пациентам. Уволился, снова поселился с матерью — она ведь старенькая уже, надо помогать. Расчищали с ней квартиру, разбирали документы, оставшиеся от отца и деда… и я обнаружил регистрацию мельдома в реестре недвижимости. На имя деда. Это чудо какое-то, отец мне никогда ничего не говорил. После войны не до того было, конечно. Ну и, сами понимаете, первое время даже заводить разговор обо всём, связанном с религией, считалось неприличным. Здание по наследству перешло мне, ну а я… приехал из Коора сюда, ожидая руины, а мельдом-то почти целёхонький. Рука не поднялась его сносить! И я подумал: может, вот она, судьба? Расчистить пришлось немало, вынести… мусор. Сжечь картины, отдать скульптуры на переплавку. Избавиться от их присутствия. Теперь здесь пустой и светлый дом, как… очистившаяся душа. И я могу заполнить его чем-то правильным, чем-то нужным. Тем более, рядом военная база, а мне ли не знать, что творилось с людьми после войны…

Судя по физиологическим показателям, Дио говорил правду, но Рэйзор не понимал логику его поступков. Было бы намного удобнее продать мельдом государству и получить приличную компенсацию, которой хватило бы на покупку кабинета для частной практики в Кооре или оплату полноценного высшего образования. Реставрация мельдома не предвещала ничего хорошего и сулила множество проблем и конфликтных ситуаций. Даже если Дио имел самые искренние намерения.

— То есть вы собираетесь реконструировать здание для помощи военным? — кратко суммировал Рэйзор сбивчивый рассказ Дио.

— Ну… не только военным, — Дио, запнувшись, смущённо рассмеялся. — Да и не реконструкция это, а так, капитальный ремонт.

— Почему вы так уверены в том, что людям нужен именно мельдом? Здание имело определённое назначение, и от негативного контекста оно вряд ли избавится в ближайшее столетие. Не лучше ли снести его и построить другое, более подходящее под вашу задачу?

Дио уставился в потолок и задумчиво потёр подбородок. Обычно люди плохо воспринимали прямые запреты и безапелляционные указания, поэтому Рэйзор приводил доводы и варианты решения проблем, которые устроили бы обе стороны. К тому же, земля, на которой стоял мельдом, действительно не принадлежала «Третьей стороне», и военные не могли ею распоряжаться. Судиться с дружелюбно настроенным человеком Рэйзор тоже посчитал излишним.

— Нет, не получится, — вздохнув, сообщил Дио. — Придётся нанимать опытного архитектора, который знает, как создать такую же атмосферу. Это очень дорого, я не потяну.

— Какую именно атмосферу?

Вместо ответа Дио взял Рэйзора за руку и провёл в середину зала.

— Разве вы не чувствуете? — он закрыл глаза, и на его одухотворённом лице появилась блаженная улыбка. — Мельдом — это ведь не только прославление иных. Это ещё и… мне даже сложно выразить словами.

Рэйзор удивился, когда Дио, который видел робота по сути впервые в жизни, обратился к нему как к обычному человеку, не делая скидок на непривычную наружность и искусственный интеллект собеседника. Даже самые лояльные к Рэйзору товарищи сперва относились к нему с опаской и недоверием. Кроме, пожалуй, Эрса Лешто.

Признаваться в том, что «особенности» мельдома Рэйзор по-прежнему не замечает, не хотелось. Пришлось гадать вслух, какие архитектурные изыски так вдохновляли Дио.

— Здесь грамотно организована вентиляция, и воздух по-прежнему кажется чистым, хотя я заметил плесень в трещинах стен, — принялся перечислять Рэйзор. — Окна высокие и довольно узкие. Судя по их расположению, днём в определённые промежутки времени они создают интересную игру светотени на полу. Сужение мельдома в верхней части и диаметральное затемнение потолка имитируют туннельное зрение. Скорее всего, когда люди смотрят вверх, испытывают иллюзию вознесения.

Дио печально улыбнулся.

— Вы так точно раскладываете чувства на составляющие, что я вспоминаю учебники по психологии. Разделы, типы, классификации, клинические случаи… Но разве человека можно разложить на молекулы и по ним определить его характер, желания, стремления? Вот вы сами верите в успешный синтез полной копии личности?

Разговор принял странный оборот. Рэйзору впервые за пять лет пришлось напомнить собеседнику, что «я же робот».

