Финал

*(Олег)*


Искоростень встретил рассвет тревожным звоном колоколов и криками стражников на башнях. С высокой стены древлянской столицы были видны дымы костров киевского войска — Ярополк подошел ближе, чем ожидалось, и теперь его дружина расположилась всего в двух верстах от городских стен.


Олег стоял на главной башне детинца, всматриваясь в утренний туман, где мелькали силуэты вражеских всадников. Рядом с ним находился старый воевода Малк, служивший еще его деду, и молодой сотник Ратибор, командовавший городской стражей.


— Сколько их, по твоему мнению? — спросил Олег, не отрывая взгляда от вражеского лагеря.


— Не меньше трех тысяч, — мрачно ответил Малк. — Может быть, больше. Трудно разглядеть в этом тумане.


— А у нас? — уточнил князь.


— Полторы тысячи дружинников плюс ополчение из горожан, — доложил Ратибор. — Всего около двух тысяч воинов. Но стены крепкие, запасы большие. Можем держаться долго.


Олег кивнул, но в душе его терзали сомнения. Численное превосходство противника было очевидным, и если Ярополк решится на штурм, удержать город будет нелегко. Единственная надежда — на помощь Владимира, но дойдет ли она вовремя?


— Князь, — обратился к нему Малк, — может быть, стоит еще раз попытаться договориться? Послать к Ярополку гонца с предложением мира?


Олег горько усмехнулся:


— Какой может быть мир с тем, кто нарушил уже заключенный договор? Ярополк идет не договариваться — он идет завоевывать. И остановить его может только сила.


Внизу, во внутреннем дворе крепости, шла лихорадочная подготовка к осаде. Воины точили мечи и готовили луки, женщины и дети переносили запасы воды и продовольствия в подземные хранилища, ремесленники ковали наконечники стрел и чинили доспехи.


— Ратибор, — приказал Олег, — удвой стражу на стенах. И пошли разведчиков — нужно знать, не пытается ли Ярополк обойти город с других сторон.


— Слушаюсь, князь, — кивнул молодой воевода и поспешил выполнять приказание.


Когда они остались наедине, Малк тихо спросил:


— Ты веришь, что Владимир придет на помощь?


Олег задумался:


— Верю. Он дал слово, а младший брат всегда держал обещания. Вопрос только в том, успеет ли. — Он сжал рукоять меча. — Но даже если не успеет, мы будем сражаться. Древляне не сдаются без боя.


— Как во времена твоего деда, — с гордостью заметил Малк. — Помню, как он держался против княгини Ольги, хотя силы были неравными.


— И что с ним стало? — мрачно спросил Олег. — Погиб, а древлянские земли покорились Киеву. Нет, старик, времена изменились. Нужно действовать умнее.


Их разговор прервал крик стражника:


— Князь! Гонец от киевлян! Едет под белым знаменем!


Олег и Малк поспешили на стену. Действительно, от вражеского лагеря к воротам города направлялся одинокий всадник с белой тканью на копье — знак того, что он идет для переговоров.


— Впустить его, — приказал Олег. — Посмотрим, что предлагает мой старший брат.


Гонцом оказался молодой дружинник в богатых доспехах — явно из приближенных Ярополка. Он был препровожден в княжеский терем, где Олег принял его в окружении своих воевод.


— Передай слова своего князя, — сказал Олег, усевшись на отцовский престол.


Гонец выпрямился и четко произнес:


— Князь Ярополк Святославич, великий князь киевский, повелевает своему младшему брату Олегу прекратить сопротивление и явиться в Киев для объяснений по поводу нарушений границ и нападений на киевских купцов.


В зале воцарилась напряженная тишина. Олег медленно поднялся с престола:


— Нарушений границ? Нападений на купцов? — Его голос становился все громче. — Это Ярополк нарушил мирный договор, приведя войско к моим стенам!


— Князь Ярополк действует в рамках своих прав старшего в роде, — спокойно ответил гонец. — Он предлагает мирное решение спора. Сдайся добровольно, и твоя жизнь будет сохранена.


Олег рассмеялся, но смех его звучал зло:


— Сдаться? Явиться в Киев как провинившийся холоп? — Он сделал шаг навстречу гонцу. — Передай своему князю: древлянские земли не вассал Киева, а равноправная часть отцовского наследства. Если Ярополк хочет войны — получит ее!


Гонец поклонился:


— Передам твой ответ слово в слово. — Он помедлил. — Но подумай, князь. Силы неравны, а помощи ждать неоткуда.


— Откуда неоткуда? — прищурился Олег. — А князь Владимир? Забыл мой брат о союзе с Новгородом?


Впервые на лице гонца мелькнула неуверенность:


— Новгород далеко. А война здесь, сейчас.


— Увидим, — холодно сказал Олег. — Теперь иди. И скажи Ярополку: если он хочет Искоростень — пусть возьмет его силой.

* * *

После ухода гонца Олег собрал военный совет. В гриднице собрались все воеводы и старшие дружинники — люди, на которых держалась оборона города.


— Ярополк дает нам время до завтра, — сообщил Олег. — Если до захода солнца я не явлюсь в его лагерь, он начнет штурм.


— Значит, завтра будет битва, — сказал Малк. — Нужно использовать оставшееся время для подготовки.


— Что предлагаешь? — спросил Олег.


Старый воевода подошел к столу, где лежала карта окрестностей:


— Город окружен с трех сторон, но есть лазейка — старая тропа через болото на севере. Если Ярополк не знает о ней, можно попытаться вывести часть людей, чтобы ударить в тыл противнику во время штурма.


— Рискованно, — заметил Ратибор. — Если нас заметят, отряд погибнет, а защитников города станет меньше.


— А если не рискнем, город все равно может пасть, — возразил другой воевода. — Лучше попытаться переломить ход боя.


Олег внимательно изучил карту:


— Сколько людей можно провести этой тропой незаметно?


— Не больше трехсот, — ответил Малк. — И то если повезет с погодой.


— Хорошо, — решил Олег. — Малк, ты поведешь отряд в обход. Выбери лучших воинов, знающих местность. А я буду держать оборону на стенах.


— Может быть, тебе самому лучше идти с обходным отрядом? — предложил Ратибор. — Если город падет, ты останешься в живых и сможешь продолжить борьбу.


Олег покачал головой:


— Нет. Мое место здесь, с защитниками. Древляне должны видеть своего князя на стенах, иначе дух их сломается.


Остаток дня прошел в лихорадочных приготовлениях. Воины затачивали оружие, женщины готовили еду и лекарства для раненых, дети и старики переносили камни на стены для метания в осаждающих.


С наступлением сумерек Олег обошел все участки обороны, ободряя защитников и проверяя готовность к бою. На каждой башне горели костры, освещая мрачные лица воинов.


— Завтра решится наша судьба, — говорил он дружинникам. — Но помните: мы сражаемся не только за свои жизни, но и за свободу древлянской земли. Наши отцы не склонили головы перед Киевом, не склоним и мы!


Воины отвечали одобрительными возгласами, но Олег видел в их глазах тревогу. Все понимали, что завтрашний день может стать последним.

* * *

Ночь выдалась беспокойной. Олег почти не спал, то и дело поднимаясь на стены и вглядываясь в темноту, где мерцали огни вражеского лагеря. К полуночи начался мелкий дождь, превращавший землю в скользкую грязь — плохая примета для обороняющихся.


Незадолго до рассвета к нему подошел Ратибор:


— Князь, отряд Малка ушел. Если боги благоволят, к полудню они будут готовы ударить киевлянам в тыл.


— Хорошо, — кивнул Олег. — А что со стенами?


— Все готово. Лучники на позициях, камни и смола подготовлены. Ворота дополнительно укреплены.


Олег обвел взглядом притихший город. Где-то плакал младенец, где-то тихо молились женщины. В воздухе висело напряжение перед грозой.


— Ратибор, — тихо сказал он, — если со мной что-то случится, возьми командование на себя. И помни: сдаваться только в крайнем случае. Лучше честная смерть, чем позорная жизнь.


— Ничего с тобой не случится, князь, — твердо ответил молодой воевода. — Мы все будем сражаться за тебя до последней капли крови.


Рассвет принес новую тревогу. С первыми лучами солнца киевское войско начало строиться для штурма. Олег видел, как воины Ярополка выдвигают лестницы и тараны, готовят факелы и пучки стрел.


— Ну что ж, — пробормотал он, проверяя ремень меча, — началось.


Первыми пошли в атаку лучники, осыпав стены градом стрел. Защитники Искоростеня ответили тем же, и воздух наполнился свистом летящих смертей.


— Держать строй! — кричал Олег, пробегая по стене от одного участка к другому. — Не дать им закрепиться!


Когда стрелы утихли, к стенам двинулись штурмовые отряды с лестницами. Началась настоящая битва — воины сражались на стенах, отбивая попытки противника взобраться наверх.


Олег бился в первых рядах, его меч сверкал в утреннем свете, разя нападающих. Но с каждым часом становилось ясно, что силы неравны. Киевляне атаковали волна за волной, не давая защитникам передышки.


К полудню положение стало критическим. Противник захватил часть стены у западных ворот, и теперь бой шел уже во внутреннем дворе крепости.


«Где же Малк?» — думал Олег, отбиваясь от двух нападавших сразу. «Где обещанный удар в тыл?»


Ответ пришел неожиданно. Среди криков битвы послышались новые возгласы — но не радости, а ужаса. Кто-то кричал:


— Измена! Нас предали!


Олег обернулся и увидел страшную картину: воины в древлянских доспехах открывали восточные ворота изнутри, впуская киевлян в город. Во главе предателей шел Малк — тот самый воевода, которому князь доверил обходной маневр.


— Малк! — с болью и яростью закричал Олег. — Предатель!


Старый воевода услышал его крик и повернулся. На его лице не было ни стыда, ни раскаяния — только холодная решимость:


— Прости, князь, — крикнул он в ответ. — Но я думаю о народе! Довольно крови! Довольно войн!


Сопротивление защитников города быстро сломилось. Оказавшись между двух огней — штурмующими стены киевлянами и предателями, открывшими ворота, — дружинники Олега начали складывать оружие.


Но сам князь не собирался сдаваться. Собрав вокруг себя последних верных воинов, он отступил к главной башне детинца, готовый биться до конца.


— С нами или против нас? — кричал он отступающим дружинникам. — Выбирайте сейчас!


Часть воинов присоединилась к нему, но большинство, видя бесполезность дальнейшего сопротивления, положили мечи. Битва за Искоростень была проиграна.

* * *

К вечеру все было кончено. Олег, раненный в плечо и ногу, сидел в своем же тереме под стражей киевских дружинников. Ярополк вошел без стука, сопровождаемый Малком и несколькими воеводами.


Братья долго смотрели друг на друга молча. Наконец Ярополк сказал:


— Зачем ты заставил меня это сделать, Олег? Зачем довел до войны?


— Я? — с горечью рассмеялся пленный князь. — Это ты привел войско к моим стенам, нарушив договор!


— Ты знаешь, что древляне нападали на киевских купцов, — возразил Ярополк. — Знаешь, что не выполнял условий соглашения о дани.


— Неправда! — вспылил Олег. — Это выдумки твоего воеводы Блуда! Он ищет повода для войны!


Ярополк сел напротив брата:


— Возможно, ты прав. Возможно, нас обоих втянули в эту войну те, кому выгодны наши раздоры. — Он сделал паузу. — Но что сделано, то сделано. Теперь нужно думать о будущем.


— Каком будущем? — мрачно спросил Олег. — Ты убьешь меня, как убивают всех соперников?


— Нет, — покачал головой Ярополк. — Ты мой брат, кровь от крови отца нашего. Я предлагаю тебе почетное изгнание. Отправляйся в Константинополь или к варягам. Живи спокойно, и никто тебя не тронет.


Олег задумался. Предложение было неожиданно милостивым. Но означало ли это, что Ярополк действительно раскаивается в начатой войне?


— А что с моими людьми? — спросил он. — С теми, кто остался мне верен?


— Кто захочет — может идти с тобой. Остальные получат прощение и смогут служить мне.


— И древлянские земли?


— Войдут в состав великого княжества киевского, — твердо сказал Ярополк. — Время удельных княжеств проходит, брат. Русь должна быть единой.


Олег понимал, что выбора у него нет. Смерть или изгнание — вот все, что ему оставалось.


— Хорошо, — тихо сказал он. — Принимаю твое предложение. Но знай: ты начал то, что может кончиться гибелью всех нас. Владимир не простит смерти союзника и захвата древлянских земель.


— Владимир еще молод, — ответил Ярополк. — Может быть, он поймет необходимость единства. А если нет… — он не закончил фразу.


На следующее утро Олег покинул Искоростень с небольшой свитой верных дружинников. Он не оглядывался на родной город, зная, что видит его в последний раз.


Судьба древлянского князя была решена, но война между братьями только начиналась. И где-то на севере, в новгородских лесах, уже шел навстречу своей судьбе младший из сыновей Святослава — князь Владимир.

* * *

*(Владимир)*


Третий день пути выдался особенно тяжелым. Осенние дожди превратили дороги в сплошное месиво грязи, лошади с трудом тащили всадников, а пешие воины вязли в болотистой почве по колено. Владимир ехал во главе колонны, то и дело оглядываясь на своих людей, видя их усталость, но не решаясь дать долгий привал — каждый час промедления мог стоить жизни Олегу.


— Князь, — подъехал к нему Ратмир, один из старших воевод, — люди выбиваются из сил. Может быть, стоит остановиться до утра? В темноте мы все равно далеко не уйдем.


Владимир посмотрел на небо, где сквозь тучи пробивались последние лучи заходящего солнца:


— Еще пара часов, и встанем лагерем у реки. Там будет удобное место для ночлега.


— Слушаюсь, — кивнул Ратмир, но в его голосе слышались сомнения.


Владимир понимал его опасения. Форсированный марш изматывал войско, но что еще хуже — они до сих пор не получали вестей от Олега. Последний гонец пришел три дня назад, а с тех пор — полная тишина. Это могло означать что угодно: от того, что Искоростень в осаде и гонцы не могут пробиться, до худшего — что город уже пал.


К концу дня дождь усилился, превратившись в настоящий ливень. Когда колонна наконец остановилась на берегу небольшой речки, воины больше походили на измученных бродяг, чем на грозную дружину.


— Развести костры под навесами, — приказал Владимир. — Выставить двойную стражу. И пусть лошадей досуха оботрут — завтра нам нужны здоровые кони.


Пока дружинники разбивали лагерь, к Владимиру подошел Эйрик, предводитель варяжских наемников. Рыжебородый воин выглядел не менее усталым, чем все остальные, но в его глазах горела неугасимая решимость.


— Князь, мои люди готовы идти и ночью, если потребуется, — сказал он. — Варяги не боятся дождя и темноты.


— Знаю, — благодарно кивнул Владимир. — Но толку от нас будет мало, если мы придем к Искоростеню полумертвыми от усталости. Нет, переждем ночь. А на рассвете — снова в путь.


Эйрик хотел что-то возразить, но в этот момент их разговор прервал крик часового:


— Всадник! Один, издалека!


Все обернулись в сторону, откуда доносился топот копыт. Сквозь завесу дождя можно было различить силуэт одинокого всадника, спешившего к лагерю.


— Впустить его, — приказал Владимир. — Но осторожно. Пусть сначала назовется.


Всадник оказался древлянским дружинником, запыленным и измученным долгой дорогой. Его конь едва держался на ногах, а сам он покачивался в седле от усталости.


— Князь Владимир! — выдохнул он, спешившись. — Несу весть от… от князя Олега…


— Говори! — резко сказал Владимир, чувствуя, как сердце сжимается от дурного предчувствия.


— Искоростень пал, — тяжело произнес гонец. — Три дня назад. Ярополк взял город штурмом. Князь Олег… — он замялся.


— Что с Олегом? — побелевшими губами спросил Владимир.


— Жив. Ярополк предложил ему изгнание, и князь согласился. Сейчас он идет к варягам с теми, кто остался ему верен.


В лагере воцарилась мертвая тишина. Только слышался шум дождя и треск костров под навесами. Владимир стоял неподвижно, переваривая услышанное.


— Сколько людей потерял Олег? — наконец спросил он.


— Немного, — ответил гонец. — Город сдался быстро. Говорят, воевода Малк открыл ворота изнутри, заключив тайный договор с киевлянами.


— Предательство… — процедил сквозь зубы Ратмир. — Проклятые изменники!


Владимир молчал, но его лицо становилось все мрачнее. Планы рухнули в одночасье. Вместо помощи союзнику они теперь оказались в положении следующей мишени для Ярополка.


— Что еще знаешь? — спросил он гонца. — Где сейчас войско Ярополка?


— Князь оставил в Искоростене гарнизон, а сам с основными силами движется к северу, — ответил древлянин. — Говорят, он намерен идти на Новгород.


— На Новгород? — удивился Эйрик. — Но это же…


— Это логично, — перебил его Владимир. — Олег больше не соперник. Теперь я единственное препятствие на пути Ярополка к единовластию.


Он обернулся к своим воеводам:


— Собрать военный совет. Немедленно. Ситуация кардинально изменилась.

* * *

В большой палатке, наспех поставленной для совета, собрались все командиры — новгородские воеводы, предводители варяжских отрядов, старшие дружинники. При свете масляных светильников их лица выглядели мрачными и напряженными.


— Итак, — начал Владимир, — факты таковы: Олег разбит, древлянские земли захвачены Ярополком, который теперь направляется к нашим границам. Численность его войска — около трех тысяч человек, возможно, больше.


— А у нас тысяча, — мрачно заметил Ратмир. — Даже с учетом гарнизона Новгорода — не больше двух тысяч против трех.


— Зато мы знаем свои земли лучше, — возразил другой воевода. — И новгородцы будут сражаться за родной город отчаяннее, чем киевляне за чужие земли.


Эйрик наклонился над картой:


— Можно попытаться заманить их в ловушку. Здесь, у Волховских порогов, или там, в лесах у озера. Выбрать удобную позицию и заставить их атаковать в невыгодных условиях.


— Неплохая мысль, — согласился Владимир. — Но есть одна проблема: если мы потерпим поражение вдали от Новгорода, город останется беззащитным. А если победим, но понесем большие потери, все равно не сможем защитить все границы.


Воеводы переглядывались, понимая сложность ситуации. Любое решение было риском, но бездействие означало верное поражение.


— Есть еще один вариант, — тихо сказал старый дружинник по имени Вышата. — Не принимать бой здесь вовсе. Отступить за Волхов, к варягам. Собрать там большее войско и вернуться весной.


— Бегство? — возмутился Эйрик. — Варяги не бегут с поля боя!


— Это не бегство, а стратегия, — возразил Вышата. — Иногда отступление мудрее лобовой атаки.


Владимир внимательно слушал спор своих командиров, взвешивая каждое слово. Все варианты имели свои плюсы и минусы, но ни один не гарантировал успеха.


— А что, если попробовать договориться? — неожиданно предложил молодой сотник Добрыч, племянник Добрыни. — Послать к Ярополку гонца с предложением раздела земель?


— После того, как он нарушил договор с Олегом? — скептически спросил Ратмир. — Вряд ли он будет более честен с нами.


— Но попытаться стоит, — задумчиво сказал Владимир. — Если есть шанс избежать кровопролития…


— Слабость! — резко возразил Эйрик. — Враг поймет это как признак страха!


— Мудрость, — поправил его Вышата. — Настоящий полководец старается побеждать умом, а не только мечом.


