Гридень 8. Натиск

Эпилог

Я стоял на борту большого тридцатипушечного корабля, названного в честь моей жены, пусть и несколько завуалированно, нехристианским именем. Корабль назывался «Воинственная Тесса». Жена моя была рядом и все так же сияла красотой. Хотя мы уже престарелые люди, по нынешним меркам так и очень. Нам почти шестьдесят лет.

Однако, я всю вторую жизнь прожил с пониманием правильного питания, физическими нагрузками, получил лишь одно достаточно серьёзное ранение в плечо, а больше, почти и не болел. Сейчас немного ломает кости, как у старика, на смену погоды, но всё это незначительно. Так что в Новороссию я отправлялся не как пенсионер, решивший дожить свои дни, а как человек, который ещё собирался лет десять творить, создавать, делать из русской колонии что-то такое, что могло бы помочь России развиваться и дальше.

— Отец, ты обещал дать мне урок! — сказал Глеб, самый младшенький из моих сыновей, прерывая мои мои мысли.

— Обещался, значит урок будет. На часы посмотри! До занятий ещё двадцать минут. Во всём нужен порядок и дисциплина, — нравоучал я своего сына.

Когда Маше было уже сорок пять лет, и мы не помышляли о детях, наблюдая за тем, как наши чада здоровые и сильные, работают на благо Отечества, а две дочери уже замужем, причём, Катьку я отдал за нынешнего русского царя Ярослава Второго, жена моя понесла. Это к слову о том, когда мы предполагаем, а Бог располагает. Даровал нам Господь-Бог сына, когда уже и не чаяли заводить еще детей.

Я вдохнул морского бриза, ветерок был небольшой, но почти нам попутный, и корабль с огромной скоростью, это, если судить по нынешним меркам, нёс нас к берегам Новороссии.

— Отчего ты так груб с Глебом? — спросила жена, которая подкралась сзади и слышала мой разговор с сыном. — Он же всей душой тянется к тебе, а ты всё о правилах, дисциплине. И откуда это слово взял? Все же меньше тебе надо было общаться с этими немецкими купчинами!

Я не стал объяснять своей жене, что также люблю своего сына, как и всех остальных детей, что пытаюсь в Глебе вырастить не такого обормота, каким вырос Александр, потому и строг с младшеньким.

Сашка, старшенький, на самом деле, не такой уж и бездарный вырос. Просто кровь была сильно горячая и остаётся таковой у этого, уже зрелого мужчины. Александр Владиславович так и не нашёл себе пристанище при дворе русского царя, все девок портил, причём, знатного рода, стращал их да совращал, будучи признанным красавцем, то дуэли устраивал.

Долго мне приходилось разгребать за ним, да выплачивать виры за поруганную честь девиц. В какой-то момент мне даже показалось, что родители девушек старались одеть своих дочерей покрасивше, да волосы им уложить поаккуратнее, чтобы Александр позарился на красоток. Щедро я платил царским боярам за то, что мой сын никак не может унять свою похоть.

И отлучал Сашку от денег, но всё равно Александр как был раздолбаем, таким до сей поры и оставался. Так что, как только в Сибири началась очередная заварушка, и местные князьки попробовали скинуть русскую власть, я отправил туда своего старшего.

Вот там Александр Владиславович и остепенился, да приезжает теперь в Киев крайне редко, всё чаще посылает весовых, чтобы те сообщали о делах в сибирских русских землях. Там же он без родительского благословения обвенчался с девицей, причём, не самого знатного рода, дочерью какого-то из мелких князьков, который, между прочим, участвовал в восстании против русской власти. Ох и бесился я тогда! Чуть ли не порывался пустить кровь своей родной кровиночке. У меня же была сговорена одна из дочерей Мстислава Изяславовича, русского царя.

