Падший (СИ)

Глава 14 Нет никаких оснований оглядываться назад, нужно смотреть только вперед…

— Кто ты такой, Забелин? — Повторил старший опер. — Я взрослый человек и много чего видел. Но знаешь, никогда в моей жизни не случалось такого, что произошло с тобой. Мы вместе были в баре когда напали те придурки. На моих глазах один из них вогнал нож тебе в руку. Кровища должна была хлестать, как из подрезанной свиньи. Но она не хлестала. А потом ты вообще, как ни в чем не бывало, прыгнул в машину и уехал. Я успел заметить, что за эти пять минут рана на твоей ладони начала затягиваться. Вот, смотри.

Опер резко шагнул вперёд, схватил мою руку и развернул ее так, чтоб я мог убедиться в правоте его слов. Или чтоб он сам мог убедиться. Не знаю, как точнее.

И да, ладонь моя уже выглядела так, будто я ее просто поцарапал. Тонкий, розовый след — и все. Пистолет Петрович не убирал. Он все еще держал меня на прицеле. Хотя, глупее ситуации представить сложно. Смертный угрожает Владыке Ада жалким пистолетиком. Какие еще психологические травмы ожидают меня в этом мире?

— Я не верю в волшебство. Его нет. Но я верю своим глазам. И мои глаза говорят, происходит какая-то хрень. У человека не могут настолько быстро затягиваться дырки в теле. Это невозможно! Тогда, какого черта? Кто ты такой? Может, ты… — Капитан замялся, а потом резко выдохнул. — Вампир⁈ Бред, конечно… Стремно, что я, взрослый человек говорю это вслух. Но… Так не бывает. Не пропадают раны сами собой. И еще я видел, как ты швырнул того парня из машины. Будто он — пушинка. Сначала просто охренел настолько, что дал тебе спокойно уехать. А потом думал, думал… Ну! Скажешь что-нибудь? Кто ты такой?

Я сначала стоял молча. Позволил оперу высказаться. Но когда он выдал эту абсолютно идиотскую версию про вампира… Вампир⁈ То есть какие-то сраные кровососы более популярны в мире смертных, чем Падший? Оперу в голову пришла только такая версия? Я в шоке… Поэтому, когда Петрович снова задал свой вопрос, я не выдержал.

— Как вы меня достали… Честное слово. Как же сильно вы меня достали. Я в вашем дебильном мире всего лишь сутки. И что? Посмотри на все это. Посмотри на то, где мне приходится находится

Я развел руки в стороны, предлагая Петовичу оценить окружающую нас реальность. Ну не прямо конкретно, конечно. В гаражах не было ничего удивительного. Имел в виду весь человеческий мир.

— Чтоб выжить в аду и править, требуются коварство, проницательность, креативность, немного удачи и изрядно безжалостности. Это все про меня. И я искренне думал, что Отец защищает вас, смертных, от моей злобной персоны. Но теперь… Мне кажется, все наоборот. Это он нас, демонов, защищает от людишек. Вы же… Просто какой-то сплошной катаклизм. Все у вас через жопу. Ты зачем вот этим в меня тычешь?

Я подался вперед, позволяя дулу пистолета упереться в меня.

— Ты серьезно думаешь, что человек, у которого за несколько минут затянулся порез на руке, должен бояться огнестрела? Ну йптвоюмать, Петрович! Или твоя тупая версия про вампира? Вы тут что, совсем расслабились? Вас пугает вампиры? Да вампир всего лишь выпьет твою кровь и все. Все! Гораздо страшнее тот, кто заберёт твою душу. Достали!

Опер хлопал глазами и по-моему был изрядно ошарашен. Возможно, слово «демоны» и упоминание Ада было лишним. Но я решил, что на его эмоции сейчас мне немножко плевать. Я был возмущён.

Одно несомненно, он прав. Но совсем в другом. Я — дурак. Конечно, не очень приятно признавать этот факт, похоже, человеческая глупость очень заразна.

Я действительно не подумал о том, что на глазах капитана мне воткнули лезвие в руку. Вообще не подумал. Не позаботился, чтоб придать ситуации правдоподобности. Расчувствовался. Капитан мне симпатичен и я решил не лезть в его ауру. Все-таки мои манипуляции с людьми дорого этим людям обходятся.

