На страже человечности

Глава 21. Дипломатический просчёт

— Где это мы? — недоумевал Гес, оглядывая красноватые песчаные барханы.

Он проверил координаты на персональном телепорте: вместо штаб-квартиры на Тохше дисплей показывал точку на границе между Лионтом и Монехом.

— Пограничная зона, — спокойно объяснил Рэйзор. — Я поменял пункт назначения. Мы ещё не закончили все дела на этой планете, поэтому будет лучше пока на ней остаться.

— Что ещё за дела? — проворчал Гес. — Нам на дверь указали — хочешь, чтоб вдогонку ещё и под зад пнули?

Рэйзор в эфире приказал Ветру сделать проекцию зала заседаний в штаб-квартире — разведчик выпустил на волю дронов, они выстроились в треугольную призму и запустили трансляцию. Перед ламерийцем развернулась блёклая голограмма с изображением стола, вокруг которого постепенно собирались люди. Надо заметить, собирались довольно неторопливо, в то время как Гес изнывал под беспощадными лучами местного светила, клонившегося к горизонту. Сначала ламериец снял китель, аккуратно сложил его и перебросил через локоть. Потом расстегнул рубашку и закатал рукава. Над его верхней губой уже блестели капельки пота, когда Ветер негромко обратился к Рэйзору:

— Лучше найти укрытие. У ксарата Келлемона нет с собой воды, и ему грозит тепловой удар.

Вообще-то Рэйзор намеренно переместился вместе с Гесом в открытую пустыню — небольшая месть за всё сказанное в адрес роботов. Долго его мариновать, конечно, Рэйзор не собирался, но раз даже Ветер обратил внимание на дискомфорт человека…

— Есть конкретные предложения?

— Монешское КПП к юго-востоку. — Ветер отправил адрес Рэйзору. — Меня там знают.

— Хочешь, чтоб на тебя опять бомбу сбросили? — раздражённо вмешался Келлемон. — Ничего, потерплю — не из снега слепленный.

— Меня там знают, — с нажимом повторил Ветер и вернул дронов в «гнёзда».

У Рэйзора не было настроения препираться с ламерийцем, поэтому он просто активировал телепорты всей компании. Представшее взглядам троицы строение меньше всего походило на контрольно-пропускной пункт и больше всего — на маленький прямоугольный сарайчик. На стуле, сидя под навесом, дремал морщинистый дед в потрёпанном синем халате. Допотопный автомат он положил на колени, и оружие опасно съехало набок, готовое вот-вот свалиться на землю. Сбоку от сарайчика, в загоне под другим навесом, мерно жевал корм местный «транспорт», кучерявый дроба́к с мозолистыми стопами. Животное лениво повернуло лобастую голову к пришельцам и издало мерзкий вопль, смесь мычания и хрипа. Старик, вздрогнув, очнулся и схватил автомат.

— Стой, кто… — часто моргая, начал он по-монешски, потом увидел Ветра и с облегчением выдохнул: — Сын пустыни! Добро, добро! Давно тебя не видно!

Гес, подняв бровь, вопросительно посмотрел на разведчика — того тем временем по-дружески тряс старый пограничник. «Настроенческие» диоды Ветра смущённо поблёскивали не то алым, не то и вовсе розовым.

— Это Ка́зу, — коротко представил он монешского знакомого ламерийцу — Рэйзор уже видел пограничника во время работы "Кластера". — Казу, это мои командиры. Ксарат Рэйзор и ксарат Гес Келлемон.

— Тоже робот? — оживился старик, разглядев Рэйзора получше. — Добро, добро! Сын леса?

Не дожидаясь ответа опешившего робота, он похлопал его по спине. Гес, предвидя аналогичное обращение, проворно отступил на шаг и выставил перед собой свободную от кителя руку.

— Но-но-но, меня не трогать!

— Э-э-э? — Казу, не знавший ни слова на око́ре, растерянно обернулся к Ветру.

— Он просит к нему не прикасаться, — пояснил тот.

— Заразный? — с сочувствием спросил Казу. — Болеет? Нехорошо, ай, нехорошо!

— Как этот полоумный работает пограничником? — процедил Гес. — Кого он вообще может задержать?

Ветер вместо ответа развернулся лицом к пустыне, заложил руки за спину и чуть опустил подбородок, исподлобья наблюдая за пейзажем — над барханами постоянно бегали туда-сюда маленькие вихри, играя с песком. Казу истолковал позу робота по-своему: сначала поклонился дюнам в пояс, потом сложил ладони над головой и поклонился ещё раз, в довершение упал на колени и поцеловал землю.

— Границу охраняет не он, — просто и в то же время зловеще ответил Ветер. — Он лишь задабривает настоящих охранников.

Гес с приоткрытым ртом смотрел на вихри, потом цыкнул, пробормотал «ну вас всех» и недоверчиво скрестил руки на груди.

Казу сам, без чьей-либо просьбы вынес из сарая закупоренный глиняный кувшин и предложил его ламерийцу. Тот брезгливо осмотрел его со всех сторон, чуть скривился, но всё-таки вынул пробку и начал жадно глотать воду. Гес почти опустошил сосуд, когда Казу вдруг вырвал его из рук и, страшно ругаясь, вылил остатки воды на песок.