Вот только, когда я увидел своего сына, когда он приехал в Биляр, где в это время я его и дожидался, да привёз Саша жену свою и сына, растаяло моё сердце. Богатство, власть, статусность — это всё важно, но, если нет простого человеческого счастья, когда мужчина не может найти ту самую женщину, с которой ему хочется идти по жизни, то всё бренное и ничтожно. Я увидел, что Александр нашёл свою женщину. Ну и действовал сын в Сибири предельно эффективно, города строил, да замирялся с местными племенами.

Отступные русскому государю за сорвавший брачный союз мне стоили многого. Я передал русскому государству большой и бурно развивающийся торговый город Ольвия, а также окончательно передал России и Славгород.

Ну, и чего мне было оставаться в России? Я же, если даже пенсионер, то весьма активный, жаждущий приключений. Вот и отплыл я покорять империю ацтеков. Которых так и не нашли. Ну нет тут их еще. Скорее всего, и не будет.

— Глеб! Поди сюда! Потренируемся с тобой, — сказал я, поцеловал жену, и направился на палубу, где было огорожено канатами место для тренировок рукопашного боя, а также для уроков фехтования.

— На чём? — предельно серьёзно спросил меня сын.

— На тонкашах, с тонким ножом, — сказал я, а слуга, который находился недалеко, рванул в трюм, чтобы принести нужное оружие.

«Танкашами» на Руси стали называть шпаги. Тогда это оружие начало приобретать популярность, а я способствовал развитию фехтовальной русской школы на шпагах, в народе начали клинки называть тонкашами. Так и прижилось.

Мой пятнадцатилетний сын мог бы считаться одним из виртуозов владения всеми видами клинкового оружия, да и стрелял хорошо, проявлял тактическое мышление. Вот только пошёл он росточком не у меня, а в мамку нашу. Низковат, хотя жилист и крепок. Глебка сильно комплексует по этому поводу. Так как два других моих сына вышли большими, статными, и он среди них сильно выделялся. Вот только в ловкости, скорости, в умении быстро думать и принимать решения, Глеб уже сейчас превосходит своих братьев. Стремление показать, что он также может считаться достойным сыном великого воина, своего отца, меня, мотивировало парня настолько, что мне есть, чем гордиться.

Шаг, выставляю вперёд левое плечо, чтобы словить на противоходе атаку сына, делаю выпад, шпага проходит мимо Глеба, чуть не задевая его защиту. Но это была уловка от сына. Он подбивает мою шпагу в районе гарды, и пусть из рук я оружие не роняю, но его кинжал устремляется мне в горло.

— Отец, ты мне поддаёшься! — обиженно сказал Глеб.

— Нет, сын, это ты стал достойным воином. Иди ко мне! — сказал я и крепко обнял своего младшенького.

Это я собирался оставаться и искать тех самых ацтеков, которых на самом деле-то ещё пока и нет в Новороссии и рядом с ней. Хотел лично спросить у майя, почему они создали календарь только до 2012 года, породим в мире истерию конца света. А Глебу предстояло возвращаться обратно на родину. Именно ему уготовано было стать в самое ближайшее время, относительно, через два года, наместником русского царя в Иерусалиме и Египте, сменив старика Угрюма-Бориса. Это Глеб ещё не знает о вероятном назначении, но я склонен верить царю, с которым перед своим отъездом в присутствии патриарха всея Руси Спиридона договаривался о будущем своих детей.

Спирка… А я ведь помню нынешнего седобородого старца Спиридона ещё как щуплого, но уже тогда эрудированного мальчишку. Теперь же Спиридон стал преемником и первым учеником Святого Климента Смолятича, первого Русского Патриарха. И то, как развивается русская церковь, меня более чем устраивало. Общение со Спиридоном даром не прошло. Он не цепляется за суеверия, не ставил палки в колёса Московской академии, даже, когда они занимаются химическими опытами и выдают, порой, такое, что даже я мог бы назвать «дьявольским». Русская церковь выпускает даже свой «часопис», как называются на Руси газеты.