Спор мог продолжаться всю ночь, но Владимир поднял руку, призывая к тишине:


— Решение принимаю я. Сделаем так: завтра утром отправим к Ярополку гонца с предложением переговоров. Но одновременно начнем отступление к Новгороду. Если он согласится на переговоры — хорошо. Если нет — будем готовы к обороне.


— А если он попытается задержать гонца и напасть неожиданно? — спросил Ратмир.


— Тогда мы будем уже близко к своим землям и сможем выбрать удобное место для боя, — ответил Владимир. — В любом случае, время играет на нас. Чем дольше тянется кампания, тем сложнее Ярополку содержать большое войско вдали от дома.


Совет разошелся, но сон не шел. Владимир долго лежал в своей палатке, слушая шум дождя и обдумывая события последних дней. Всего неделю назад он был союзником Олега, готовым прийти ему на помощь. Теперь он сам стал мишенью для старшего брата.


«Что бы сделал на моем месте отец?» — думал он. Святослав всегда решал споры мечом, предпочитая открытый бой дипломатии. Но времена менялись, и то, что подходило отцу, могло погубить сына.


Около полуночи шум дождя стих, и в лагере стало тише. Владимир дремал, когда его разбудил голос часового:


— Князь! К лагерю идет кто-то еще!


Владимир мгновенно проснулся и выглянул из палатки. Действительно, к костру подходила темная фигура — человек в длинном плаще, с капюшоном, скрывавшим лицо.


— Кто идет? — окликнул часовой.


— Друг, — ответил незнакомец знакомым голосом.


Владимир узнал его мгновенно:


— Мирослав! — Он выбежал из палатки. — Откуда ты здесь?


Загадочный советник откинул капюшон, обнажив мокрые от дождя волосы и усталое лицо:


— Обещал, что буду рядом в трудный час. Похоже, он настал.


— Ты знаешь о том, что случилось с Олегом? — спросил Владимир.


— Знаю, — кивнул Мирослав. — И о том, что Ярополк движется сюда. — Он внимательно посмотрел на молодого князя. — Вопрос в том, что ты собираешься делать дальше.


Владимир пригласил его в палатку, где они могли говорить без свидетелей. При свете светильника лицо Мирослава выглядело еще более усталым, но глаза по-прежнему сверкали острым умом.


— Я решил попытаться договориться, — сказал Владимир. — Отправить к Ярополку гонца с предложением мира.


— Разумное решение, — одобрил Мирослав. — Но готовься к тому, что он откажется. Ярополк уже попробовал вкус власти единодержца. Вряд ли он теперь согласится делить ее с кем-то.


— Тогда что делать? — спросил Владимир. — Воевать с превосходящими силами? Или бежать к варягам, как предлагают некоторые?


Мирослав долго молчал, глядя на пляшущие языки пламени светильника:


— Есть третий путь, — наконец сказал он. — Более сложный, но и более перспективный.


— Какой?


— Не воевать с Ярополком здесь и сейчас. Но и не бежать. А создать себе новую базу силы, откуда можно будет вернуться и восстановить справедливость.


Владимир нахмурился:


— Говоришь загадками. Объясни яснее.


Мирослав наклонился ближе:


— Полоцк. Князь Рогволод и его дочь Рогнеда. Если ты заключишь с ним союз, скрепленный браком, получишь не только надежного союзника, но и путь к новым землям. А оттуда…


— Оттуда можно будет собрать силы для возвращения, — закончил мысль Владимир. — Но это означает оставить Новгород.


— Временно, — подчеркнул Мирослав. — Добрыня удержит город, а ты вернешься с большим войском.


— А если Рогволод откажется от союза? — спросил Владимир. — Если предпочтет остаться в стороне от наших раздоров?


— Тогда заставишь его согласиться, — жестко сказал Мирослав. — Иногда силу нужно применять не против врагов, а для принуждения к союзу. Полоцк слишком важен, чтобы оставлять его нейтральным.


Владимир задумался. План Мирослава был дерзким и рискованным, но в нем была логика. Прямая конфронтация с Ярополком сейчас могла закончиться поражением, а отступление к варягам означало признание слабости.


— Сколько времени у нас есть? — спросил он.


— Ярополк будет у границ Новгородской земли через два дня, — ответил Мирослав. — Но если ты выступишь к Полоцку сейчас, с отборным отрядом, успеешь опередить его.


— А войско?


— Пусть Ратмир ведет основные силы к Новгороду. Официально — для обороны города. Фактически — чтобы выиграть время для твоих переговоров с Рогволодом.


Владимир встал и прошелся по палатке, обдумывая предложение. С одной стороны, оно давало шанс переломить ситуацию. С другой — было крайне рискованным. Если что-то пойдет не так в Полоцке, он останется без войска и без поддержки.


— Хорошо, — наконец решил он. — Попробуем. Но не один — возьму с собой лучших воинов.


— Мудрое решение, — одобрил Мирослав. — А я… — он сделал паузу, — я тоже поеду с тобой. Мои знания могут пригодиться в переговорах с Рогволодом.


— Ты знаком с полоцким князем? — удивился Владимир.


— Я знаком со многими правителями, — уклончиво ответил Мирослав. — И понимаю, как с ними говорить.

* * *

Остаток ночи прошел в лихорадочных приготовлениях. Владимир отобрал двести лучших воинов — половину новгородцев, половину варягов — для похода на Полоцк. Остальное войско должно было идти к Новгороду под командованием Ратмира.


На рассвете, когда туман еще стелился над рекой, состоялся краткий военный совет.


— Ты уверен в этом решении? — в последний раз спросил Ратмир. — Может быть, лучше держаться вместе?


— Нет, — твердо ответил Владимир. — Если мы будем биться с Ярополком сейчас, в лучшем случае понесем тяжелые потери. А мне нужны все силы для будущего.


— А если полочане не захотят союза? — спросил Эйрик.


— Тогда заставим захотеть, — сказал Владимир, и в его голосе прозвучала неожиданная жесткость. — Полоцк будет с нами — добровольно или по принуждению.


Варяжский предводитель одобрительно кивнул. Такой подход ему был понятен.


Прощание было коротким. Владимир обнял Ратмира:


— Береги людей. И не давай Ярополку легких побед. Заставь его дорого платить за каждую версту.


— А ты береги себя, — ответил старый воевода. — Новгород ждет своего князя.


Отряд Владимира выступил, когда солнце еще не поднялось над горизонтом. Двести всадников двинулись на северо-запад, к Полоцку, где молодого князя ждали переговоры, которые могли изменить всю его судьбу.


Мирослав ехал рядом с Владимиром, изредка указывая дорогу или давая советы по местности. Его присутствие почему-то успокаивало — казалось, что с этим загадочным человеком любые планы имеют больше шансов на успех.


— Что ты знаешь о Рогнеде? — спросил Владимир, когда они проехали уже несколько верст.


— Красива, умна, горда, — ответил Мирослав. — Получила хорошее образование, знает грамоту, разбирается в политике. Ее отец видит в ней не просто дочь, а политический инструмент.


— Значит, брак с ней будет выгоден обеим сторонам?


— Если сумеешь убедить Рогволода, что ты достойный партнер, — сказал Мирослав. — А для этого нужно показать силу, а не слабость.


Владимир кивнул, понимая намек. Переговоры с Рогволодом будут не просто дипломатической встречей, а испытанием на прочность. И от их исхода зависит не только его личная судьба, но и будущее всей Руси.


Дорога к Полоцку лежала через густые леса и болотистые низины. Отряд двигался быстро, стараясь опередить возможную погоню от Ярополка. Каждый понимал важность миссии и готов был рисковать жизнью ради успеха.


А где-то позади, у стен Новгорода, уже разворачивались события, которые определят, станет ли этот рискованный план спасением или катастрофой для молодого князя.

* * *

*(Рогнеда)*


Принцесса Рогнеда стояла у высокого окна терема, глядя на утренний туман, стелющийся над водами Западной Двины. В воздухе чувствовалась приближающаяся зима — листья на деревьях пожелтели, а по утрам трава покрывалась серебристым инеем. Полоцк готовился к долгим холодным месяцам, но княжеский двор жил предчувствием важных перемен.


— Дочь моя, — раздался за спиной знакомый голос отца, — о чем задумалась так рано?


Рогнеда обернулась к князю Рогволоду — статному мужчине средних лет с седеющей бородой и проницательными серыми глазами. Полоцкий князь слыл одним из мудрейших правителей северных земель, умевшим лавировать между сильными соседями и сохранять независимость своего княжества.


— Думаю о письме новгородского князя, — ответила Рогнеда. — О его предложении союза. Что ты собираешься ответить, отец?


Рогволод подошел к окну и встал рядом с дочерью:


— А что думаешь ты? В конце концов, речь идет о твоей судьбе.


Рогнеда задумалась. Ей было девятнадцать лет — для княжеской дочери уже пора серьезно думать о замужестве. Несколько сватов уже приезжали в Полоцк, но отец не торопился с решением, понимая важность политического союза, который принесет брак дочери.


— Владимир Святославич молод, — медленно произнесла она. — Ему только двадцать два года. И правит он всего три года.


— Но уже показал себя как умелый правитель, — заметил Рогволод. — Новгородцы его уважают, а это дорогого стоит. Не каждому князю удается найти общий язык с вечевым городом.


— Да, но он младший сын Святослава, — возразила Рогнеда. — У него есть два старших брата, один из которых — великий князь киевский. Какие у него перспективы?


Рогволод хмыкнул:


— В том-то и дело, что отношения между братьями, судя по всему, далеки от идеальных. И если между ними разгорится серьезная вражда…


— То нам лучше держаться в стороне, — закончила мысль Рогнеда. — Зачем втягиваться в их междоусобицы?


— Не так просто, дочь моя, — покачал головой князь. — Нейтралитет хорош, когда силы сторон примерно равны. Но если одна из них начнет явно побеждать, нейтральные окажутся следующими на очереди для покорения.


Рогнеда понимала логику отца. Полоцкое княжество было сильным, но не настолько, чтобы в одиночку противостоять объединенной Руси под властью одного правителя. Союз с одним из братьев мог стать гарантией независимости.


— А что, если предложение поступит и от Ярополка? — спросила она. — Он старший, у него больше земель и войск.


— Тогда будем выбирать, — ответил Рогволод. — Но пока выбор не стоит. Ярополк занят укреплением своей власти, а Владимир активно ищет союзников.


Их разговор прервал стук в дверь. Вошел старый боярин Изяслав, ближайший советник князя.


— Прости, что беспокою, князь, — сказал он, — но прибыли важные вести. Гонец от наших лазутчиков в Киеве.


— Говори, — разрешил Рогволод.


— Ярополк Святославич выступил с войском против своего брата Олега. Искоростень пал три дня назад. Олег либо погиб, либо бежал — точных сведений нет.


Рогнеда почувствовала, как учащается сердцебиение. События развивались быстрее, чем ожидалось.


— А что с Владимиром? — спросил Рогволод.


— Собрал дружину и шел на помощь Олегу, но опоздал. Сейчас его местонахождение неизвестно. Говорят, Ярополк движется к новгородским землям.


Отец и дочь переглянулись. Ситуация кардинально менялась. Если Ярополк разобьет и Владимира, он станет единовластным правителем всей Руси — очень опасным соседом для Полоцка.


— Усиль разведку, — приказал Рогволод. — Хочу знать о каждом шаге братьев. И подготовь дружину на всякий случай.


Когда Изяслав ушел, князь обернулся к дочери:


— Теперь понимаешь, почему нельзя медлить с решением? События развиваются стремительно, и мы должны выбрать сторону, пока у нас есть выбор.


Рогнеда кивнула, но в душе ее боролись противоречивые чувства. С одной стороны, она понимала политическую необходимость брака-союза. С другой — ей хотелось самой увидеть потенциального жениха, понять, что он за человек, прежде чем связать с ним свою судьбу.

* * *

Ответ на их сомнения пришел неожиданно быстро. На следующий день, когда Рогнеда занималась в терем-ской библиотеке — читала византийские хроники, изучая историю соседних государств — ворвалась ее служанка Милонега.


— Княжна! — запыхавшись, выдохнула она. — К городу подходит большой отряд всадников! Говорят, это сам князь Владимир!


Рогнеда отложила книгу:


— Сам? Но мы же не дали еще ответа на его предложение.


— Не знаю, княжна, — развела руками Милонега. — Но князь-отец велел готовиться к приему высокого гостя.


Рогнеда поспешила к отцу и застала его в совещании с боярами. Лица у всех были встревоженными.


— Владимир пришел с двумя сотнями воинов, — сообщил Рогволод дочери. — Это больше посольской свиты, но меньше, чем нужно для осады. Непонятно, чего он хочет.


— Может быть, торопится заключить союз из-за угрозы от Ярополка? — предположила Рогнеда.


— Возможно, — согласился один из бояр. — Но явиться без приглашения, да еще с таким войском… Это выглядит скорее как принуждение, чем как сватовство.


Рогволод задумался:


— В любом случае, мы примем его с честью. Посмотрим, что он скажет, а потом решим.


— Отец, — тихо сказала Рогнеда, — я хочу сама увидеть этого князя. Оценить его не только как политического партнера, но и как человека.


— Конечно, дочь моя, — кивнул Рогволод. — Ты имеешь право знать, с кем тебе, возможно, предстоит связать судьбу.

* * *

Встреча состоялась в главной гридне полоцкого детинца. Владимир вошел в сопровождении нескольких старших дружинников и человека в темном плаще, которого Рогнеда сразу заметила — что-то в нем было необычное, притягивающее внимание.


Молодой новгородский князь оказался выше, чем она ожидала, с открытым лицом и внимательными глазами. Он двигался уверенно, но без показной надменности, что понравилось Рогнеде.


— Приветствую тебя, князь Рогволод Полоцкий, — сказал Владимир, кланяясь. — И прошу прощения за неожиданный приезд. Обстоятельства заставили торопиться.


— Добро пожаловать в Полоцк, князь Владимир, — ответил Рогволод. — Позволь представить тебе мою дочь Рогнеду.


Владимир повернулся к ней и слегка поклонился. Рогнеда ответила легким кивком, внимательно изучая гостя. Он показался ей человеком серьезным, но не мрачным, сильным, но не жестоким.


— Честь познакомиться с прославленной красотой Полоцка, — сказал Владимир, и в его голосе не было пустой лести — скорее искреннее уважение.


— Садись, гость дорогой, — пригласил Рогволод. — Расскажи, что привело тебя к нам в такой поспешности.


Владимир занял предложенное место за большим дубовым столом:


— Думаю, ты уже знаешь о войне между моими братьями. Ярополк нарушил отцовский завет, напал на Олега и захватил древлянские земли. Теперь он идет на меня.


— И ты ищешь союзников? — прямо спросил Рогволод.


— Именно, — не стал уклончивать Владимир. — Но не только против Ярополка. Я ищу союзников для объединения Руси под справедливой властью.


— Справедливой — это чьей? — с интересом спросила Рогнеда, впервые включаясь в разговор.


Владимир посмотрел на нее с одобрением:


— Той, которая думает о благе всех русских земель, а не только о собственном возвышении. Ярополк мечтает о единовластии, но единовластие без мудрости ведет к тирании.


— А ты предлагаешь что? — продолжала расспрашивать Рогнеда.


— Союз равноправных князей, — ответил Владимир. — Объединение, основанное на взаимном уважении и общих интересах, а не на принуждении силой.


Таинственный спутник Владимира, молчавший до сих пор, наклонился к нему и что-то тихо сказал. Владимир кивнул и обратился к Рогволоду:


— Но я пришел не только обсуждать политику. Я пришел просить руки твоей дочери.


Прямота предложения удивила даже Рогнеду. Большинство князей предпочитали долгие церемонии и иносказания.


— Ценю твою откровенность, — сказал Рогволод. — Но свадьба — дело серьезное. Нужно обдумать условия союза, приданое, взаимные обязательства…


— Времени на долгие переговоры нет, — перебил Владимир, и в его голосе появились жесткие нотки. — Ярополк может быть у твоих границ уже через несколько дней. Тогда у тебя не будет выбора — придется подчиниться ему или сражаться в одиночку.


— Это звучит как угроза, — холодно заметил Рогволод.


— Это констатация факта, — ответил Владимир. — Я предлагаю союз равных. Ярополк предложит только подчинение.


Рогнеда видела, как напряглись бояре отца. Такой тон в переговорах им не нравился. Но она понимала и положение Владимира — у него действительно не было времени на долгие церемонии.


— А если я откажу? — спросил Рогволод.


Лицо Владимира стало жестким:


— Тогда я возьму то, что мне нужно, силой. Полоцк слишком важен стратегически, чтобы оставаться нейтральным.


Повисла тяжелая тишина. Спутник Владимира снова что-то шепнул ему на ухо, но тот покачал головой — видимо, отвергая более мягкий подход.


Рогнеда поняла, что момент выбора наступил. И неожиданно для себя самой встала:


— Могу я поговорить с князем Владимиром наедине?


Все обернулись к ней с удивлением. Отец нахмурился:


— Дочь моя, это не принято…


— Если речь идет о моей судьбе, я имею право голоса, — твердо сказала Рогнеда. — Дай мне четверть часа разговора с женихом.


Рогволод колебался, но потом кивнул:


— Хорошо. Но в присутствии свидетелей.


— В саду, — предложила Рогнеда. — Там нас никто не услышит, но все будут видеть.

* * *

Осенний сад княжеского терема был почти пуст — только желтые листья шуршали под ногами, да кое-где еще цвели поздние цветы. Рогнеда и Владимир шли по дорожке, соблюдая приличествующее расстояние, а за ними следовали двое стражников — для соблюдения формальностей.


— Зачем ты попросила об этом разговоре? — спросил Владимир.


— Хочу понять, что ты за человек, — прямо ответила Рогнеда. — В гридне ты говорил как политик. А я хочу знать, каков ты как мужчина.


Владимир улыбнулся — впервые за весь разговор:


— Справедливый вопрос. Что хочешь знать?


— Почему ты действительно хочешь жениться на мне? — спросила Рогнеда. — Ради союза с отцом? Или есть другие причины?


Владимир остановился и повернулся к ней:


— Не обману — союз с твоим отцом мне действительно нужен. Но я мог бы попытаться принудить его силой, не связывая себя браком. — Он сделал паузу. — Ты славишься не только красотой, но и умом. Мне нужна жена, которая станет не просто украшением, а советницей и соратницей.


— А если я откажусь? — тихо спросила Рогнеда. — Действительно ли ты захватишь Полоцк силой?


Владимир долго молчал, глядя на опавшие листья:


— Да, — наконец сказал он. — Если не будет другого выхода. Я не могу позволить Ярополку получить Полоцк в союзники или захватить его самому.


— Значит, у меня нет выбора?


— Выбор есть всегда, — возразил Владимир. — Ты можешь стать моей женой добровольно, и тогда наш союз будет основан на взаимном уважении. Или я возьму тебя силой, и тогда… — он не закончил фразу.


Рогнеда оценила его честность. Многие князья в такой ситуации лгали бы, обещали невозможное, клялись в любви. Владимир говорил правду, какой бы горькой она ни была.


— А что будет с отцом и моими людьми, если я соглашусь? — спросила она.


— Твой отец сохранит титул и большую часть владений, — ответил Владимир. — Полоцк станет частью союза, но не колонией. А твои люди получат равные права с новгородцами.


— Это честное предложение, — призналась Рогнеда. — Но почему я должна тебе верить?


Владимир достал из-за пазухи небольшой предмет — старинную монету с изображением двуглавого орла:


— Видишь этот символ? Он означает державу, которая объединяла разные народы, но не подавляла их. Я хочу создать нечто подобное на русской земле.


