Одинаковые. Том 5. Атлантида

Глава 12. Затишье перед бурей. Анализ и планирование

Сегодняшнее утро началось с похорон. Мы прощались с Николаем Зориным, одним из лучших бойцов нашего боевого крыла, павшим от пули охраны генерала Романовского. Церемонию провели в маленькой часовне «Белого Ветра», без лишней помпы, но с воинскими почестями. Гроб опустили в землю на небольшом погосте, на котором уже было два креста. За время существования приюта мы попрощались с двумя инструкторами, бывшими отставниками, для которых «Белый ветер» стал вторым домом. Все бойцы боевого крыла присутствовали здесь, парни стояли молча, опустив головы, глядя на свежий холм, каждый с болью прощался с боевым товарищем.

Это первая потеря за все годы. Даже в Англо-бурской войне нам удалось обойтись без убитых. Теперь всем стало ясно: игры кончились, все по-взрослому. Я сказал короткую речь, и мы разошлись. Николай останется в нашей памяти. Конечно, когда мы создавали «Белый Ветер», то прекрасно понимали, что потери неизбежны, но как же чертовски больно проходить через них.

Возвращение к работе после этого давалось с трудом. В воздухе витало эхо недавней ночи: выстрелы, лица французов, последний хрип Романовского. Но останавливаться было нельзя. Все силы брошены на доведение батискафа «Нептун» до идеального состояния. В голове засела последняя фраза генерала: «Вы так и не узнали главного, артефакт, который вы ищете…» Что он хотел этим сказать? Этот вопрос грыз нас с братьями изнутри, но ответа не было.

Мы сидели в кабинете и в очередной раз перебирали чертежи батискафа и модернизированного грузопассажирского судна «Святогор», задача которого — доставить нас на Канары и стать во время исследований базой. В этот момент я подумал, что на нем нет абсолютно никакого вооружения, и необходимо решить этот вопрос. Конечно, в боевой корабль мы его не превратим, но отбиться от пиратов у нас должна быть возможность. И тут мы вспомнили про пушки Гочкиса, которые в свое время ставили на джонку. Это проверенные скорострелки, способные выпускать до тридцати выстрелов в минуту. Они вполне могли бы дать достойный ответ небольшому пиратскому судну. Думаю, одного такого орудия на носу и одного на корме хватит, чтобы у «Святогора» появились зубы.

— Пушки, Илья? — приподнял бровь Андрей-Феликс, услышав мою идею. — Но это может вызвать лишние вопросы. Миссия — полностью исследовательская. Нужно тогда продумать, как грамотно их прятать.

— Все верно, Андрей! — парировал я. — Но в море, понимаешь, может случиться всякое. У нас уже был опыт встречи с пиратами, и честно скажу, что лучше всего иметь против них что-то посерьезнее винтовок. Во-первых, мы сделаем их быстросъемными. На крайний случай лучше ввязаться в дрязги с портовыми властями, чем оказаться беззащитными перед какими-нибудь ублюдками в море. Не надо забывать и про французских масонов, которые могут отправить по нашему следу более серьезные силы.

— Думаю, через военные склады в Кронштадте можно узнать под видом заказа для какого-нибудь коммерческого парохода, идущего в опасные воды, — предложил Никита. — Если поручим это дело Кржижановскому, он должен найти и пушки, и боезапас.

Решение было принято. «Святогор» получит свои зубы.

В кабинет Иосифа постучали и в дверь стремительно вошел Алексей Николаевич Крылов с кипой чертежей на руках.

— Господа, есть вопрос по поводу «Нептуна». Нужно согласовать. Мы при модернизации доработали систему аварийного покидания, и в случае крайней необходимости экипаж сможет выбраться из аппарата.

Леха сразу подался вперед: — Через шлюзовую камеру?

— Именно так! — кивнул Крылов, указывая на схему. — Вот здесь, в кормовой части, у нас шлюз. Человек входит внутрь, герметично закрывается, после чего камера заполняется забортной водой. Далее открывается наружный люк, и он может выйти. Для возвращения — процедура в обратном порядке.

— А воздух? — спросил я. — Выходящий человек будет иметь запас воздуха?

