Гридень 8. Натиск

Глава 13

Я стоял и смотрел, как горит Великий Новгород. Да, пришло время жестоких решений и ещё более жестоких поступков. Новый русские царь должен сразу заявить о себе, как о человеке, с которым не стоит шутить, всем необходимо понять, что царю нужно покориться. Иначе будет так, как с Новгородом, который всегда считался сильным городом, способным дать отпор любому князю.

Глядя на то, как огонь охватывает все больше городского пространства, у меня возникала аналогия с тем, как складывалась ситуация после убийства Филиппа II Македонского, и когда Александр Македонский занял престол. Тогда нашлись те греческие полисы, которые решили, что новый молодой царь не столь крепко держит власть в руках, а ещё что Александр не такой решительный, как его прославившийся отец. Как же сожалели о своём заблуждении жители города Фивы, когда погибали в пожарах и от копий македонцев.

Так что, руководствуюсь лишь рациональными побуждениями, а не личной местью или жаждой убийства. И пусть с Великим Новгородом мы поступали, может даже излишне жестоко, но порой нужно настолько сильно ударить одного, чтобы иной трижды подумал, стоит ли вмешиваться в драку.

Этот город уже никогда не сможет обрести былую славу. Хотя, если бы Новгород был перспективным центром для Русского Царства, то возродить город не представляло особого труда. Да и нужен ли он России? Если как любой другой город, не претендующий на будь какое лидерство, так почему бы и нет. Но вновь стать центром международной торговли на Балтике, у Новгорода нет перспектив.

Уже сейчас в Славгороде, в том самом городе, который выстраивается на месте, где в иной реальности была Рига, проживает порядком семи тысяч человек. Но и это не предел, так как город все еще расширяется. В Славграде не прекращаются строительства портовой инфраструктуры, складов, каменных стен вокруг города и небольших крепостей на подходе к нему. Здесь же уже есть и две верфи, которые строят парусники. Ремесленные мастерские уже почти в плотную подходят к стенам города. Так не в далеком будущем придется новую стену строить, отвоевывая пространство для города.

— Убей меня, воевода! Прояви милость, — рыдая, молил меня новгородский посадник Станигост.

Стенания того, кто стал инициатором перехода Новгорода под руку шведов, нисколько не могли растопить мое сердце. После того, как я все-таки решился отдать приказ на ликвидацию Стояна, чувствую, что сильно озлобился. Мне бы отправится к жене, сыну. Вот-вот Маша должна родить второго ребенка. Там, в семье, надеюсь, немного смогу привести мысли в порядок, может и отмолить свою злобу и дурные поступки, без которых нельзя собрать в единое целое Россию. И я сразу же отправлюсь в Воеводово, но только после того, как посещу Славград.

— Нет, купец, смотри что именно ты натворил! — был я не приклонен.

Станигоста, как и многих других я подспудно обвинял в том, что мне приходится черстветь душой, не замечать женского плача, мольбы мужчин… Детей мы оградили от всего этого. Они поступят в Воинскую школу, они станут янычарами царя, воспитаются абсолютно преданными престолу ратниками. Даже название для этого нового рода войск будет — Храбры. А вот их родители… Да не все люди, на самом деле сейчас погибают. Люди — это ценнейший ресурс, так что большая часть новгородцев все же выживет, но они перестанут быть новгородцами.

На одном из участков городской стены Новгорода были собраны все те купцы и бояре, которые и привели город под власть шведского короля. Это было изуверство, заставить их смотреть, как погибает город. Я это понимал, но был крайне зол, в том числе и на себя, что случилось то, что сейчас испытывал Новгород и люди проживающие в нём.

Деньги и гордыня обуяла этот город. Он бы ещё долгое время оставался костью в горле на пути становления единого Русского государства. Нужно было выжигать калёным железом эту вольницу, переплавлять вечевой колокол в пушки. Тем более, после того, как новгородцы пошли добровольно под руку шведского короля. Причём, я искал другие пути, я пробовал сперва договориться.