Рогнеда внимательно разглядела монету. Что-то в ней было завораживающее — ощущение древности и величия.


— Откуда у тебя это?


— Подарок мудрого человека, — уклончиво ответил Владимир. — Напоминание о том, что истинная сила в единстве, а не в принуждении.


Они дошли до конца сада, где росла старая липа, и Рогнеда остановилась:


— Я дам тебе ответ. Но не здесь. Вернемся к отцу.

* * *

В гридне все ждали их возвращения. Рогволод встревоженно смотрел на дочь, пытаясь понять ее решение по выражению лица.


— Отец, — сказала Рогнеда, — я согласна на этот брак.


По залу пронесся удивленный шепот. Рогволод нахмурился:


— Дочь моя, ты уверена? Князь Владимир по сути принуждает нас…


— Он говорит правду о ситуации, — перебила его Рогнеда. — Выбор простой: союз с ним на равных условиях или подчинение Ярополку на его условиях. Первое лучше.


— К тому же, — добавила она, глядя на Владимира, — я вижу в нем человека, с которым можно строить общее будущее.


Владимир поклонился ей:


— Клянусь, что не посрамлю твоего доверия.


Рогволод тяжело вздохнул:


— Если дочь согласна, значит, и я согласен. Но свадьба должна быть достойной княжеской дочери.


— Конечно, — кивнул Владимир. — Но я прошу провести обряд завтра. Времени у нас действительно мало.


— Завтра? — возмутился один из бояр. — Это неслыханно! Нужно подготовиться, послать приглашения…


— Войны не ждут свадебных приготовлений, — резко ответил спутник Владимира, впервые подав голос. — Лучше простая свадьба, чем пышные похороны.


Рогволод переглянулся с дочерью. Та едва заметно кивнула.


— Хорошо, — решил полоцкий князь. — Завтра на закате состоится свадьба. А послезавтра мы обсудим условия нашего союза.


— Благодарю, — искренне сказал Владимир. — Клянусь, что этот союз принесет пользу обеим нашим землям.


Когда формальности были улажены и Владимир с людьми отправился в отведенные им покои, Рогнеда осталась с отцом наедине.


— Ты поступила мудро, дочь моя, — сказал Рогволод. — Хотя и рискованно.


— Весь мир стал рискованным, отец, — ответила Рогнеда. — Но мне кажется, что с Владимиром у нас есть шанс сохранить достоинство и независимость.


— Надеюсь, ты права, — вздохнул князь. — Надеюсь, ты права.


За окном сгущались сумерки, и где-то в темноте двигались войска Ярополка, не подозревающего, что его младший брат заключает союз, который может изменить весь ход войны. Завтрашний день принесет новую княгиню в Полоцк и новую надежду для Владимира в его борьбе за будущее Руси.

* * *

*(Владимир)*


Утро дня свадьбы Владимир встретил на крепостной стене, наблюдая за окрестностями Полоцка. Осенний туман медленно поднимался с реки, обнажая холмистую местность, покрытую желто-красным ковром опавших листьев. Город просыпался — из труб домов поднимался дымок, на улицах появлялись первые прохожие.


— Не спится? — раздался за спиной знакомый голос Мирослава.


Владимир обернулся. Его загадочный советник выглядел еще более усталым, чем обычно, словно не спал всю ночь.


— Думаю о сегодняшнем дне, — ответил князь. — О том, что он принесет. И о том, правильно ли я поступаю.


— Сомневаешься в браке с Рогнедой? — спросил Мирослав.


— Не в браке, — покачал головой Владимир. — В способе, которым я его добиваюсь. Принуждение — плохая основа для семейной жизни.


Мирослав подошел ближе:


— Ты видел ее вчера. Показалось ли тебе, что она действует против воли?


Владимир задумался, вспоминая разговор в саду:


— Нет. Она делает осознанный выбор. Но выбор под угрозой — это все же принуждение.


— Любой выбор делается в условиях ограничений, — заметил Мирослав. — Рогнеда понимает ситуацию и принимает решение, которое считает лучшим для себя и своего народа. Это достойно уважения.


— Надеюсь, со временем между нами возникнет больше, чем просто политический союз, — сказал Владимир.


— А почему не может? — улыбнулся Мирослав. — Ты молод, она красива и умна. У вас есть все предпосылки для счастливого брака.


Их разговор прервал появление Эйрика с двумя дружинниками. Варяжский предводитель выглядел встревоженным.


— Князь, — обратился он к Владимиру, — разведчики донесли тревожные вести. К югу от города замечен большой отряд всадников. Движутся в нашу сторону.


Владимир мгновенно напрягся:


— Сколько их?


— Точно сказать трудно из-за тумана, но не меньше пятисот, — ответил один из разведчиков. — Судя по знаменам, это киевляне.


— Ярополк, — мрачно констатировал Мирослав. — Он движется быстрее, чем мы ожидали.


Владимир быстро оценил ситуацию. Пятьсот воинов — это не основные силы Ярополка, скорее всего передовой отряд. Но и его достаточно, чтобы создать серьезные проблемы.


— Эйрик, готовь людей к бою, — приказал он. — Но пока не показывай враждебности. Возможно, Ярополк пришел не воевать.


— А если пришел? — спросил варяжский вождь.


— Тогда будем драться, — жестко ответил Владимир. — Но сначала узнаем его намерения.

* * *

Известие о приближении киевского войска быстро разнеслось по городу. Князь Рогволод немедленно созвал совет, на который пригласил и Владимира.


— Это может осложнить наши планы, — сказал полоцкий князь, когда все собрались в гридне. — Если Ярополк пришел с войной…


— То мы дадим ему отпор, — твердо ответил Владимир. — У нас достаточно сил для обороны города.


— Но зачем нам война, если ее можно избежать? — возразил один из полоцких бояр. — Может быть, стоит попытаться договориться?


— Договариваться с тем, кто нарушил клятву, данную брату? — презрительно спросил Эйрик. — Варяги не доверяют клятвопреступникам.


Рогволод поднял руку, призывая к тишине:


— Предлагаю разумный компромисс. Пошлем к Ярополку гонца — узнаем, зачем он пришел. Если для переговоров — хорошо. Если для войны — встретим его готовыми.


— Мудрое решение, — одобрил Мирослав. — Но гонца надо выбрать осторожно. Человека, который сможет не только передать слова, но и оценить намерения противника.


— Я пойду сам, — неожиданно предложил Владимир.


Все обернулись к нему с удивлением.


— Это безумие, — возразил Рогволод. — Ярополк может схватить тебя.


— Не может, — покачал головой Владимир. — Я приду под знаменем переговорщика. Даже он не осмелится нарушить такой обычай. А лично встретившись с ним, я пойму его истинные намерения.


— Слишком рискованно, — настаивал полоцкий князь.


— Иногда риск оправдан, — вмешался Мирослав. — К тому же, встреча братьев может либо предотвратить войну, либо прояснить ее неизбежность.


После долгих споров решение было принято: Владимир отправится к Ярополку для переговоров. Свадьба переносилась до выяснения ситуации.


— Если что-то пойдет не так, — сказал Владимир Рогнеде, когда они остались наедине, — знай: я не жалею о принятом решении. Ты стоишь любого риска.


Рогнеда внимательно посмотрела на него:


— Осторожнее с красивыми словами, князь. Я могу поверить в них.


— А я надеюсь, что поверишь, — серьезно ответил Владимир.

* * *

Встреча двух братьев произошла на большой поляне в часе езды от Полоцка. Ярополк прибыл в сопровождении тридцати дружинников, Владимир — с десятью. Оба отряда остановились на противоположных концах поляны, а князья встретились в центре.


Ярополк выглядел старше своих двадцати пяти лет — на лице залегли усталые складки, а в глазах читалась настороженность. Он был одет в богатые доспехи и дорогой плащ, подчеркивающие его статус великого князя.


— Брат, — сказал он, когда они оказались лицом к лицу. — Не ожидал встретить тебя здесь.


— А я не ожидал, что ты придешь в Полоцк с войском, — ответил Владимир. — Объясни свое появление.


Ярополк пристально посмотрел на младшего брата:


— Я пришел, чтобы предотвратить ошибку. Услышал, что ты собираешься жениться на дочери Рогволода.


— И что в этом дурного? — удивился Владимир.


— То, что это означает войну между нами, — серьезно сказал Ярополк. — Я не могу позволить тебе укрепиться, заключив союз с Полоцком.


— Почему? — прямо спросил Владимир. — Разве мы враги?


Ярополк долго молчал, глядя на желтые листья, устилавшие поляну:


— Не враги. Но и не можем быть союзниками. Русь должна быть единой, Владимир. Времена удельных княжеств прошли.


— Единой под твоей властью? — уточнил Владимир.


— Под властью того, кто способен ее объединить, — ответил Ярополк. — Отец разделил земли между нами, но это был временный компромисс. Рано или поздно один из нас должен был стать единственным правителем.


— И ты решил, что это будешь ты?


— Я старший, — просто сказал Ярополк. — По праву первородства киевский стол принадлежит мне. А значит, и право объединить все русские земли.


Владимир покачал головой:


— Олег тоже был твоим братом. Это не помешало тебе пойти на него войной.


— Олег не хотел подчиняться, — оправдался Ярополк. — Он постоянно нарушал соглашения, совершал набеги…


— Выдумки твоего воеводы Блуда! — резко возразил Владимир. — Олег никогда не нарушал договоров!


— Откуда ты знаешь? — удивился Ярополк. — Ты же не был в древлянских землях.


— Знаю, — коротко ответил Владимир. — И знаю, что ты начал эту войну по наущению людей, которые хотят нашей взаимной вражды.


Ярополк нахмурился:


— О чем ты говоришь?


— О том, что нас стравливают, как собак, — сказал Владимир. — Кому-то выгодно, чтобы сыновья Святослава перебили друг друга.


— Это глупости, — отмахнулся Ярополк. — Никто нас не стравливает. Просто пришло время решить, кто из нас достоин наследства отца.


Владимир понял, что переубедить брата невозможно. Ярополк уже сделал свой выбор и готов идти до конца.


— Хорошо, — сказал он. — Предположим, ты прав, и Русь должна быть единой. Но почему именно под твоей властью? Что дает тебе такое право?


— Старшинство, — повторил Ярополк. — И поддержка Киева — сердца русских земель.


— А мне что остается? — спросил Владимир. — Покориться и стать твоим наместником?


— Именно, — кивнул Ярополк. — Откажись от претензий на самостоятельность, и я оставлю тебе Новгород в управление. Будешь править от моего имени.


— А если откажусь?


Лицо Ярополка стало жестким:


— Тогда с тобой случится то же, что с Олегом. Разница лишь в том, что ему я предложил изгнание, а тебе предлагаю службу. Но если ты выберешь войну…


— То что?


— То одному из нас придется умереть, — тихо сказал Ярополк. — И я сделаю все, чтобы это был не я.


Повисла тяжелая тишина. Оба брата понимали, что переговоры зашли в тупик.


— Значит, войны не избежать? — спросил Владимир.


— Зависит от тебя, — ответил Ярополк. — Последний раз предлагаю: откажись от брака с дочерью Рогволода, распусти дружину, приезжай в Киев и подтверди вассальную присягу. Тогда войны не будет.


— А если не соглашусь?


— Тогда завтра я осадю Полоцк, — жестко сказал Ярополк. — И возьму его штурмом, если потребуется. А тебя либо убью, либо заточу в темницу.


Владимир медленно кивнул:


— Понятно. Тогда нам больше не о чем говорить.


— Жаль, — искренне сказал Ярополк. — Я бы предпочел иметь тебя союзником, а не врагом.


— И я тоже, — ответил Владимир. — Но видимо, судьба решила иначе.


Братья молча повернулись и направились к своим отрядам. Встреча, которая могла предотвратить войну, только подтвердила ее неизбежность.

* * *

Вернувшись в Полоцк, Владимир сразу же собрал военный совет. Лица присутствующих были мрачными — всем было ясно, что переговоры не дали результата.


— Ярополк требует моей покорности, — сообщил Владимир. — Если не подчинюсь, завтра он начнет осаду города.


— Сколько у него людей? — спросил Рогволод.


— Пока около пятисот, но это лишь передовой отряд, — ответил Владимир. — Основные силы подойдут в течение дня-двух.


— А у нас?


— Двести моих дружинников плюс гарнизон Полоцка — еще триста. Итого пятьсот против… — Владимир помолчал, — против двух-трех тысяч.


— Плохое соотношение, — мрачно заметил один из полоцких воевод.


— Но не безнадежное, — возразил Эйрик. — Если будем обороняться за стенами города.


— Долгую осаду мы не выдержим, — покачал головой Рогволод. — Ярополк может просто ждать, пока у нас кончатся припасы.


Мирослав, молчавший до сих пор, наклонился над картой:


— Есть другой вариант. Не ждать осады, а действовать на опережение.


— Что ты имеешь в виду? — спросил Владимир.


— Ночное нападение на лагерь Ярополка, — пояснил Мирослав. — Пока у него мало людей и он не ожидает атаки. Внезапный удар может принести успех.


— Рискованно, — заметил Рогволод. — Если атака провалится, мы потеряем лучших воинов.


— А если не попробуем, потеряем все, — возразил Владимир. — Мне нравится этот план. Эйрик, что скажешь?


Варяжский предводитель оскалился:


— Варяги любят ночные набеги. Когда выступаем?


— Сегодня, перед рассветом, — решил Владимир. — Пока Ярополк не ждет подвоха.


— А свадьба? — тихо спросила Рогнеда, впервые подав голос.


Все обернулись к ней. Владимир посмотрел в ее глаза:


— После победы. Если, конечно, ты согласишься выйти замуж за человека, который, возможно, завтра будет мертв.


— Соглашусь, — твердо сказала Рогнеда. — Но постарайся остаться живым.


— Постараюсь, — пообещал Владимир.


Весь день прошел в подготовке к ночному рейду. Оружие затачивалось до бритвенной остроты, воины изучали план лагеря противника, который составили разведчики. Владимир лично проверил каждую деталь предстоящей операции.


Когда наступили сумерки, он снова встретился с Рогнедой в саду, где они разговаривали накануне.


— Не жалеешь о своем решении? — спросил он. — Еще не поздно передумать.


— А ты? — ответила она вопросом на вопрос. — Не жалеешь, что втянул меня в эту войну?


— Жалею, — честно признался Владимир. — Ты заслуживаешь спокойной жизни, а не походов и сражений.


— Спокойная жизнь — это скучно, — усмехнулась Рогнеда. — К тому же, любая княжна рано или поздно оказывается втянутой в политику. Лучше рядом с тем, кому доверяешь.


— Ты мне доверяешь? — удивился Владимир.


— Начинаю доверять, — ответила она. — Вчера видела в тебе только политика, ищущего выгодный союз. Сегодня вижу человека, готового рисковать ради правого дела.


— И что изменило твое мнение?


— Твой разговор с Ярополком, — сказала Рогнеда. — Ты мог согласиться на его условия, избежать войны, остаться живым. Но предпочел сражаться за свободу. Это достойно уважения.


Владимир взял ее руку:


— Если переживу завтрашний бой, клянусь быть тебе хорошим мужем.


— А если не переживешь, — тихо сказала Рогнеда, — я буду помнить тебя с честью.


Прощание было коротким. Через час Владимир уже седлал коня, готовясь к ночному рейду, который мог решить его судьбу и судьбу всей Руси.

* * *

*(Владимир)*


Лагерь Ярополка расположился в низине между двумя холмами, в полутора верстах от Полоцка. Костры горели неярко — киевский князь не ожидал нападения и не считал нужным выставлять сильную охрану. Это была его первая ошибка.


Владимир лежал на вершине холма, наблюдая за вражеским станом. Рядом с ним притаились Эйрик и два лучших разведчика. Ночь выдалась безлунной, что играло на руку нападающим — в темноте их было труднее заметить.


— Сколько часовых? — тихо спросил Владимир.


— Не больше дюжины, — ответил один из разведчиков. — И те больше дремлют, чем стерегут.


— Самонадеянность, — презрительно прошептал Эйрик. — Ярополк слишком уверен в себе.


Владимир кивнул. План был прост: разделиться на три группы и ударить одновременно с разных сторон. Главная задача — захватить или убить Ярополка, без которого его войско превратится в неуправляемую толпу.


— Помните, — тихо сказал он своим воинам, — бьем быстро и жестко. Не даем им времени организоваться. И главное — найти Ярополка.


Воины молча кивнули. Среди них были лучшие дружинники Владимира и отборные варяги Эйрика — люди, привыкшие к ночным схваткам и внезапным ударам.


Владимир поднял руку, и отряды начали спускаться с холма. Двигались бесшумно, как тени — годы походов научили их скрытности. До лагеря оставалось меньше сотни шагов.


Первый часовой даже не успел крикнуть — нож варяга перерезал ему горло раньше, чем он понял, что происходит. Второй попытался поднять тревогу, но стрела лучника остановила его навсегда.


— Вперед! — прошептал Владимир, и его люди рассыпались по лагерю.


Началась резня. Сонные киевляне не сразу поняли, что на них напали. Кто-то пытался схватиться за оружие, кто-то бежал в панике, кто-то так и остался лежать в своих постелях — навеки.


Владимир пробивался к центру лагеря, где, по данным разведки, должен был находиться шатер Ярополка. Меч в его руке мелькал как молния, разя всех, кто пытался преградить путь.


— Где Ярополк? — кричал он, хватая за плечо одного из киевских дружинников.


— Не… не знаю! — задыхаясь, ответил тот. — Уехал… вечером… к основному войску…


Владимир выругался. Главная цель ускользнула. Но отступать было поздно — сражение уже началось, и теперь нужно было довести его до конца.


— Эйрик! — крикнул он варяжскому вождю. — Ярополка здесь нет! Берем что можем и уходим!


Рыжебородый воин кивнул, зарубив очередного противника:


— Понял! Забираем коней и оружие!


Бой продолжался около получаса. Когда рассвет начал заниматься на востоке, отряд Владимира отступил, уводя с собой захваченных лошадей и пленных. Потери были невелики — несколько раненых, один убитый. У киевлян же в лагере остались десятки трупов.

* * *

Возвращение в Полоцк встретили с ликованием. Горожане высыпали на улицы, приветствуя победоносных воинов. Рогволод и Рогнеда ждали у ворот детинца.


— Ярополка там не было, — сразу же доложил Владимир. — Но мы нанесли им серьезный урон. Теперь он дважды подумает, прежде чем атаковать нас.


— Это дает нам время, — сказал Рогволод. — Но ненадолго. Когда подойдут основные силы киевлян, ситуация снова станет критической.


— Тогда нужно использовать это время максимально эффективно, — заметил Мирослав, появившийся рядом с князьями. — И начать с того, что отложили вчера.


— С чего? — не понял Владимир.


— Со свадьбы, — улыбнулась Рогнеда. — Если мы собираемся быть союзниками, лучше скрепить союз законным браком.


Владимир посмотрел на нее с удивлением:


— Ты хочешь венчаться сейчас? Когда враг может появиться в любой момент?


— Именно поэтому и хочу, — ответила она. — Неизвестно, что принесет завтрашний день. Но сегодня мы живы, и этого достаточно для счастья.


Рогволод одобрительно кивнул:


— Дочь права. К тому же, весть о заключении союза между нашими домами укрепит дух защитников города.


— Тогда не будем медлить, — решил Владимир. — Когда можно провести обряд?


— Сегодня вечером, — ответил полоцкий князь. — Успеем подготовить все необходимое.

