Песни служителей Адхартаха. Призыв

Пророчество

“Я ничтожный раб Божий по имени Марк, в двадцатую годовщину обретения веры императором нашим Константином у Мильвийского моста, оказался свидетелем, а затем и участником страшных событий. Коли сподвигнет Святой Дух меня и придаст силы моим слабеющим рукам, то поведаю предостережение потомкам о книге, коя досталась мне не по моей воле, а также о пророчестве, о котором сомкнуты были мои уста долгих тридцать шесть лет.

Я родился в Византионе в семье смотрителя порта. Море с детской поры притягивало меня. Неудивительно, что к окончанию юношеского возраста я уже совершил несколько путешествий в качестве моряка.

Свое тридцатилетие я встретил капитаном “Козочки”, торгового корабля, в порту Фессалоникеона, проверяя ход погрузки товаров перед утренним отплытием в мой родной город.

Вдруг я услышал оклик с земли.

Старик благообразного, хотя и несколько лукавого вида, спросил, не я ли капитан корабля. При этом он весь как-то суетился и нервно озирался по сторонам.

Честно говоря, я решил, что имею дело с каким-то преступником, желающим предложить мне сомнительную сделку с краденным товаром.

Он представился Песоном, бывшим мытарем, а ныне диаконом христианской общины и попросил взять его до Византиона, пообещав заплатить вдвойне, если до отплытия ни одна душа об этом не узнает.

Рассудив, что никакой беды это не предвещало, да и я сам был христианином, я согласился, предложив ему вернуться на рассвете. Однако он отказался уходить, попросив выделить ему место для ночлега, чтобы дождаться отплытия на корабле.

Поутру море было спокойное. Я жадно вдохнул соленый воздух и, немного поеживаясь от прохлады, крикнул морякам отчаливать.

Не успели мы отплыть и пятнадцати локтей, как несколько вооруженных людей появились на пристани. Они принялись кричать, размахивая руками, всем своим видом пытаясь привлечь наше внимание и повернуть нас обратно.

Разбуженный шумом, наш новый попутчик выбежал на палубу, пытаясь понять, что происходит.

Его появление вызвало неистовую ярость и сумасшествие среди людей на берегу. Они выкрикивали угрозы, метались по пристани, взывали к небу. Кто-то даже бросился за нами вплавь.

Один из них, судя по одежде и большему спокойствию, их предводитель, вырвал короткое копье из рук безучастного стражника порта и, замахнувшись, метнул.

Я пригнулся, но успел краем глаза заметить, что гаста пригвоздила моего пассажира к мешкам с зерном.

Я приказал помощнику следить за курсом, а сам с еще одним моряком, Галеном, попытался помочь раненому, который не приходил в сознание. Пока я держал Песона, мой напарник осторожно отпилил вышедший наружу за спину наконечник, и очень медленно вытянул остатки копья из раны.

Мы прижгли рану, но кровь все равно сочилась сквозь перевязку, потому лишь чудо могло помочь больному перенести плавание.

Мы отнесли беднягу вниз, и я оставил Галена присматривать за ним.

На вторые сутки вечером раненый послал за мной.

Его вид опечалил меня: черты лица заострились, глаза ввалились и потускнели, а его рана начала источать неприятный гнилостный запах. Так бывает, когда человек недалек от оставления этого мира.

– Да, у меня мало времени, – горько усмехнулся он, заметив мою невольную реакцию, – и я перейду сразу к делу. У моих ног на полу лежит мешок с моими вещами. Там деньги. Возьми свою плату. Нет, нет, не противься! Часть денег раздай нищим, остальное используй на мои погребальные нужды. В Византионе разыщи епископа Александра в базилике Святых Апостолов, покажи ему мой перстень. И все будет улажено.

От приступа сильного кашля лицо его посерело.

Чтобы облегчить его страдания, я смочил губку водой и обтер ему лицо. Он благодарно кивнул и продолжил, изредка прерываясь перевести дух.

– В мешке ты найдешь свиток папируса и кодекс, обтянутый ослиной кожей. Слушай внимательно! Береги эту книгу пуще жизни и дороже твоих близких. Храни ее в тайне, ибо это – Евангелие от Петра, и продолжает оно откровение Иоанна о конце мира.