Петрович, видимо, все время, пока был один, осмыслял случившееся, прикидывал «за» и «против», а потом решил поговорить со мной открыто, используя весомый аргумент в виде оружия. Ну это, конечно… Я бы сказал, глупо, однако не мне в данный момент рассуждать о подобных вещах. Сам виноват.

— Эх, капитан, капитан… А я ведь не хотел этого. Ты мне вроде как понравился… Но теперь по-любому придется. И да, насчет оружия… Что ж вы люди, такие бестолковые. Выстрелишь? Серьезно? Звук выстрела услышат все, кто в отделе. А как ты это будешь объяснять? Или ты думал, я испугаюсь твоей пукалки? Ну правда. Испугаюсь, заплачу, примусь откровенничать. Всего пять минут назад ты заподозрил во мне… фу! язык не поворачивается произнести вслух. Ты же чуть умнее остальных. Ладно…

Я решил, достаточно драматизма на сегодня. Поднял руку, схватил опера за шею, а потом уставился ему в глаза, прямо в зрачки, которые резко расширились, заполонив радужку.

— Сейчас ты забудешь все, что видел в баре. Никто никому ничего никуда не втыкал. Просто была драка и все. Ясно?

— Ясно… — Механическим голосом ответил Петрович.

Взгляд его «поплыл», рука ослабела, пистолет выпал на землю.

— Как же вы мне все дороги… — Вздохнул я, затем наклонился, поднял оружие и сунул его капитану в карман.

— Забелин… — Опер моргнул несколько раз, — А чего это мы тут?

Петрович покрутил головой, с удивлением рассматривая гаражи, которые нас окружали.

— Да вот, покурить пошли. — Ответил я с радостной улыбкой. — Ты сказал, нужно обсудить тех придурков из бара.

— Да? — Еще больше удивился опер. — А на хрена тут?

— Не знаю, Иван Петрович. Наверное, чтоб никто не слышал. — Я небрежно пожал плечами. — Сам удивился. Но субординация — дело серьезное. Так и что там, с придурками?

Капитан тихо «крякнул», покачал головой, недоумевая с самого себя, полез в карман, чтоб достать сигареты, но вместо них нащупал оружие.

— Вот блин… — Вид у Петровича стал совсем потерянный. — Слушай, чёт с головой у меня. Не пойму… Гудит. И земля как-то плывет. Ладно.

Он вытащил руку из кармана, решив, наверно, что трясти оружием будет совсем неуместно. Тем более, конкретно в данную минуту для опера вообще было загадкой, почему пистолет лежит в его штанах.

— Идём в отдел, Забелин. Черт… курить даже перехотелось.

Петрович двинулся вперёд, я топал рядом. Попутно он рассказал про троицу из бара.

Как я и думал, Татуированный с Кожаным для общества потеряны. Они впали в состояние полноценных идиотов и ни черта вразумительного сказать не могут. Впрочем, невразумительного тоже. Парни просто мычат и, судя по счастливому выражению лиц, пребывают в своей собственной нирване. Третий жив. Но находится в больнице. Поговорить с ним получится не раньше, чем через пару дней. Состояние достаточно тяжёлое.

— С коллегами все решил, насчёт этого можно не переживать. Бармен тоже молчит. Он до одури счастлив, что мы оказались в баре. Решил, будто парни хотели его ограбить. Бред, конечно… Думаю, они пришли конкретно за нами. Но ума не дам, кто это. У меня в последнее время не было таких дел, чтоб фигурант посылал столь специфических друзей, имея сильное желание мести или что-то такое.

— Может. Кто-нибудь из старых? Имею в виду, старые дела.

Я с умным видом кивал головой, решив активно поддерживать версию Петровича о злобных бандитах, надумавших отдать долги.

— Черт его знает… — Старший опер потер лоб. — Голова раскалывается. Слушай, даже не помню, как мы с тобой из отдела вышли. Помню, что ждал тебя… А! Ну конечно ждал. Ты был в телестудии?

Я кивнул и с энтузиазмом принялся рассказывать Петровичу о своей поездке в офис, где работала Сергеева. Естественно, мой рассказ был слегка изменён.

— В общем-то, вы были правы. Анна резко изменилась некоторое время назад. Настолько резко, что решила стать любовницей генерального продюссера, хотя до него ждала чистую любовь.