* * *

Свадьба получилась необычной — торжественной, но скромной, радостной, но с оттенком тревоги. В главном храме Полоцка собрались знатнейшие люди города, воеводы и дружинники обеих сторон.


Рогнеда была прекрасна в белом одеянии с золотыми узорами, с венцом из речных жемчугов на темных волосах. Владимир стоял рядом в лучших доспехах, поверх которых был накинут парадный плащ.


Обряд проводил старый жрец по древним обычаям — с огнем и водой, с клятвами богам и предкам. Молодые обменялись кольцами и чашей меда, символизировавшей сладость совместной жизни.


— Клянешься ли ты, Владимир Святославич, быть верным мужем Рогнеде Рогволодне, защищать ее от врагов и чтить как равную? — торжественно спросил жрец.


— Клянусь, — твердо ответил Владимир.


— Клянешься ли ты, Рогнеда Рогволодна, быть верной женой Владимиру Святославичу, помогать ему в радости и в горе и чтить как мужа и господина?


— Клянусь, — ответила Рогнеда, и в ее голосе не было сомнения.


Когда обряд завершился, молодые впервые поцеловались как муж и жена. Присутствующие разразились одобрительными возгласами.


— Да здравствуют князь Владимир и княгиня Рогнеда! — провозгласил Рогволод. — Да будет их союз крепким, как сталь, и долгим, как вечность!


Пир по случаю свадьбы был скромным — времена не располагали к большим празднествам. Но настроение у всех было приподнятое. Заключение союза давало надежду на успешную оборону против Ярополка.


Когда торжественная часть закончилась, Владимир и Рогнеда остались наедине в отведенных им покоях. Впервые за несколько дней молодой князь мог расслабиться и подумать не о военных планах, а о личном счастье.


— Не жалеешь? — спросил он жену, садясь рядом с ней на скамью у окна.


— О чем? — удивилась Рогнеда.


— О том, что вышла замуж за человека, у которого впереди война с собственным братом.


Рогнеда задумчиво посмотрела в окно, где мерцали огни ночного города:


— Знаешь, что я поняла сегодня? Мир так же непрочен, как война. Сегодня у нас есть друг друга, завтра — неизвестно что. Поэтому нужно ценить то, что имеешь сейчас.


— Мудрые слова, — согласился Владимир. — Но я все же надеюсь, что наш брак продлится дольше одной ночи.


— И я надеюсь, — улыбнулась Рогнеда. — Но для этого тебе нужно пережить войну с Ярополком.


— Перенесу, — уверенно сказал Владимир. — У меня теперь есть дополнительная причина остаться в живых.


Они говорили до глубокой ночи — о планах на будущее, о том, какой видят Русь после окончания междоусобиц, о детях, которых хотели бы иметь. Впервые за долгое время Владимир почувствовал себя не просто князем, обремененным властью, а обычным человеком, мечтающим о семейном счастье.

* * *

Утро принесло тревожные вести. Разведчики донесли, что к лагерю Ярополка подошли основные силы — не менее двух тысяч воинов. Теперь соотношение сил стало совсем неблагоприятным для защитников Полоцка.


— Он готовится к осаде, — доложил один из лазутчиков на военном совете. — Строит осадные машины, готовит штурмовые лестницы.


— Сколько времени у нас есть? — спросил Владимир.


— День, максимум два, — ответил разведчик. — Потом он начнет штурм.


Рогволод нахмурился:


— При таком соотношении сил долго мы не продержимся. Нужно искать выход.


— Какой? — спросил один из воевод. — Бежать? Или сдаваться?


— Ни то, ни другое, — твердо сказал Владимир. — Есть третий вариант.


— Какой? — удивился Рогволод.


Владимир обменялся взглядами с Мирославом, который едва заметно кивнул:


— Уйти из Полоцка, но не бегством, а для того, чтобы собрать новые силы. У меня есть связи с варягами за морем. Если я доберусь до них, смогу нанять большое войско.


— И оставить город на произвол судьбы? — возмутился полоцкий воевода.


— Нет, — покачал головой Владимир. — Рогволод заключит с Ярополком мир. Скажет, что согласился на союз под принуждением, а теперь, когда я ушел, готов к переговорам.


— А если Ярополк не поверит? — спросила Рогнеда.


— Поверит, — уверенно сказал Мирослав. — Ему важнее заполучить Полоцк как союзника, чем мстить за вчерашний рейд. К тому же, преследовать Владимира через варяжские земли он не решится.


Рогволод долго молчал, обдумывая предложение:


— Рискованный план. Если что-то пойдет не так…


— Тогда мы все равно не хуже, чем сейчас, — возразил Владимир. — А если все получится, я вернусь с силами, достаточными не только для защиты Полоцка, но и для войны с Ярополком на равных.


— Сколько времени тебе потребуется? — спросил тесть.


— Год, может быть, полтора, — ответил Владимир. — За это время Ярополк укрепится, но и я соберу достаточно воинов.


— А я что буду делать все это время? — тихо спросила Рогнеда. — Ждать мужа, которого, возможно, никогда больше не увижу?


Владимир взял ее за руку:


— Поедешь со мной. Я не оставлю тебя здесь.


— Но тогда Ярополк поймет, что союз с Полоцком все же заключен, — возразил Рогволод.


— Скажем, что она бежала от принудительного брака, — предложил Мирослав. — Что не захотела становиться женой против воли.


После долгих споров план был принят. Владимир с небольшим отрядом и молодой женой должен был покинуть Полоцк еще до начала осады, направившись к варяжским землям. Рогволод заключит мир с Ярополком, объяснив брак принуждением.


— Когда выступаем? — спросил Эйрик.


— Сегодня ночью, — решил Владимир. — Пока Ярополк не ожидает.


— Сколько людей берем?


— Немного — сотню лучших воинов. Больше будет заметно, меньше — опасно.


Остаток дня прошел в сборах. Владимир отбирал людей для похода, Рогнеда укладывала самое необходимое. Прощание с отцом было тяжелым.


— Береги ее, — сказал Рогволод, обнимая дочь. — И возвращайся. Полоцк будет ждать.


— Вернусь, — пообещал Владимир. — И не один.

* * *

Отряд выступил в полночь, когда город спал, а дозорные Ярополка не ожидали вылазки. Сто отборных воинов тихо покинули Полоцк через потайную калитку в северной стене.


Рогнеда ехала рядом с мужем, закутанная в темный плащ. В первый раз в жизни она покидала родной город, и сердце ее сжималось от тоски. Но рядом был Владимир, и это придавало сил.


— Далеко нам до варяжских земель? — спросила она.


— Неделя до моря, если повезет с погодой, — ответил муж. — А там нужно найти корабль.


— А если не найдем?


— Найдем, — уверенно сказал Мирослав, ехавший рядом. — У меня есть связи среди морских торговцев.


Отряд двигался быстро, стараясь до рассвета уйти как можно дальше от Полоцка. Владимир знал: как только Ярополк обнаружит его исчезновение, может отправить погоню.


К утру они были уже в нескольких десятках верст от города. Впереди лежал долгий путь к морю, а за морем — неизвестность. Но и надежда тоже была там, за серыми волнами северных морей.


Позади остался Полоцк, где Рогволод готовился к переговорам с Ярополком. Впереди ждали варяжские земли и возможность собрать войско для возвращения. Судьба Руси вновь висела на волоске, а молодой князь Владимир начинал самый трудный поход в своей жизни.

* * *

*(Ярополк)*


Ярополк стоял на пепелище сожженного лагеря, глядя на тела своих воинов. Утренний туман медленно поднимался с земли, обнажая картину разгрома. Двадцать три убитых, полсотни раненых, угнанные кони — цена брата за одну ночь оказалась немалой.


— Кто мог предупредить их о расположении лагеря? — мрачно спросил он своего воеводу Блуда.


— Здесь не нужны лазутчики, — ответил тот, указывая на окрестности. — Место открытое, видно издалека. Владимир просто оказался смелее, чем мы ожидали.


Ярополк кивнул, но в душе кипела злость. Не столько из-за потерь — они были невелики, — сколько из-за того, что младший брат сумел его перехитрить.


— Сколько времени нужно, чтобы подготовить осаду Полоцка? — спросил он.


— День, может два, — ответил Блуд. — Но не лучше ли сначала попытаться договориться? После вчерашнего удара они могут быть более сговорчивыми.


— Владимир не из тех, кто сдается после первой неудачи, — покачал головой Ярополк. — К тому же, он теперь связан с Полоцком браком. Рогволод его не выдаст.


— А если выдаст? — предположил воевода. — За подходящую цену?


Ярополк задумался. Действительно, стоило попробовать. Полоцкий князь славился прагматизмом, и возможно, его можно было склонить к разумному решению.


— Отправь к Рогволоду гонца, — решил он. — Пусть передаст: если он выдаст Владимира, Полоцк сохранит автономию и получит торговые привилегии. Если откажется — город будет взят штурмом и разграблен.


— Слушаюсь, — кивнул Блуд. — А войско?


— Готовь к осаде. Но пока гонец не вернется — не предпринимай активных действий.

* * *

Ответ пришел быстрее, чем ожидалось. Уже к полудню гонец вернулся с вестью, которая удивила Ярополка.


— Рогволод готов к переговорам, — доложил посланец. — Но говорит, что Владимира в городе нет.


— Как нет? — нахмурился Ярополк. — Куда он делся?


— Сбежал ночью с небольшим отрядом. Рогволод клянется, что не знает, куда именно.


Ярополк и Блуд переглянулись. Это меняло всю ситуацию.


— А дочь Рогволода? — спросил воевода. — Та, на которой Владимир якобы женился?


— Тоже исчезла. Рогволод говорит, что она бежала от принудительного брака.


Ярополк задумался. С одной стороны, бегство Владимира упрощало задачу — можно было взять Полоцк без боя. С другой — неизвестно, куда направился младший брат и что замышляет.


— Пошли к Рогволоду большую делегацию, — приказал он. — Хочу лично переговорить с ним.


— Не опасно ли? — предупредил Блуд. — Вдруг это ловушка?


— Если Владимира действительно нет в городе, то какая опасность? — возразил Ярополк. — А если есть — лучше выяснить это сейчас, чем узнать во время штурма.

* * *

Встреча с Рогволодом состоялась в главной гридне Полоцка. Полоцкий князь принимал гостей с подобающими почестями, но Ярополк сразу заметил напряженность в воздухе.


— Приветствую тебя, князь Ярополк, — сказал Рогволод, когда церемониал завершился. — Прости, что встречаю в столь сложных обстоятельствах.


— Где мой брат? — прямо спросил Ярополк, не желая тратить время на любезности.


— Не знаю, — ответил Рогволод. — Ушел ночью, не сказав, куда направляется.


— И ты его не задерживал?


— Как мог? — развел руками полоцкий князь. — У него была дружина, а я не собирался воевать с гостем в своем доме.


Ярополк внимательно изучал лицо собеседника, пытаясь понять, говорит ли тот правду.


— А свадьба? — спросил он. — Говорят, Владимир женился на твоей дочери.


Лицо Рогволода потемнело:


— Принудил к браку. Угрожал взять город штурмом, если откажу. Что мне оставалось делать?


— И где теперь твоя дочь?


— Сбежала с ним, — с горечью сказал Рогволод. — Видимо, испугалась, что я выдам ее тебе как заложницу.


Блуд наклонился к Ярополку и что-то шепнул ему на ухо. Князь кивнул:


— Хорошо, допустим, ты говоришь правду. Что предлагаешь теперь?


— Мир и союз, — ответил Рогволод. — Полоцк готов признать твою власть в обмен на сохранение внутренней автономии.


— Условия?


— Я остаюсь князем Полоцким, но признаю тебя старшим. Плачу дань, выставляю войско по первому требованию. Взамен ты гарантируешь неприкосновенность моих владений и торговых путей.


Ярополк обдумал предложение. Условия были разумными, а приобретение Полоцка в качестве союзника стоило больше, чем его разорение.


— Согласен, — сказал он наконец. — Но с одним дополнением: если Владимир когда-нибудь вернется, ты немедленно сообщишь мне об этом.


— Конечно, — быстро согласился Рогволод. — У меня нет причин покровительствовать тому, кто принудил мою дочь к браку.


Соглашение было скреплено клятвами и обменом даров. Ярополк получал важного союзника на северо-западе, а Рогволод сохранял власть и земли.


Но когда киевский князь покидал Полоцк, его терзали сомнения. Что-то в поведении Рогволода казалось неискренним. Слишком уж быстро он согласился на все условия, слишком охотно клялся в верности.


— Что думаешь? — спросил он Блуда, когда они отъехали от города.


— Лжет, — коротко ответил воевода. — Но доказать ложь нельзя. А союз с Полоцком нам все равно выгоден.


— Значит, играем по его правилам пока нас это устраивает, — решил Ярополк. — А Владимира будем искать другими способами.

* * *

Поиски младшего брата начались немедленно. Ярополк разослал гонцов во все стороны — к новгородским границам, к варяжским землям, к западным соседям. Где-то Владимир должен был оставить след.


Первые вести пришли через неделю. Лазутчик из пограничных земель сообщил, что видел отряд всадников, движущихся к морю. Примерная численность — около сотни человек, среди них женщина в богатых одеждах.


— Это они, — уверенно сказал Блуд. — Владимир бежит к варягам за помощью.


— Как далеко он может быть? — спросил Ярополк.


— При хорошей погоде — уже у моря. Если найдет корабль, через несколько дней будет в варяжских землях.


Ярополк ударил кулаком по столу:


— Упустили! Нужно было посылать погоню сразу!


— Еще не поздно, — возразил воевода. — Морской путь долог и опасен. Не факт, что он доберется до цели.


— А если доберется? — мрачно спросил Ярополк. — Что тогда?


— Тогда через год-два он вернется с варяжским войском, — честно ответил Блуд. — И придется воевать уже не с сотней дружинников, а с несколькими тысячами наемников.


Ярополк задумался. Время работало против него. Пока Владимир собирает силы за морем, нужно было укрепить собственные позиции.


— Собирай большой совет, — приказал он. — Созывай всех князей и воевод. Пора объединять русские земли под единой властью.


— Это займет время, — предупредил Блуд.


— Времени у нас достаточно, — ответил Ярополк. — Владимир не вернется раньше чем через год. За это время я должен стать единоличным правителем всей Руси.

* * *

Большой совет собрался в Киеве через месяц после бегства Владимира. Съехались князья крупных городов, воеводы, представители духовенства и купечества. Ярополк намеревался получить от них официальное признание как единственного законного наследника Святослава.


— Братья мои, — обратился он к собравшимся, — мы живем в смутное время. Отец наш Святослав разделил земли между сыновьями, надеясь на мир между нами. Но один из братьев, Олег, нарушил этот мир, начав набеги на наших союзников. Я был вынужден усмирить его.


Присутствующие внимательно слушали. Версия событий, предложенная Ярополком, была продуманной и убедительной.


— Второй брат, Владимир, вместо того чтобы помочь восстановить порядок, решил воспользоваться смутой для захвата чужих земель, — продолжал Ярополк. — Напал на Полоцк, принудил к браку дочь князя Рогволода. Когда я попытался остановить его, он бежал к врагам Руси — варягам.


Некоторые из слушателей переглядывались. Не все верили в эту версию, но возражать открыто никто не решался.


— Теперь я остался единственным законным правителем русских земель, — заключил Ярополк. — И прошу вашего признания и поддержки в деле объединения Руси под единой властью.


Первым поддержку высказал князь смоленский — старый союзник Киева. За ним последовали другие. Не все были искренни в своих заявлениях, но формально единство было достигнуто.


Однако старый новгородский посол, прибывший с Добрыней, поднялся с места:


— Князь Ярополк, с уважением выслушал твои слова. Но Новгород всегда сам выбирал себе князей. Мы не можем признать тебя правителем, пока Владимир жив и не отказался от своих прав.


Повисла напряженная тишина. Ярополк почувствовал, как сжимаются кулаки.


— Владимир — беглец и изменник, — жестко сказал он. — Он бежал к врагам Руси.


— Он бежал от междоусобной войны, — спокойно возразил новгородец. — А право на княжение в Новгороде дал ему народ, а не только отец.


— Значит, Новгород выбирает войну? — угрожающе спросил Ярополк.


— Новгород выбирает закон, — ответил посол. — И ждет возвращения своего князя.


После этого заявления многие другие участники совета тоже стали высказываться осторожнее. Стало ясно, что полного единства достичь не удалось.

* * *

Вечером того же дня Ярополк совещался с ближайшими советниками в своих покоях. Настроение у всех было мрачное.


— Новгородцы опасны, — сказал Блуд. — Пока они не признают твою власть, другие тоже будут колебаться.


— Что предлагаешь? — спросил Ярополк.


— Поход на Новгород. Взять город силой, поставить там своего наместника.


— Новгород — не Искоростень, — возразил другой советник. — Там крепкие стены и воинственный народ. Осада может затянуться.


— А время у нас есть? — напомнил Блуд. — Пока Владимир не вернулся с варяжским войском?


Ярополк встал и подошел к окну, глядя на огни ночного Киева:


— Соберем войско. Весной пойдем на Новгород. Если возьмем его, остальные быстро присягнут на верность.


— А если не возьмем? — тихо спросил один из бояр.


— Возьмем, — уверенно сказал Ярополк. — Потому что другого выхода у нас нет.


Но в глубине души его терзали сомнения. Бегство Владимира нарушило все планы. Теперь приходилось торопиться, рискуя совершить ошибки. А где-то за морем младший брат набирался сил, готовясь к возвращению.


Война между братьями была далека от завершения. Она только вступала в новую фазу, где ставкой становилась уже не власть над отдельными землями, а корона единого правителя всей Руси.


И пока еще было неясно, кому из братьев суждено ее получить.

* * *

*(Владимир)*


Корабль качался на серых волнах Варяжского моря, словно ореховая скорлупа в руках великана. Владимир стоял на носу драккара, всматриваясь в туманную даль, где должны были показаться берега Швеции. Третий день пути выдался штормовым — холодный ветер рвал паруса, а волны захлестывали палубу.


Рогнеда сидела у мачты, закутанная в меховой плащ, но даже толстые меха не спасали от пронизывающего холода. Лицо ее было бледным, а губы посинели — морская болезнь мучила ее с первого дня плавания.


— Недалеко уже, княгиня, — подошел к ней Эйрик, державшийся на палубе с привычной легкостью. — К вечеру увидим землю.


— Хорошо бы, — слабо улыбнулась Рогнеда. — Начинаю понимать, почему люди предпочитают твердую землю.


Владимир обернулся на голос жены и подошел к ним:


— Как себя чувствуешь?


— Лучше некуда, — попыталась пошутить Рогнеда, но тут же схватилась за борт — корабль особенно сильно качнуло.


— Потерпи еще немного, — мягко сказал муж, усаживаясь рядом. — Скоро мы на берегу.


— А что нас там ждет? — спросила она. — Твои варяжские родственники примут нас?


— Примут, — уверенно ответил Эйрик за Владимира. — Золото и слава — два языка, которые понимают все варяги. А у нас есть и то, и другое.


Мирослав, молчавший большую часть пути, подошел к ним:


— Главное — найти подходящих людей. Не всякий варяг согласится идти в далекий поход ради чужого князя.


— А какой нужен? — спросил Владимир.


— Молодой, амбициозный, без больших владений дома, — ответил Мирослав. — Тот, кому есть что искать, но нечего терять.


Корабельщик, старый норвежец по имени Торвальд, подошел к группе:


— Князь, вижу берег! — крикнул он, указывая вперед.