Я бросил настороженный взгляд на его мешок.

– Евангелие… от Петра?

Он кивнул.

– Ходит легенда, что ее передал сам апостол Павел, когда вынужден был бежать из города. С тех пор книга тайно хранилась в нашей общине.

Он закашлялся, и быстро вытер кровавую слюну.

– Прошу тебя, выслушай мою историю…

Вот что он успел рассказать:

“Два дня назад епископа нашей общины зверски убили. С части его мертвого тела была снята плоть.

А саму общину ждала засада в нашей укромной роще у восточных ворот.

Не успели мы обменяться новостями, как с разных сторон на нас напали закутанные в серые плащи вооруженные люди и быстро согнали мирных христиан в кучу.

Их предводитель, с лицом хищной птицы, тот самый который ранил меня на пристани, подходил к каждому пойманному христианину и задавал единственный вопрос: “Где книга?”

Не получив ответа, он хладнокровно, как бывалый воин, перерезал несчастному горло и нес смерть дальше.

Гибель несчастных была напрасна. Ведь я был единственным хранителем, кто знал об ужасной книге и устном пророчестве.

Этот кодекс продолжает и заканчивает откровения Иоанна Богослова. Прочтенные вместе они, как альфа и омега апокалипсиса мира, призывают Христа в наш мир, чтобы предсказанная гибель мира исполнилась.

Я должен был выжить и сохранить книгу в безопасности от злоумышленников – и вот почему я решился на побег.

Улучив момент, когда бандиты отвлеклись на очередную жертву, я тихо отполз к ближайшим кустам. Там я вскочил и во весь дух побежал к тракту. Мне повезло встретить караван знакомого торговца Арсения, и вместе с ним я вошел в город.

Сейчас мне кажется, что убийцы специально меня выпустили, чтобы проследить мой путь к тайнику.

Я поныне не знаю, кто они: секта, фанатики или демоны в человеческом обличии.

Непреложный факт в том, что они знали о секрете, тщательно скрываемом почти три столетия, и готовы были на все, чтобы завладеть книгой.

В тот миг я был сломлен, растерян и не мог логично думать. Мои погибшие братья стояли перед моими глазами и, казалось, говорили, что я – следующий. Я нервно озирался, и танцующие тени на стенах виллы моего хозяина чудились мне крадущимися убийцами.

Мы сидели с ним до глубокой ночи, строя план моего побега.

Он-то посоветовал мне тебя, как человека порядочного, да еще и из христиан. К моей удаче, ты отправлялся в Византион – императорский город. В него стекались люди с разных сторон света, что давало возможность затеряться в новом притоке жителей.

Оставалось решить, как мне добраться незамеченным до тайника в катакомбах, вход в которые был запрятан недалеко от дворца Галерия.

Весть разошлась быстро. К утру за виллой уже наблюдали трое мужчин, увлеченно сражаясь для вида в игру “Двенадцать линий”.

Арсений придумал хитрость: отвез меня в нужное место, спрятав в пустой бочке.

Забрав в целости деньги и книгу из тайника, я решил повременить и в прохладе древних камней дождаться наступления вечера. Тогда-то я и записал из памяти пророчество, которое ты найдешь среди моих вещей.

С наступлением сумерек у арки Галерия я встретил знакомого мне главаря нищих и упросил проводить меня за десять монет.

Он накинул поверх моей одежды чьи-то лохмотья, судя по запаху, снятые с мертвого бедняги, и, стеная и стуча палками, наша процессия двинулась в порт.

К моему ужасу, всякий раз, когда главарь нищих замечал подозрительных людей, он уверенно вел нас к ним.

Вся наша группа дребезжащими и плачущими голосами принималась клянчить любую посильную помощь, стараясь максимально явить их глазам страшные язвы и коросты.

Бандиты брезгливо отмахивались и спешили перейти на другую сторону улицы.

Так, я оказался в порту. Я верю, что случайных встреч не бывает, и судьба выбрала тебя следующим защитником человечества”.

Последние слова дались умирающему особенно тяжело: голос его ослабел настолько, что мне приходилось низко наклоняться к нему, чтобы разобрать его слова.

Сначала недоверие и сомнение овладели мной: не сошел ли несчастный с ума? Но ясность изложения и его спокойная уверенность заставили меня серьезно воспринимать его историю.

В голове у меня крутилась масса вопросов, но, увы, задать их больше было некому – неподвижный взор был устремлен к Богу, а лицо застыло в маске облегчения от страданий. Я закрыл ему глаза и горько помолился о нем.

Наконец я поднялся и с опаской достал из мешка старика книгу и свиток. Увесистый кодекс был стянут кожаными ремнями так туго, что открыть его и заглянуть внутрь, не разрезав этих своеобразных пут, не представлялось возможным.

Хотя свиток и сейчас лежит передо мной, немного пожелтевший от времени, мне не нужно в него заглядывать. Слова, заученные той страшной ночью на корабле, выжжены в моей памяти огнём.

“Христианам.

Берегите проклятое откровение пуще жизни вашей, но не любопытствуйте, как бы не искушались знаниями. Пусть сокрытое останется тайным навеки, ибо истинное откровение разделено на две части.

Первую часть нашептывал падший, вторую – поведал людям Бог.

Вместе они очи человеческие: первое око устремлено вниз, в самый грех рода людского, а второе – в чистоту веры.

Вместе они альфа и омега жизни мира: яд слов падшего обрамляет всю благость слов Божиих.

Вместе они тьма и свет: первое губит душу, второе возносит в царствие Божие.

Помните: без зла нельзя познать, что есть добро. Падший жаждет мести, но лишь служит замыслу. Не познавший греха не поймет, что грешно и не сможет других уберечь от греха.

Но в этом и есть испытание: иметь возможность познать, жаждать, но победить самого себя. В укрепление сил своих помните, что Ева искушаема была, но не смогла пересилить себя, потому и обрекла себя, и мужа своего, и потомков своих на страдания.

Ваша участь хранить – но не открывать, терзаться – но не подаваться, защищать – но не познать.

Помните, несмотря на ваши старания сохранить тайну, будут и те, кто захочет прервать греховность мира и начать эру открытия печатей. Книга Божия говорит нам, что первым было Слово, но и последним станет Слово. Произнесенное вместе Откровение Петра, а за ним Откровение Иоанна – начнет конец мира сего.

Берегите жизнь, ибо она дана нам и потомкам нашим покаяться и возвыситься чистыми помыслами к ангелам Божиим.

Берегите тайну сию, ибо она дарит людям ценное время для искупления.

Но сказано, что 31 мая 6756 года от сотворения мира придет час, когда над пропастью на четырех хрупких соломинках будет держаться наш мир.

Имена их:

Волхв, ворожея, воин и ведьма.

Двое с востока, а двое – с солнца захода.

Делом их станет – служба тому, кто не назван.

Воин-близнец из храма на службе кресту,

с именем предков, подобный Петру.

Волхв седовласый, но вовсе не старый,

с сердцем медведя, с глазами, как небо,

– никого нет мудрей среди всадников косматых коней.

В дремучих лесах ворожит молодая девица

– ловка и мудра, как хозяйка леса – куница.

Сойдутся пути их, чтобы спасти в трудный миг ту,

что ведьмой назовут, когда на костер поведут.

Сквозь вехи столетий вместе пройдут,

Честь обретут и книгу спасут,

к вере мир вернут.

И тому, кто не назван, свет принесут.

Тогда на корабле я перечитал свиток несколько раз, но мало что понял. Разве что книгу нужно беречь пуще ока.

Из-за ненастья я был вынужден отдать приказ похоронить несчастного в море, улучив редкую минуту затишья. Словно издеваясь над нашими планами, море поливало корабль бесконечным ливнем, сопровождало буйным шквалистым ветром, который отнес нас прочь к берегам Никомедии. Мы добрались до порта Византиона ночью на тринадцатые сутки вместо обычных четырех-пяти дней плавания”.

Адхартах прервался и пояснил:

– Следующий небольшой фрагмент текста поврежден. Лишь несколько оборванных слов. Что-то там о засаде в порту.