— Вы ведь понимаете, кто я такой? — осторожно начал Рэйзор и, получив утвердительный кивок, продолжил: — Будучи роботом, я не могу верить во что-то. Я либо обладаю информацией, либо делаю предположения и прогнозы, исходя из логических заключений. Тем не менее, попробую ответить на ваш вопрос. Отчасти синтез возможен. Именно таким образом и создают искусственный интеллект в «Третьей стороне», когда программируют нейросети для цифрового воплощения определённого психологического портрета.

— И вы совсем-совсем не изменились после рождения?

Простодушный вопрос Дио грозил обернуться длинной и пространной дискуссией на тему роли опыта в эволюции искусственного интеллекта.

— Я, кстати, читал статью Эрса Лешто в научно-популярном журнале, — внезапно добавил Дио. — Он упоминал, что роботы «Третьей стороны» способны полностью менять характер буквально по щелчку пальцев. Ведь человек так не умеет, будь он трижды плутом или актёром. Вы не копия человека, Рэйзор, а кто-то другой.

Рэйзор уже давно не следил за дыханием и прочими показателями Дио и смотрел на него лишь через обычные оптокамеры. Самориец невероятным образом умудрился в совершенно бытовом разговоре затронуть уже две экзистенциальные проблемы, которыми порой задавался и сам Рэйзор. Если бы не работа, он с удовольствием продолжил бы общение на поднятые темы. «Не предложить ли Дио должность робопсихолога?» — всерьёз задумался он.

— Извините, я неточно выразился, — встрепенулся Дио, неверно истолковав паузу в диалоге. — «Кто-то другой» звучит пренебрежительно. Я только хотел подчеркнуть, что и люди, и роботы — не линейные уравнения с легко вычисляемыми неизвестными. Поэтому я разочаровался в психологической практике. Есть ситуации, когда стандартные решения не помогают. Или на них просто нет времени.

— Что вы имеете в виду?

— Самоубийства, — с запинкой ответил Дио.

Рэйзор понимающе склонил голову. Самоубийства среди пострадавших от войны тохшан случались до сих пор, причём невозможно было предсказать, когда спасённые люди вдруг решат свести счёты с жизнью. Атлерии обладали техникой долговременного и отсроченного гипноза, поэтому их жертвы сходили с ума через десятки лет. Из-за кажущегося благополучия люди не наблюдались у психотерапевтов и психиатров, а простые психологи не могли вовремя определить скрытые признаки одержимости.

— И как же вы предлагаете решить проблему?

— Пока конкретики нет. Обдумываю, пока ремонтом занимаюсь. Мельдом, он же сам подскажет, что с ним делать. Его ведь строили хорошие люди. Добрые. А разве может сотворённое во благо подталкивать ко злу?

Дио, поджав губы, отрицательно покачал головой, а потом украдкой глянул на солерсы.

— Вы позволите продолжить работу? Мне бы успеть к вечеру вернуться в Коор, помочь матери по хозяйству.

Дио производил впечатление порядочного человека, а главное — трудолюбивого. С таким неплохо бы наладить добрососедские отношения — как знать, быть может, он намучается с ремонтом мельдома и бросит затею. А там и о нормальной работе задумается, тогда-то Рэйзор и подыщет для него вакансию в «Третьей стороне». Поразмыслив, он решил принять посильное участие в планах саморийца — ведь одними разговорами расположение не завоюешь.

— Вам нужна помощь?

Дио широко распахнул глаза и отступил на шаг.

— Я, право, не знаю. А вам можно? В смысле, вас не хватятся в штаб-квартире?

— У меня есть немного времени. Поделюсь им в качестве компенсации за то, что я вас отвлёк.

— Я вам очень, очень признателен! — Дио прижал ладонь к груди, а потом показал на второй этаж строительных лесов. — Вот, мучаюсь с этой стенкой уже который день. Вся в трещинах.

Рэйзор оценил масштаб повреждений: штукатурка треснула, глубокие разломы под ней ползли по камням, ветвились молниями и образовали целый «остров», отделённый от остальной стены. По счастью, опасных сдвигов в кладке пока не наблюдалось. Дио пытался залить часть трещин цементным раствором, и подсохшие кляксы в хаотичном порядке зияли на белой отделке.

— Так не пойдёт, — констатировал Рэйзор. — Для долговечности нужны крепёжные болты, металлические пластины и сетка. У вас они есть?

— Сетка? — рассеянно переспросил Дио. — Ах, да! Мне в строительном магазине посоветовали купить рулон. Сейчас принесу.