Действительно, сквозь туман проступали темные очертания суши. Холмистый берег, покрытый сосновым лесом, обещал долгожданную твердь под ногами.

* * *

Гавань Бирки встретила их шумом и суетой. Десятки кораблей стояли у причалов — торговые суда, боевые драккары, рыбацкие лодки. Воздух наполняли крики торговцев, лязг оружия и запах моря, смешанный с ароматом жареной рыбы.


Владимир помог Рогнеде сойти на берег. Ноги ее подкашивались после долгого плавания, но земля под ногами казалась самым прекрасным ощущением в мире.


— Где нам найти людей для найма? — спросил Владимир у Эйрика.


— В конунгском зале, — ответил тот. — Олаф Трюггвасон держит при себе многих воинов без постоянной службы. Но сначала нужно получить аудиенцию у него самого.


— Он нас примет?


— Если предложим достойную плату за встречу, — усмехнулся варяг. — Здесь все решает золото или сила. Лучше золото — оно безопаснее.


Пока воины разгружали корабль и искали место для ночлега, Владимир с Мирославом отправились в город. Бирка поразила их размахом — дома из темного дерева тянулись вдоль берега, а в центре возвышался большой деревянный зал конунга.


— Похоже на Новгород, — заметил Владимир. — Только холоднее и мрачнее.


— Север всегда суров, — ответил Мирослав. — Но здесь живут люди, способные на великие дела. Нужно только найти правильный подход к ним.


У входа в конунгский зал их встретили стражники в кольчугах и шлемах. Один из них, явно командир, обратился к ним на варяжском языке. Эйрик, подошедший следом, ответил ему, и между ними завязался быстрый разговор.


— Что говорит? — спросил Владимир.


— Олаф примет нас завтра утром, — перевел Эйрик. — За десять марок серебра. И еще десять, если разговор затянется дольше часа.


— Дорого, — нахмурился Владимир.


— Это Швеция, князь, — пожал плечами Эйрик. — Здесь даже воздух стоит денег.

* * *

Ночь провели в большом доме, который Эйрик арендовал у местного купца. Рогнеда наконец оправилась от морской болезни, но тревога за будущее не покидала ее.


— О чем думаешь? — спросил Владимир, садясь рядом с женой у очага.


— О том, что мы зашли очень далеко, — ответила она. — Бежали из дома, плывем за море, ищем помощи у чужих людей. А что, если ничего не получится?


— Получится, — уверенно сказал Владимир. — Должно получиться.


— Откуда такая уверенность?


Владимир достал из-за пазухи старинную монету, подаренную Мирославом:


— Видишь этого орла? Он смотрит в разные стороны, но это один орел. Русь тоже должна быть одной, но состоять из разных частей.


— А если Ярополк прав, и единство возможно только под одной властью? — спросила Рогнеда.


— Тогда пусть это будет справедливая власть, — ответил Владимир. — А не тирания одного человека.


Рогнеда взяла монету, разглядывая древние символы:


— Странная вещь. Откуда она у тебя?


— Подарок мудрого человека, — уклончиво ответил муж. — Напоминание о том, что даже великие империи не вечны, если забывают о справедливости.

* * *

Утром их провели в конунгский зал — огромное помещение с высокими потолками и длинными столами. У дальней стены на резном кресле сидел Олаф Трюггвасон — высокий мужчина лет сорока с золотистой бородой и проницательными голубыми глазами.


— Так это ты русский князь, что ищет воинов? — спросил он на ломаном славянском языке.


— Владимир Святославич, князь Новгородский, — представился Владимир. — Ищу достойных воинов для справедливого дела.


— Справедливость — дорогое удовольствие, — усмехнулся Олаф. — Что можешь предложить за нее?


— Золото, серебро, меха, — ответил Владимир. — И долю в военной добыче.


— Сколько людей нужно?


— Тысячу-полторы, — сказал Владимир после некоторого колебания.


Олаф присвистнул:


— Немало. Такое войско стоит дорого.


— Сколько?


— Пятьсот марок серебра авансом, еще столько же по окончании службы, — назвал цену конунг. — Плюс содержание воинов в походе.


Владимир быстро подсчитал в уме. Такие деньги у него были, но потратить их означало остаться почти без средств.


— Дорого, — сказал он. — И нет гарантий, что воины будут верно служить.


— Гарантия — мое слово, — оскорбился Олаф. — А если цена не устраивает, ищи людей в другом месте.


Мирослав наклонился к Владимиру и что-то тихо сказал ему на ухо. Князь кивнул:


— Хорошо. Но с условием: половину платы — сейчас, половину — когда вернемся в русские земли.


— И если не вернетесь? — хитро спросил Олаф.


— Тогда мои люди расплатятся трупами, — жестко ответил Владимир. — А это тоже имеет ценность для воинов, ищущих славы.


Конунг рассмеялся:


— Мне нравится твой ответ, русич! Согласен. Но воинов дам не всех сразу — сначала два отряда по сто человек. Покажешь, как умеешь ими управлять, получишь остальных.


Сделка была заключена. Владимир получал в распоряжение двести варяжских воинов под командованием ярла Свейна — молодого честолюбца, мечтавшего о собственном королевстве.

* * *

Три дня спустя новое войско было готово к походу. Двести варягов — рослые, светловолосые мужчины в кольчугах и шлемах — выглядели грозно. К ним присоединилась сотня воинов Владимира, и теперь у него было триста человек.


— Когда выступаем? — спросил Свейн.


— Как только погода наладится, — ответил Владимир. — Нужно добраться до русских земель до начала зимы.


— А план действий?


Владимир развернул карту:


— Сначала Новгород. Нужно выяснить, что там происходит, кто держит город. Потом — решать по обстоятельствам.


— А если Новгород в руках врагов? — спросила Рогнеда.


— Тогда возьмем его штурмом, — сказал Свейн. — Мои воины не боятся крепостных стен.


Мирослав, изучавший карту, поднял голову:


— Есть другой вариант. Если Новгород занят, можно начать с более мелких городов. Собрать силы, привлечь местных союзников, а потом уже идти на большие цели.


— Мудрый совет, — согласился Владимир. — Но сначала нужно узнать, что происходит дома.

* * *

Отплытие состоялось на следующий день. Три корабля вышли из гавани Бирки ранним утром, когда туман еще стелился над водой. Владимир стоял на корме флагманского драккара, глядя на исчезающий в дымке берег Швеции.


— Жалеешь, что согласилась на этот поход? — спросил он Рогнеду.


— Нет, — покачала головой она. — Лучше неизвестность в пути, чем безнадежность в плену.


— А если мы проиграем? Если Ярополк окажется сильнее?


— Тогда хотя бы проиграем с честью, — ответила Рогнеда. — Сражаясь за то, во что верим.


Плавание обратно прошло спокойнее — осенние штормы еще не начались, а ветер был попутным. Через пять дней показались знакомые берега — устье реки, ведущей к Ладоге и далее к Новгороду.


— Домой, — тихо сказал Владимир, увидев родную землю.


Но каким он найдет свой дом? Что ждет его в Новгороде — верные друзья или враги? Скоро он это узнает. А пока корабли медленно поднимались по реке, неся изгнанного князя навстречу его судьбе.


За кормой оставались варяжские земли, где он провел долгие месяцы изгнания. Впереди лежала Русь — родная, но, возможно, уже чужая. И где-то там его ждал брат Ярополк, готовый сразиться за право называться единственным наследником Святослава.


Последняя битва за отцовское наследство приближалась. И исход ее решит не только судьбу двух братьев, но и будущее всей русской земли.

* * *

*(Добрыня)*


Осенний ветер гнал желтые листья по площади новгородского детинца, где Добрыня стоял на крепостной стене, вглядываясь в даль. Уже второй год он управлял городом в отсутствие племянника, и каждый день приносил новые тревоги. Гонцы от Ярополка становились все настойчивее в своих требованиях покорности, а сам киевский князь, по слухам, готовил большое войско для похода на север.


— Дядя, — раздался за спиной молодой голос.


Добрыня обернулся. К нему поднимался Константин, сын его старшего брата, служивший теперь одним из воевод новгородской дружины.


— Что нового? — спросил Добрыня.


— Гонец от южных застав. Видели большой отряд всадников, движущихся с севера по Волхову. Не киевляне — знамена незнакомые.


Добрыня нахмурился. Северные земли были малолюдными, и появление большого войска оттуда не предвещало ничего хорошего.


— Сколько их?


— Говорят, человек триста, может больше. Идут не спеша, как будто не боятся нападения.


— Или знают, что их здесь ждут, — задумчиво сказал Добрыня. — Выставь двойную стражу на всех дорогах. И пошли разведчиков — пусть выяснят, кто это такие.


Константин кивнул и поспешил выполнять приказание. А Добрыня остался на стене, размышляя о возможных вариантах. Неужели Ярополк решил напасть с севера, в обход основных укреплений? Или это варяги, решившие попытать счастья в набеге на богатый город?


Ответ пришел через несколько часов, и он оказался неожиданным.


— Дядя! — Константин ворвался в гридню, где Добрыня совещался с воеводами. — Это Владимир! Он вернулся!


Все вскочили с мест. Добрыня почувствовал, как сердце забилось быстрее.


— Ты уверен?


— Разведчик видел его собственными глазами, — запыхавшись, ответил Константин. — Он ведет отряд варягов и новгородцев. И с ним женщина в богатых одеждах.


— Рогнеда, — понял Добрыня. — Значит, союз с Полоцком состоялся.


Он повернулся к воеводам:


— Готовьте торжественную встречу! Наш князь возвращается домой!

* * *

Встреча произошла у южных ворот города. Добрыня с почетной свитой ждал на площади, когда показался отряд всадников. Впереди ехал Владимир — загорелый, возмужавший, в богатых доспехах. Рядом с ним — Рогнеда в теплом плаще с мехами. За ними — ряды варяжских воинов, чьи кольчуги блестели в осеннем солнце.


— Владимир! — крикнул Добрыня, поспешив навстречу племяннику.


Князь спешился и обнял дядю. В этом объятии было все — радость встречи, тревога за прошедшее время, надежда на будущее.


— Добрыня! — Владимир отстранился, внимательно глядя на дядю. — Как дела в городе? Что с Ярополком?


— Расскажу все, но не здесь, — ответил Добрыня. — Сначала отдохни с дороги.


Владимир кивнул и повернулся к Рогнеде, помогая ей спуститься с коня:


— Добрыня, познакомься — моя жена, княгиня Рогнеда.


Старый воевода галантно поклонился:


— Честь познакомиться, княгиня. Добро пожаловать в Новгород.


— Благодарю, — ответила Рогнеда. — Владимир много рассказывал о тебе.


— Надеюсь, хорошее, — улыбнулся Добрыня. — А теперь позвольте проводить вас в княжеский терем.

* * *

Вечером, когда воины были размещены, а Рогнеда отдыхала с дороги, Владимир и Добрыня остались наедине в гридне. При свете факелов лицо племянника казалось старше — год изгнания наложил свой отпечаток.


— Рассказывай, что происходило, — попросил Владимир.


Добрыня тяжело вздохнул:


— Плохие дела, племянник. Ярополк укрепился в Киеве, подчинил себе большинство князей. Собирает большое войско — говорят, не меньше пяти тысяч.


— А Олег?


— Погиб, — мрачно сообщил Добрыня. — Год назад. В битве с Ярополком за Искоростень.


Владимир побледнел:


— Как погиб?


— Говорят по-разному. Одни — что убит в бою, другие — что упал с моста при отступлении. Но результат один — древлянские земли теперь под властью Ярополка.


Владимир молча переварил известие. Смерть среднего брата означала, что теперь за отцовское наследство будут бороться только двое.


— Что с Новгородом? — спросил он. — Почему Ярополк еще не пошел на нас?


— Шел бы, если бы не одно обстоятельство, — ответил Добрыня. — У него проблемы на юге — печенеги активизировались, совершают постоянные набеги. Приходится держать там значительные силы.


— Это нам на руку, — заметил Владимир. — Сколько времени у нас есть?


— До весны, не больше, — ответил дядя. — Как только кончится зима, он двинется на север. У нас есть всего несколько месяцев на подготовку.


Владимир встал и подошел к карте, висевшей на стене:


— Тогда нужно использовать это время максимально эффективно. Сколько воинов можем собрать?


— Новгородская дружина — около тысячи человек, — подсчитал Добрыня. — Ополчение — еще полторы тысячи, но они годятся только для обороны города. И твои варяги…


— Триста, — добавил Владимир. — Но это отборные воины. Каждый стоит троих обычных.


— Все равно мало против пяти тысяч Ярополка, — покачал головой Добрыня.


— Тогда нужно искать союзников, — решил Владимир. — Не все еще покорились Киеву.


— Кого ты имеешь в виду?


Владимир указал на карту:


— Полоцк, прежде всего. Рогволод обещал помощь. Псков — они всегда были независимыми. Ятвяги и литва — им тоже не нужен сильный сосед на востоке.


— Рискованная ставка, — заметил Добрыня. — Язычники и полуязычники против христианского князя…


— Ярополк — не христианин, — возразил Владимир. — Он лишь использует веру как политический инструмент.


Добрыня внимательно посмотрел на племянника:


— А ты? Год среди варягов изменил твои взгляды на религию?


Владимир задумался:


— Видел разные веры, слушал разных проповедников. Понял одно — вера должна объединять народ, а не разделять его. Но какая именно — это вопрос будущего.

* * *

Следующие недели прошли в лихорадочной подготовке. Владимир рассылал гонцов к потенциальным союзникам, укреплял дружину, готовил город к возможной осаде. Варяги быстро влились в новгородские порядки — их дисциплина и боевое мастерство произвели впечатление на местных воинов.


Рогнеда тоже не сидела без дела. Она наладила отношения с новгородскими боярынями, изучала городские обычаи, помогала в организации снабжения войска. Её ум и такт быстро завоевали уважение горожан.


— Ты выбрал хорошую жену, — сказал Добрыня племяннику, наблюдая, как Рогнеда руководит распределением зимней одежды для воинов.


— Она выбрала меня, — поправил Владимир. — А я просто оказался достоин ее выбора.


Первые вести от союзников пришли через месяц. Рогволод обещал прислать отряд в тысячу человек весной. Псковичи готовы были поддержать Владимира, но не могли дать много воинов. Ятвяжские и литовские князья требовали встречи для обсуждения условий союза.


— Придется ехать к ним самому, — решил Владимир. — Такие дела решаются только лично.


— Опасно, — предупредил Добрыня. — А если это ловушка?


— Риск есть всегда, — ответил племянник. — Но без союзников мы не победим Ярополка.

* * *

Поездка к литовским князьям заняла две недели. Владимир ехал с небольшой свитой — показать силу было нечем, оставалось надеяться на дипломатию. Переговоры оказались сложными — литовцы хотели гарантий и территориальных уступок в обмен на помощь.


— Вы просите слишком много, — сказал Владимир на совете литовских князей. — Я не могу отдать вам русские земли.


— Тогда зачем нам рисковать ради тебя? — возразил старший из князей, Миндовг. — Ярополк тоже может предложить нам выгодные условия.


— Ярополк предложит вам рабство, — жестко ответил Владимир. — Я предлагаю союз равных.


Долгие споры завершились компромиссом: литовцы обещали отряд в пятьсот воинов в обмен на торговые привилегии и обещание не требовать дани в течение пяти лет.


Возвращаясь в Новгород, Владимир подсчитывал силы. С союзниками он мог собрать около четырех тысяч воинов — все еще меньше, чем у Ярополка, но уже достаточно для серьезного сопротивления.

* * *

Зима выдалась суровой. Снег лег рано и толстым слоем, реки покрылись льдом, дороги стали почти непроходимыми. Это давало передышку — никто не решился бы начать большой поход в такую погоду.


Владимир использовал время для обучения войска. Варяги делились боевым опытом с новгородцами, а те учили северян особенностям местной тактики. Постепенно разношерстное воинство превращалось в настоящую армию.


Рогнеда в это время сообщила мужу радостную весть — она ждала ребенка.


— Наследник родится весной, — сказала она, гладя еще незаметный живот. — Хорошее ли это предзнаменование?


— Лучшего не придумаешь, — обнял ее Владимир. — Значит, боги благословляют наше дело.


Но в глубине души его терзали тревоги. Весной начнется решающая битва с Ярополком. И неизвестно, доведется ли ему увидеть своего первенца.

* * *

В самом конце зимы прибыл неожиданный гость. Мирослав появился в Новгороде так же внезапно, как исчез в Полоцке больше года назад.


— Откуда ты? — удивился Владимир, принимая загадочного советника в своих покоях.


— Из Киева, — коротко ответил Мирослав. — Наблюдал за приготовлениями Ярополка.


— И что видел?


— Он готовится к большому походу. Собрал войско в шесть тысяч человек — больше, чем мы думали. Выступит, как только сойдет снег.


Владимир нахмурился. Силы противника оказались еще больше ожидаемых.


— Есть и хорошие новости, — продолжил Мирослав. — Не все в его войске надежны. Многие служат из страха, а не по убеждению. При первых неудачах могут перейти на твою сторону.


— Если доживем до первых неудач, — мрачно заметил Владимир.


— Доживешь, — уверенно сказал Мирослав. — У тебя есть то, чего нет у Ярополка.


— Что именно?


— Правое дело. И люди это чувствуют. Твои воины идут за тебя, а не за добычу. Его — служат за страх.


Мирослав достал из-за пазухи свиток:


— Кое-что еще. План расположения войск Ярополка и маршрут его движения. Возможно, пригодится.


Владимир развернул свиток, изучая схемы и записи:


— Откуда у тебя это?


— У меня свои источники, — уклончиво ответил Мирослав. — Важно не откуда, а что с этим делать.


Действительно, информация была ценной. Ярополк планировал двигаться двумя колоннами — основные силы по Днепру, а меньшая часть через Полоцк, чтобы отрезать Владимиру пути отступления.


— Хитро, — признал Владимир. — Но если мы знаем его план…


— То можем обратить его против него самого, — закончил мысль Мирослав.


За окном весенний ветер гнал последние снега. Скоро придет время последней битвы между братьями. И исход ее решит, кому из сыновей Святослава суждено объединить под своей властью русские земли.

* * *

*(Ярополк)*


Лед на Днепре треснул с громом, похожим на раскаты грома. Ярополк стоял на высоком берегу у Киева, наблюдая, как могучая река сбрасывает зимние оковы. Весна пришла рано, и это было хорошим знаком — можно было начинать поход против Владимира раньше срока.


— Войско готово к выступлению? — спросил он воеводу Блуда.


— Готово, князь, — ответил тот. — Шесть тысяч отборных воинов. Лучшие дружины Киева, Чернигова, Переяславля. К ним присоединились отряды союзных князей.


— А осадные машины?


— Погружены на корабли. Как только Волхов очистится ото льда, доставим их к Новгороду.


Ярополк кивнул. План был продуман до мелочей. Основное войско пойдет водным путем — быстрее и проще доставить тяжелое снаряжение. Вспомогательный отряд под командованием воеводы Варяжко двинется сушей через Полоцк, чтобы перекрыть Владимиру пути отступления к варягам.


— Что слышно из Полоцка? — спросил Ярополк.


— Рогволод верен присяге, — доложил Блуд. — Обещает пропустить наши войска и не помогать Владимиру.


— Верить ему нельзя, — покачал головой Ярополк. — Но пока он соблюдает нейтралитет, нас это устраивает.


— А если нарушит?


— Тогда Полоцк разделит судьбу Новгорода, — жестко сказал киевский князь.