Когда войско Братство с объединёнными силами Смоленского князя Ростислава и с частью дружины царя Мстислава Изяславовича подошли к Новгороду, они первоначально даже отказывались с нами разговаривать. Понятно, на что рассчитывали новгородцы. О наших планах нельзя было не знать, потому новгородцы послали к своему сюзерену требование, именно так, не просьбу, а требование, чтобы тот защитил.

Может и не нужно было так радикально поступать с Новгородом. Уверен, что новгородцы либо настолько достали бы шведов своей вольностью, что шведский король сам направил бы войска в Новгород. Ну или же король Сверкер Кольссон отказался от такого строптивого актива, лишь прирастив свои собственные земли новгородскими территориями. Но времени нет, чтобы играть в долгую.

Шведское войско, вопреки мои расчетам, что король бросит Новгород нам на съедение, в это время высаживалось в районе реки Невы. Наверное, шведы обосновывались на тех же самых полянах, где их мог бы разбить Александр Невский, которого в этом времени уже не будет.

Не мудрствуя лукаво, арбалетчики просто расстреливали с выгодных позиций ещё до конца не высадившееся шведское войско. А потом было достаточно всего лишь удара четырех сотен ангелов, чтобы шведы побежали. Король Сверкер не правильно рассчитал свои силы и прислал только две тысячи воинов, да еще и почти что без конницы. Вот и поплатились. С рассветом на шведов обрушился град из стрел и арбалетных болтов, а так же удалось подвести две пушки и дважды из них выстрелить дробом.

После, когда удалось захватить часть шведского флота, случился спектакль. Обрядившись в шведские трофейные доспехи и одежды, лучшие войны смоленского князя, также отряд Братства, просто въехали в Новгород под всеобщее ликование горожан, что к ним приходит обещанная помощь. Каким же было удивление новгородцев, когда эти войны, спешно высаживающиеся в новгородском порту начали убивать всех и каждого, кто только находился поблизости.

Одновременно начался штурм на трёх участках городских стен. Так что в Новгороде началась паника, туда полетели зажигательные снаряды, отработали пушки. Не было шансов у этого города выстоять. Не сегодня, не тогда, как выстраивается технологическое преимущество в военном плане у Царства.

— Оставшихся жителей распределить по землям Братства! Но селить не вместе. Впрочем, поступать так, как это делали с венецианцами ранее, — приказал я и махнул рукой своим воином.

Это был сигнал после которого всех новгородских бунтовщиков стали убивать. Ну не собирался же я оставлять в живых того же самого Станигоста. Не нужно было допускать и того, чтобы часть новгородских элит сбежала в Швецию и оттуда пробовала организовать или партизанскую войну, или же пиратские набеги на море, чтобы помешать России торговать на Балтике.

Через десять дней огромные обозы с награбленным добром растекались по Руси. Никто не был обижен трофеями, которые делились по мере счастье в сражении. Так что получила и братство свою долю, причём немалую.

— Собирайте мою полутысячу, мы спешно уходим в Славгород. Иные братья присоединятся позже, — приказал я и направился прочь со стены, не желая смотреть на всю ту кровь и всех тех убитых новгородцев, которых сейчас быстро и безжалостно умерщвили.

На самом деле, не только моя полутысяча должна была отправиться к Славгороду. Вместе со мной уходила порядком полторы тысячи воинов Братства. Есть военные задачи и на землях балтов. Ситуация вокруг Славгорода складывалась не самым лучшим образом.

С одной стороны, припортовый город процветал, Но это был лишь город, а стоило только выехать на пять-шесть вёрст дальше, где начинались леса, то везде ожидали в засадах воинственные ливы, латгалы, или литовские племенные воины. Полноценный союз удалось сложить столько с эстами.

И везде нужно показывать силу, воевать и часто оставаться безжалостным. Иначе тебя просто отказываются слушать. В этом мире, на самом деле, благоразумия не так чтобы и много, так как большинство соглашений принимается лишь вынуждено, когда ничего не остаётся кроме как: либо принять предложение, либо умереть. И, кстати, порой выбирают смерть.

Мы уже были примерно в двух дневных переходах от ближайшей к Славгороду крепости под названием Герцике, когда предчувствие заставило меня приказать остановиться всей колоне.

— Воевода, что случилось? Ты заметил кого? — спросил меня Боброк, бывший сейчас при мне заместителем.

— Помнишь то восстание черемисов, когда мы подгадали момент и навалились из засады на них и на тех булгар, что им помогали? — задумчиво припомнил я один из эпизодов становления Братства на суздальских землях

— Как же мне сие не помнить? Не так что бы давно то было, — отвечал Боброк.

— Вот и гляди на эти горы и на тот густой лес, что раскинулся вокруг, — сказал я.

Больше не нужно было делать какие-то замечания, либо указывать своему тысяцскому. Боброк моментально понял, что я имею в виду. Та дорога по которой мы сейчас передвигались, входила в узкое дефиле, что было образованно между двумя горами.

Лучшее место для нападения на нас нельзя было и придумать. Поэтому было принято решение, что сотня разведчиков отправится проводить разведку боем и попробовать захватить одну из вершин холма. Если там все же засели местные воители.

— Лучники! Вражеские Лучники! — кричали впереди.

Ещё не успели разведчики даже сгруппироваться, разбиться на десятки, чтобы начать свою работу, как в их сторону устремились десятки стрел, пущенных из примитивнейших луков. Технологичность оружия можно было понять из того, что первоначальная скорость полета стрелы была не велика. Наверняка, это больше охотничьи луки, чем боевые. Да и сложно было бы сидеть в засаде с ростовыми луками по английскому образцу, больше походивших для полевых сражений.

Видимо, те, кто устраивал засаду, решили что они обнаружены, и что единственный шанс, чтобы их дело хоть как-то срослось, да нам нанести ущерб, — это напасть именно сейчас. Упорство порой губит людей. Оно хорошо, когда у тебя есть технологии, опыт, достойная экипировка. Но это не тот случай, так как уже видно, что напавшие балты одеты и вооружены хуже некуда. Хуже — это уже не племенные воины, а шайка скоморохов, решивших промышлять на Большой дороге.

— Тяжёлым ангелам выдвинуться! — спокойно приказал я, будучи полностью уверенным в исходе этого сражения.

Я собирал сведения о тех, кто может нам противостоять. У воинов балтийских племён крайне примитивное вооружение как для ближнего боя, так и недостаточно мощные луки. Они используют арбалеты, но мало и конструкции этого оружия слабые. Всё это делало невозможным уничтожить наш отряд в пять сотен тяжеловооруженных воинов, из которых выделялась моя ближняя сотня полностью закованных в латы и панцири братьев, каждый из которых уже стал братом-иноком и получил большой опыт боевых действий.

Так что я был спокоен. Мы здесь как раз-таки, чтобы продемонстрировать местным племенам, с какой силой они могут столкнуться, если будут продолжать шалить в лесах и на коммуникациях. Нет, я нисколько не преуменьшаю воинский дух, доблесть балтских воинов. В трусости заподозрить этих людей сложно, хотя и подленько они воюют.

Просто у них слабо развитая металлургия. Часть оружия батлам поставляли те же самые венды-славяне, которые перестали это делать в связи с началом Вендского Крестового похода; или германцы продавали балтам оружие, мало, так как логистика не позволяла, но все продавали. А теперь и германские князья не могут торговать с балтами. Мало того, что море под нашим контролем, так еще и немцам сами оружие нужно. Русичи перестали балтам продавать вооружение. Так что на своей примитивной металлургии они много не навоюют.

