Ожерелье Зоны

Глава 12. Игра Авигайль

Взгляд женщины становился вязким, липким. Грифу казалось, что он муха в сиропе. Тянет одну лапку, а в это время остальные погружаются глубже. Он моргнул, отвернулся. Надо признать, это потребовало некоторых усилий. «Сумасшествие, - подумал он, - оказывается, может быть заразным». Мысли как-то отяжелели, уже не порхали с легкостью колибри, а превратились в обожравшихся гусей, желающих вздремнуть.

Сталкер тряхнул головой, посмотрел на дверь с засовом. Подошел, секунду-другую прислушивался, затем взялся за рычаг и с легкостью сдвинул густо смазанную солидолом задвижку. Приоткрыл сантиметров на десять и не понял, что видит. Белый, словно покрытый снегом, пол шевелился и колыхался. В первое мгновение сталкер подумал, что это туман, какая-то его разновидность. Он с грохотом захлопнул дверь, навалился плечом и запер засов. Обернулся, вытаращенными глазами уставился на Авигайль.

Та сидела, склонив голову, смотрела исподлобья и кротко улыбалась. Оскал кровососа по сравнению с этой улыбкой был дружеской ухмылкой. Черт подери, Гриф забыл, когда у него от страха зудели голени. Он дернул за ремень, рука поймала цевье, приклад уперся в плечо, палец лег на спусковой крючок. Мушка… Она ходила ходуном.

- Чокнутая дура, - прорычал Гриф, в два шага оказался рядом, ткнул стволом в грудину под ключичной впадиной и с силой надавил. - Что там? - мотнул головой в сторону двери.

Женщина молчала, продолжала улыбаться и, не моргая, смотрела сталкеру в глаза. Она вела себя так, словно не чувствовала боли и нисколько не боялась, а возможно, и не понимала, что может сейчас умереть.

- Я тебя сейчас грохну. Богом клянусь. Отвечай, что за дверью?

- Дети. Там дети, - проговорила женщина спокойно, продолжая растягивать губы в жуткой улыбке.

- Какие, на хрен, дети? - сталкер едва сдерживался, чтобы не нажать на курок. Первая волна испуга прошла, он попытался мыслить рационально. «От выстрела будет много грохота, а тупую тетку можно укокошить другими, менее звучными способами. Да хотя бы просто проткнуть стволом». Он сильнее надавил на винтовку. В месте контакта пламегасителя с кожей выступила кровь. Собралась полумесяцем под вороненым металлом, набухла и потекла тонкой бордовой изгибающейся струйкой.

Не переставая улыбаться, женщина опустила глаза и посмотрела на кровь. Некоторое время наблюдала, как та стекает по грязной коже за ткань, затем посмотрела на сталкера горящим взглядом, словно вид собственной крови натолкнул ее на какую-то умопомрачительную догадку. ЧД заулыбалась шире. Губы вытянулись в бледные ниточки, рот приоткрылся, заблестели влажные зубы.

- Дэтэиэкандэ-нянгэнораксэн… - из ее рта лился монотонный грудной звук с незначительными вариациями в голосе.

С минуту Гриф смотрел на нее, силясь понять. Затем выругался, убрал винтовку, схватил женщину за шиворот и рывком поставил на ноги. Не отпуская, на вытянутой руке поволок к двери. Открыл засов и втолкнул в комнату с белым колышущимся полом. Переставляя ноги циркулем, чтобы не упасть, Авигайль пробежала несколько шагов и встала. Не спеша повернулась влево, вправо. Из щели между губ потек прежний грудной гул.

Гриф наблюдал за ней из-за приоткрытой двери, подперев для страховки полотно берцем. Он, наконец, увидел, что белый плывучий пол был не чем иным, как огромным множеством лабораторных мышей. Они затопили все вокруг. Нос уловил смесь из запаха шерсти, мышиного дерьма и тухлятины.

Сталкер подумал, что в таком количестве грызуны чувствуют свою силу. Сейчас они набросятся, начнут кусать, повалят, а затем накроют вопящую и брыкающуюся ЧД мохнатым белым одеялом.

Ничего подобного не случилось. Мыши бегали в беспорядке, некоторые садились на задние лапки и внимательно смотрели на нее, казалось, они понимали нечленораздельные завывания. Женщина скользила взглядом по меховым тельцам и продолжала вещать своим утробным голосом. Постепенно стал образовываться спиральный круг, в центре которого высилась ЧД.