* * *

Поход начался в день весеннего равноденствия. Длинная колонна кораблей потянулась по Днепру на север — боевые ладьи, торговые суда, переоборудованные под перевозку войск, плоты с осадными машинами. Ярополк плыл на флагманском корабле в окружении своих лучших воевод.


— Красивое зрелище, — заметил один из них, глядя на растянувшуюся флотилию.


— Внушительное, — поправил Ярополк. — Пусть Владимир видит, с какими силами ему предстоит столкнуться.


Путь до Смоленска занял неделю. Город встретил их торжественно — местный князь Вячеслав давно присягнул Ярополку и готов был поддержать любые его начинания.


— Что слышно с севера? — спросил Ярополк на пиру в честь прибытия войска.


— Владимир укрепляет Новгород, — доложил Вячеслав. — Собирает ополчение, чинит стены. Говорят, к нему пришли отряды из Полоцка и от западных соседей.


— Сколько людей у него может быть?


— Не больше четырех тысяч, даже со всеми союзниками, — ответил смоленский князь. — Против твоих шести тысяч у него нет шансов.


Ярополк не был так уверен. Владимир показал себя умелым полководцем — ночной рейд под Полоцком тому подтверждение. Недооценивать младшего брата было бы ошибкой.


— Есть вести от Варяжко? — спросил он Блуда.


— Прошел через Полоцк без проблем, — ответил воевода. — Рогволод принял его с почестями, предоставил проводников и припасы. Сейчас должен быть уже недалеко от новгородских земель.


— Хорошо. Тогда Владимиру некуда отступать.


Но в глубине души Ярополка грызли сомнения. Что-то в поведении Рогволода казалось слишком уж покладистым. Неужели полоцкий князь действительно так легко отказался от зятя?

* * *

От Смоленска до Новгорода путь занял еще десять дней. Войско двигалось не спеша — зачем торопиться, если противник все равно заперт в крепости? Лучше подойти в полной готовности, чем утомлять людей форсированными маршами.


Новгород показался издалека — высокие стены детинца, башни храмов, дым от тысяч очагов. Город жил обычной жизнью, но Ярополк заметил, что на стенах много стражников, а ворота наглухо заперты.


— Где встанем лагерем? — спросил Блуд.


— Здесь, на южном берегу Волхова, — указал Ярополк на большую поляну в версте от города. — Отсюда хорошо видны стены, а река защищает нас с тыла.


Лагерь разбили быстро и умело — шесть тысяч воинов создали настоящий военный город с правильными улицами, частоколом по периметру и караульными вышками. Осадные машины установили на позициях, откуда можно было обстреливать городские стены.


— Пошлем к Владимиру парламентера? — предложил один из воевод.


— Зачем? — удивился Ярополк. — Он знает, зачем мы пришли.


— Может быть, согласится сдаться без боя? — предположил Блуд. — Видя превосходство наших сил?


Ярополк задумался. Действительно, стоило попробовать. Взятие города штурмом обещало большие потери, а живой и покорившийся Владимир был ценнее мертвого героя.


— Хорошо, — решил он. — Пошли гонца. Пусть передаст: последний раз предлагаю братскую встречу для мирного решения спора.

* * *

Ответ пришел к вечеру. Владимир соглашался на встречу, но не в лагере Ярополка, а на нейтральной территории — на большом лугу между городом и рекой.


— Не доверяет, — усмехнулся Блуд. — Боится ловушки.


— Умно, — признал Ярополк. — Я бы тоже не пошел в стан врага.


Встреча была назначена на следующий день в полдень. Ярополк тщательно готовился — выбрал лучшие доспехи, взял самых верных дружинников в сопровождение. Нужно было показать силу, но не выглядеть агрессивно.

* * *

Владимир ждал на лугу в небольшом окружении. Ярополк сразу заметил изменения в облике младшего брата — тот выглядел старше, суровее, увереннее в себе. Год изгнания закалил его.


— Брат, — сказал Ярополк, когда они сошлись. — Рад видеть тебя живым и здоровым.


— И я тебя, — ответил Владимир, но в его голосе не было теплоты. — Хотя обстоятельства встречи печальны.


— Их можно изменить, — сказал Ярополк. — Если ты готов к разумным переговорам.


— Я всегда готов к переговорам, — ответил Владимир. — Вопрос в том, о чем говорить.


Ярополк обвел взглядом новгородские стены:


— О твоей капитуляции. О признании моей власти над всеми русскими землями. О прекращении междоусобной войны.


— На каких условиях?


— Ты сохраняешь жизнь и получаешь удел — скажем, Ростов или Муром. Правишь от моего имени, но живешь спокойно.


Владимир покачал головой:


— А Новгород? А права новгородцев на самоуправление?


— Новгород станет обычным городом великого княжества, — жестко сказал Ярополк. — Без особых привилегий.


— Тогда нам не о чем говорить, — холодно ответил Владимир. — Я не предам тех, кто мне доверяет.


— Значит, выбираешь войну?


— Выбираю свободу, — сказал Владимир. — Для себя и для своего народа.


Братья долго смотрели друг на друга молча. Между ними пролегла пропасть, которую уже нельзя было преодолеть словами.


— Жаль, — наконец сказал Ярополк. — Я бы предпочел иметь тебя живым союзником, а не мертвым врагом.


— Решение за тобой, — ответил Владимир. — Ты пришел с войском к моему городу, а не я к твоему.


— Завтра начну осаду, — предупредил Ярополк. — В последний раз прошу: подумай о своих людях. Зачем им погибать ради твоих амбиций?


— А зачем погибать твоим ради твоих? — парировал Владимир.


Встреча закончилась ничем. Братья разошлись, зная, что следующая встреча будет уже на поле боя.

* * *

Осада началась на рассвете. Ярополк не стал тратить время на длительную блокаду — у него было достаточно сил для прямого штурма. Метательные машины открыли огонь по стенам, а лучники осыпали защитников градом стрел.


Новгородцы отвечали не менее яростно. Их стрелы находили цели в рядах осаждающих, а камни, сброшенные со стен, крушили щиты и шлемы киевлян.


— Упорно сопротивляются, — заметил Блуд, наблюдая за боем.


— Владимир хорошо подготовил город, — признал Ярополк. — Но у нас больше людей и времени.


К полудню стало ясно, что быстро взять город не удастся. Защитники дрались с отчаянием обреченных, отбивая штурм за штурмом. Потери осаждающих росли, а стены Новгорода стояли.


— Может быть, попробовать обман? — предложил один из воевод. — Сделать вид, что отступаем, а потом ударить неожиданно?


— Владимир не из тех, кто поддается на простые хитрости, — покачал головой Ярополк. — Нужно что-то более сложное.


Вечером пришла тревожная весть. Гонец от Варяжко сообщал, что его отряд подвергся нападению и разбит. Сам воевода убит, остатки войска отступают к Полоцку.


— Как это могло случиться? — гневно спросил Ярополк.


— Засада, — доложил гонец. — Нас ждали. Знали точно, где мы пройдем.


— Предательство, — мрачно сказал Блуд. — Кто-то передал информацию о маршруте.


Ярополк сжал кулаки. План окружения Новгорода провалился. Теперь у Владимира были открыты пути отступления, а значит, осада могла затянуться.


Но хуже всего было то, что где-то рядом действовали силы противника, о которых он ничего не знал. Кто устроил засаду? Полочане? Варяги? Или у Владимира были еще какие-то союзники?


Ответ на этот вопрос пришел утром, когда лазутчики донесли: к северу от города замечены большие отряды всадников. Они не приближались к Новгороду, но и не уходили — словно ждали чего-то.


— Сколько их? — спросил Ярополк.


— Трудно сказать точно, — ответил разведчик. — Может быть, тысяча, может, больше. Держатся в лесу, на открытое место не выходят.


— Подмога Владимиру, — понял Блуд. — Значит, скоро он попытается прорваться.


Ярополк задумался. Ситуация усложнялась. Если у Владимира действительно есть значительные силы извне, осада может превратиться в осаждение осаждающих.


— Готовь войско к полевому бою, — приказал он. — Если Владимир решится на вылазку, встретим его во всеоружии.


Решающая битва приближалась. И ее исход определит, кому из братьев суждено объединить под своей властью русские земли.

* * *

*(Владимир)*


Рассвет 15 апреля выдался ясным и холодным. Владимир стоял на главной башне новгородского детинца, наблюдая за лагерем Ярополка. Три дня осады показали, что взять город штурмом будет непросто, но и защищаться бесконечно тоже невозможно — припасы истощались, а люди устали от постоянного напряжения.


— Гонец от Свейна прибыл, — доложил Добрыня, поднимаясь на башню.


— Что передает?


— Готов к атаке. Полторы тысячи воинов в полной боевой готовности. Ждет сигнала.


Владимир кивнул. Варяжский ярл со своими людьми три дня скрывался в лесах к северу от города, дожидаясь подходящего момента для удара. Вчерашнее уничтожение отряда Варяжко показало, что план работает — у противника нет полной информации о силах Владимира.


— А полочане?


— Рогволод выступил два дня назад, — ответил Добрыня. — Должен быть уже близко. Тысяча отборных воинов.


— Значит, время пришло, — решил Владимир. — Сегодня решается все.


Он обернулся к дяде:


— Собери военный совет. Объясню план последней битвы.

* * *

В гридне княжеского терема собрались все командиры — новгородские воеводы, предводители варяжских отрядов, представители союзных племен. Рогнеда тоже присутствовала — за месяцы войны она стала не просто женой князя, но и его советницей.


— Сегодня мы выходим из города, — начал Владимир, указывая на карту. — Но не для отчаянной вылазки, а для генерального сражения.


— У Ярополка все еще больше людей, — заметил один из воевод.


— Но не больше духа, — возразил Владимир. — Его воины служат за страх, наши — за убеждение. К тому же, у нас есть преимущество неожиданности.


Он показал на карте расположение войск:


— Ярополк думает, что мы заперты в городе. Он не знает о Свейне в северных лесах и о приближении Рогволода. Это дает нам шанс ударить одновременно с трех сторон.


— Рискованно, — покачал головой Добрыня. — Если что-то пойдет не так…


— Тогда проиграем красиво, — ответил Владимир. — Но пассивная оборона — это медленная смерть. Лучше попытаться решить все одним ударом.


Мирослав, молчавший до сих пор, наклонился над картой:


— План хорош, но нужна четкая координация. Малейшая ошибка в расчете времени, и преимущество станет катастрофой.


— Поэтому все должно быть рассчитано до минуты, — согласился Владимир. — Выходим из города в полдень, когда солнце в зените и не слепит глаза. Свейн атакует с севера в тот же момент. Рогволод ударит с запада через полчаса — когда основные силы Ярополка будут связаны боем с нами.


— А если Рогволод опоздает? — спросила Рогнеда.


— Тогда будем драться вдвоем со Свейном, — ответил муж. — Но он не опоздает. Твой отец — слишком опытный воин, чтобы подвести союзников.

* * *

Подготовка к битве заняла несколько часов. Воины точили мечи, проверяли доспехи, молились богам — каждый по-своему. Владимир обошел все отряды, ободряя людей и напоминая о том, за что они сражаются.


— Сегодня решается судьба не только Новгорода, но и всей Руси, — говорил он дружинникам. — Если победим — будем свободными людьми. Если проиграем — станем рабами чужой воли.


Воины отвечали одобрительными возгласами. За годы правления Владимир заслужил их уважение и преданность. Они готовы были идти за ним в огонь и воду.


В полдень ворота детинца распахнулись, и новгородское войско хлынуло наружу. Две с половиной тысячи воинов выстроились на поле перед городом — плотные ряды пехоты в центре, конные дружины на флангах, лучники впереди.


Владимир ехал во главе, в золоченых доспехах и с мечом отца в руке. Рядом развевались знамена Новгорода и варяжские стяги.

* * *

В лагере Ярополка поднялась тревога. Никто не ожидал, что осажденные решатся на открытую битву.


— Сколько их? — спросил Ярополк, наблюдая за построением противника.


— Около двух с половиной тысяч, — доложил Блуд. — Меньше, чем у нас.


— Значит, Владимир отчаялся, — предположил один из воевод. — Решил умереть с мечом в руках.


— Или у него есть план, которого мы не видим, — возразил Ярополк. — Он не из тех, кто бросается в безнадежную атаку.


Киевское войско тоже начало строиться. Шесть тысяч воинов — внушительная сила, способная смести любого противника. Ярополк был уверен в победе, но что-то его тревожило.


— Где их резервы? — спросил он. — Владимир не мог вывести из города всех людей.


— Должно быть, оставил минимальный гарнизон, — ответил Блуд. — Поставил все на одну карту.


Но Ярополка не покидало ощущение, что что-то упускает. Слишком уж спокойно выглядел Владимир, слишком уверенно держались его воины.

* * *

Битва началась с обстрела. Лучники обеих сторон осыпали противника градом стрел, стараясь проредить ряды до рукопашной схватки. Потом в дело вошли метательные машины — камни и дротики свистели над полем боя.


— Вперед! — крикнул Владимир, поднимая меч.


Новгородцы ринулись в атаку. Центр двинулся медленно, плотным строем, а конница на флангах попыталась обойти противника с боков. Классическая тактика полевого боя — сковать врага в центре и ударить по флангам.


Ярополк ответил тем же. Его воины были более многочисленными и лучше экипированными, но новгородцы дрались с отчаянием обреченных. Каждый шаг давался дорогой ценой.


— Где же Свейн? — думал Владимир, отбиваясь от двух киевлян сразу. — Почему нет сигнала с севера?


Ответ пришел неожиданно. Из-за холма показались всадники под варяжскими знаменами — полторы тысячи воинов Свейна ударили в тыл киевскому войску.


— Засада! — закричали киевляне. — Нас окружают!


Паника началась с обозных, но быстро распространилась на боевые порядки. Ярополк попытался развернуть часть сил для отражения новой угрозы, но это только усилило смятение.


— Держать строй! — кричал он. — Не поддаваться панике!


Но было поздно. Удар Свейна нарушил планы киевлян и внес хаос в их ряды. А тут еще с запада показались новые знамена — полоцкие воины Рогволода вступали в бой.

* * *

— Теперь! — крикнул Владимир, видя замешательство противника.


Новгородцы воспряли духом и усилили натиск. То, что начиналось как отчаянная вылазка, превращалось в настоящее сражение с шансами на победу.


Владимир прорубался к центру вражеского войска, где под киевскими знаменами сражался Ярополк. Братья должны были встретиться лицом к лицу — таков был закон войны.


— Ярополк! — крикнул он, увидев старшего брата в золоченых доспехах. — Давай закончим это!


Ярополк обернулся на крик. Его лицо было мрачным — он понимал, что битва проиграна. Слишком много неожиданностей, слишком много врагов появилось одновременно.


— Владимир! — ответил он. — Хорошо. Пусть боги решают, кто из нас прав!


Братья сошлись в поединке посреди кипящей битвы. Мечи звенели, искры летели от ударов. Оба были опытными воинами, оба дрались за свою правду.


— Зачем ты начал эту войну? — спросил Владимир, отбивая удар брата.


— Чтобы объединить Русь! — ответил Ярополк, нанося ответный удар. — Чтобы прекратить раздоры!


— Объединил бы — но по-братски, а не силой!


— Иногда сила — единственный язык, который понимают!


Поединок продолжался, но исход битвы уже был ясен. Киевское войско дрогнуло и начало отступать под тройным ударом. Сначала отдельные группы, потом целые отряды поворачивали спины и бежали к реке.


— Сдавайся! — крикнул Владимир брату. — Ты проиграл!


— Никогда! — отчаянно ответил Ярополк и бросился в последнюю атаку.


Владимир уклонился от удара и провел контратаку. Клинок вошел в щель между пластинами доспеха, и Ярополк, качнувшись, упал на колени.


— Брат… — выдохнул он, глядя на кровь, текущую из раны.


Владимир присел рядом:


— Прости меня. Я не хотел твоей смерти.


— Знаю… — слабо улыбнулся Ярополк. — Ты всегда был добрее меня… Только… — он закашлялся кровью, — только не дай Руси распасться… Объедини ее… но по-своему…


— Обещаю, — тихо сказал Владимир, закрывая глаза мертвому брату.

* * *

Битва закончилась к вечеру. Киевское войско было разгромлено, остатки его бежали на юг. Владимир стоял на поле боя среди тел павших, держа в руках окровавленный меч.


Победа была полной, но радости не было. Слишком дорогой ценой она досталась. Слишком много русской крови пролилось в этот день.


— Что теперь? — спросил подошедший Добрыня.


— Теперь мы идем в Киев, — ответил Владимир. — Но не как завоеватели, а как объединители. Довольно войн. Пора строить единое государство.


— А тело Ярополка?


— Похороним с честью, — сказал Владимир. — Он был моим врагом, но он был моим братом.


Солнце садилось за горизонт, окрашивая небо в багряные тона. Междоусобная война сыновей Святослава подходила к концу. Но впереди Владимира ждали еще большие испытания — объединение разрозненных земель в единое государство, выбор веры для народа, создание законов и традиций.


Князь новгородский становился великим князем всея Руси. И его правление должно было начать новую эпоху в истории восточных славян.

* * *

*(Владимир)*


Киев встретил Владимира осенним дождем и настороженным молчанием. Древняя столица словно притаилась, ожидая, каким будет новый хозяин. На улицах почти не было людей — горожане попрятались в домах, не зная, чего ждать от победителя.


Владимир ехал по главной улице в окружении своих воевод. Позади тянулась длинная колонна — новгородцы, варяги, полочане. Войско, которое за полгода прошло путь от изгнания до полной победы.


— Мрачно встречают, — заметил Эйрик, оглядывая пустые улицы.


— Боятся, — ответил Добрыня. — Не знают, что их ждет при новом князе.


Владимир понимал эти страхи. Смена власти всегда сопровождалась репрессиями, конфискациями, местью победителей. Но он намеревался действовать иначе.


У ворот княжеского терема их встретила небольшая группа киевских бояр во главе со старым воеводой Претичем — одним из немногих, кто служил еще Святославу.


— Приветствуем тебя, князь Владимир, — сказал Претич, низко кланяясь. — Киев покоряется твоей воле.


— Киев — мой родной город, — ответил Владимир, спешиваясь. — Я пришел не покорять его, а возвращаться домой.


Слова эти разнеслись по толпе, и на лицах людей появилось некоторое облегчение. Может быть, новый князь не будет жестоким?

* * *

Первые дни в Киеве Владимир посвятил наведению порядка. Нужно было успокоить город, наладить управление, разобраться с наследием Ярополка. Задача оказалась сложнее, чем ожидалось.


— Казна почти пуста, — доложил ему казначей Остромир. — Ярополк потратил почти все деньги на подготовку войны против тебя.


— А что с землями? — спросил Владимир.


— Многие воеводы бежали на юг, к печенегам или в другие земли, — ответил Претич. — Их владения остались без управления.


— Тогда назначим новых управителей, — решил Владимир. — Из тех, кто служил верно, но не участвовал в междоусобице.


Мирослав, присутствовавший на совете, подал голос:


— Не торопись с назначениями. Сначала нужно понять, кому можно доверять, а кто служит только из страха.


— Как это выяснить? — спросил Владимир.


— Время покажет, — ответил загадочный советник. — А пока лучше оставить важные посты за своими людьми.


Владимир кивнул. Совет был разумным, хотя и означал, что придется держать в ключевых точках новгородцев и варягов — людей, которых киевляне воспринимали как чужаков.

* * *

Через неделю в Киев прибыла Рогнеда с почетным эскортом. Ее беременность уже была заметна, и горожане встречали будущую мать наследника с любопытством и надеждой.


