Падший (СИ)

Глава 15 Если враг знает, где ты — будь в другом месте…

Чтоб обнаружить место, где в данный момент находится Марков С. А. мне не нужны были ни адрес, ни навигатор. На патологоанатоме «сидит» живая метка Падшего. Она как маяк.

Да, ее смысл заключается в том, чтоб отпугивать демонов, но при этом по ней любой «родственник» сможет ориентироваться, чтоб вычислить Степана. Просто никто этого не стал бы делать: сказано же — не трогай! Никто, кроме Владыки Ада.

Я о-о-о-очень любопытен. Особенно сейчас, когда вокруг моей персоны развернулась настоящая драма. Пока не понятно, кто режиссёр и постановщик, но это — вопрос времени. Непременно разберусь.

Внутреннее чутье вело меня куда-то в сторону окраины. Хотя, казалось бы, куда еще дальше? И без того Бирюлёво далеко не центр цивилизации.

Минут через десять впереди показалась серая, унылая девятиэтажка. Я включил свое демонское зрение. Так и есть. В районе восьмого этажа мигал красный маячок.

Я медленно подъехал к дому, остановился с торца, чтоб не светить свое присутствие. Машина мажора сложно вписывалась в окружающий интерьер. Хоть где ее поставь, она в любом случае будет привлекать внимание. Поэтому, немного подумав, я выпустил капельку Флёра, чтоб прохожие просто не замечали дорогущую тачку. Отвел им глаза. Не хотелось бы вернуться и найти вместо автомобиля пустое место. Людишки, они же какие — дай только возможность, непременно хапнут то, что плохо лежит. Или стоит.

Выбрался на улицу, сразу огляделся по сторонам. Учитывая последние события, не удивлюсь, если рядом ошивается еще какая-нибудь потусторонняя братия.

Мимо проходили люди, обычные. Ничего настораживающего вроде бы не имелось.

Не знаю, почему, но в последний момент я поднял голову и посмотрел вверх. Думаю, сыграло все то же внутренне чутье.

Прямо над домом Маркова мелькнула тёмная смазанная тень.

— Да вы издеваетесь… — Раздраженно высказался я, а потом напряг свое настоящее зрение, чтоб оценить уровень очередной проблемы.

Ну… В принципе, проблема — слишком громко сказано. В вышине, почти под облаками, кружила Фурия.

— Мило… Кто-то приглядывает за нашим мальчиком.

Фурии, они же вороны Хаоса — мерзкие и шумные демоны. Внешне они похожи на огромных нетопырей. У них крючковатые когти и здоровенные кожистые крылья. Ну чисто обожравшаяся стероидами летучая мышь.

Короткая грива грубой шерсти спускается от недоразвитых рожек до самого копчика. Их морды грубы и звероподобны, с жестоким выражением блестящих глаз, расположенных чуть выше тупого рыла и широкой пасти, заполненной десятками игольчато-острых зубов. Обычно фурии чёрного цвета, однако, как исчадия первородного Хаоса, они могут менять оттенок шерсти.

Фурии — воплощение Хаоса в его изначальной, неделимой форме. Отец утверждает, будто Хаос — самое страшное, что может быть. Это безграничное не́что, поглощающее все живое.

Хаос существовал всегда. Он был еще до прихода первых богов. Если верить папиной версии, а мы уже определились, что не всегда эти версии правдивы, старые боги, те, которых он скинул в небытие… Ой! Сорян. Те, которые сами упали в бездну… Они не могли управлять Хаосом. Всего лишь на некоторое время изолировали его. Вытеснили за границы Мироздания.

Но если бы не вмешательство Отца, если бы не его крепкая рука, Хаос непременно вернулся бы и заполнил собой все. В общем, папа уверяет, что он является силой, благодаря которой появилось то самое равновесие. И когда оно будет нарушено, равновесие имею в виду, Хаос вырвется на свободу.

Ну это было лирическое отступление, вернёмся к Фуриям.

