Подкидыш

Глава 6

Следующий день, действительно оказался суматошным. С самого утра, едва успев позавтракать, как тут же был вызван в кабинет местного «молчи-молчи», как обычно называют представителей особого отдела. Хотя с другой стороны, у нас вся часть относится к этому самому, особому, поэтому трудно сказать кто из них самый особый. Так или иначе, со мною был проведен подробный инструктаж, касающийся того, что можно, а что нельзя делать в нашей «организации». По сути выходило, что можно осторожно, через раз дышать, внимательно оглядываясь по сторонам, молчать и больше слушать, и то, только то, что касается непосредственно тебя, а единственные дозволенные речи, вполне укладывались в несколько уставных слов и выражений. Таких как: «Есть», «Разрешите выполнять» и «Так точно». Все остальное делается молча, бегом, и без лишних слов и пререканий.

Поставил свою подпись, как минимум в трех документах о неразглашении, и в двух обязательствах. И на мои попытки, как-то отбрехаться от этого, услышал целую лекцию о том, что это не доносительство, а долг и почетная обязанность каждого советского человека, строителя коммунизма. Честно говоря, я скорее испугался того, что меня отправят обратно в стройбат. А то, что «доносить-не-доносить», никогда не был стукачом, а все эти высокопарные слова, просто слова. На всякий случай, под всеми документами ставил какую-то левую закорючку, а расшифровку писал печатными буквами, чертежным шрифтом. Прокатило влет, еще и похвалили за хороший почерк.

Потом был забег по складам. Получил полушерстянное обмундирование, парадку, шинель, юфтевые сапоги, и целую стопку погон с петлицами. Особенно удивило отношение складского старшины к моей форменной шапке, и ремню.

— Это что за чудо? — Воскликнул он, увидев то, что находится на моей голове, и чем я опоясываюсь. — Сейчас же выброси эту каку, и не позорься. У нас такое не носят, даже в железнодорожном полку.

Ну, а что вы хотели от стройбата, подумал я меняя выданный мне там головной убор, на нормальную пыжиковую шапку, а брезентовый окрашенный чуть ли не суриком ремень, на настоящий кожаный. Одним словом, к обеду мне выдали все, что положено и отправили в полковую швейную мастерскую. Оказалось, что здесь имеется и такая. Правда последняя обслуживала в основном офицеров и прапорщиков, но и для нашей роты сделали исключение. Все-таки, в хозяйственных работах, мы участие практически не принимаем, а вот сопровождать офицеров приходится постоянно, и нужно всегда выглядеть безукоризненно. Там пожилая женщина, сидящая возле швейной машинки, отправила меня покурить, а сама в мое отсутствие почти моментально и идеально ровно, можно сказать точно по уставу, приторочила ко всей принесенной форме погоны, лычки, и петлицы. Это было так неожиданно, что я ни слова не говоря сорвался со своего места, добежал до солдатского буфета, и купил самую большую шоколадку, которая там продавалась. Увидев мой презент, та вначале, начала отказываться, говоря, что это как бы ее обязанность, но в итоге сдалась, и приняла мой подарок, предложив заходить в любое время, если что понадобится, и даже подсказала мне, что здесь можно всегда найти подшивочный материал, на подворотничок.

Вернувшись в роту, около часа, приводил форму в порядок, разглаживая утюгом все складки, появившиеся от долгого лежания на складах. Но уже к обеду, отправился в столовую, в полной форме, как и было положено по уставу. Вернувшись после обеда в роту, едва приземлил свой зад на табурет, как услышал возглас старшины.

— И, что ты сидишь? Заняться нечем? Пойдем я тебе расскажу, чем должен заниматься личный водитель в свободное от поездок время.

Тут мне популярно объяснили. Что в свободное время, я обязан находиться не в казарме, а возле своего служебного места. Короче говоря, или в боксе, занимаясь профилактическими работами с автомобилем, или на стоянке служебных автомобилей, у входа в штаб, ожидая приказания командира. Но скорее именно в боксе, куда старшина меня тут же и сопроводил, приказав попутно взять с собою и выданный комбинезон. Но прежде чем отправиться в бокс, зашли в один из кабинетов, где старшина представил меня очередному прапорщику, который как оказалось заведовал всеми передвижениями автомобилей нашей части. Он посмотрел мои права, записал мои данные в журнал, и выдал пропуск, который я должен буду укрепить на правую сторону лобового стекла. Снимать его оттуда запрещено. Сей пропуск, был необходим для выезда и въезда, на территорию полка. Прочитав его, я удивленно вздрогнул. Чем-то он напоминал мне ту бумагу, которую выдали Йогану Вайсу из кинофильма «Щит и Меч». Согласно этому пропуску, я мог выезжать и возвращаться на территорию полка, в любое время суток, с сопровождающим, или в одиночку, а также двигаться в любом направлении по любым дорогам Центрального Военного округа.