— Как здесь обстоят дела? — спросила она мужа, когда они остались наедине в княжеских покоях.


— Сложно, — честно признался Владимир. — Город покорился, но не принял. Люди подчиняются, но не доверяют.


— Это пройдет, — успокоила его Рогнеда. — Нужно только время и правильные поступки.


— А что ты думаешь о самом Киеве? — спросил муж.


Рогнеда подошла к окну, откуда открывался вид на Днепр и заднепровские дали:


— Красивый город. Богатый. Но есть в нем что-то… тяжелое. Словно слишком много крови пролилось на этих холмах.


Владимир понимал, что она имеет в виду. Киев был центром власти уже больше века, и за это время здесь происходило множество интриг, предательств, убийств. Город нес в себе память об этом.


— Может быть, стоит основать новую столицу? — предложила Рогнеда. — В месте, не отягощенном прошлым?


— Нет, — покачал головой Владимир. — Киев — сердце русских земель. Торговые пути, политические связи, традиции — все сходится здесь. Нужно не бежать от прошлого, а изменить его.

* * *

Первым серьезным испытанием стало прибытие посольства от печенежского хана Курги. Степняки почувствовали ослабление Руси после междоусобной войны и решили проверить прочность новой власти.


— Хан Курга требует увеличения дани, — передал печенежский посол через переводчика. — За то, что не мешал твоей войне с братом.


— Какой размер дани он называет? — спросил Владимир.


— Вдвое больше прежней. И заложников из знатных родов в знак покорности.


В зале воцарилась напряженная тишина. Требования были унизительными и непомерными.


— Передай хану Курге, — медленно сказал Владимир, — что Русь никогда не платила дани по принуждению. Мы готовы к мирной торговле, но не к покорности.


— А если хан пойдет войной? — спросил посол.


— Тогда получит войну, — жестко ответил Владимир. — И узнает, что новый киевский князь не слабее прежних.


Когда послы удалились, Добрыня обеспокоенно сказал:


— Печенеги сильны. У нас после недавней войны мало людей для большого похода.


— Но достаточно для обороны, — возразил Владимир. — К тому же, нельзя показывать слабость с самого начала. Если уступим печенегам, завтра придут половцы, послезавтра — венгры.


Мирослав одобрительно кивнул:


— Правильное решение. Сила уважает только силу. А слабость провоцирует агрессию.

* * *

Приготовления к возможной войне с печенегами заняли всю зиму. Владимир укреплял южные границы, восстанавливал пограничные крепости, собирал дружины. Но главное — он работал над объединением недавних врагов в единое войско.


— Трудно заставить киевлян и новгородцев сражаться плечом к плечу, — жаловался Эйрик. — Слишком свежи воспоминания о войне.


— Общий враг их сплотит, — уверенно сказал Владимир. — Ничто так не объединяет, как внешняя угроза.


Он оказался прав. Когда весной печенеги действительно вторглись в русские земли, былые враги дружно встали под знамена нового князя. Общая опасность оказалась сильнее личных обид.


Битва с печенегами произошла у реки Трубеж. Владимир лично повел войско в атаку, и его мужество вдохновило воинов. Степняки были разбиты наголову, а хан Курга погиб в бою.


— Теперь тебя будут уважать, — сказал Мирослав после победы. — Ты доказал, что умеешь не только побеждать в междоусобице, но и защищать земли от внешних врагов.

* * *

Победа над печенегами укрепила авторитет Владимира, но главные испытания были еще впереди. Объединенная Русь нуждалась в новых законах, новых традициях, новой вере.


— Пора думать о будущем, — сказал Владимир на совете с ближайшими советниками. — О том, каким будет наше государство.


— Прежде всего нужно решить вопрос веры, — заметил Мирослав. — Единая религия — основа единого государства.


— Какую религию ты предлагаешь? — спросил Владимир.


Мирослав задумался:


— Ту, которая лучше всего подходит для объединения разных племен и налаживания связей с соседними державами. Христианство византийского образца имеет такой потенциал.


— А старые боги? — возразил Добрыня. — Народ привык к ним веками.


— Привычки можно изменить, — ответил Мирослав. — Главное — делать это постепенно и с пониманием.


Владимир понимал, что выбор веры — это выбор пути развития для всей страны. И этот выбор нужно было сделать очень скоро.


В княжеских покоях тем временем Рогнеда готовилась к родам. Скоро на свет должен был появиться первенец объединителя Руси — ребенок, который, возможно, станет наследником великой державы.


— Как назовем сына? — спросила она мужа.


— Если будет сын — Изяславом, в честь деда, — ответил Владимир. — А если дочь — Предславой.


— Хорошие имена, — согласилась Рогнеда. — Княжеские имена для будущих правителей.


За окном весеннее солнце освещало древний Киев, где начиналась новая эпоха. Эпоха единой Руси под властью князя, который сумел победить в междоусобице не только силой оружия, но и мудростью правления.


Но впереди были еще большие испытания: выбор веры, создание законов, укрепление границ, налаживание отношений с соседями. Владимир стоял в начале долгого пути, который должен был привести Русь к величию.


И где-то рядом, как всегда, находился загадочный Мирослав — человек, который видел дальше других и знал больше, чем говорил. Его советы помогли Владимиру прийти к власти. Помогут ли они удержать ее и правильно распорядиться ею?


Время покажет. А пока молодой князь готовился к самому важному решению в своей жизни — выбору пути, по которому пойдет его страна.

* * *

*(Владимир)*


Весенний ветер развевал знамена на башнях Киева, где князь Владимир принимал иноземных гостей. В великокняжеском тереме собрались представители разных вер — каждый стремился склонить русского правителя к принятию своего учения.


Первыми были волжские болгары — мусульмане, прибывшие с богатыми дарами и обещаниями торговых выгод.


— Князь великий, — говорил их предводитель, почтенный старец по имени Абдаллах, — ислам — вера мира и справедливости. Аллах милостив к правоверным и дарует им победы над врагами.


Владимир внимательно слушал, задавая острые вопросы о законах, обрядах, устройстве мусульманских государств. Его поразила простота и ясность исламского учения, строгость законов, покорность верующих.


— А что с вином? — спросил он. — Слышал, что ваша вера запрещает его.


— Так и есть, князь, — подтвердил Абдаллах. — Вино затмевает разум и ведет к греху.


Владимир переглянулся с Добрыней. Запрет на вино был серьезным препятствием — на Руси питный мед и вино играли важную роль в обрядах и дружинных пирах.


— Веселие Руси есть питие, — сказал Владимир после долгого молчания. — Не можем без него жить.


Мусульманские послы с сожалением удалились, понимая, что их предложение отвергнуто.

* * *

Следующими прибыли немецкие священники — представители западного христианства. Их предводитель, епископ Бонифаций, говорил о силе римской церкви и покровительстве папы.


— Святой отец в Риме готов принять русский народ в лоно истинной церкви, — убеждал он Владимира. — Вы получите поддержку всех христианских королей Европы.


— А что взамен? — прямо спросил князь.


— Подчинение церковным канонам и признание верховенства папы в духовных вопросах, — честно ответил епископ.


Владимир нахмурился. Подчинение чужому правителю, пусть и духовному, противоречило его планам создания сильного независимого государства.


— Отцы наши не знали вашего папы, — сказал он. — И мы обойдемся без его опеки.


Немецкие священники тоже получили вежливый, но твердый отказ.

* * *

Третьими пришли хазарские иудеи. Их посол, ученый раввин Иосиф, рассказывал о древности еврейской веры, о богоизбранности народа, о мудрости священных книг.


— Но где же ваша земля? — спросил Владимир. — Если вы избранный народ, почему рассеяны по всему миру?


— Бог наказал нас за грехи, лишив отечества, — ответил раввин. — Но придет время, и мы вернемся в землю обетованную.


— Тогда не хочу и для своего народа такой участи, — решительно сказал князь. — Лучше иметь веру, которая укрепляет государство, а не ослабляет его.


Иудеи также были отпущены без успеха.

* * *

Последним прибыл византийский философ — высокообразованный грек по имени Константин. В отличие от предыдущих гостей, он не торопился с проповедью, а сначала долго беседовал с Владимиром о разных предметах — истории, философии, устройстве государств.


— Ты мудрый правитель, — сказал он наконец. — И понимаешь, что вера — это не только обряды, но и основа государственного устройства.


— Именно поэтому я осторожно выбираю, — ответил Владимир. — Расскажи о вашем христианстве.


Константин начал издалека — с сотворения мира, грехопадения, истории ветхозаветных пророков. Его рассказ был увлекательным и стройным, а знание священных книг — глубоким.


— Христос учил любви к ближнему, справедливости, милосердию, — говорил философ. — Но и силе противостоять злу. Наша церковь не подчиняется никому, кроме самого Бога.


— А что с обрядами? — спросил Владимир. — Слышал, что у вас много запретов.


— Мы запрещаем только то, что вредит душе и телу, — ответил Константин. — Но не лишаем людей радостей жизни. Вино разрешено, брак почитается, военная служба не считается грехом.


Владимир заинтересовался. Византийское христианство казалось более гибким и подходящим для воинского народа.


— Покажи мне священные книги, — попросил он.


Константин развернул великолепно украшенный свиток с евангельскими текстами. Владимир не умел читать по-гречески, но красота письма и изображений поразила его.


— А есть ли эти книги на нашем языке? — спросил князь.


— Да, — кивнул философ. — Святые Кирилл и Мефодий создали письменность для славян. У южных славян уже есть церкви и священные книги на их языке.

* * *

Когда византийский философ закончил свой рассказ, Владимир созвал совет из ближайших бояр и воевод.


— Что думаете? — спросил он. — Какая вера больше подходит Руси?


— Христианство византийцев выглядит разумнее других, — сказал Добрыня. — И связи с Константинополем нам полезны.


— Но народ привык к старым богам, — возразил один из воевод. — Перемены могут вызвать недовольство.


Мирослав, молчавший до сих пор, подал голос:


— Любые перемены вызывают недовольство. Но иногда они необходимы. Единая вера поможет объединить разные племена в единый народ.


— А что, если сначала посмотреть, как эти веры выглядят на практике? — предложил Претич. — Послать людей в разные страны, пусть своими глазами увидят.


Владимир одобрил эту мысль:


— Мудрое предложение. Пошлем посольства к болгарам, немцам и грекам. Пусть наши люди сами убедятся, какая вера лучше.

* * *

Посольства вернулись через три месяца. Сначала прибыли те, кто ездил к волжским болгарам.


— Видели мы их храмы и обряды, — докладывал предводитель посольства. — Молятся они усердно, но нет в том радости. Стоят как колья, кланяются в землю. И страна их небогата, города небольшие.


Потом вернулись побывавшие у немцев:


— Церкви у них каменные, большие, — рассказывали послы. — Но службы мрачные, поют протяжно и уныло. И священники их слишком много себе позволяют — богатства копят, в роскоши живут.


Наконец прибыли те, кто ездил в Константинополь. Их рассказ был совсем иным:


— Князь, не знаем, на земле мы были или на небе! — взволнованно говорил старший посол. — Видели мы храм Святой Софии — такой красоты нет нигде в мире! Служба идет так, что кажется, будто ангелы поют. И люди там добрые, гостеприимные.


— А что с богатством? — спросил Владимир.


— Константинополь — богатейший город мира, — ответил посол. — Торговля идет со всеми странами. А император нас принял как равного, с честью великой.

* * *

Выслушав всех, Владимир удалился в свои покои для размышлений. Рогнеда, уже родившая сына Изяслава, кормила младенца, когда муж вошел к ней.


— О чем думаешь? — спросила она, видя его озабоченное лицо.


— О выборе веры, — ответил Владимир. — Кажется, византийское христианство подходит нам больше других.


— А что говорит сердце? — мягко спросила жена.


Владимир задумался:


— Сердце говорит, что народу нужна вера, которая дает надежду, а не только страх. Которая объединяет, а не разделяет. И которая помогает строить сильное государство.


— Тогда решение созрело, — сказала Рогнеда. — Остается только найти подходящий способ его осуществить.

* * *

На следующий день Владимир объявил боярам свое решение:


— Принимаем веру византийскую. Но не как подданные императора, а как равные союзники. Пошлю посольство в Константинополь с предложением взаимовыгодного союза.


— Что можем предложить грекам? — спросил Добрыня.


— Военную помощь, — ответил Владимир. — Слышал, у императора Василия проблемы с мятежными полководцами. Наши дружины могут помочь ему справиться с бунтом.


— А взамен? — уточнил Претич.


— Взамен он даст нам священников, книги, мастеров для строительства церквей. И… — Владимир сделал паузу, — руку своей сестры Анны.


В зале воцарилась тишина. Брак с византийской принцессой был неслыханным для варварского князя.


— Это возможно? — удивился Добрыня.


— Все возможно, если правильно поставить вопрос, — ответил Мирослав. — Василий нуждается в союзниках больше, чем мы думаем.


Владимир кивнул:


— Пошлем посольство. Время великих перемен пришло.


Выбор был сделан. Русь вставала на путь, который определит ее судьбу на века вперед. Впереди были новые испытания, новые битвы, новые победы. Но главное решение — о духовной основе государства — было принято.


И где-то в темных водах Днепра отражались звезды, свидетели великого поворота в истории восточных славян.

* * *

*(Анна)*


Весенний ветер с Босфора приносил в императорский дворец Константинополя запах моря и далеких стран. Анна Багрянородная стояла на мраморной террасе своих покоев, наблюдая за кораблями, входящими в Золотой Рог. Ей было двадцать семь лет — по меркам того времени уже немолодая для брака, но император Василий II берег свою младшую сестру как последний козырь в политической игре.


— Ваше величество, — раздался за спиной мягкий голос камергера Иоанна Кантакузина, — император просит вас пожаловать в тронный зал. Прибыло важное посольство.


Анна обернулась. Камергер выглядел взволнованным, что случалось редко — за годы службы при дворе он привык к самым неожиданным событиям.


— Откуда посольство? — спросила принцесса.


— Из… из Руси, ваше величество, — после небольшого колебания ответил Иоанн.


Анна удивилась. Варварские князья с севера редко посылали посольства в Константинополь, предпочитая общаться языком меча.


— И что им нужно от брата?


— Этого я не знаю, — признался камергер. — Император велел никому не сообщать о цели их приезда до окончания переговоров.


Заинтригованная, Анна последовала за Иоанном в тронный зал. По пути она размышляла о возможных причинах приезда русских. Торговые договоры? Военный союз? Или что-то еще?

* * *

В огромном тронном зале, украшенном мозаиками и драгоценными тканями, император Василий II принимал русское посольство. Анна вошла через боковую дверь и заняла место на специально приготовленном для нее троне справа от императорского.


Русские послы производили внушительное впечатление — высокие, широкоплечие мужчины в богатых мехах и с оружием. Во главе их стоял человек средних лет с умными глазами и седеющей бородой.


— Представляю моих послов князю Владимиру Святославичу, великому князю всея Руси, — говорил переводчик. — Воевода Добрыня Никитич и дружинник Константин Добрынич.


Василий жестом пригласил послов говорить. Добрыня сделал шаг вперед:


— Великий император, князь Владимир шлет тебе братское приветствие и предложение союза против общих врагов.


— Каких именно врагов? — спросил Василий.


— Твоих мятежных полководцев Варду Склира и Варду Фоку, — четко ответил русский воевода. — Князь Владимир готов прислать шеститысячное войско для подавления бунта.


В зале воцарилась тишина. Предложение было неожиданным и очень кстати — император действительно испытывал серьезные трудности с мятежниками.


— А что князь Владимир просит взамен? — осторожно поинтересовался Василий.


— Во-первых, священников и церковные книги для просвещения русского народа в христианской вере, — сказал Добрыня. — Князь готов принять крещение и обратить свой народ.


Это вызвало одобрительный шепот среди придворных. Обращение целого народа в истинную веру было богоугодным делом.


— Во-вторых? — спросил император, чувствуя, что главное еще не сказано.


Добрыня сделал паузу, потом твердо произнес:


— Руку твоей сестры, благородной Анны Багрянородной.


Тишина стала оглушительной. Анна почувствовала, как кровь прилила к лицу. Брак с варварским князем? Даже если он примет христианство, разве можно сравнить его с цезарями?


— Это… это неслыханно, — пробормотал один из придворных.


— Багрянородная принцесса и варварский князь… — прошептал другой.


Василий поднял руку, требуя тишины:


— Мы обдумаем ваше предложение. А пока примите наше гостеприимство.


Когда русские послы удалились, император обратился к сестре:


— Что скажешь, Анна?


Принцесса медлила с ответом. В душе ее боролись разные чувства — отвращение к мысли о браке с варваром, понимание политической необходимости, любопытство к неизвестному.


— Расскажи мне больше об этом князе, — попросила она наконец.

* * *

В последующие дни Анна тайно встречалась с русскими послами, расспрашивая их о своем потенциальном женихе. Добрыня, несмотря на свою преданность князю, отвечал честно и подробно.


— Князь Владимир — воин и правитель, — рассказывал он. — Объединил русские земли, разбил печенегов, установил справедливые законы. Но он и человек, который ценит мудрость и красоту.


— А сколько у него жен? — прямо спросила Анна.


— По языческому обычаю — несколько, — признал Добрыня. — Но если примет христианство, оставит только одну. Главную.


— И этой главной должна стать я?


— Так, ваше величество. Вы станете единственной законной женой крещеного князя.


Анна задумалась. Положение единственной жены правителя великой державы было привлекательным, даже если эта держава находилась на краю цивилизованного мира.


— А что с детьми от других жен? — спросила она.


— Останутся в княжеской семье, но ваши дети будут главными наследниками, — ответил Константин Добрынич.


Это успокаивало. Анна понимала, что в политическом браке важны не чувства, а положение и возможности влияния.

* * *

Через неделю переговоров соглашение было достигнуто. Василий согласился на брак сестры с русским князем при условии, что тот действительно примет крещение и окажет военную помощь против мятежников.


— Ты понимаешь, что жертвуешь собой ради империи? — спросил Василий сестру в частной беседе.


— Понимаю, — спокойно ответила Анна. — Но разве не для этого рождаются принцессы? К тому же, это может быть интересно — стать первой христианской королевой варварского народа.


— Ты сможешь взять с собой священников, слуг, книги, — пообещал брат. — И всегда сможешь вернуться, если жизнь там станет невыносимой.


Анна кивнула, хотя понимала: возвращения не будет. Политические браки не предполагают отступлений.

* * *

Подготовка к отъезду заняла месяц. Анна отбирала самое необходимое из своих сокровищ, составляла свиту, изучала все доступные сведения о Руси и ее князе.


Мирослав — так звали одного из русских послов, прибывшего с Добрыней, — оказался неожиданно образованным и хорошо знающим византийские обычаи. Он часто беседовал с Анной, рассказывая о русских землях.


— Киев — красивый город, — говорил он. — Стоит на высоких холмах над великой рекой. Не такой большой, как Константинополь, но имеет свое очарование.


— А народ? — спрашивала Анна. — Каковы русичи?


— Гордые, храбрые, простые в общении, — отвечал Мирослав. — Они уважают силу, но ценят и справедливость. Если сумеете завоевать их доверие, станете для них не просто княгиней, а матерью народа.


— А князь Владимир? Каков он как человек?


Мирослав задумался:


— Умен, справедлив, иногда жесток, но не жесток. Способен на великие дела, если найдет правильную цель. Вы можете стать этой целью, ваше величество.