— Делиться надо! Нехорошо, ай, нехорошо! — грозя костлявым пальцем, заявил старик.

Гес молча вытер губы, одарил Казу испепеляющим взглядом и привалился плечом к теневой стороне сарая.

Рэйзор проверил статус зала заседаний: все ждали Тсадаре Лараша, задерживающегося по неизвестной причине. Ветер, не двигаясь, продолжал смотреть на пески, и свечение его «настроенческих» диодов постепенно угасало как остывавшие угли. Казу с участием тронул его за руку.

— Что грустишь, мой хороший?

Диоды задумавшегося Ветра тут же разгорелись в полную силу.

— Я принимал равноправие за данность, — медленно проговорил он. — И не ценил хорошее отношение коллег.

Гес пренебрежительно фыркнул, и Рэйзору всерьёз захотелось сделать ему выговор при всей компании — ничего смешного в нелёгком, да ещё и публичном признании разведчика не было.

— Добро, сын пустыни, добро. Растёшь. — Казу потрепал Ветра по металлической щеке и тяжело вздохнул. — Да-а-а, все на заводе погибли. Но горевать не стоит, на всё воля Имаха. Как он решил, так и будет.

Ветер сразу уцепился за неосторожное слово:

— Так это дело рук Имаха?

— Имах без суда не убивает! — горячо возразил Казу. — Но на всё его воля.

Ксарат Лараш наконец-то пришёл на заседание. Хотя Казу не понимал на око́ре ни слова и не имел при себе никакой аппаратуры, Ветер предпочёл ограничиться изображением поменьше — всё равно на фоне грязно-жёлтой стены сарая, да ещё и в сгущающихся сумерках оно получилось красочным. Выпустив одного дрона для проекции двухмерного видео, разведчик перенаправил звуковой сигнал из динамиков в наушник-переводчик Геса. Рэйзор, в свою очередь, транслировал свою речь в другой мир через собственные передатчики. Ламерийцу пришлось на время отключить микрофон, потому что дробаку категорически не понравился звук лопастей «птички»: животное истошно орало и бестолково металось по тесному загону, пока Казу не отвлёк его какими-то галетами. Потом старик уселся на стул и как ни в чём не бывало задремал, нисколько не интересуясь делами гостей…

На Тохше о поведении Ухира Сиддика уже знали — Рэйзор передал запись беседы, предварительно вырезав свой диалог с Гесом. Спор развернулся нешуточный. В чистом виде ориум имел единственный недостаток — довольно низкую температуру плавления, но качества ориумных сплавов превосходили все известные тохшанам соединения. Пока что запчастей хватало. Как ни прочна ориумная сталь, можно повредить и её, поэтому рано или поздно запасы подойдут к концу. Многие бронемашины и самолёты проектировались именно с учётом использования ориума: замени его чем-то аналогичным по прочности — серьёзно упадёт грузоподъёмность, а то и вовсе рама не выдержит нагрузки; замени лёгкими композитными материалами — просядет класс защиты.

Рэйзор слушал ожесточённую дискуссию и понимал, что зависимость «Третьей стороны» от ориума в итоге перевесит этические нормы. Против военной операции выступали только двое членов Совета, ещё трое воздерживались от однозначного ответа, а остальные категорически поддерживали борьбу за ориум. Гес самодовольно поглядывал на робота: мол, я же тебе говорил! И правда, стоило ли отказываться в кабинете Сиддика, если в итоге Совет согласится с предложением Геса? А теперь ушлый лионтиец ещё и какое-нибудь дополнительное условие поставит. Безопасность Тохша по-прежнему имела наивысший приоритет для Рэйзора, но захват чужих территорий пахнул совсем дурно. По сути это может положить начало серии военных операций, а там и мэйр Саморе задастся вопросом: почему это «Третья сторона» помогает другим цивилизациям, но не решает конфликты между странами на Тохше?

О первом условии Сиддика, передаче Ветра во владение КОРС, и вовсе не вспоминали — как будто судьба разведчика уже была предрешена…

Тсадаре Лараш, ранее внимавший сослуживцам, постучал ладонью по столу, и разговоры стихли.

— Я считаю, что маштар Ухир Сиддик загнал нас в рамки ложного выбора, — размеренно произнёс Лараш. — КОРС на сорок девять процентов принадлежит государству, однако, Сиддик не стоит во главе Лионта, и он не вправе решать, вступит ли страна в войну. Очевидно, он пошёл на шантаж, чтобы быстро вернуть доступ к рудоносной жиле. Лионт — развитое государство, и тем не менее, война не обойдётся без существенных потерь с их стороны. Мы должны обсудить варианты решения конфликта с правительством Лионта, а не заниматься подписанием локальных договоров. Кроме того, вряд ли мэйр Ойбо Атарес или наши спонсоры одобрят расходы на захватническую войну. Необходимо учитывать все эти факторы, а не в спешке выбирать, помогать Лионту или нет в операции против Монеха.