Чертовы порождения Хаоса здоровые, как прилично откормленная лошадь. Живучие, сволочи, доне́льзя. Я много раз пытался их уничтожить. И что? Попробуйте войти в глубокую, темную пещеру, спугнуть стаю летучих мышей, а потом перестрелять их из рогатки. Вот такая приблизительно ситуация и с Фуриями. К тому же, они не опасны. Относительно.

Впервые их обнаружил тоже я. Когда меня, с переломанными крыльями, истекающего кровью, пинком скинули в глубокую черную дыру.

Ад — это мое детище. Я создал его. Все, что имеется в Аду — моя заслуга.

Отец был уверен, что все Падшие погибнут. Он ведь нас отправил приблизительно в такое же место, куда и прошлых богов.

Но меня взяла дикая злость… Я помню тот момент как сейчас.

Сначала было ощущение падения, потом боль. Невыносимая боль. Мои крылья превратились в месиво из костей, крови и перьев. Оказалось, мы способны чувствовать. Этакая шуточка с папиной стороны. Он дал нам возможность испытывать боль. Решил, что это смешно. К счастью, жизнь в Аду избавила Падших от столь сомнительного подарочка. Мы изменились, окрепли, обрели борню.

Вот тогда-то меня и коротнуло. Я поднялся на ноги, огляделся. Вокруг была черная, мрачная, воняющая серой реальность. Со всех сторон летели пепел, искры. Потоки лавы текли из каждой маленькой щёлочки.

— А я не сдохну!

Вот что было сказано тогда мной. Вслух. Громко. Я просто поднял голову вверх, хотя дыра, через которую мы упали, уже затянулась, и произнёс эту фразу. Знаю, он ее услышал.

Потом произошло много всего. Оказалось, в Бездне есть обитатели. Это и были порождения Хаоса. К примеру — Фурии.

Я выстроил свои владения по кирпичику. Уничтожал все, что мне мешало. Гонял остальных Падших, которые начинали ныть или причитать. Мы создали легионы демонов. Адское войско. Зачем? А мало ли. Вдруг когда-нибудь я всё-таки вернусь к тому разговору, который Отец оборвал на полуслове.

Мой мятеж был слишком неподготовленным. Я искренне верил, что папочка не сможет причинить своим детям настоящего вреда. Я ошибся.

Потом Отец заглянул на огонек, удивился и понял, я не какой-то там сопливый божок из старой гвардии. Он увидел, у меня теперь есть своя территория. И началось…

Первым делом появился Распределитель. Отец решил, что Ад — лучшее место для создания Тюрьмы. Люди размножались, как черт знает кто. Их стало слишком много.

Они умирали, есть такая привычка у людишек — умирать, и далеко не все вели себя при жизни праведно. Почти никто.

Распределитель, это такое место, где умерший выслушивает список своих грехов и пишет объяснительную по каждому. Люди называют его Чистилищем.

Кое-кто ухитряется сбежать. Те самые призраки. И конечно их как магнитом тянет к смертным.

Оказалось, Архангелы не могут ловить призраков. Вот незадача… Слишком светлые. А демоны могут. Особенно Полтергейсты, которых люди принимают за приведений.

В общем, после долгих переговоров мы пришли с Отцом к некоторому соглашению о сотрудничестве. Но сейчас речь не об этом. В данный момент меня интересовала Фурия, которая нарезала круги над домом патологоанатома.

Фурии проникают в мир смертных, когда границы материального мира истончаются. Просто так ни одна из этих тварей не способна вырваться из Ада и как ни в чем не бывало изображать голубя в мире людей. Вообще, Фурии — это что-то типа предвестников. Они говорят о приближающейся беде. Предвестники для смертных, конечно.