Рэйзор прикинул, что человеку будет неудобно тащить сетку в одиночку, и отправился вслед за ним. Строительные материалы Дио хранил у входа в подвал мельдома — низенькой двери с противоположной стороны здания. Рэйзора заинтересовало содержимое подвала, но толщина стен не позволяла просканировать внутреннее пространство, а увесистую дверь заклинило намертво.

— Туда я ещё не заглядывал, — сообщил Дио. — Где-то читал, что эорасилы часто хранили запасы еды в подвалах мельдомов. На случай Возвращения Пророков — ну, знаете, это один из столпов религии. Предполагалось, что Пророки…

— Знаю, — сухо перебил Рэйзор.

Дио стушевался и молча попытался поднять тяжеленный рулон — ещё немного, и он заработал бы себе грыжу, не подхвати робот сетку с другого конца.

— Давайте вы немного отдохнёте, — миролюбиво предложил Рэйзор, ненавязчиво забирая у взмокшего саморийца рулон. — Сам я управлюсь быстрее.

Вздохнув, Дио вытер головной повязкой пот и покорно отошёл в сторонку. Прежде, чем занести рулон в здание, Рэйзор проверил кузов грузовичка — под мешками с цементом обнаружился набор с крепёжными болтами и пластинами. Вооружившись всем необходимым, Рэйзор наконец-то приступил к делу.

Сначала он расковырял кляксы всё ещё сырых цементных заплаток. Зачистил повреждённый участок каменной кладки — благо, шлифовальная машинка у Дио имелась. Затем прошёлся щёткой с металлическими щетинками по всей поверхности, выметая оставшийся мусор. Просверлил отверстия вдоль самых крупных трещин, попутно сломав два сверла — качество металла в стандартном наборе оставляло желать лучшего. Чтобы кусок стены не сместился, установил пластины на крепёжных болтах, затянул их не слишком сильно, но и не слишком слабо. Для борьбы с трещинами помельче отрезал кусок сетки собственными выдвижными лезвиями, растянул её поверх «острова» и закрепил по периметру. На сетку в довершение положил равномерный слой цементного раствора, чтобы потом было проще штукатурить.

Дио стоял внизу и время от времени восхищённо цокал, глядя, как робот быстро и аккуратно ремонтирует стену. Когда Рэйзор спустился по лестнице (мог бы спрыгнуть со второго этажа, но опасался повредить напольную плитку), самориец захлопал в ладоши.

— Да если бы мне таких помощников хоть на месяц — мы бы весь мельдом успели заново отстроить! — воскликнул он.

— Вы можете взять в аренду строительных ботов, — заметил Рэйзор. — Если брать на длительный срок, можно получить большую скидку.

В невинном совете затаился подвох, но Дио с честью выдержал эту проверку.

— Я пробовал, но не получилось, — горько усмехнулся он. — Видите ли, с роботехникой всё строго — надо указывать конкретный адрес, по которому ей предполагается работать. У мельдома адрес сохранился, но когда его увидели в строительном магазине… Я не был готов к такому количеству вопросов. Признаться, уже думал, что на меня напишут донос. Но нет, обошлось.

— Понимаю. — Рэйзор кивнул. — В любом случае, вы в одиночку тоже успели немало — очистить помещение, залить крыльцо, собрать и установить леса…

— Ох, нет, что вы! — Дио замахал руками, опять не попавшись в капкан лжи. — Один бы я столько не сделал. Мне солдатики помогли — не знаю, ваши подчинённые или нет. Остановили, когда я съезжал с главной дороги на лесную тропу. Точно, я же вам не рассказал! Вместе с документами обнаружилась карта проезда к мельдому — тропа порядочно заросла, но на грузовой машине добраться можно. Я, честно говоря, не думал, что что-то нарушаю. Земля государственная, заборов нет. Но вот военные мимо проезжали и заметили, как я свернул. Они — в лес за мной. И кричат что-то по громкоговорителю. Я так испугался, что чуть не пустился наутёк — знаете, инстинкт какой-то противоестественный. Остановился. Поговорили. Не поверили сначала, пришлось вместе с ними ехать до мельдома. Осмотрели всё внимательно, в каждый угол заглянули — поняли, что я никого не обманываю. Уехали. На следующий день снова пришли — не знаю, пешком или на машине. Но, по-моему, прямо с базы. Постояли тихонько в мельдоме, о чём-то пошептались — я не прислушивался, красил стены. Предложили леса смастерить, чтоб побыстрее. Ну как тут отказаться? А потом ещё приходили через несколько дней, жертвенник вытаскивали — я бы ни за что в жизни один его не сдвинул. Я спрашивал, можно ли им с базы отлучаться — они сказали, что только на перерыв. А вы… Вы из-за них здесь, да? Они всё-таки что-то нарушили?