— И сколько мы будем это обсуждать? — нетерпеливо спросил Гес. — День? Два? Месяц? Силой или нет, но КОРС вернёт себе доступ к ориуму, только нас к кормушке уже не пустят. До уничтожения завода мы им были нужны меньше, чем они нам. Что тогда, воевать с Лионтом будем?

Офицеры одобрительно зашумели, соглашаясь с доводами Геса. Дробак, только что с хрустом жевавший галеты, вдруг опять хрипло замычал. Микрофон Геса подхватил звук, и тохшане озадаченно умолкли.

— С-скотина, — прошипел Гес. — Простите, это я не вам.

В диалог неожиданно вмешался Эдель Маллинан.

— Извините за наивность, а почему Лионт до сих пор не захватил территорию Монеха? — спросил он в наступившей тишине. — Если не ошибаюсь, оба государства существуют около полутора тысяч лет. Возможно, уровень современной морали не позволяет Лионту без веских причин выступать против соседа, но раньше, скажем, сто или двести лет назад? Даже в ту эпоху Лионт должен был существенно опережать в развитии Монех. И всё же эта отсталая страна остаётся независимой. Почему?

Рэйзор посмотрел в сторону дюн с шаловливыми вихрями, танцующими на песчаных склонах, потом перевёл взгляд на разведчика. Ветер еле заметно кивнул.

Акан Хан, молчавший практически всё заседание, трижды лениво хлопнул в ладоши и расплылся в ехидной улыбке.

— Какие правильные вопросы вы задаёте, торерат Маллинан, — сладким голосом произнёс он. — Я бы даже сказал — блестящие.

Пока Эдель Маллинан соображал, похвалил его торерат Хан или унизил, инициативу перехватил торерат Лиан Войтен.

— Торерат Маллинан меня немного опередил, я испытываю похожие сомнения. — Войтен бегло просматривал документы на личном планшете. — Добавлю, что примерно каждые восемьдесят-сто лет Лионт пытается подчинить себе Монех. Нынешнее обострение конфликта, правда, наступило рановато — всего через шестьдесят пять лет с предыдущего вторжения. И каждый раз Лионт терпит неудачу. Непогода, болезни солдат, смерть правителя Лионта, затопление флота в результате столкновения с рифами — множество разнообразных причин. Выходит, сейчас мы Лионту нужнее, чем Лионт — нам, и можно не торопиться с ответом, ксарат Келлемон. Да, кстати: экспертное мнение ксарата Келлемона мы уже слышали, а какова ваша оценка, ксарат Рэйзор? Вы ведь, так сказать, тоже непосредственный участник событий.

Войтен аккуратно, практически незаметно подыгрывал Рэйзору, и робот был очень благодарен своему подчинённому за такую поддержку. Лиан Войтен выстроил двойственные отношения с командиром: принципиально обращался к нему на «вы» и по званию, никогда не обсуждал с Рэйзором ничего, кроме работы, и при этом, будучи членом Совета, практически всегда опосредованно выступал на его стороне. До сих пор никто не заподозрил Войтена в излишнем услужении Рэйзору.

«Ой, что сейчас будет», — обречённо подумал робот и сразу нырнул в омут с головой:

— Я считаю, что мы должны договариваться с Монехом, а не Лионтом.

После короткой паузы поднялся возмущённый гвалт. Пока Лараш призывал сослуживцев к порядку, дробак доел галеты и снова замычал. Сонному Казу пришлось вывести его из загона, оседлать и поехать на ближайшую дюну — судя по всему, старик полностью доверил охрану границы невидимым духам.

— То есть вы фактически предлагаете воевать с Лионтом, я правильно понимаю? — Лараш поставил локти на стол и переплёл пальцы.

— Нет. Лионт не осмелится выступить против наших войск, если займём сторону Монеха. Кроме того, не будет необходимости ломать головы над соглашениями, которые удовлетворят противоборствующие стороны. — Рэйзор намеренно поднял голос: — Нам не придётся делить результаты проектов с Лионтом, и никто даже не поставит вопрос о передаче нашего робота чужой цивилизации. Вы все, по-моему, забыли о первом условии маштара Сиддика, в то время как оно совершенно невыполнимо.

— Уж не более невыполнимое, чем война с Монехом, — огрызнулся Гес.

— Нет, Рэйзор, забыли-то все о ещё более важном обстоятельстве, — опять подал голос Акан Хан. — В Монехе прибежище сотен духов и демонов. Именно поэтому Лионт раз за разом проигрывает войны. Да-да, торерат Маллинан, не закатывайте глаза, раз уж сами об этом спросили. Духи охраняют эту страну от чужеземцев. И если Хамн-имн-Хатор правильно расшифровал отражения миров, а на престол Монеха действительно взошёл настоящий бог… Нам ни в коем случае нельзя идти на поводу у главы КОРС.

— Значит, отправляемся на переговоры с Имахом, — не дожидаясь комментария Лараша, заключил Рэйзор и обратился к Гесу прежде, чем тот успел возмутиться: — Тебе лучше вернуться на Тохш. В Сарабате до сих пор волнения, я не могу гарантировать твою безопасность.