Через два дня мы прибыли в порт, который находился на мексиканском побережье, которое сейчас никак иначе, как «новороссийским» и не называется. А сам город носит имя Петроград. Вот такой валюнтаризм. Я захотел, чтобы и в этом мире был свой Санкт-Петербург. Правда, город этот был не на Балтийском море, а в Мексиканском заливе. Да и залив назовётся также «Новороссийским».

— Мда… — многозначительно и философски произнес я, когда увидел с борта корабля город.

Нет, я не увидел какой-то мегаполис. Но на Руси до сих пор складывается у всех впечатление, что здесь, в Новороссии, такое несусветное захолустье, и народу здесь нет, что я невольно поддавался на такое общественное мнение. На самом же деле, Петроград был городом, в котором уже проживало двадцать тысяч человек. Из горожан русских было больше половины, остальные либо генуэзцы, либо венецианцы; приходили сюда и немецкие купеческие корабли.

Нам не удалось держать в секрете строительство парусников. Теперь парусный флот, даже оснащённый пушками, бороздит просторы Мирового океана и под флагами Любека, который пришлось всё-таки отдать германцам при заключении Вендского мирного договора. Можно встретить здесь и корабли из португальского Порту, арагонские корабли.

После того, когда Православный Крестовый поход смог разбить Фатимидов, европейцы сконцентрировались на реконкисте, отвоевании Испании и Португалии у ослабленных арабов. Чтобы состоялась грандиозная сделка, и Иерусалим с Антиохией и другими землями крестоносцев был передан под управление Русско-Византийскому союзу, наши ратники участвовали в том деле и смогли помочь выбить арабов с Пиренейского полуострова.

Как и в прошлом варианте истории, но гораздо раньше, арагонцы, кастильцы и португальцы стали развивать свой флот и теперь России приходится конкурировать в Мировом океане в том числе и с ними. Правда, пока первенство за нами, во многом благодаря Византии, потому как большинство моряков всё-таки обучаются и стажируются именно в Империи. Ну и Генуя помогает, не так давно все же дипломатически, когда у них не сложилась война с Венецией и Пизой, заявившая о своем вассалитете Византии.

Так что Петроград стал городом под русской юрисдикцией, но своего рода свободной экономической зоной. Русско-византийский колониальный флот сейчас патрулирует и Новороссийский залив, и Синее море, как назвали Карибское, так как имеются предпосылки начала серьезной пиратской войны. Ну, да и Ямайка за Россией. Пускай ищут себе пираты иное пристанище, если смогут, конечно.

Ещё за пять лет до своего путешествия в Новороссию я инициировал международный договор, по которому все страны были предупреждены о невозможности иметь каперов. Если какое пиратское судно нападёт на судна иного государства, при этом корабль будет иметь разрешение от другой стороны на подобные действия, то это будет считаться нападением на страну, под флагом которой был захваченный корабль.

Насколько это соглашение будет работать, время покажет. Но, исходя из своего опыта, если у России и Византии будут мощные корабли, а также будет их серьезное присутствие в регионе, то какие-нибудь немцы, зарождающийся Ганзейский Союз, не сможет никоим образом пиратствовать на торговых путях. Они тогда в Европе получат полноценную войну на земле.

Кстати, я предусмотрел некоторые нюансы, которые были непонятны даже европейцам. Когда в Европу, в том числе в Византию и в Россию хлынули большие потоки серебра и золота из Америки, также из Индии, я добился того, чтобы эти деньги придерживались и пускались в оборот в строгом соответствии с тем, насколько будет развиваться сельское хозяйство и промышленность. Допустить того, что в иной реальности было в Европе, что имело общее название «революция цен», я не мог. Это, когда денег было много, а товаров и элементарной еды не хватало.

Так что теперь в России самый серьёзный золотой запас. Он же и серебряный, он же и зерновой. Мы зарабатывали не только на том, что ввозили в Европу сахар, золото и серебро из Америки, мы ещё и продавали европейцам своё зерно, зарабатывая при этом колоссальные деньги, как бы не больше, чем со всей своей колониальной политики.