Вот и нужно показать, где сила которая их просто уничтожит, если балты не пойдут на соглашения. А я уничтожать их не хочу. Не потому, что во мне проснулся каким-то образом гуманизм. Вообще человеколюбие и Братство в последнее время стали какими-то противоречащим друг другу понятия. Я не хочу лишней крови по рациональным, экономическим причинам.

Кто же будет разрабатывать эти земли? Кто же здесь будет высаживать картошку, ловить рыбу, помогать осуществлять торговлю? Или просто платить нам дань? Да и нужны России рекруты. Если венды не выдержат и сдадут свои позиции, то крестоносцы обязательно придут в эти края, я-то знаю это. Вот и нужно иметь подготовленных, пусть даже из местных лояльных к нам племен, воинов. В иной истории о подобном не задумывалось Полоцкое княжество, что и проиграли крестоносцам, которые до Грюндвальской битвы, когда польско-лиовское войско разбило Тевтонов, кошмарили регион.

Стрелы зловеще свистели, ударялись, а стволы деревьев, чаще всего застревая в них. Часто можно было слышать звон от удара металла об металл. Но наши доспехи балтам было не пробить. Так что все это могло испугать лишь того воина, который ранее не был под обстрелом. Со мной же были самые матёрые ратники Братства, которые знали что такое обстрел степняков, венгров, как громить европейских рыцарей, булгар.

Даже не знаю, А если на Руси войны, которые за столь короткий срок смогли набраться столько опыта и провести такое огромное количество войн и битв? Да чего там Руси, я почти уверен что в мире таких крайне мало.

Обидно было наблюдать, как несколько стрел всё же смогли существенно поцарапать коней, которые были вроде бы полностью одоспешные, но при этом в районе копыт оставалось небольшая часть тела коня, куда могли попасть враги. Но это все, на что могли надеяться балты.

Попытка балтских конных атаковать построение ангелов, кне увенчалась успехом. Но куда им с их кожаными доспехами, в лучшем случае с металлическими вставками, до наших, на данный момент лучших в Европе доспехов?

— Зканчиваей все это! -приказал я Боброку, находящемуся при мне.

Так развлекаться, принимать на себя стрелы, и лишь изредка отстреливаться, можно ещё сколь угодно долго. Однако, мы рискуем в подобном случае не добраться до Герцике и вынуждены будем ночевать в лесу. И вот тогда я не берусь сказать, что ночёвка получится безопасной и не будет стоить нам серьёзных проблем.

Пусть русский человек — это лесной человек. Однако, сравниться с тем, как умею действовать в лесу балтские племена, мы не можем. Именно эта партизанская лесная борьба и приносит нам наибольшее проблемы.

Такие большие отряды, как мой или даже в двое меньшие — это та сила, которая может пройти через лес почти всегда. Но как быть с огромным количеством товаров, которые нужно перевозить, в том числе и по лесным дорогам? Использовать лишь только речную артерию, Западную Двину — это не всегда получается, хотя и на реках бывает промышляют местные.

Мы не можем прийти в регион, или только закрыться в двух-трёх крепостях, не обрабатывая землю, испытывая огромную нужду в продовольствии в этих самых городах. В таком случае международная торговля будет приносить намного меньше денег, чем если регион станет безопасным. А также я слышал что и сами немецкие купцы сильно жалуются на то, что они не могут из Славгорода спокойно добраться до Смоленска чтобы торговать там.

Когда-то всё русское государство строилось именно на международной торговле, Когда появилась необходимость организовать относительно безопасный путь «Из варяг в греки». Вот на тех реках, через которые проходил, торговый путь и строились города, впоследствии ставшими древнерусскими центрами. А те племена, которые всё ещё хотели грабить купцов, постепенно, но неуклонно покорялись центральной власти. Так что здесь, на Западной Двине, нужно сделать именно то же самое.

Тем временем, мой отряд пошел в контрнаступление и стал брать в клещи два холма, на которых и сконцентрировались балтские воины. Оставалось только не убить большинство «партизан», а взять в плен и предметно поговорить.