— Почему чистую? — Петрович изумлённо покосился на меня.

Мы уже вернулись к центральному входу в отдел и теперь стояли возле крыльца. Заходить внутрь старший опер не торопился. Хотел подышать воздухом.

— Этот генеральный стал ее первым мужчиной.

— С ума сойти… Она что, типа… — Петрович замялся, будто слово «девственница» ему казалось неприличным.

— Да, все верно. Именно такой и была. — Усмехнулся я.

Забавно… Только что он размахивал передо мной пистолетом, а сказать вслух о невинности ему мешают этические соображения. Тоже мне, мент.

— Так… — Капитан все-таки нащупал в другом кармане пачку сигарет, вытащил одну и закурил. — Значит, должен быть кто-то еще… Я видел физиономию генерального продюссера на сайте компании. Он точно не похож на предел мечтаний для девушки, которая берегла себя. Обычно подобные особы ждут большую, настоящую любовь. Но вот если, к примеру, Сергеевой нагадили в душу… Бабы, они же неуравновешенные. Их мотыляет из крайности в крайность. Тогда вполне возможно…

— Петрович!

Кстати о неуравновешенных бабах… На крыльце нарисовалась Мария Семеновна. Вид у нее был строгий и крайне недовольный. Впрочем, как обычно. Но, должен признать, менее красивой от этого она не становится.

— Это что за история была пару часов назад в баре? Первый вопрос. Второй — какого черта я узнаю об этом от начальника нашего отдела, которому позвонил начальник их отдела. Тебе не кажется, что в первую очередь ты должен был сломя голову бежать в мой кабинет, чтоб отчитаться о случившемся. Ты разве не понимаешь, ситуация может иметь очень плохие последствия? Для тебя в первую очередь. И третий вопрос… Полковник Сериков, который, если ты не забыл, является нашим руководителем, искренне удивлен тем фактом, что старший опер уголовного розыска внезапно оказался… Хм… Я даже не знаю, с кем сравнить. Вот полковник, к примеру, называет тебя не иначе, как недобитый Шварценеггер. Потому что нам обоим очень интересно, как ты ухитрился справиться с тремя нападавшими. Взял руки в ноги и быстро пошел за мной к полковнику. Он ждёт тебя прямо сейчас.

Капитан тяжело вздохнул, с сожалением посмотрел на только что прикуреннаю сигарету, но спорить не рискнул. Майор Машурина выглядела очень злой.

— Никакого покоя… — Сообщил Петрович мне, затем, выбросив окурок, направился к ступеням, чтоб войти в отдел.

— Поговори еще! — Погрозила ему пальцем Мария Семеновна.

Она посмотрела на меня, недовольно поджала губы и отвратительно мерзким тоном заявила:

— Еще один вопрос, относительно места нахождения стажера, я тоже задам. Самому стажеру. Чуть позже.

Блондинка крутанулась на месте и, дождавшись, когда Петрович исчезнет за дверью, вошла следом.

— Еще один вопрос я тоже задам… Самому стажёру… бла-бла-бла… — Передразнил я Марию Семёновну с точно такой же интонацией, какая имелась у нее.

Затем постоял пару минут, посмотрел на закрывшуюся за ней дверь, тоже развернулся и тоже пошел. Но совсем в другую сторону. К машине.

Голем положит играть роль Марины Рыжковой. Это очень хорошо. Еще лучше, что я могу видеть то, что видит она. Этакая ходячая камера слежения. Пока не понятно, за кем, но уверен, скоро это прояснится. Сергеева умерла, Флёр суккуба вернулся в Ад. Петрович принял меня за вампира, но теперь, к счастью, всякая хрень из его головы исчезла. Нормально идём. Бодро. Резвенько.

Однако конкретно в данную минуту я решил, пока Петрович и майор находятся у полковника какого-то-там, не съездить ли мне к Маркову Степану Алексеевичу. Не уверен, что патологоанатом обрадуется нашей очередной встрече и станет разговорчивым, но на нем стоит метка Падшего. Разумная метка. А значит, я точно смогу найти себе собеседника, который хотя бы немного прольёт свет на персону Маркова. Сдаётся мне, именно патологоанатом играет во всей истории ключевую роль.