На Руси тоже не голодали. Трёхполье получилось ввести повсеместно, что уже дало прирост товарности более чем в двадцать процентов. Кроме того, в Киеве, в Воеводе, в иных городах занимались селекцией сельскохозяйственных культур. Конечно же, это проходило примитивно, но и подобное дало прирост более чем в десять процентов к урожайности. Если Добавить сюда еще и более частое использование удобрений, так Россия способна прокормить не только себя, но и отгружает немалое количество зерна на экспорт.

С одобрения государя я проводил жёсткую политику по внедрению новых сельскохозяйственных культур на всех русских землях. Там, где хорошо произрастала картошка, а зерновые давали скудные урожаи, там она росла картошка, кукуруза е в достаточной степени распространена в южных регионах. Давим масло из подсолнечника, с превеликим удовольствием едим фасоль.

— Ну, что? Будешь становится императором тольмеков и майя? — насмехаясь надо мной, спросила Мария, когда я выслушал предложения русейцев, как назывались индейцы.

— А почему бы и нет? — усмехнулся и я.

— Что сказал царь-батюшка на Совете? — спросил князь Владислав Глебович Богояров.

— Держаться сказал, как дед наш, князь Владислав Богоярович некогда в битве при Дербенте, — сказал царевич Алексей Ярославович.

— Это ясно… Обо мне говорил что? — спросил самое важное для себя Владислав.

— Сказал, что ты в дядьку своего распутного, Александра, пошел, а не в отца-воина великого, и в не в деда, святого воителя, — пожал плечами царевич.

— Но то любовь же. Как сказал старец Даниил Ростовский во второй проповеди? Любовь — вот то, что двигает миром и внутри человека и вокруг его, — со вздохом сказал Владислав.

— Оно того хоть стоило? — спросил царевич, теребя друга за плечо.

— Она красива, как… весна, как рассвет с степи, как… — закатывая глаза говорил Владислав.

— Эй, брат мой! Ты близко к сердцу принял учения в Московской Академии. Не словесности учиться нужно было, а математике и розмысловому делу ратному, — наследник русского престола улыбнулся.

— Так, что, сильно серчает дядька? — с надеждой спросил Владислав.

— Отец мой, наш государь? — усмехнулся царевич Алексей. — Ну ты же его знаешь, он отходчив. Но дел ты натворил… Нынче же с Великим Ханом монголов рубиться до смерти нужно. А батюшка договориться думал, поделить Хорезм.

— Еще мой дед говорил перед тем, как в Новороссию отправиться… — начал было говорить Владислав один из потомков Великого Владислава Богояровича, но понял, что царевич и сам, когда учился в Академии, изучал наследие их общего деда, так как царевич приходился двоюродным братом Владиславу Глебовичу.

Юный, девятнадцатилетний Владислав Глебович, был заместителем Главы Глубинной разведки и отвечал, скорее за рейды на территорию, или потенциального противника, или уже действительного. Он с самого раннего возраста обучался отцом Глебом, самым искусным воином своего времени, потому знал о диверсиях и разведки все, что только было известно на этот момент.

И вот, в одном из таких рейдом Владислав натолкнулся на серьезный караван монголов, причем о войне с Россией уже было заявлено Чингисханом. Уже были столкновения между русскими отрядами и воинами хана, когда монголы взяли Самарканд. На помощь шаху Джелал-ад-Дину шел русский отряд в две тысячи латных ангелов, но не успел. Монголы, юридически, первые напали и развязали войну с Россией.

Так что, когда Владислав Глебович проводил разведку численности и состава монгольского войска у города Кенеургенч, и был замечен караван, он быстро принял решение. Ну как было не напасть и не привести в стан русских войск добычу? Вот только, когда лихим ударом в триста сабель с ручными пищалями, Владислав рассеял и большей частью убил охранение каравана, еще не было понятным, что именно охраняло аж восемь сотен монгольских воинов.