Встревоженный Дио вопросительно смотрел на Рэйзора. Расстраивать саморийца не хотелось — по всем признакам он не врёт, а значит, искренне огорчится, если узнает, что военным грозит нагоняй из-за умалчивания ситуации с мельдомом.

— Из-за них, но не потому, что они уже что-то нарушили, — уклончиво ответил Рэйзор. — Я пока выясняю, что здесь происходит.

В глазах Дио промелькнуло сомнение. Он опустил взгляд, опять стащил повязку с головы и смял её в руках.

— Рэйзор, хочу сказать вам вот что. — Дио поднял голову и твёрдо посмотрел в оптику Рэйзора. — Большинство проблем в мире — от нежелания говорить правду. От неумения говорить правду. От страха говорить правду. Если мы не будем откровенны, как мы можем друг другу доверять? Вот вы меня спросили, как я не побоялся приехать сюда и начать восстанавливать мельдом. Я боялся и боюсь. Очень сильно боюсь. Но на моей стороне правда. Мне нечего утаивать, я готов ответить на любые вопросы — потому что это единственный шанс закрепиться на этой земле и воплотить задумку. Единственное, о чём я прошу — пожалуйста, будьте тоже со мной честны. Если вы хотите остановить строительство — дайте знать. Если ищете, кто мне помог — так прямо и скажите. Но не надо увиливать от ответов и делать вид, будто вы просто так сюда приехали — проверить, как идёт ремонт мельдома.

«А вы, Дио Мереш, не так уж и простодушны, — определил Рэйзор. — Но нет, о полном доверии пока говорить рано».

— Я учту вашу просьбу, — сдержанно произнёс он. — Но никаких обещаний пока давать не могу. В свою очередь, я прошу вас как можно быстрее составить описание, как именно вы планируете использовать мельдом, и предоставить на рассмотрение Совету «Третьей стороны». Когда в диалоге нет «серых зон», намного проще рассуждать о важности правды.

Дио задумался на некоторое время, потом плотно сжал губы и кивнул.

— Я передам солдатам, что вы их искали, если они ещё раз сюда зайдут, — с лёгким разочарованием сообщил он.

— Надеюсь, это не понадобится. Доброго вам дня.

На обратном пути в штаб-квартиру Рэйзор размышлял, кто же эти загадочные солдаты, тайно помогающие Дио. Такая скрытность задевала: в своей дивизии Рэйзор выстраивал взаимоотношения на доверии, и подчинённые знали, что если оступился — лучше самому прийти с повинной, тогда наказание будет либо меньше, либо его удастся избежать вовсе. Уже год как никто не боялся докладывать о спорных или вызывающих вопросы ситуациях, и тут — получите: некий доброжелатель донёс самому Ларашу о подозрительных вылазках солдат Рэйзора. Двойной удар — и по самооценке, и по репутации.

Но если предположить, что люди так поступили не с умыслом, а из-за непонимания последствий своего молчания… А может, Келлемон прав, и выстраивание дружеских связей между командиром и подчинёнными недопустимо? До поры до времени Рэйзор удерживал шаткий баланс между лидерством и товариществом. Неужели этот баланс разрушен?

Или причина совершенно иная? За последнее время личный состав изрядно перетасовали, и в распоряжение Рэйзора поступили новые воинские части — свежеприбывшие солдаты, скорее всего, пока плохо понимают специфику иерархии в дивизии робота… Точно. Всё сходится. Шерл Мойеде Алвин.

Рэйзор вспомнил, как Алвин чуть не осенил себя священным знамением на Адаке, увидев магов-мертвецов. Уж не религиозен ли он? В любом случае, нужно проверить, причастен ли Мойеде или его рота к делам в мельдоме.

Вместо штаб-квартиры Рэйзор заехал сразу на базу и отправился на тренировочную площадку — там Мойеде вместе со своими солдатами готовился к сдаче физкультурных нормативов. Они отрабатывали марш-бросок с набитыми вещмешками за спиной — видимо, тренировка подходила к концу, потому что энтузиазма и задора на лицах военных было мало. Жестом приказав остальным продолжать бег, Рэйзор поманил шерла к себе. Раскрасневшийся от упражнений Мойеде смотрел на робота преданными глазами молодого хунда, ещё не зная, что подозвали его вовсе не для поощрения. Рэйзор не стал ходить вокруг да около.