Но самое главное — Фурии наделены весьма ограниченным сознанием. Они не способны мыслить индивидуально и действовать самостоятельно. Эти твари к нам, демонам, относятся со смесью ужаса и восхищения. Они полностью послушны капризу любого из Падших или тех, кто служит в Адских легионах. Низшие не смогут управлять ими. Я имею в виду — Химер, Суккубов и всю эту братию. Соответственно, конкретно данная Фурия находится здесь не просто так. Ее отправили следить за патологоанатомом. Других вариантов нет. Не верю в подобные совпадения.

Похоже, Марков действительно является ключевой фигурой. Осталось выяснить, в чем суть происходящего. Просто… У меня появилось и начало крепнуть одно подозрение.

Впервые из моих личных покоев что-то украли. Даже не так. Не что-то. Это, мать его, Сердце Лилит! Это — один из самых могущественных артефактов, существовавших во все времена. И он вообще ни разу не лежал в свободном доступе на прикроватной тумбочке.

Я хранил его за семью печатями. Буквально. Ну и конечно никому не было известно о том, что Сердце Лилит у меня. В свое время, когда я эту дамочку… хм… наказал? Убил? Заточил? Любое определение подойдёт… Мне пришлось вырвать ее черное сердце. Да, у нас были отношения, как говорят люди. Такие… Когда все сложно. Большинству демонов Ада дала жизнь именно она. Низших уже придумали Падшие.

В общем, Отец, конечно же влез. Семейная разборка у нас получилась в итоге. Когда с Лилит было покончено, он настойчиво потребовал отдать артефакт ему, дабы спрятать подальше от всех, включая меня. Мол, однажды я могу не выдержать и вернуть эту стерву к жизни. В тот момент я был слишком зол на свою «вторую половину». Выбесила меня дрянь. Решила повторить мой же эксперимент и устроила мятеж. Все проблемы от баб, честное слово.

Но не так давно я вдруг понял, Сердце Лилит должно вернуться ко мне. Так будет спокойнее. Ну и тихонечко выкрал его. Сначала, правда, долго искал. Папа тоже не лыком шит. Хорошо припрятал.

В любом случае, нашёлся кто-то, решивший вмешаться в эту шахматную партию. Сердце исчезло.

И вот какая занимательная получается история дальше… Сначала исчезает Артефакт. Я, естественно, бросаюсь на его поиски. Сбегаю из Ада в мир смертных. А тут… Будто меня ждали. Будто все происходящее — отлично поставленный сценарий.

— Ну хорошо, малыши… — Я снова посмотрел в небо, изучая Фурию, которая там кружит. — Поиграем пока что по вашим правилам. Но с моими поправками.

Я спокойно направился к подъезду, открыл дверь и вошел внутрь. Если нетопыря-переростка отправили следить за Марковым, значит моё прибытие не будет новостью. Суть Фурии — разведка, не более. Она, конечно, может напасть, но только не на Владыку Ада. Это даже не смешно.

А раз меня ждут и о моем появлении догадываются, на кой черт я буду скрываться? Может, так быстрее объявится кукловод. Очень уж хочется сломать ему руки, которыми этот стервец дергает за ниточки. Ну и, конечно, посмотреть, кто там у нас возомнил себя настолько умным.

Квартира Маркова действительно находилась на восьмом этаже.

Я подошёл к двери, обтянутой искусственной кожей, задумчиво на нее посмотрел. Степан что, получил квартиру в наследство от прабабушки и с тех пор ничего не менял? Все соседние двери радовали глаз темного цвета металом. Здесь же — дермантин. Такого уже давным-давно не делают.

Я нажал на звонок, который выглядел не менее древним чем дверь. Сначала было тихо, потом послышались шаркающие шаги. Марков щелкнул замком, толкнул створку, увидел меня и резко потянул ее обратно.

— Э-э-э-э нет! — Я быстро сунул ногу в щель между дверью и дверным косяком, мешая патологоанатому совершить задуманное. — Даже не пытайся сейчас соскочить с разговора. Мы побеседуем. И мне плевать, что ты по этому поводу думаешь.

— Иди к черту! — Марков упрямо тянул дверь на себя, игнорируя преграду в виде моей ноги. — Стоит тебе появиться и начинается какая-то херня. Иди к черту!