— Так и есть, Илья! — подтвердил профессор. — Мы используем стандартные водолазные скафандры с подачей воздуха по шлангу от помпы, установленной внутри «Нептуна». Это надежная система.

— От помпы… — мы с братьями задумались.

Я попытался вытянуть из памяти все, что помнил об аквалангах из будущего и о текущих разработках в этой области.

— Профессор, а что, если использовать аппарат Рукейроля —Денейруза? — предложил я. — Это же последнее слово техники: баллон со сжатым воздухом и мембранный регулятор подачи. Если не ошибаюсь, французский флот уже проводит испытания.

Крылов задумчиво потер подбородок.

— Да, мне приходилось слышать. Луи Бутру тоже демонстрировал подобный аппарат в Париже. Но все это пока опытные образцы — сырые и ненадежные. Тем не менее, это единственный путь к автономному погружению.

— Было бы здорово, если бы удалось усовершенствовать конструкцию! — добавил Леха, — и сделать не один, а два баллона, чтобы был резерв, а еще добавить ручной клапан аварийной подачи воздуха. И снабдить аппарат буйком для экстренного всплытия.

На случай отказа регулятора человек сможет отцепить груз и уйти на поверхность! — продолжил он. — Конечно, если придется прорываться сквозь большую толщу воды, есть риск получить мощный перепад давления. Но так, хотя бы будет шанс на спасение.

Профессор посмотрел на нас с живым интересом.

— Двойные баллоны… Аварийный буй… — проговорил он, делая пометки на чертежах. — Вполне. Эти идеи могут сделать систему более пригодной на практике. У меня есть знакомый инженер — Александр Горов — он работал над подобными системами в Кронштадте. Думаю, попробуем привлечь его к созданию такого снаряжения.

— Отлично! — сказал я. — Постарайтесь сделать все менее громоздко. Даже пять — семь минут автономной работы под водой позволят осмотреть объект, а не просто сделать пару шагов от батискафа.

Когда Крылов ушел, мы еще сидели в тишине, перебирая варианты. Если удастся создать акваланг, хотя бы отдаленно похожий на образцы будущего, у нас появится реальный шанс на автономную работу под водой. Сейчас об этом большинство водолазов лишь мечтает. В 1901 году безопасных и надежных автономных дыхательных аппаратов, по сути, не существует — все находилось на стадии разработки. И если мы сумеем сделать рабочую систему, то она может сильно облегчить нам нашу задачу.

Обсуждение технических деталей нашего будущего путешествия, касающихся «Нептуна», «Святогора», и возможно первого акваланга на сегодня было закончено. Мы приняли ряд решений и запустили в работу то, что было возможно. По плану оставалось подвести итоги операции в доме Романовского.

— Иосиф! — сказал я, — вот это на твои нужды.

Никита поставил на стол три массивных саквояжа, наполненных золотом, валютой и драгоценностями.

— Здесь все, что было изъято в особняке Романовского! — продолжил я, открывая первый саквояж. — Сто двадцать тысяч рублей золотом, пятьдесят тысяч франков, драгоценности на сумму приблизительно в пятьдесят-семьдесят тысяч и тридцать пять тысяч рублей ассигнациями.

Джугашвили внимательно осмотрел содержимое, затем перевел на меня взгляд, вопросительно приподняв бровь.

— Да, Иосиф! Эти средства переходят в твое полное распоряжение. Реализуй их с умом для воплощения наших общих планов в жизнь. Отчитываться по ним не нужно, мы тебе полностью доверяем в этом вопросе. Можешь часть пустить на развитие сети Андрея, часть на коллективные хозяйства.

— Спасибо! — ответил он, вдохновленный серьезными поступлениями. — Они очень помогут нашему делу. Подключу Дмитрова, чтобы правильно ими распорядиться.

— Делай как знаешь, Иосиф! Большие планы требуют и больших затрат, это всем понятно. Из воздуха родить, что-то стоящее навряд ли получиться. Если финансы понадобятся еще, то обращайся.

Джугашвили перевел взгляд на Дзержинского-Михалковского.

— Феликс, какие новости с улицы?

— В городе ходят слухи… — начал Феликс. — Разные. Пресса пока молчит, но в определенных кругах вовсю обсуждают исчезновение генерала и его гостей. Прислуга, которую при штурме парни вырубили, толком ничего сказать полицейским не может. Свидетелей произошедшего, по сути, нет. Особенно волнуются французы: их кураторы пропали бесследно, и, насколько я знаю, они уже направляют гневные письма с требованием найти своих сограждан. Там достаточно серьёзные шишки были из этой их ложи. Вот они и засуетились в поисках.

— Это хорошо! — хмыкнул Иосиф. — Значит, операция прошла, как и планировали.

Никита передал Дзержинскому пухлую папку с документами: — Здесь подробные схемы связей, финансовые отчеты и списки всех членов ложи. Твоя задача — провести зачистку оставшихся ячеек масонов в России. Они ведут деструктивную подрывную деятельность. Причем это далеко не единственная организация, есть еще подобные, все они действуют в чьих-то интересах, которые очень расходятся с нашими.

Феликс бегло изучил бумаги, начав с описанной Романовским «дорожной карты» и указанием ячеек.

— Да, отличная информация! — сказал он. — Я внимательно изучу документы до конца и немедленно приступлю к планированию операции.

Иосиф задумался, глядя на него.

— Не затягивай с этим, но будь осторожен. Нельзя допустить утечки. И нужно сделать так, чтобы следы не привели к нам. Пока организация осталась без своих кураторов, они в замешательстве, но долго это продолжаться не будет. Поэтому действуйте быстро!

В кабинет постучали. Вошел молодой человек, молча передал Андрею-Феликсу записку, кивнул всем и вышел. Дзержинский быстро пробежал по ней глазами: — Кхм! Французская миссия запросила аудиенцию у министра иностранных дел. Похоже, начинают беспокоиться всерьез. Главное — не дать им времени на восстановление своих позиций.

— Думаю, это к лучшему! — усмехнулся Леха. — Пусть суетятся.

— Иосиф, Андрей! В папке есть также несколько компроматов, долговых расписок. Просьба изучить и решить, использовать ли их в работе. Вполне возможно, что они могут пригодиться для решения какого-либо бюрократического вопроса. — добавил Никита.

Мы обсудили дальнейшее взаимодействие, и Дзержинский-Михалковский получил дополнительные ресурсы для проведения операции. Перед уходом я еще раз взглянул на него.

— Андрей, помни, если в процессе что-то удастся узнать об артефактах… Обязательно сообщи!

Тот кивнул мне в ответ.

Мы с братьями покинули кабинет и направились в наш дом в Шувалово. Наконец-то этот насыщенный день подходил к концу, и можно было отдохнуть. Мама с Анисимом уже вернулись от Машки, в итоге несколько дней она все-таки у дочери погостила, но главное, что никто из близких на этом этапе противостояния с французскими масонами не пострадал, кроме конечно Николая Зорина. Но последний фактически солдат, а на войне убивают, хотим мы этого или нет. Пуля, не спрашивает твоего мнения, так сказать.

Мы сидели в беседке и ужинали, погода этим вечером выдалась отличная. Не часто в Питере такая бывает, даже летом. Мама приготовила отменный борщ и жаркое. Наконец-то появилось время выдохнуть, все-таки очень напряженными выдались последние дни.

Кузьмич глянул на нас задумчиво: — Ну что, братья, устали?

Я улыбнулся ему: — Надоело. Задолбала уже эта бесконечная круговерть и нескончаемая возня. Хочется тишины, хоть немного!

— Так съездите на охоту, да хотя бы на пару дней! — сказала мать.

— Да, можно вспомнить, как раньше в тайге…, ещё в Забайкалье! — ответил Никита, улыбнувшись ей. — Мы ведь тогда неделями могли пропадать в лесу. Признаться честно скучаю по тем временам.

— Эх…— вздохнула мама, видимо вспомнила отца, погибшего от пули каторжника.

Мы же тогда спасли кучу народа из рабства, а среди них нашлись волки в овечьей шкуре. Анисим опустил глаза, он тоже был в той группе, что мы вывели из тайги. И он помогал нести тело отца в Прилукскую. После знакомства остался у нас в доме со своим сыном и женой. С мамой сошлись уже много позднее, после того как жену его убили хунхузы. Тогда еще похитили Саньку и Машку, и это послужило причиной нашего путешествия в Индокитай. Много воды все-таки за это время утекло!