* * *

Отплытие состоялось в начале осени. Анна стояла на корме императорского корабля, глядя на удаляющийся Константинополь. Позади оставалась вся ее прежняя жизнь — дворец, привычное окружение, привилегии багрянородной принцессы.


Впереди ждала неизвестность — варварская страна, чужой народ, муж, которого она никогда не видела.


— Страшно? — спросил подошедший Мирослав.


— Да, — честно призналась Анна. — А вы не боялись, когда впервые покидали родину?


— Боялся, — признался он. — Но страх — это не повод отказываться от новых возможностей.


— Какие возможности видите вы в моем браке?


Мирослав посмотрел на морские волны:


— Возможность изменить целый народ. Принести ему новую веру, новую культуру, новое понимание мира. Разве это не стоит некоторого страха?


Анна задумалась. Действительно, ее ждала не просто роль жены правителя, а миссия просветительницы целого народа. Это было пугающе, но и вдохновляюще.

* * *

Путешествие по Днепру заняло две недели. Анна с интересом наблюдала за изменением пейзажей — густые леса, широкие степи, небольшие поселения на берегах. Все было не похоже на привычную ей Византию.


Наконец показались башни Киева. Город действительно был красив — высокие холмы, деревянные терема, блеск куполов немногочисленных церквей.


— Вот ваш новый дом, ваше величество, — сказал Добрыня.


Анна кивнула. Да, это будет ее дом. И ее задача — сделать его достойным христианской принцессы.


На пристани их ждала торжественная встреча. Впереди стоял высокий мужчина в богатых одеждах — князь Владимир собственной персоной.


Анна впервые увидела своего будущего мужа и почувствовала облегчение. Он выглядел не как дикий варвар из византийских сказок, а как настоящий правитель — уверенный, сильный, с умными глазами.


— Добро пожаловать в Киев, принцесса Анна, — сказал он на удивительно правильном греческом языке. — Я рад, что вы согласились разделить со мной трон и жизнь.


— Благодарю, князь Владимир, — ответила Анна. — Надеюсь, мы сможем вместе построить великое будущее для ваших земель.


Первая встреча прошла успешно. Владимир произвел на Анну впечатление образованного и достойного человека, а она на него — умной и красивой женщины.


Но впереди были еще большие испытания: крещение князя, обращение народа, налаживание совместной жизни двух очень разных людей из очень разных миров.


История великого крещения Руси только начиналась.

* * *

*(Владимир)*


Херсонес встретил русское войско сопротивлением более упорным, чем ожидалось. Древний город-крепость в Крыму, оплот византийского влияния в Северном Причерноморье, не собирался сдаваться без боя, несмотря на договоренности с императором.


Владимир стоял на холме, наблюдая за осадными работами. Два месяца его воины штурмовали крепость, но высокие стены и опытные защитники не давали добиться успеха. А время шло, и в Константинополе могли передумать насчет союза.


— Долго они держатся, — заметил Добрыня, подходя к князю.


— Слишком долго, — мрачно согласился Владимир. — Если не возьмем город до зимы, придется отступать.


— А что говорят лазутчики? Есть ли возможность предательства изнутри?


Владимир покачал головой:


— Херсонеситы верны империи. Подкупить их почти невозможно.


В этот момент к ним подошел Анастас — греческий священник из свиты принцессы Анны, оставшейся в Киеве. Молодой клирик неожиданно оказался полезным советником в военных делах.


— Князь, — сказал он, — у меня есть предложение. В городе есть человек, который может помочь.


— Кто? — заинтересовался Владимир.


— Анастас Корсунянин, мой дальний родственник. Он служит в городском водопроводе. Если пообещать ему безопасность и награду…


— Он поможет нам проникнуть в город? — понял Добрыня.


— Лучше. Он может перекрыть водопровод. Без воды город долго не продержится.


Владимир задумался. План был рискованным, но других вариантов не оставалось.


— Как связаться с этим человеком?


— Я напишу письмо и привяжу к стреле, — предложил Анастас. — Он поймет и, если согласится, даст знак.

* * *

Письмо было отправлено той же ночью. Через три дня из города прилетела ответная стрела с коротким посланием: «Согласен. Ждите три дня.»


Действительно, через три дня защитники Херсонеса начали проявлять признаки жажды. Сопротивление ослабло, а на четвертый день городские ворота открылись, и делегация старейшин вышла для переговоров о сдаче.


— Мы покоряемся великому князю Владимиру, — сказал предводитель делегации. — Просим только пощадить жителей и не грабить святыни.


— Будет исполнено, — пообещал Владимир. — Но с условием: город переходит под мою власть окончательно.


Херсонес сдался. Владимир получил важную крепость и, что еще важнее, доказал Византии серьезность своих намерений.

* * *

В захваченном городе князь устроил себе временную резиденцию. Здесь он собирался дождаться прибытия принцессы Анны и здесь же принять крещение — символично было креститься в древнем христианском городе.


— Когда прибудет принцесса? — спрашивал он Анастаса.


— Корабли из Константинополя должны подойти через неделю, — отвечал священник. — Император сдержал слово.


Владимир кивнул, но в душе его терзали сомнения. Правильно ли он поступает, меняя веру предков? Поймет ли его народ? Не слишком ли большую цену он платит за союз с Византией?


Эти сомнения развеял Мирослав, появившийся в его покоях поздним вечером:


— Сомневаешься в принятом решении?


— А ты как знаешь? — удивился Владимир.


— По лицу видно, — улыбнулся загадочный советник. — Но сомнения напрасны. Ты выбрал правильный путь.


— Откуда такая уверенность?


Мирослав подошел к окну, из которого был виден темный силуэт моря:


— Потому что видел, как развиваются народы, принявшие христианство. И видел, что происходит с теми, кто упорствует в язычестве. Первые строят великие цивилизации, вторые остаются на обочине истории.


— А что с традициями предков? — спросил Владимир. — Не предаю ли я их память?


— Традиции нужно развивать, а не консервировать, — ответил Мирослав. — Твои предки были воинами и строителями. Ты продолжаешь их дело, только другими средствами.

* * *

Корабли с принцессой Анной прибыли точно в срок. Владимир встретил невесту на берегу, в окружении херсонесской знати и русских воевод.


Анна сошла на берег в сопровождении свиты — византийских священников, придворных дам, слуг. Она была одета в роскошное платье из багряного шелка, а на голове сверкала золотая диадема с драгоценными камнями.


— Принцесса Анна, — сказал Владимир, принимая ее руку, — добро пожаловать в мои владения.


— Благодарю, князь Владимир, — ответила Анна. — Надеюсь, наш союз принесет благо обеим нашим странам.


Первая встреча прошла официально, но Владимир заметил, что принцесса внимательно изучает его и окружение. Она явно пыталась понять, с кем ей предстоит связать жизнь.

* * *

Крещение состоялось через три дня после прибытия Анны. Церемония проходила в главном храме Херсонеса — древней базилике, где когда-то проповедовал апостол Андрей.


Владимир стоял по пояс в купели, наполненной освященной водой. Рядом находились византийские священники во главе с митрополитом Михаилом, прибывшим специально для этого события.


— Отрекаешься ли ты от сатаны и всех дел его? — торжественно спросил митрополит.


— Отрекаюсь, — твердо ответил Владимир.


— Сочетаешься ли ты Христу?


— Сочетаюсь.


— Веруешь ли ты в Него?


— Верую в Него как в Царя и Бога.


Митрополит трижды погрузил голову князя в воду, произнося:


— Крещается раб Божий Василий во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.


Владимир принял христианское имя Василий — в честь императора Василия II, скрепляя тем самым союз двух государств.


Когда церемония завершилась, новокрещеный князь почувствовал необычное облегчение, словно с души спало тяжелое бремя.


— Как чувствуете себя? — спросила Анна, когда они остались наедине.


— Странно, — честно признался Владимир. — Как будто стал другим человеком. Лучшим человеком.


— Это действие благодати, — объяснила принцесса. — Крещение очищает душу от грехов.

* * *

Венчание состоялось на следующий день в том же храме. Владимир и Анна стояли перед алтарем, держась за руки, в то время как священник читал молитвы и надевал им на головы золотые венцы.


— Венчается раб Божий Василий рабе Божией Анне, — произнес митрополит. — Господь Бог наш венчает их славою и честью.


Когда церемония закончилась, молодые трижды обошли вокруг аналоя под пение «Исайя, ликуй!» Затем им поднесли чашу с вином, которую они разделили между собой.


— Теперь мы муж и жена перед Богом и людьми, — тихо сказал Владимир Анне.


— И союзники в великом деле, — ответила она. — В деле просвещения вашего народа.

* * *

После свадьбы Владимир задержался в Херсонесе еще на месяц, изучая христианские обряды и беседуя с византийскими священниками. Ему нужно было хорошо понимать новую веру, прежде чем нести ее в Киев.


— Самое трудное будет не в изучении догматов, а в их объяснении народу, — предупреждал митрополит Михаил. — Простые люди привыкли к понятным богам, которых можно видеть и трогать.


— А как преодолеть это? — спрашивал Владимир.


— Постепенностью и терпением, — отвечал священник. — Не нужно сразу ломать все старое. Лучше показать красоту и силу нового.


Анна тоже готовилась к новой роли. Она изучала русский язык, знакомилась с местными обычаями, планировала, как устроить христианскую жизнь в языческом Киеве.


— Главное — завоевать доверие женщин, — советовала ей одна из византийских придворных дам. — Они влияют на мужей и воспитывают детей.


— А как завоевать их доверие? — спрашивала Анна.


— Участием в их жизни. Помощью в трудные минуты. Пониманием их проблем.

* * *

Возвращение в Киев было триумфальным. Горожане вышли встречать князя и его новую жену. Владимир ехал в открытой колеснице рядом с Анной, и все могли видеть красивую и достойную принцессу.


— Красивая! — кричали женщины в толпе.


— Настоящая княгиня! — вторили им мужчины.


Первое впечатление было благоприятным. Анна сумела очаровать киевлян своей красотой и достоинством.


В княжеском тереме Владимир собрал бояр и воевод:


— Я принял крещение и новую веру, — объявил он. — Теперь предлагаю то же самое всем вам.


— А если кто-то откажется? — осмелился спросить один из старых воевод.


— Никого не принуждаю, — ответил Владимир. — Но знайте: новая вера поможет нам стать сильнее и мудрее.


Большинство бояр согласились креститься. Те, кто сомневался, предпочли промолчать, но отказов не было.

* * *

Подготовка к массовому крещению киевлян заняла несколько недель. Нужно было построить купальни на Днепре, подготовить священников, объяснить народу суть происходящего.


— Завтра все жители Киева должны прийти к реке для крещения, — объявил глашатай по улицам города. — Кто не придет, тот будет врагом князю.


Анна была против принуждения:


— Вера должна приниматься добровольно, — говорила она мужу.


— Большинство примет добровольно, — отвечал Владимир. — А для сомневающихся нужен небольшой стимул.


— А если поднимется бунт?


— Не поднимется. Народ доверяет мне. А те, кто не доверяет, боятся.


На следующее утро почти все население Киева пришло к Днепру. Священники читали молитвы, а люди входили в воду и принимали крещение. Старые идолы были сброшены в реку или сожжены.


— Смотри, — сказал Владимир Анне, наблюдая за происходящим, — твой народ рождается заново.


Анна кивнула, но в душе ее были и радость, и тревога. Великое дело начиналось, но впереди были годы трудной работы по укоренению новой веры.


Крещение Руси состоялось. Теперь предстояло сделать христианскую веру не просто обрядом, а основой жизни целого народа.

* * *

**ЭПИЛОГ**

*(Феодосий)*


Двадцать лет прошло с того дня, когда князь Владимир крестил Русь в водах Днепра. Монах Феодосий сидел в келье Киево-Печерского монастыря, записывая летопись событий тех великих времен. Перо скрипело по пергаменту, а за окном шумел осенний ветер, напоминая о быстротечности человеческой жизни.


«В лето 6496 от сотворения мира, — писал он, — великий князь Владимир Святославич завершил объединение русских земель под единой властью и единой верой. И стала Русь великой державой от моря до моря…»


Он прервал писание, вспоминая тот день, когда впервые увидел крещение народа. Тогда он был еще юным послушником, прибывшим в Киев с византийскими священниками. Теперь — игумен монастыря и хранитель памяти о великих делах.


За эти годы многое изменилось. Князь Владимир, принявший в крещении имя Василий, стал мудрым правителем и ревностным христианином. Княгиня Анна родила ему четверых детей и стала любимой матерью для всего народа. Русь покрылась церквями и монастырями, а грамотность распространилась даже среди простых людей.

* * *

Стук в дверь прервал размышления Феодосия. Вошел молодой монах Нестор — его ученик и помощник в летописании.


— Отче, — сказал он, — к вам пришел странник. Просит аудиенции. Говорит, что знал князя Владимира еще до крещения.


Феодосий удивился. Мало кто из современников тех событий оставался в живых. Большинство ушли из мира, и их рассказы могли бы пополнить летопись ценными подробностями.


— Приведи его, — разрешил игумен.


Через несколько минут в келью вошел пожилой человек в простой дорожной одежде. На вид ему было лет семьдесят, но двигался он удивительно легко, а глаза сохраняли ясность и остроту.


— Мир вашему дому, отче, — поклонился странник.


— И тебе мир, путник, — ответил Феодосий. — Как тебя зовут?


— Многими именами звали меня в разные времена, — уклончиво ответил гость. — Но можете называть меня Мирославом.


Феодосий вздрогнул. Это имя было знакомо ему по рассказам старых монахов — загадочный советник князя Владимира, человек необычайной мудрости, который появлялся в переломные моменты истории и исчезал так же внезапно.


— Ты тот самый Мирослав? — спросил игумен. — Который помогал князю в годы междоусобиц?


— Я помогал ему найти правильный путь, — скромно ответил странник. — Но решения принимал он сам.


— Тогда расскажи мне о тех временах, — попросил Феодосий. — Для летописи. Чтобы потомки знали правду о том, как крестилась Русь.


Мирослав сел на предложенную скамью и задумался:


— Что вы хотите знать?


— Все. Как князь пришел к решению принять христианство? Как удалось обратить целый народ? Какую роль сыграла княгиня Анна?


Странник улыбнулся:


— Долгая история, отче. Начиналась она задолго до рождения князя Владимира…

* * *

Рассказ Мирослава продолжался до глубокой ночи. Он говорил о том, как молодой князь искал свой путь среди многих возможностей, как учился мудрости у жизни и у людей, как постепенно понял, что только единая вера может объединить разрозненные племена в великий народ.


— Самым трудным было не принятие решения, — рассказывал Мирослав, — а его осуществление. Изменить веру народа — дело нескольких поколений. Владимир только начал этот процесс.


— А княгиня Анна? — спросил Феодосий. — Какой она была в жизни?


— Мудрой женщиной и верной женой, — ответил странник. — Она понимала, что ее миссия — не только быть супругой князя, но и матерью нового народа. И справилась с этой задачей.


— Говорят, она основала много школ и больниц?


— Не только основала, но и сама учила детей, лечила больных. Простые люди видели в ней не надменную принцессу, а заботливую мать. Это помогло новой вере укорениться в сердцах.


Феодосий записывал каждое слово, понимая, что перед ним — живая история, рассказанная очевидцем великих событий.

* * *

— А что стало с противниками крещения? — спросил игумен. — Неужели все покорились без сопротивления?


Мирослав покачал головой:


— Сопротивление было, особенно в отдаленных землях. В Новгороде дело дошло до восстания — Добрыне пришлось применить силу. Но в целом переход совершился удивительно мирно.


— Почему?


— Потому что князь действовал мудро. Он не разрушал старое одним ударом, а постепенно заменял его новым. Многие языческие праздники превратились в христианские, старые святыни — в церкви. Люди видели не разрушение привычного мира, а его преображение.


— И все же, — настаивал Феодосий, — как удалось за такое короткое время изменить веру целого народа?


Мирослав долго молчал, подбирая слова:


— Знаете, отче, народы, как и люди, проходят разные этапы развития. Наступает момент, когда старые верования уже не отвечают новым потребностям. Русь к концу десятого века была готова к принятию более совершенной религии. Владимир просто почувствовал этот момент и действовал решительно.

* * *

Под утро беседа подошла к концу. Мирослав встал, готовясь уходить.


— Куда держишь путь? — спросил Феодосий.


— Туда, где еще нужна помощь, — ответил странник. — Мир велик, и во многих землях люди ищут свою дорогу к истине.


— А мы еще увидимся?


— Если будет необходимость, — загадочно улыбнулся Мирослав. — Прощайте, отче. Берегите летопись — она станет памятью народа.


Когда странник ушел, Феодосий вернулся к своим записям. Теперь у него было достаточно материала для создания полной истории крещения Руси.


«И так, — писал он, — промыслом Божиим и мудростью князя Владимира обратилась Русь к истинной вере. И стал русский народ частью великого христианского мира, не потеряв при том своего лица и своих добрых обычаев.»

* * *

Прошли годы. Феодосий состарился и передал летописание ученику Нестору. Князь Владимир умер в 1015 году, оставив сыновьям единое и сильное государство. Княгиня Анна пережила мужа на несколько лет, до конца дней заботясь о церквях и школах.


Русь крепла и богатела. Новые города поднимались на торговых путях, церкви и монастыри распространяли грамотность и культуру, искусные мастера создавали произведения, не уступающие византийским.


Но главное — народ обрел единую душу. Христианская вера стала основой русского характера, определила особенности культуры, повлияла на государственное устройство. То, что начиналось как политический союз с Византией, превратилось в духовное возрождение целой цивилизации.

* * *

В последний раз имя Мирослава упоминается в летописи под 1054 годом, когда он якобы присутствовал на смертном одре Ярослава Мудрого, сына Владимира. После этого следы загадочного советника теряются в глубине веков.


Кем он был на самом деле — остается тайной. Некоторые считали его ангелом, посланным Богом для направления русских князей. Другие — мудрецом из далеких земель, искавшим справедливого правителя. Третьи — обычным человеком, которому судьба дала дар предвидения.


Но все сходились в одном: он появлялся в переломные моменты истории, помогал принимать верные решения и исчезал, когда помощь становилась ненужной.


А в Киево-Печерском монастыре монахи продолжали вести летопись, записывая деяния князей и события времен. И среди этих записей навсегда остались рассказы о том, как Русь обрела свою веру и свою судьбу.


«И был князь Владимир, — заключал свою летопись игумен Феодосий, — равноапостольным святым, ибо привел к Христу целый народ. И стала Русь святой землей, где процветают правда и милосердие.»


Так закончилась эпоха языческой Руси и началась история православного государства, которому суждено было стать одним из величайших в мире.

* * *

**КОНЕЦ КНИГИ**


*"И так промыслом Божиим, мудростью князей и трудами народа создалась Русь Святая — земля, где Восток встретился с Западом, где древняя культура обогатилась новой верой, где разрозненные племена стали единым народом.*


*Пусть помнят потомки о тех, кто заложил основы нашего государства: о князе Святославе Храбром, завоевавшем земли; о его сыновьях, прошедших через горнило междоусобной войны; о князе Владимире Святом, объединившем Русь под сенью креста; о княгине Анне, принесшей просвещение и культуру.*


*И пусть помнят о всех тех безымянных героях — воинах и дружинниках, боярах и смердах, которые своими жизнями создавали историю великой державы.*


*Ибо не только князья делают народ, но и народ делает князей. И только вместе они способны на великие дела."*


Летописец Нестор

Киево-Печерский монастырь

Лето 6616 от сотворения мира

(1108 год от Рождества Христова)

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска и скачивания книг

Книжный Бот

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник