Песни служителей Адхартаха. Призыв

История загадочной гостьи. Убийство и плен

Как Вы уже знаете, имя мое Мелани д’Эвилль, и я происхожу из великих родов Шартра – де Пюизе и де Куртинэ.

Моя мать – дальний потомок французских королей – любила при всяком удобном случае об этом напоминать своему мужу.

Отец отвечал, что он и без этого отчетливо видит корону на челе матери, только почему-то не из золота, а из рогов.

На это матушка чопорно замечала, что рыцарские турниры в поглощении вина повлияли не только на его зрение, но и на ум. Отсутствие рогов на его голове говорит не о его заслугах, а о ее добродетельности.

Несмотря на словесные перепалки, оба души друг в друге не чаяли.

Бог не дал им других детей, поэтому вся родительская любовь досталась мне без исключения.

Но в однолетье жизнь моя изменилась.

Родители мои покинули этот мир от горячки, оставив меня, двенадцатилетнюю девчушку, одну на попечение моей странной бабки, Сибиллы, которую вы, милостивый государь, упоминали.

Я жила в ее отдаленном от дорог горном замке в Наварре, скрытом от любопытных глаз густыми зарослями плюща и терна до тех пор, пока мне не исполнилось двадцать лет.

Бабушка, чрезвычайно нелюдимая женщина, постоянно повторяла, что более всего на свете ценит одиночество, поэтому оставляла меня на собственное усмотрение и мало посвящала времени моему воспитанию.

Она была до такой степени причудлива, что передавала свои распоряжения слугам через меня, проводя большую часть времени в своей комнате.

Ее сумасбродство подтвердил тот факт, что, хотя сама же устроила мою помолвку с сеньором Ришаром д’Эвилль виконтом д’Авен, вассалом и двоюродным племянником графа де Блуа-Шатильона, она не соизволила даже выйти благословить нас во время свадебного обряда, объясняя это муками расставания со своей любимой внучкой.

Мой супруг оказался стройным и беззаботным молодым человеком, и я помню лишь, что он чрезвычайно смущался в моем присутствии. На следующий день после нашей свадьбы мы простились: я отправилась в наше имение Эвилль, а он – вместе с рыцарями в крестовый поход вслед за королем Франции, где и сгинул, оставив меня молодой вдовой.

Я пряталась от мира в трауре более пяти лет до тех пор, пока мой сюзерен и родственник мужа граф де Блуа не приказал мне явиться на праздничный рыцарский турнир по случаю объявления помолвки его дочери Жанны с сыном французского короля Людовика.

Я не буду вас утомлять описанием турнира в этот раз. Скажу лишь, что он потряс меня.

Непостижимой представлялась мне мысль о пути к рыцарству через убийства.

Наивная! Сколько разочарований в благородстве меня ждало впереди!

И вот я возвращалась с рыцарского турнира в мои владения на границе Нормандии в сопровождении двух воинов и служанки.

Мы ехали до полудня по шартрской дороге, а затем свернули на лесную тропу в сторону моих земель.

Мои воины упрашивали меня переночевать в Шартре, но я торопилась вернуться к себе.

Сейчас я думаю, что невидимая сила толкала меня навстречу злой судьбе.

Плавно спустились сумерки в лесную чащу.

Вдруг серые тени мелькнули по обеим сторонам дороги. Раздался короткий лай, переходящий в леденящий вой.

– Волки, волки! – закричали мои воины.

Лошади захрипели и, чувствуя опасность, бросились вперед по дороге. Часть стаи, уже не таясь, выскочила из леса позади нас, другая – продолжала бежать вровень с лошадьми, показываясь и снова исчезая в темных зарослях.

– Скорее, госпожа! Во весь опор!

Два крупных волка выпрыгнули из чащи. Один вцепился в заднюю ногу коня передо мной, а второй сбил с него всадника.

Раненое животное сделало несколько шагов, но еще один волк вонзился клыками в переднюю ногу и повалил обреченное существо на землю.

Я чудом смогла обогнуть упавшего передо мной коня.

Моей служанке повезло меньше: с отчаянным криком она покатилась кубарем вслед за своей лошадью, зацепившейся за бьющегося в смертельной судороге коня.

Услышав ее душераздирающий вопль, предводитель моих воинов, Жиль Пойре, резко развернулся на полном скаку и направил жеребца к стоявшей на четвереньках девушке.

– Святой Губерт, помоги! – выдохнул воин и перехватил копье поудобнее.

Жиль яростно подцепил им одного из волков по пути и закинул его, визжащего и изворачивающегося, в чащу к хищным собратьям.

Надежда блеснула в глазах девушки. Прихрамывая от боли, она бросилась к спасителю, протягивая свои руки. Еще миг, и она оказалась бы в седле…

Громадный вожак стаи запрыгнул на коня Жиля и вцепился в незащищенное бедро наездника.

Конь, почуяв хищника на спине, встал на дыбы и опрокинул человека и зверя, а сам, хрипя и брыкаясь, умчался в лесную чащу.

Оба противника, похожие как отражение боевого духа, стояли друг против друга в лунном свете.

Седой воин с мечом и кинжалом в руках со страшным косым рубцом через все лицо.

И щерящийся матерый вожак с несколькими шрамами на морде, в смертельных схватках отстоявший свое право вести за собой стаю.

Волк зарычал и прыгнул. Подмяв под себя человека, он залязгал клыками по кольчуге. Добрался до горла и безжалостно рвал его.

Его звериное сердце пело: “Кусай! Грызи! Пей сладкую кровь!”

Вдруг песня оборвалась. Вожак тихо заскулил и затих на враге.

Окровавленный воин стряхнул с себя все еще пахнущую лесом, погоней и силой жизни мохнатую тушу и выдернул свой кинжал из зверя.

Жиль попытался приподняться, но жизнь вместе с кровью из рванных ран утекла из него. И он застыл, в последний раз пронзив бесконечным взглядом звездное небо, не обращая внимания на других подкрадывающихся хищников.

Прощальный вой разнесся по лесу. Волки оплакали своего предводителя и потрусили к добыче вслед за новым вожаком.

Лес не прощает долгих проводов.

Так погибли преданные мне люди.

Пара лошадей с моими вещами и походной поклажей чудом уцелела и бежала позади моего жеребца.

Отчаяние и вина душили меня. Я молила Бога принять души тех, кто погиб из-за моей спешки, из-за моего упрямства. Если бы я только прислушалась к советам своих людей – все были бы живы!

Вдруг конь мой заржал и стал оседать на землю. В темноте я не сразу заметила арбалетный болт, торчащий в его шее.

Я перекатилась в заросли папоротника, чтобы скрыться с дороги от нападавших.

Я узнала их предводителя. Горбатый оруженосец барона Филиппа д’Аркура поразил всех на турнире мастерством владения меча и своим ужасным обликом.

Он втянул воздух, как собака, и громко сказал:

– Она где-то рядом.

В ужасе я бросилась прочь, но тут же тяжелые руки, пахнущие потом и сталью, обрушились на меня и вдавили лицо в землю.

Пять ночей везли меня в неизвестном направлении, связанной и перекинутой через седло лошади.

Я пыталась пугать разбойников карами небесными, предлагала выкуп, но все было бесполезно: похитители оставались глухи к моим словам.

Только мерзкий горбун кидал мне кусок хлеба или мех с вином.

Из обрывков их разговоров я поняла, что меня по приказу Филиппа д’Аркура везли в его поместье.

Отчаяние сжимало мое сердце: молодая вдова без близких родственников сгинет в чужом замке, и никто не бросится на мои поиски. Все спишут на хищных зверей в лесу, после обнаружения остатков моих несчастных спутников.

Из-за веревок все мое тело, руки и ноги ужасно болели. Сперва меня рвало от тряски и от езды вниз головой, затем нашло какое-то полузабытье.

Реальный мир слился с бредовыми видениями.

Я разговаривала с давно усопшим отцом.

В другой раз я сражалась с волками, а изуродованный Жиль Пойре, превратившийся в полуволка, вел стаю за собой.

Однажды даже приходил сам господин моих похитителей. Филипп д’Аркур склонился надо мной и рассматривал с жуткой улыбкой на лице, в которой не было ни капли жалости – лишь холодное любопытство хищника, изучающего свою добычу.

В мгновение ока я вцепилась в его шею и душила из последних сил до тех пор, пока не потеряла сознание от удара по голове.

Скорее всего, все это плод моего безумия.

Я звала смерть и молила ее прекратить мои страдания.

Но вот однажды на утреннем привале похитители разбрелись за дровами, а меня оставили под присмотром единственного разбойника.

Не знаю, что руководило мною – какое-то наитие. Прислонившись к дереву, я окликнула его и попросилась по нужде.

– Смотри мне, без глупостей! – отложив арбалет в сторону, наклонился он, чтобы развязать путы на моих ногах.

На мое счастье, разбойники связали мои руки спереди.

Я ухитрилась ухватить его за грязные волосы и, отпрянув вбок, треснула его лбом о ствол дерева за моей спиной.

Бандит застонал и рухнул. Мне надо было бы сразу поискать оружие, чтобы разрезать веревки, но тогда я совершенно не соображала. Мной руководило одно лишь желание: немедленно убраться подальше от того места.

Сперва я прыгала, затем оступилась и свалилась в овраг. Я ползла, толкала свое тело вперед и бесконечно повторяла себе единственную фразу, пока не потеряла сознание: “Выживи и пусти им всем кровь!”