— Смешно. Даже не представляешь как. Про черта.

Я взялся за ручку и дернул створку на себя. Естественно, против моей силы патологоанатом был как щенок против матерого пса. Створка отлетела в сторону, едва не выкинув хозяина квартиры на лестничную клетку.

— Спасибо за приглашение. — Улыбнулся я Степану, мотыляющемуся на родной двери, а затем спокойно вошел в квартиру

Маркова ждать не стал, сразу направился в комнату. Она здесь была одна. Унылая обстановка в виде старого дивана, старого шкафа, старого телевизора и кресла, тоже старого.

— Ну жесть, конечно…

Я обвел взглядом спальню и решил, что не готов провести даже пять минут в атмосфере, которая напоминает чью-то закономерную смерть. Честное слово. Вот прямо не хватало древней старушки, чтоб она лежала посреди этого «великолепия», сложив руки на груди. В комнате даже пахло специфически. Старостью, убогостью и тоской. Не удивительно, что у Маркова такая аура. Я бы на его месте тоже впал в депрессию.

Пришлось покинуть комнату и топать в кухню. Не могу сказать, что здесь было намного лучше, но хотя бы пахло чем-то жареным, а не похоронами.

На столе, прямо в центре, наблюдалась сковорода с картошкой, рядом — открытая бутылка водки и тарелка, на которой горкой лежали маринованные огурчики.

— Бухаешь… — Я покачал головой с осуждением и поцокал языком.

Не то, чтоб меня волновал моральный облик Степана, но сильно не хотелось бы видеть, как он сдохнет от какого-нибудь цирроза печени. Особенно, когда его персона, судя по всему, имеет значение. Пока, правда, не ясно, какое именно, но эту временную проблему я решу.

— Что тебе надо? — Марков прошел вслед за мной, взял табурет и уселся на него, демонстративно уставившись в мою сторону вызывающим взглядом.

— Хочу чтоб ты рассказал о себе все. Вообще все. Только коротко, в двух словах. Боюсь, у нас не очень много времени для приватной беседы. Есть подозрение, скоро могут появиться еще гости.

— Ты больной? — Патологоанатом вопросительно поднял брови. — Что значит, рассказать все? Мне тридцать пять лет. Это — во-первых. Во-вторых, с какого перепуга я вообще должен исповедоваться хрен пойми кому.

— Слушай… Ты странный…

— Я⁈ Я странный? — Марков громко и нервно рассмеялся. — Это говорит человек, который менее суток назад был совершенно, возмутительно, безвозвратно мертв, а потом как ни в чем не бывало встал и уехал на велосипеде⁈ Человек, о чьем присутствии вдруг внезапно забыл весь персонал больницы? Я как идиот рассказывал ментам о сыне Забелина, но каждый из моих коллег, опроверг эти рассказы. Мол, не было никаких сыновей.

Я садиться не стал, потому как табуретки не внушали мне доверя. Стоял возле стены, изучая Маркова сверху. Любопытно, что гадский паук где-то прятался. Я даже хотел позвать его. Цып-цып или кис-кис. Прежде не приходилось встречаться с разумными метками, даже мне. Но эта восьмилапая сволочь может не отозваться. Метку ставил не я. Постороннему Падшему она не подчиняется.

— Закончил истерить? — Поинтересовался я у патологоанатома, когда он замолчал. — А теперь еще раз. Расскажи мне все о себе. Важные этапы. Может, какие-то особенные моменты. С тобой точно что-то не так.

— Да пошел ты…

Вот это он, конечно, зря. Я и без того был на взводе, а тут еще смертный со мной говорит в подобном тоне.

— Ну ладно, Марков С. А. Была надежда, что мы с тобой найдём общий язык. Не нашли. Значит, буду действовать более привычными способами.