— Ты понял, ответственность, возложенную на тебя? Учти, выйти из доверия, у нас очень просто. Одно замечание, и отправишься обратно. Надеюсь ты достаточно взрослый парень, чтобы понимать это.

На всякий случай спросил о путевом листе. Оказывается, конкретно на мой автомобиль, для поездок по городу, он не выдается. При выезде с территории, дежурный по части, заносит в журнал время выезда и указывает номер моего пропуска. Тоже самое делается и по возвращении. Фактически выданный пропуск, содержит все мои данные и служит своего рода разрешительным документом, для передвижения, не только по Южносибирску, но и по другим городам Центрального округа. Хотя если я отправляюсь в командировку, то путевой лист все же выдают. Но скорее для того, чтобы учесть все мои передвижения, и по нему списывают потраченное топливо. В этот раз, пока мы добирались от места моей прежней службы и до конечной точки, этим занимался мой командир, потому что путевка была выдана на прежнего водителя. Теперь буду заниматься я.

Оказалось, что в боксе, имеется небольшая конторка, которая зовется комнатой отдыха. Правда она была до того крохотной, что в ней уместился всего лишь письменный стол, с журналом и шариковой ручкой, в котором следовало отмечать время выезда и возвращения в бокс, и телефон. Причем последний, буквально оглушал своим звонком. С другой стороны, я ведь могу находиться и в боксе, что-то делая в автомобиле, вот для этого и был придуман такой громкий звонок. Принесенный мною комбинезон, должен находиться в моем автомобиле, чтобы при необходимости я мог заняться ремонтом в любое время, и в любом месте. Чуть позже в комнате обнаружилась трехлитровая банка, из-под березового сока, пара кружек, и кипятильник из двух металлических пластин и шнура. Розетка в комнатке имелась. Не скажу, что пользовались этим часто, но все-таки иногда случалось.

Кстати, бокс, это далеко не личная вотчина. Кроме моего козлика, здесь стояли и другие служебные автомобили, относящиеся к моему взводу. Сейчас правда я был один, но вообще, здесь квартируют еще четыре похожих на мой, автомобиля, один из которых имеет на борту надпись: «ВАИ». Мой автомобиль должен быть всегда в порядке, чисто вымытым, заправленным и готовым к поездке в любое время суток. Если намечается, какой-либо ремонт, или произошла поломка, я должен об этом сразу же сообщить. Дальше, все зависит от моего командира. Или он временно переходит на дежурную машину, или если что-то серьезное, то мне выделяют автомобиль из резерва.

Как выяснилось, данный инструктаж был последним. После этого старшина, приказал мне находиться здесь, и заниматься наведением порядка в автомашине. А если я понадоблюсь, то мне позвонят. Ждать долго не пришлось, едва старшина произнес последние слова, как зазвонил телефон, и вскоре, я уже подъезжал к зданию штаба.

Оказалось, что подполковник Половцев живет достаточно далеко от части. Пришлось пересечь почти весь город, сделать небольшой круг, объезжая квартал, и в итоге, мы добрались на Октябрьскую набережную. Командир, показал мне, как подъехать к нужному дому, и где я должен стоять каждое утро, не позже половины восьмого, за исключением завтрашнего дня, который хоть и был праздничным, но не для моего командира. Седьмое ноября, шестьдесят вторая годовщина Великой Октябрьской Социалистической Революции. Не знаю, как здесь поставлено дело с демонстрацией. В прошлом году, в стройбате, даже в увольнение на этот день никого не отпустили. С другой стороны, в том году меня только призвали, и ни на какие увольнения рассчитывать не приходилось. Здесь я тоже всего второй день, поэтому, тоже не особенно на что-то рассчитывал. Присягу, как раз в канун праздника зачитывал. Но хотя бы была надежда на то, что никто не станет особенно меня шевелить. Все оказалось, совсем иначе. По распоряжению командира, завтра, я должен был примчаться сюда, сразу с подъема. То есть к семи утра, а то и раньше, уже должен стоять у подъезда.