Когда Владислав увидел красавицу Ал-Алтун, младшую, и по слухам, любимую, дочь Чингисхана, молодой русич просто обомлел. Ему ранее не нравились женщины-монголки. А тут… Влюбился парень и так глубоко, что и голова помутилась. Он к ней целоваться, а она не против, он… А она не против… И кто же тогда знал, что это дочь Чингисхана!

Теперь дипломатия полностью исчерпана. Хотя, как заведовал Владислав Святой, монгола, коли он придет, бить сразу и нещадно, иначе Русь поработит и ввергнет ее в пучину Смуты.

— Все! Барабаны стучат, рог извещает. Время битвы, браты, наступает, — царевич продекламировал часть из стихотворения «битва у Холма».

— И кто из нас больше внимания словесности уделял? Вот я стихов и не помню, — пробурчал Владислав, отправляясь к своему отряду конных ангелов-пищальников.

— И твою свадьбу с Алтун гуляем сразу после битвы! — выкрикнул царевич вслед своему двоюродному брату.

Командовал центром русского построения царевич Алексей. Это было уже второе сражение, когда наследник самостоятельно возглавлял большое соединение войск.

Все было готово к тому, чтобы бить монголов. Как и завещано: главное оружие войны — это лопата. Так что нарыли ям, сделали волчьи ямы, рассыпали чеснок, поставили рогатки с и колючей проволокой, выставили мины. Русская артиллерия, все еще лучшая в мире, хотя и шведы и французы, да и монголы, пользуются огнестрельным оружием, и русские пушкари готовы бить по наступающим степнякам сразу из ста сорока пушек.

Главным новшеством к этой битве были конные пищальники. Теперь у латных ангелов были кроме всего прочего, по две одноручных пищали, способные поражать противника на сто метров или чуть более того. Правда в таких войсках не вооружаются пиками, но конными саблями владеют ратники Владислова на зависть другим.

— Начинаем, командир? — спросил Мануил, только-только ставший наследником византийского василевса, но решившим все равно лично отправиться на войну с монголами.

Он так же был так же в одном возрасте с русским царевичем и некогда учился с ним в Академии. В составе войск был еще молодым внук прославленного половецкого хана Аепы Однорукого, здесь же молодой французский герцог, второй в очереди на престол, он привел европейских рыцарей. Так что сплошная молодежь.

— Что скажешь, Федор? — спросил русский наследник у сына вендского посадника Лучислава. — Начинаем?

— Вам, царственным и решать, — пробурчал медведеподобный венд, отвечающий за пехотные строи.

Над ним иногда подтрунивали образованные в Академии власть имущие молодые повесы, но так… По доброму. Что же делать, если у вендов все еще двоеверие и школ только две на все племена!

— Вот не было бы моего отца, можно было назвать сражение «битвой молодых», — усмехнулся Алексей Изяславович.

— Была такая битва уже, ее еще называют «Битвой на Холме», — проявил знания истории Мануил.

— И мы повторим подвиги дедов! И пусть с небес смотрят на нас предки наши славные! Начинаем! — выкрикнул царевич.

КОНЕЦ КНИГИ. КОНЕЦ ЦИКЛА.

Приветствуем тебя, наш читатель… уважаемый, самый-самый. Цикл закончен. И как бы не было горестно расставаться с героями… Но, увы. Но не стоит отчаиваться, циклов и книг у нас с Валерием Гуровым хватает. Будет чем скоротать вечерок. СПАСИБО ТЕБЕ ЗА ВНИМАНИЕ К НАШЕМУ ТВОРЧЕСТВУ!

Читайте нашу новинку:

Я очнулся в 1945-м, и моя цель — нелюди, которых нацисты вырастили в подземных лабораториях Аненербе: https://author.today/work/432211