Гриф понял, что она здесь главная и сейчас происходит нечто демоническое. Она владеет их душами и в этот самый момент организовывает грызунов против него. Первым желанием было отгородиться от этого безумия железной дверью, запереть засов и никогда его больше не открывать, но в правой стене он заметил еще одну дверь.

Сталкер шагнул через порог. Мыши шарахнулись от него в стороны, словно он был объят пламенем. Гриф заметил в углу кучу костей, среди которых угадывались и человеческие. Два черепа, насаженные на рукоятки тренажера для пресса, приковывали к себе внимание. «Бляха-муха, - без удивления подумал сталкер, - эта тварь полоумная собиралась скормить меня своим мышам, как и этих бедолаг».

Дальше вдоль стены стояли велотренажер, станок для бицепса и тренажер для прокачки широчайших мышц спины. Изогнутой перекладины на последнем не было. Вместо нее трос с карабином самозатягивающейся петлей обвивал кости предплечья, которые заканчивались когтистыми пальцами.

В углу валялись баллоны зелено-серого цвета, похожие на кислородные, с вентилями, с белыми надписями.

Опасливо озираясь на мышей, сталкер подошел к ЧД со спины, грубо схватил под руку и поволок ко второй двери. Женщина не сопротивлялась и послушно шла. Альбиносы перед ними разбегались в стороны, словно льдины перед носом ледокола. Гриф подвел Авигайль к двери: - Что там? - спросил негромко и требовательно, посмотрел в ее снова ставшие безразличными глаза. Она смотрела на него и молчала, как собака, не понимающая, что от нее хотят.

- Говори, дура, не то вломлю, - он с силой сжал ее руку. Пальцы сомкнулись кольцом вокруг плеча. Сталкер в очередной раз поразился ее худобе.

- Ты не человек, - сказала она спокойно, не отводя пустого взгляда. Он тряхнул ее, злясь, что та не чувствует или не показывает вида, что ей больно. Хотя ЧД была слабой и в его власти, тем не менее она ему не подчинялась. У Грифа чесался кулак снова съездить по грязной физиономии и уже не останавливаться, разбить в тесто. От злости он заскрежетал зубами, а потом замерцал. Секунда-две, и он снова был прежним.

- Отпустэ, - проговорила женщина грудинным глухим голосом, попятилась. Выражение ее лица сделалось тупым, а в приоткрытом рте снова зашевелился язык.

«Опять двадцать пять, - с досадой подумал Гриф, - теперь от нее никакого толка». Он надавил на дверную рукоятку, приоткрыл дверь. В помещении было темно. Распахнул полотно шире, втолкнул женщину. Достал из кармана фонарь. Луч высветил столы, наваленные на них бумаги, журналы, книги, планшеты со скоросшивателями, папки, пустые банки из-под консервов, какие-то железные штуковины, болты, три монитора. Крайний левый выключенный, на экранах других замерли черно-белые картинки, вдаваться в подробности которых сталкер не стал.

По поведению ЧД сталкер понял, что опасность там не таится, зашел следом, посветил на стены, нашел у двери выключатель. Под потолком вспыхнули люминесцентные лампы. В отличие от коридора, здесь они горели все и не мерцали. Комната, примерно четыре на пять метров, была завалена всяким хламом. Посередине стояли три стола, состыкованные в ряд. Под столами - скамья, рядом - железное винтовое кресло с дырчатым сиденьем и такой же спинкой.

Гриф шагнул к столам, вгляделся в мониторы. Небольшая поляна, засыпанная сухой листвой, кончалась метрах в пяти от объектива камеры, дальше шли черные голые деревья. Это место Гриф сразу узнал. Даже рассмотрел цепочку следов, оставленную их ногами.

Второй монитор немигающим глазом смотрел на густой облетевший кустарник, в котором угадывался лаз. Ничего интересного. Гриф включил третий монитор. Камера смотрела приблизительно с десятиметровой высоты на изрытое поле и опушку леса. Снизу виднелись край крыши и небольшая зацементированная площадка, поросшая травой и кустарником. Изображение было нечетким. Объектив покрывали пыль и высохшие разводы.

Сталкер выпрямился и осмотрел комнату подробнее. В углу громоздились запечатанные коробки. Рядом валялись раскрытые, с разорванными краями. Несколько сложенных были засунуты между штабелем и стеной. Левее Гриф увидел ведро с мутной водой и ковшом. Еще левее на полу валялась разбитая радиостанция. Тот, кто приложил к ней руку, был явно зол. Устройство было размолочено вдребезги. Куча тряпья у стены поверх картонных коробок напоминала лежак. Дальше автомобильный аккумулятор, моток проводов, прочий хлам…

Запах. Он назойливо лез в нос. Такой же, как в мышиной комнате, только концентрированный и с большей примесью тухлятины. Сталкер порыскал взглядом и скоро наткнулся на пищевой термос зеленого цвета. Бока термоса были заляпаны засохшими бурыми пятнами. Крышка с квадратной рукояткой, с петлями под винтовые замки прилегала неплотно.

Гриф сместился левее и увидел то, что скрывали столы. На полу возле термоса лежала столешница. Ее застилал грязный, изрезанный, перепачканный в крови клеенчатый фартук. Из-под него выглядывал забрызганный, в разводах и подтеках, обычный бумажный лист формата А4 с карандашным рисунком. Неаккуратно начерканные темно-серые линии изображали то ли неимоверно жирную, то ли беременную бабу с прямыми длинными волосами, маленьким ртом-черточкой, круглыми, обведенными множеством кругов глазами с точками зрачков посередине. Раздутый живот покрывало множество звездочек. Рядом с рисунком лежал грязный нож. На краю столешницы стояла переносная одноконфорочная электроплита со сковородой. Короткий провод тянулся к разломанной розетке в стене. На сковороде покоилась недоеденная жареная мышиная тушка.

Гриф живо представил, как, стоя на коленях, ЧД разделывает грызуна и требуху со шкуркой выбрасывает в термос. Ничего отвратительного в этом он не усмотрел. Ему приходилось есть и не такое. Он отдал должное живучести ЧД и ее смекалке. Развести мышиную ферму - неплохая идея. Поразился другому, как она смогла прожить в таких условиях столько времени. Он повернулся и посмотрел на женщину. Она стояла там, где он ее и оставил, со связанными руками за спиной, понурив голову, с открытым ртом. Извивающийся язык воображение дорисовало само.

- Эй, как тебя там? - обратился Гриф к Авигайль. Он забыл ее имя. Мысленно, кроме как ЧД или дура, никак иначе ее не называл.

Женщина не шелохнулась.

- Эй, - снова позвал ее сталкер, подошел, наклонился, попытался заглянуть ей в глаза. Авигайль казалась куклой, у которой кончился завод. Взгляд потухший, неподвижный, глаза смотрят рассеянно. Гриф тронул ее за плечо: - Эй, - повторил он. Несколько секунд ничего не происходило, затем она подняла и медленно повернула голову в его сторону.

- Не эй, - сказала женщина четко, с вызовом, хотя и негромко, - Авигайль Крамер Яковлевна, младший научный сотрудник НИИБГТУ. Есть вопросы?

«Черт, - подумал Гриф, - обосраться можно».

- Да. Есть, - сказал он, не особо надеясь, что получит ответы, но все же задал их. – Там, в тоннеле, по которому мы пришли, не было света. Ты можешь его включить?

- Стажер, - менторским тоном изрекла женщина, - четко формулируйте вопрос.

- Твою мать, - процедил Гриф, в голос сказал: - Авигейль, ты…

- Авигайль, - тихо, но твердо поправила женщина.

- Да, Авигайль, ты сама нам открыла дверь несколько часов назад. Вот посмотри сюда, - Гриф шагнул к столу и пальцем указал на монитор, запечатлевший площадку перед люком, - я говорю про тоннель, который выходит в лес.

Женщина сместила глаза на экран. Гриф с надеждой ждал, что она скажет. Некоторое время она смотрела на картинку, затем перевела взгляд на сталкера. С минуту изучала его лицо, после чего сказала:

- Рожа мне твоя, стажер, не нравится.

- Дура чокнутая, - Гриф сжал кулак, замахнулся... Она смотрела ему в глаза, как сука, которую никогда не били. Сталкер еще некоторое время боролся с искушением, затем разжал пальцы, схватил ее за шкварник и с силой опустил на винтовое кресло. Быстро осмотрелся, поднял с пола жгут проводки и туго привязал младшего научного сотрудника к креслу.

Гриф понял, что с ЧД каши не сваришь, время угроблено понапрасну. Он вдруг отчетливо ощутил, как его на медленном огне поджаривают секунды. О Яве у него до сих пор не было никакой информации. Он жгуче ощутил необходимость помочь парню. Сразу вспомнил о его неопытности, наивности, мягкотелости.

Сталкер порывисто шагнул к столу, запрыгал взглядом по корешкам папок, наваленных кучей. «Вдруг попадется схема электроснабжения или план лаборатории, - он ухватился за эту мысль, как за спасительную соломинку. - Ведь военные всегда все хранят на бумагах и в нескольких экземплярах. Отчетность, крючкотворство, перестраховка, делопроизводство, целые отделы бумажников, чтобы ни винтика, ни тряпочки, ни патрона не пропало. Они всегда так делают». Гриф хватал папки, поворачивал, пробегал взглядом по оглавлениям, отбрасывал, тянулся за следующей. В какой-то момент папки поехали, посыпались на пол. «Нет. Слишком всего много. Это искать иголку в стоге сена». Он обернулся к Авигайль.

Та покорно сидела в кресле и смотрела на него равнодушным взглядом. Сталкер заметил ее закрытый рот и, сочтя это обстоятельство за добрый знак, заговорил:

- Послушай, там человек в тоннеле, он мой друг. Ему нужна помощь. Я не слышал шума вентилятора, а значит, тоннель обесточен. Он не сможет закрыть дверь на магнитный замок. Некоторое время он, конечно, продержится, но неизвестно, как долго. Его надо вытаскивать оттуда.

Гриф замолчал и с надеждой смотрел в глаза... он не мог определить, какими они были сейчас. Точно не омуты, в них не чувствовалось той затягивающей глубины. Что-то там такое поблескивало, как луч фонаря в просторном темном зале. То ли разум, то ли сумасшедшинка, то ли нездоровая веселость шевелилась, ерзала в них. Не моргая, Авигайль смотрела в глаза сталкеру. Рот ее медленно открылся. В какой-то момент Грифу представилось, что сейчас из него вывалится длиннющий язык, скрученный в рулон, который развернется и дотянется до него. Но нет, ничего подобного не произошло. Женщина заговорила:

- Дети. Они давно не ели, - голос ее звучал уже иначе. Он был женским, обыкновенным, без дебильной растяжки и пещерного эканья. Слышались в нем душевная мука и скорбь. Скорбь матери над тяжелобольным ребенком. «Боже мой, - подумал сталкер, - она точно двинутая. Эти чертовы крысы для нее дети».

- Мы их накормим. Обязательно накормим, - искренне пообещал Гриф, - только давай сначала Яву спасем. Всего-то надо апэшку включить, чтобы вентиляторы заработали и дверь закрылась. Где здесь щитовая? Или что там, центр управления? А?

- Руку отдай, - проговорила Авигайль, продолжая смотреть на сталкера своим сумасшедше-веселым взглядом, который никак не вязался со скорбящим голосом.

- Чего отдать? - не понял сталкер.

- Руку свою отдай, - проговорила Авигайль, - тогда скажу, - и хихикнула, жутко так хихикнула.

Гриф смотрел на нее и не мог определиться, как к этому отнестись. ЧД постоянно менялась, ее невозможно было воспринимать как целостную личность с определенным набором качеств. Она была неуловима, как… как калейдоскоп. Вроде только что была здесь, раз, и вместо нее уже кто-то другой. Сталкер не мог понять, с кем разговаривает в тот или иной промежуток времени, отчего его собственные мысли путались, теряли опору и становились жидкими, как сопли, на которых он уже стал поскальзываться и сомневаться в истинности происходящего. Казалось, что здесь его вовлекают в какое-то дерьмовое представление, а зрители прячутся за кулисами-стенами, наблюдают за ним в щели, через лампочки, в трещины, розетки. Лыбятся, перешептываются, давятся от смеха, тычут в него пальцами, хлопают друг друга по спине и разевают рты в придушенном гоготе.