В ту же секунду я метнулся к столу, на котором кроме тарелки, картошки и водки лежал нож, схватил его и резко вогнал Маркову в ногу. Потом еще двинул им вперёд-назад, чтоб рана вышла приличная. Ничто так не способствует откровенности смертных, как угроза их жалкой жизни.

— А-а-а-а-а! Ты охренел⁈ Ты больной? — Заорал Степан не своим голосом.

Он смотрел на нож в ноге круглыми, охреневшими глазами и мне кажется, не мог поверить в реальность происходящего. Чтоб человек наверняка убедился, что это все не сон, я снова схватил нож и дернул его из стороны в сторону.

— Твою мать!

Голос Степана взлетел вверх на целую октаву. Он попытался вскочить, но это была не самая лучшая идея. Когда в твоей ноге торчит острая хрень, лучше не делать резких движений.

— Давай. Слушаю. Быстро, в двух словах, какие странности происходили с тобой за тридцать пять лет?

— Сволочь! Иди к черту! Не знаю! Я родился в деревне. Рос с дедом. Дед все время называл меня отродьем. Говорил, мать нагуляла. Матери не знал. Сука! Я истекаю кровью!

— Если бы ты не истекал кровью, то не был бы так разговорчив. Так что не стесняйся, истекай ею больше. Тогда мы, глядишь, из детства перейдём в юность.

Я потянулся снова к ножу, торчащему из ноги патологоанатома, но в этот момент мое демонское чутье настороженно вскинулось. Кто-то поднимался по лестнице. Не думаю, что это соседи. Мне было бы глубоко на них плевать.

— Ну-ка заткнись! — Рявкнул я Маркову. — Разорался, как девка. Вылечу я тебе твою ногу. Потом. Сейчас просто замолчи.

Марков возмущённо открыл рот, собираясь зайти на новый виток криков, но мне это мешало. Поэтому я просто провел ладонью перед его лицом, оборвав звук. Патологоанатома внезапная немота добило окончательно. Он вытаращил глаза еще сильнее и принялся махать руками.

— Не переживай. Это на время. Голос верну чуть позже. — Сказал я Степану, похлопал его по плечу, а затем несколькими кошачьими прыжками переместился к двери.

Гости уже поднялись на лестничную площадку и теперь топтались перед квартирой Степана. Конечно, они старались делать это тихо, но смертные всегда производят шум. Особенно когда усердно пытаются его не производить. И да, это были люди. Судя по дыханию — трое. Опять трое… Кто-то зациклен на числах?

— Плохо… — Сообщил я Маркову, когда вернулся в кухню. — Дурачки сейчас готовятся ворваться в твою квартиру. Но им страшно. Видимо, их предупредили о возможной встрече с кем-то очень опасным.

Патологоанатом снова принялся делать странные движения ртом и тыкать пальцем в свою ногу. По-моему он намекал на некоторое неудобство из-за пропавшего голоса и кровоточащей раны.

— Стёпа… — Я с укоризной посмотрел на Маркова. — Не будь эгоистом. Там за дверью трое людей планируют нанести мне вред. А ты только о себе да о себе.

Казалось бы, зачем Владыке Ада бояться каких-то смертных? Но я их и не боюсь. Меня напрягло то, что эти придурки притащили с собой.

Я почувствовал через дверь нечто очень горячее и яркое. Подобные впечатления мне знакомы. Обычно так я ощущаю гладиус Архангелов. Вопрос. Откуда, твою мать, у жалких людишек меч Светлых? В любом случае, конечно, вряд ли кто-то из них умеет им сражаться. Будут размахивать как обычным оружием. Но!

Снова, снова это долбанное «но»…

Если гладиус коснется меня, эфир буквально взорвется. И тогда — привет, папа. А встреча с Отцом в мои планы точно не входит. По крайней мере не сейчас.

— Скажи мне, Марков. — Я с улыбкой посмотрел на патологоанатома. — Не боишься ли ты высоты? Потому что, если боишься, у меня для тебя плохая новость. Похоже, нам придётся прыгать.