— Мне сообщили о помощи солдат «Третьей стороны» в строительстве мельдома. — Он буравил шерла разгоревшимися «настроенческими» диодами, свечение которых сузилось до двух точек. — Тебе что-нибудь об этом известно?

Мойеде застыл, и радостная полуулыбка сползла с его губ. Хмыкнув, он опустил взгляд и слегка покачал головой — то ли раскаивался, то ли жалел о чём-то.

— Да, известно. Это были мы.

Рэйзор терпеливо ждал объяснений. Шерл с кряхтением скинул с себя тяжёлый вещмешок и прочистил горло.

— Моя вина. Надо было доложить, пока не… — он осёкся и затих.

— Пока не что?

Мойеде упрямо молчал, и Рэйзор в очередной раз вспомнил упрёки Селисы. Почему, ну почему он не спросил у неё совета прежде, чем впускать нового человека в круг доверенных лиц?

— Пока другие не донесли, вот что, — со злостью бросил Мойеде. — Я побоялся, что нам запретят ездить в мельдом.

— Ты лжёшь, — спокойно констатировал Рэйзор, заметив, как у шерла подскочило сердцебиение. — У тебя последняя попытка объяснить своё поведение. Не сумеешь — пеняй на себя.

На скулах Мойеде заходили желваки. Он долго смотрел на пробегающих мимо солдат, кусал щёки, и в конце концов раздражённо поддел носком ноги лежащий на дорожке камешек.

— Нас всех с того самого дня на Адаке мучают кошмары, — выдавил он. — Всех, кто тогда застрял возле джунглей. Лица тех детей. Мёртвые, синюшные. Та девчонка с отрубленной головой…

Он быстро провёл рукой по лицу, словно сгоняя наваждение.

— Думали — бывает, посттравматический синдром. Сходили к штатным терапевтам, те выписали успокоительные и снотворное. Не помогло. На сканеры мозга гоняли — ничего не нашли. И тут мы поймали этого… как его… Мереша. Я вообще не в курсе был, что рядом с базой мельдом стоит. Сходили, посмотрели. Вроде ничего особенного, здание как здание. Ушатанное, конечно. Но внутри как будто дышится легче. Нет этого постоянного ощущения, что вот-вот случится что-то плохое. И мысли дурные голову не забивают. Там, понимаешь… лучше. А следующую ночь спал как убитый, вообще ничего не снилось. Я спросил — у всех так. Потом, правда, кошмары вернулись. Но в мельдоме точно что-то такое есть… необъяснимое. Только кому об этом скажешь? У нас же осуждают религию и веру в сверхъестественное. Потому и молчал. Боялся, что ты рассердишься. Не зря боялся…

Мойеде сунул руки в карманы и ссутулился. Однозначного понимания, как решать проблему, Рэйзор пока не видел. Похоже, психологические атаки новому противнику давались даже лучше, чем атлериям. Радовало только то, что глубокого гипноза нет, и дело пока ограничилось ночными кошмарами. Рассказ шерла о подъёме духа в мельдоме навёл на мысль о смене обстановки — на базе солдаты не могли отвлечься от переживаний.

— План такой, — наконец проговорил Рэйзор. — До тех пор, пока Дио Мереш не определится с назначением мельдома, посещать здание запрещаю. Дальше по обстоятельствам. За умалчивание информации — выговор с занесением в личное дело. Нарушишь приказ — разжалую в ферьеры. Всем, кто испытывает нарушения сна — три отгула, начиная с завтрашнего дня. Отвлекитесь, проведите время с семьями. Не поможет, будем думать дальше. Гес Келлемон практикует интересный способ защиты от менталистов, но пока о нём говорить рано. Вам всё ясно, шерл Алвин?

Мойеде встрепенулся, когда Рэйзор обратился по званию, вытянулся в струнку и гаркнул:

— Так точно, ксарат Рэйзор!

— Если бы ты сразу доложил мне, я бы ничего не запрещал, — добавил Рэйзор. — Но ты меня подставил перед Ларашем. Не только меня — всю свою роту.

— Да я… — Мойеде аж задохнулся. — Да у меня и в мыслях не было! Я не хотел…

— Это не оправдание, — осадил его Рэйзор. — Свободен.

Мойеде с виноватым видом закинул за спину вещмешок, стараясь не смотреть в оптику Рэйзора, и присоединился к запыхавшимся сослуживцам.