— Хорошая идея! — сказал я. — Можно на Сестрорецкий разлив. Отдохнём с братьями хотя бы пару деньков.

— Завтра уезжаем! Мам, собери, пожалуйста, провизию. Только самое необходимое, много не надо! — добавил Леха.

Мы собираться долго не стали — проверили дежурные рюкзаки, служившие нам уже многие годы. В последнее время даже не задумывались об их усовершенствовании — и финансы позволяли сделать что-то новое, да только руки не доходили, и времени было в обрез. Признаться, они и так вполне справлялись со своими обязанностями.

Мать собрала провизию на трое суток: сало, сухари, крупу, соль, лук, немного картошки. До Сестрорецка добрались втроём на американском внедорожнике нашей конструкции; решили оставить машину на постоялом дворе — приплатив за присмотр. Дорога заняла примерно три часа, мы ехали никуда не торопясь. Пристроили автомобиль и двинули в перелесок. По сторонам по началу мелькали дачи, воздух с каждой верстой делался всё чище, пахло хвоей и нагретой за день землёй.

Мы были уже на месте: нашли глухую поляну у самого разлива, окружённую соснами, разбили лагерь. Разожгли костёр, вскипятили чай в походном котелке на треноге. В такие минуты, когда вокруг никого, нам с братьями и говорить не требовалось. Время тишины. Только мысли, гуляющие в нашем объединённом сознании.

Никита достал плоскую бутылку самогона. Мы молча опрокинули по полтиннику — за ушедшего от нас Николая.

На следующий день, с первыми лучами, отправились на охоту. Шли по заметной звериной тропе, углубляясь в чащу. Лес просыпался: щебетали птицы, в воздухе висела серебристая паутина. Через час нам повезло — наткнулись на свежие следы, которые вывели к водопою. Организовали засидку и стали ждать.

Через два часа на место вышел молодой кабанчик, подсвинок. Никита прицелился и выстрелил. Пуля попала зверю точно в ухо. Подсвинок рухнул на землю, едва взвизгнув.

— Ну вот и свежатина! — довольно подумал я.

Никита перезаряжал ружьё, а мы с Лехой уже принялись за дело. Освежевали тушу прямо на поляне, аккуратно сняли шкуру, выпотрошили внутренности. Потроха закопали поглубже, чтобы не приваживать хищников. Мясо разрубили на крупные куски, завернули в чистую холстину, уложили в рюкзаки.

Вернулись в лагерь и взялись за заготовку. Часть мяса нарезали помельче, бросили в подвешенный над костром котёл, где уже кипела вода. Добавили горсть промытой пшённой крупы, картофеля, лук, щедро поперчили и посолили. Вскоре по лагерю поплыл дурманящий аромат наваристой похлёбки.

Другую часть мяса Лёха нанизал на прутья и оставил подрумяниваться над углями — про запас.

— Вот это жизнь! — подумал я, — Запах дыма и варёного мяса, никакой кухни да официантов — всё простое, родное какое-то.

Ели похлёбку прямо из котелка. Мясо таяло во рту, бульон вышел густой, наваристый. Простое блюдо на костре в тот миг казалось лучшим яством на свете.

Вечером, перед сном, сидели у костра, слушали, как шумит лес и потрескивают угли. Вспоминали детство и прошлую жизнь — ту, откуда я попал в этот мир. Когда моё сознание из будущего оказалось в телах этих трёх мальчишек. Я тогда не подозревал, во что всё выльется. А в итоге закрутило. Водоворот приключений, в который затянуло нас еще в 6–7 лет не давал отдышаться практически не на минуту.

Два дня пролетели как один. Мы ловили рыбу, ещё пару раз выбирались на охоту, но кроме двух куропаток больше ничего не добыли. Впервые за долгое время напряжение отпустило.

И всё же даже здесь, в тишине леса, мысль о словах Романовского про артефакты не отпускала. Что он имел в виду? Или блефовал? Он знал, что время его сочтено, и нести чушь смысла не было. Видимо, ответ узнаем не скоро.

На рассвете третьего дня собрали вещи, затушили костёр и отправились в Сестрорецк. Этот поход в лес, и уединение подарили долгожданную передышку перед новыми испытаниями.