Ламериец поперхнулся воздухом. Рэйзор намеренно поставил его в такую ситуацию, что любые возражения против плана робота сойдут за признак трусости.

— Ты рехнулся, — тихо произнёс Гес, сверля Рэйзора яростным взглядом. — Но даже не надейся: так просто от меня не избавишься.

***

После недолгих колебаний Тсадаре Лараш одобрил план Рэйзора — сказал, что если есть шанс предотвратить кровопролитие, нужно им воспользоваться. Едва совещание закончилось, Ветер убрал дрона и на пятках развернулся к насупившемуся Гесу.

— Вам следует телепортироваться на Тохш, ксарат Келлемон, — непререкаемым тоном заявил разведчик, и ламериец, не веря своим ушам, уставился на него. — Ваше присутствие на переговорах с Имахом нежелательно.

Гес недобро прищурился и подошёл к Ветру вплотную.

— Покомандовать вздумал, шерл Хам-им-как-там-тебя? — процедил он, не моргая глядя в оптику робота. — Звание моё напомнить?

— Это не приказ, а здравый смысл, ксарат Келлемон, — невозмутимо ответил тот. — Ваши дипломатические навыки не подходят для поставленной задачи. Вы несдержанны и в речи, и в мыслях. Я знаком с придворным этикетом Монеха — глава государства не потерпит неуважения, которое вы демонстрируете в общении с ксаратом Ларашем и другими высшими офицерами. Если же Имах умеет читать и мысли…

«Настроенческие» диоды Ветра саркастически моргнули красным, и он выразительно замолчал. Гес сжал челюсти и долго смотрел на оппонента, но тот и не думал отступать. Ветер уж слишком открыто вступил с Гесом в конфронтацию, но Рэйзор подозревал, что разведчик «подслушивает» мысли человека и потому может спрогнозировать его реакцию.

— Я всегда так со своими разговариваю, — наконец буркнул Гес. — Это только вокруг посторонних неженок нужно приплясывать, чтоб не оскорбились. Что, скажешь, я грубил Ухиру Сиддику?

Ветер притушил свечение одной пары диодов, имитируя поднятую бровь.

— Ну да, неудачный пример, соглашусь, — окончательно сдался Гес. — Но сам рассуди: если этот Имах такой придирчивый, не сочтёт ли он делегацию из одних только роботов проявлением неуважения? Ты хоть знаешь, как он вообще к роботам относится?

Ветер отрицательно качнул головой.

— То-то и оно. Так что я с вами. Только куда идти, если нас не приглашали?

«Действительно, интересный вопрос», — подумал Рэйзор и обратился к Ветру:

— У Казу есть рация или другие средства связи с Сарабатом?

— Нет. Но есть другой способ, — загадочно ответил разведчик и отправился в дюны по следам широких ступней дробака.

Стемнело быстро; вместе со светом ушла сначала жара, а потом и мало-мальское тепло. Летний китель ксарата совсем не справлялся с холодным дыханием пустыни. Гес бродил вокруг сарая, чтобы хоть немного согреться, растирал озябшие руки друг о друга и с нетерпением поглядывал на барханы, озарённые свечением тысяч звёзд в безоблачном небе. Будь они сейчас дома, Гес не обошёлся бы без прибора ночного видения: ночное небо Тохша намного тусклее.

Наконец на вершине ближайшего холма показались фигуры Ветра и Казу, сидящего верхом на дробаке. Спешившись, старик упал на колени и завёл заунывную песню на незнакомом Рэйзору языке. Он то поднимал руки, то распластывался на песке, то совершал странные волнообразные движения телом — по всей видимости, молился бесплотным духам. Ветер удерживал беспокойного дробака за повод, поглаживал его шею и смотрел вглубь пустыни — туда, где раньше находился завод КОРС.

Какие-то проблемы? — спросил Рэйзор, заметив, как разведчик застыл и прекратил трепать холку животного.

Пока нет. Подозрительная активность эссимана возле карьера, — с запинкой ответил Ветер.

Демона, Ветер, демона.

Эссимана, потому что мы в Монехе, а не в Саморе, — упёрся Ветер, и Рэйзор мысленно улыбнулся.

Похоже, разведчик взял в привычку отстаивать мнение перед командирами, если считает себя правым. Это, в общем-то, не так уж и плохо.

Что он делает?

Исследует. Ищет. Сложно понять. Этот эссиман связан с погибшим ак-кеюлом, — пояснил Ветер и замолчал на несколько секунд. — Исчез. Переместился в Атажер — я вижу это в отражениях.

Он что, идёт по нашему следу? — насторожился Рэйзор.

Он уже здесь. Рядом с ксаратом Келлемоном.

Ветер поделился изображением со своих оптокамер с Рэйзором. Разведчик редко пользовался обычным, человеческим зрением — он видел мир через наслоение отражений миров, звуковых волн эхолокатора, инфракрасных всполохов и ещё десятка других видов сигналов. Духи, которым молился Казу, отображались как сгустки светло-серых частиц внутри песчаных вихрей. Демон обозначался жирной смолянистой массой — такой же, какую Рэйзор видел наяву в штаб-квартире. Он следовал по пятам за Гесом, делавшим очередной обход сарая. Рэйзор отправился за ними, готовясь в любой момент перейти к активным действиям.

Он может материализоваться?

Не думаю, — опять с паузой ответил Ветер. — Случаев его воплощения не зарегистрировано.

Гес замедлил шаг, остановился и обернулся к Рэйзору.

— Ты чего это за мной ходишь как приклеенный? — с подозрением спросил он.

— Проверяю, что здесь нет змей — они любят охотиться ночью, — соврал Рэйзор, чтобы не пугать ламерийца.

— Только этих гадов тут не хватало, — проворчал тот и положил руку на кобуру с пистолетом.

Демон переместился ближе к Рэйзору и принялся вращаться вокруг него, с каждым витком сокращая дистанцию. Робот почувствовал странный внутренний холод, хотя показатели встроенных в его корпус температурных датчиков не изменились. Намотав несколько кругов, демон потерял интерес к Рэйзору и метнулся к Казу. Когда угольный сгусток прошёл сквозь старика, тот поперхнулся и на полуслове оборвал молитву. Торопливо подобрав полы халата, он поднялся на ноги.

— Духи… открыли дорогу в Сарабат, — сообщил старик Ветру, задыхаясь, будто только что бежал через пустыню. — От ворот… и до дворца. Ты найдёшь…

Он мучительно закашлялся, ноги его подкосились, и разведчик с участием придержал его за локоть.

— Ты знаешь, кто это был? — спросил Ветер, когда у Казу прошёл приступ.

— Эссиман Акмена Первого. Он опять вернулся. — Старик с отвращением плюнул себе под ноги. — Нехорошо, сын пустыни, ай, нехорошо. Поторопись, пока он не нашёл ваш дом.

***

Гладкая, обтёсанная шершавым ветром каменная кладка высилась перед путниками — стена надёжно перегородила узкий перешеек между материком и полуостровом, на котором раскинулась столица Монеха. Гес, задрав голову, ошеломлённо смотрел на покрытые ориумным литьём ворота: неизвестные умельцы в металле изобразили плодовый сад с фонтаном на переднем плане и высокой полукруглой крышей дворца — на заднем. Над садом драгоценным кристаллом горела восьмиконечная звезда, которую держал в руках мужчина с пышной бородой. Злой взгляд из-под насупленных бровей и плотно сжатые губы незнакомца выбивались из идиллической картины умиротворяющего пейзажа.

— Богато, — только и смог вымолвить Гес. — Это кто? Акмен Первый?

— Раньше здесь действительно был портрет Акмена Первого, — озадаченно подтвердил Ветер. — Но сейчас перед нами изображение Имаха.

«Народное восстание, борьба за престол, угроза войны с Лионтом — и при этом у них есть время на переоформление ворот?» — поразился Рэйзор.

Хватало и других причин для замешательства: ворота оказались закрыты, и ни одной живой души поблизости не наблюдалось. Демон, к счастью, отстал после телепортации. Может, не стоило так бездумно полагаться на слова Казу и указания духов?

— Подстрахуешь? — буднично спросил Гес у Рэйзора и, не дожидаясь ответа, смело шагнул вперёд.

Дрогнув, створки начали величественно отворяться наружу. Ветер отправил в эфир эмокон бдительности — как и Рэйзор, он не мог ни засечь стражу, ни обнаружить автоматический механизм открывания дверей. Опять магия?..

Город хранил следы гражданской войны. Изъеденная танковыми гусеницами дорога из плит — здесь побывала ак-кеюльская армия. Дыры в заколоченных окнах, рытвины на неровных фасадах двухэтажных домов из глиняного кирпича — здесь произошла стычка между вооружёнными людьми. Развороченная крыша на обгоревшем здании — сюда била артиллерия. То тут, то там свисали оборванные провода — освещения улиц, конечно, не было. Рэйзор нагнал Геса, настороженно положившего руку на «гальку» телепорта.

— Куда все подевались? — полушёпотом спросил ламериец. — Не нравится мне всё это.

— Скорее всего, запрет на передвижение в тёмное время суток, — предположил Рэйзор. — В Сарабате по-прежнему неспокойно.

Главная улица, в начале пригодная для колонны армейской техники, теперь заметно сузилась и петляла между кварталов, огибая небольшие площади с разбитыми чашами фонтанов. Шаги гулким эхом отражались от стен заброшенных домов. Повсюду валялись бытовые отходы, местами текли зловонные ручейки из повреждённой канализации. Деревьев в городе пока нашлось не так уж и много, и все они имели чахлый, неухоженный вид.

Шли долго, около часа. За время пути Гес присмирел, прекратил морщить нос и прислушивался ко всем шорохам — видимо, гнетущая атмосфера опустевшего Сарабата изрядно действовала ему на нервы.

Постепенно начали попадаться уцелевшие здания со светом в зашторенных окнах, и запах готовящегося ужина в десятках домов перебил тухлый смрад гниющего мусора и прорванных труб. Рэйзор заметил любопытного мальчика, приникшего к одному из окон, и помахал ему рукой. Тот, взвизгнув, задёрнул занавеску.

Рядом тихо скрипнули дверные петли — обернувшись, робот увидел, как из соседнего дома выходит женщина в бурой накидке до пят. Лицо её скрывал высокий ворот и надвинутый до бровей капюшон. Снова шорох тяжёлых одежд, и к ней присоединилась другая женщина из здания напротив. Они молча встали позади путников, будто отрезая им обратную дорогу.

— Хранительницы Пустыни, — прокомментировал Ветер, сканируя обеих незнакомок. — Сектантки, называющие себя невестами Имаха. Замешаны в отмывании денег и работорговле.

Гес потянулся к табельному оружию.

— Они вооружены? — спросил он, пробежавшись цепким взглядом по бесформенным одеяниям.

— Нет.

— Ну и на том спасибо. — Ламериец нехотя опустил руку. — Иди-ка ты, Рэйзор, впереди, а Ветер пускай прикрывает сзади.

На каждом перекрёстке из угловых домов выходили всё новые и новые Хранительницы, постепенно образовав внушительную свиту. Лёгкие шаги каждой из них слились в глухое шаркание. Ветер включил дополнительную, скрытую в спине камеру, синхронизировал все видеопотоки с Рэйзором и бдительно следил за непрошеным сопровождением. Гес тоже нет-нет, да оборачивался к молчаливым сектанткам — до сих пор не до конца доверял разведчику.

Дома расступились перед главной городской площадью, мощёной красноватым песчаником. В конце неё, за оградой из ориумных прутьев, путники наконец-то увидели тот самый плодовый сад Сарабата: ветки деревьев гнулись под тяжестью спелых фруктов, в ровно остриженных кустах чирикали ночные птицы, полузакрытые бутоны диковинных цветов сонно клонились к земле. Рэйзор остановился, проверяя обстановку. Снайперов в округе не наблюдалось.

Шеренга сектанток плавной дугой обогнула компанию и выстроила своеобразный «живой коридор» до решётки вокруг сада. Последняя женщина открыла ворота с кованой восьмиконечной звездой, и все Хранительницы Пустыни как по команде склонили голову и сложили руки на животе.

По всем признакам их разум контролирует Имах, — сообщил Ветер.

Спасибо, я уже догадался, — откликнулся Рэйзор.

Гес тщетно пытался заглянуть в лица смотрящих на землю женщин. Худые и полные, высокие и низкие, старые и молодые — в одинаковых одеждах они казались рядом ростовых кукол, сквозь который придётся пройти, чтобы добраться до кукловода.

— Ненавижу менталистов, — в очередной раз пробормотал Гес, осторожно ступая по жутковатой дорожке между неподвижных фигур.

— Ксарат Келлемон, не забывайте о самоконтроле, — тихо напомнил Ветер.

— Да я и так контролирую себя как могу! — шёпотом воскликнул Гес.

Едва разведчик, замыкающий процессию, шагнул на посыпанную мелким песком дорожку в саду, одна из Хранительниц заперла ворота на замок. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, женщины разошлись, как солдаты парадного караула.

Гес пожирал голодным взглядом плоды на ветвях: иные из них лопнули от перезрелости, обнажив соблазнительно сочную мякоть. На земле валялось множество никем не собранных фруктов — глупое расточительство, как подумал Рэйзор. Ламериец проявил удивительную прозорливость:

— Это у них священное место, что ли? Поэтому только кустики стригут, а фрукты не трогают?

— В заветах Имаха сказано, что сад Сарабата принадлежит самому богу, — объяснил Ветер. — Даже в неурожайные годы запрещено воровать у Имаха еду и срывать плоды с деревьев.

Гес наклонился, чтобы поднять лежавший посреди дорожки аппетитный оранжевый шарик с надтреснутой кожицей, сквозь которую просвечивала тёмная сердцевина.

— За нарушение завета отрубают голову, — скрипуче предупредил Ветер.

Ламериец отдёрнул руку, как ошпаренный.

— Я ничего не рву — просто убираю, чтоб под ногами не валялось, — оправдывался он. — Вдруг наступлю, а за это тоже голову отрубают.

— Отрубают.

Гес повернулся к Ветру, чтоб понять, шутит он или нет. Ветер не шутил. Больше на фрукты ламериец не заглядывался, зато стал внимательнее смотреть под ноги.

Дворец оказался одноэтажным — литьё на воротах в Сарабат изрядно ему польстило, потому что купол скромно прятался за кронами деревьев, а не возвышался над ними небоскрёбом. Для обители ак-кеюла не пожалели белого камня с сиреневыми прожилками, по всей видимости привезённого из других стран. Обрамление стрельчатых окон и дверных проёмов украшали ориумные гравюры — особенно впечатляла детализация миниатюрных фигурок на иллюстрациях к житию бога.

Гес приосанился, увидев фигуры стражей, одетых в традиционные доспехи с остроконечными шлемами и кольчугой. Судя по оружию — копьям с ориумными наконечниками — охрана выполняла декоративную функцию. Лица людей закрывала плотная ткань, видны были только глаза. Рэйзор увеличил изображение со своих оптокамер: так и есть, стражники тоже загипнотизированы. Гес осознал это чуть позже, когда остановился перед ними и почтительно склонил голову. Сообразив, что кланяется живым статуям, ламериец с каменным выражением лица продолжил путь внутрь дворца.

Пока что он неплохо держится, — поделился Рэйзор с Ветром. — Но мы с тобой не учли важное обстоятельство. Имах, насколько я понимаю, очень сильный менталист. Он может подчинить себе и Геса.

Я дам знать, если замечу воздействие на разум ксарата Келлемона.

Вряд ли ксарат Келлемон будет в восторге от принудительной телепортации, — усмехнулся Рэйзор. — Я бы предпочёл не рисковать вовсе. Но мы действительно не имеем представления об отношении Имаха к роботам.

Ветер отправил Рэйзору схематичный план территории, составленный по отражениям миров и собственным разведданным: дворец представлял собой обширный комплекс отдельных зданий, соединённых крытыми переходами. Центральная галерея вела к престольной комнате через дом стражи. На левой, посеревшей от времени стене выделялись светлые участки кладки, как будто их раньше что-то закрывало. В конце перехода стало понятно, что именно: от всего ряда остались только три портрета, Акмена Первого и двух неизвестных женщин.

Гес мазнул равнодушным взглядом по картине с ак-кеюлом в парадных одеждах и остановился напротив портрета зеленоглазой девушки в цветастом длиннополом платье. Из-под полупрозрачного платка, небрежно накинутого на голову, выбивались тёмно-рыжие локоны. Она сидела в садовой беседке и смотрела вдаль, мимо зрителя, причём взор её был осмысленный, а не равнодушно-стеклянный, как у встреченных компанией сектанток.

— Это жена Акмена Первого? — поинтересовался Гес. — Красивая.

— По официальной версии, это его мать, Шаксад, — ответил Ветер. — Погибла при вторжении на Смиде до восхождения Акмена Первого на престол.

— По официальной версии, говоришь? — хмыкнул Гес, сравнивая круглоликого Акмена и Шаксад со скуластым овальным личиком.

— Раз уж нас пустили во дворец, предлагаю её и придерживаться, — предостерегающе сказал Рэйзор.

Последний перед входом в престольный зал портрет изображал низкорослую пожилую Хранительницу с пронзительным взглядом. Художник не только не смягчил несимметричность её болезненного лица, но и подчеркнул седину в спутанных ветром прядях волос, заострил чёрной краской морщины, выделил зелёным вены на руках с узловатыми пальцами. Она стояла посреди сердца пустыни, в ярко-красных песках, и простирала руки к зрителям. Гес наклонился ближе к картине и с подозрением принюхался.

— Краска свежая, ещё пахнет, — сообщил он. — Другие портреты сняли, а этот повесили. Кто это такая?

— Родная тётка Акмена Первого, Хато́р. — Ветер заметил непонимание ламерийца и добавил: — «Хатор» в переводе с древнего языка — «пустыня». Её история, сформированная за время правления Акмена Первого, неоднозначна. Хатор считали каха́сой, то есть женщиной с магическими способностями. Ей приписывали множество злодеяний. Из неофициальных источников известно, что она пыталась покончить с работорговлей в Монехе, но безуспешно. Погибла при вторжении.

Рэйзор просканировал картину: действительно, нарисовали её недавно, буквально на днях.

Гес мыслит в верном направлении. Кем бы Хатор ни была, Имах совершенно точно выделяет её среди прочих Хранительниц. Ветер, нужно узнать, почему, — приказал он.

Будет выполнено.

До престольной комнаты оставалось уже немного. Ветер доложил в радиоэфире, что в разных уголках дворца полно людей, но все они во власти менталиста, поэтому не сходят с мест. Рэйзор не мог понять, зачем Имаху это нужно. Демонстрация силы перед гостями? Усмирение непокорных подданных? Банальная тяга психопата к тотальному контролю? Ни один из вариантов не предполагал успешных переговоров, но попытаться всё-таки стоило.

Гес вставил наушник-переводчик в ухо, набрал в грудь воздуха и первым решительно перешагнул порог, игнорируя стражей-истуканов возле входа. Роботы последовали за ним. Зал по старинке озаряли факелы, и тени от них плясали на скользких плитках пола, облицовке декоративных колонн, мозаичных стенах и геометрическом орнаменте низкого потолка. Серео смог бы достать до него рукой. К трону, широкому каменному креслу с подушками, вела тёмно-зелёная ковровая дорожка. Две каменные птицы с мощными изогнутыми клювами сжимали подлокотники длинными когтями. На самом же троне сидел Имах.

Ламериец прищурился, пытаясь разглядеть нового правителя Монеха в неравномерном свете факелов. Рэйзор видел его и так: сгорбленный лысый старик с жидкой бородой, распухшими от артрита суставами и впалой грудью. Нарядная серебристая накидка, расшитая драгоценными камнями, не могла скрыть немощь его тела или оттенить мутный блеск старческих глаз. Ничего общего с грозным изображением на воротах в Сарабат у Имаха не было.

Менталист. Телепат. Телекинетик. Природник высшего уровня, владеет всеми стихиями. Чувствителен к отражениям миров, — возбуждённо тараторил Ветер в эфире. — Возраст — более тысячи лет. Да, это бог.

Разведчик радовался как ребёнок, увидевший космический корабль — в отличие от Рэйзора, который уже подумывал без расшаркиваний отправить всех на Тохш.

Гес прочистил горло, замялся, а потом со всем уважением поклонился Имаху в пояс. Роботы тут же последовали его примеру.

— Подойдите, — прогремел голос на монешском, будто раздавшийся с небес.

Гес с честью выдержал эту проверку — даже не вздрогнул. Подняв подбородок, он уверенно приблизился к трону. Роботы следовали на расстоянии двух шагов. Имах обвёл слезящимся взглядом компанию и подался вперёд, ухватившись дрожащими пальцами за ноги каменных птиц.

— Зачем вы здесь? — спросил он, не раскрывая рта.

Рёв бога оглушал и придавливал к земле, как будто реактивный самолёт завёл двигатели в помещении. Рэйзор забеспокоился о здоровье Геса — тот мужественно терпел, хотя ещё немного, и уровень громкости вплотную приблизится к опасному для человеческого уха порогу. Когда ламериец заговорил, его речь казалась подобной писку насекомого на фоне голоса бога.

— Мы хотели поприветствовать вас лично, Ваше Величество Имах… Первый, — выкрутился Гес. — И поздравить со вступлением на престол Монеха.

Сухие губы Имаха исказила саркастическая ухмылка. Рэйзор заколебался, стоит ли переводить слова Геса, или бог действительно понимает окоре.

— Лжёшь, — опять прогремел Имах по-монешски. — На первый раз я прощаю твою жалкую лесть. Зачем вы здесь?

Гес прикрыл глаза и сжал челюсти. Долго он так не протянет, ещё и оглохнуть может. Рэйзор с тревогой переглянулся с Ветром.

— Прошу помиловать смертного, Ваше Величество, — тихо попросил разведчик. — Он не выдерживает вашего величия.

Имах засмеялся — сначала оглушающе громко, потом всё тише и тише, пока его голос не сравнялся с обычной человеческой речью. Но рта он по-прежнему не открывал, и звук доносился отовсюду сразу.

— Мои дети рассказывали о тебе, голем, прозванный «сыном пустыни». Твою лесть тоже прощаю. Зачем вы здесь? Спрашиваю в третий и последний раз.

— Мы хотим договориться о равноправном союзе, Ваше Величество, — вмешался Рэйзор. — И восстановить партнёрские отношения с Монехом, заложенные Акменом Первым. Ваше Величество разорвало их после катастрофы на заводе. Но я уверен, что Ваше Величество также знает о невиновности «Третьей стороны» в происшествии. Самый точный ответ на ваш вопрос такой: мы хотели бы снова добывать ориум на вашей земле.

Бог устало откинулся на спинку трона и некоторое время тяжело дышал — даже небольшое усилие изнуряло его.

Не могу уловить его мысли, — сигнализировал Ветер.

— Что вы можете дать мне взамен вашего присутствия в Монехе? — неожиданно спросил Имах.

Формулировка звучала так, будто ориум его вообще не интересовал. Рэйзор понимал, почему: если нечто, ударившее по заводу, вернётся, то последствия опять будут весьма неприятные.

— Медикаменты. Продовольствие. Помощь в восстановлении Сарабата. Если хотите, мы поможем стабилизировать обстановку в регионах, займёмся повстанцами, — перечислил Гес, восприняв фразу Имаха как полную готовность к переговорам.

Бог опять рассмеялся, но на этот раз смех был не искренний, а наигранно-презрительный.

— Я подчиняю людей своей воле — они не чувствуют боли, голода или жажды. Я прерываю кровоток в живых телах силой мысли — мне нет нужды бороться с повстанцами. Я управляю материей и могу восстановить любой город за день.

Каменные птицы вдруг повернули головы, со скрежетом расправили крылья, оттолкнулись от подлокотников и, подняв в воздух пыль, взмыли под потолок. Мозаичные кусочки на стенах запрыгали, перемешались, легли в случайном порядке и снова перемешались. Плиты под ногами заходили ходуном — Гес еле удержал равновесие. По полу прошла крупная волна, как во время землетрясения, и весь дворец содрогнулся.

— Зачем мне ваша помощь? — ехидно спросил бог, когда интерьер наконец-то перестал двигаться.

С существом такого уровня «Третьей стороне» общаться раньше не доводилось — и, получается, организация оказалась совершенно не готова к богоугодному обмену товарами и услугами.

— Сейчас, видимо, незачем, — вынужденно признал Рэйзор. — Ваше Величество, прошу дать время на размышления, и мы постараемся составить более интересное предложение.

Имах осклабился:

— Добро. Но если вы снова потратите моё время впустую, домой уже не вернётесь.

Намёк был ясен. Откланявшись, компания предпочла побыстрее убраться на Тохш, пока бог пребывал в хорошем настроении…