— Просто позже будет демонстрация, возможно парад, центральную улицу закроют, и придется кружить по городу, а ты его пока не знаешь. Поэтому к семи часам, ты должен стоять, возле подъезда, а лучше, даже раньше. И не расслабляйся, завтра отдыхать будет некогда.

В общем слова командира меня обрадовали. На обратном пути остановился у киоска «Созпечать» и купил путеводитель по городу. Сразу же отметил на нем дом командира, и территорию части. Вышло, что наш маршрут оказался самым оптимальным. Хотя все же наметил и пару других, правда, боясь заблудиться, не стал пробовать там проехать. К тому же в ноябре темнеет рано, и возвращался я, уже со включенными фарами. И боюсь завтра утром, придется выезжать тоже по темноте. Ближе к 'дому, на всякий случай заехал на гражданскую заправку, талоны на бензин у меня еще оставались, а где заправляют машину, я как-то упустил из виду спросить. Поэтому залил оба бака и въехал на территорию. Сразу же, загнал машину в бокс, зашел в столовую. Ужин уже прошел, но меня предупреждали, что для личных водителей начальства, всегда оставляют еду. Поэтому, без проблем получил полную миску картошки пюре, с котлетой и чай. Прекрасно поужинал, и сдав посуду на мойку, отправился в казарму.

Предупредив дежурного по роте, чтобы меня подняли раньше, чем обычно, завалился спать. Благо, что с этим в моем взводе было несколько проще. Считалось, что у нас ненормированный день, и распорядок дня, касался в основном выходных дней, когда не было выездов.

Подняли меня ни свет, ни заря. Как оказалось, я такой не один. Все личные водители нашей роты уже были на ногах. По-быстрому умылся, привел себя в порядок и поскакал в бокс. Там завел машину, прогрел слегка, благо, что бокс отапливался и проблем с этим не было. И поехал на выезд из части. До дома командира, добрался достаточно быстро, лишь в одном месте, меня попытались тормознуть, но подошедший гаишник увидел на стекле пропуск с красной полосой, тут же дал отмашку, езжай мол. Правда добавил, что обратно уже не проскочу, центральная часть города будет закрыта. Так что прибыл я точно в срок. Постоять у дома, пришлось всего около пяти минут. Спустившийся командир, в парадной форме, с медалями, до того поразил меня, что я как ошпаренный выскочил из машины, обежал ее вокруг и открыл дверцу.

— Делать это было необязательно, но спасибо. — Произнес он, усаживаясь на переднее сидение.

Я сразу же доложил, что дорога по которой ехал уже перекрыта, и меня останавливали, но увидев пропуск тут же отпустили.

— Ничего страшного, сейчас поедем по другому маршруту, он чуть длиннее, но торопиться в общем некуда. И еще, по приезду, до полудня свободен. Потом пообедаешь, возьми с собой бушлат, переоденься в х\б, и сразу после обеда подъезжай к штабу. У нас сегодня выезд на природу, с ночевкой. Ты как к рыбалке относишься.

— Почти никак. Летом еще можно с удочкой посидеть, пару раз удавалось. Я же приютский. А зимой, в Ташкенте температура, редко падает ниже минус пяти. И довольно часто бывают оттепели. И поэтому лед если и появляется на озерах, то не толще десяти сантиметров, да и из-за постоянных смен температуры, он какой-то зернистый. Поэтому я честно говоря, побаиваюсь выходить на лед, даже на коньках и то кататься не научился.

— Лыжи стало быть тебе тоже недоступны.

— Почему-же, как раз с лыжами все в порядке. У нас же в сорока километрах от города горы, а там снег, и зимой, и летом. Мы туда часто выезжали. Лыжи я люблю, особенно когда с горы.

— Вот и прекрасно. Как раз и отдохнешь, и на лыжах покатаешься.

Честно говоря, подобное предложение, выходило далеко за рамки служебных отношений и потому меня это насторожило. И похоже офицер почувствовал это.

— Да, ты, не бойся. Тут все просто. Теоретически, я могу отправить тебя обратно в роту. Но дело в том, что моя служба может сорвать меня с места в любой момент. На праздники и выходные у нас внимания не очень-то и обращают. И если я отправлю тебя в роту, то придется ждать как минимум два часа, пока ты доберешься до меня, пока привезешь обратно. В общем, гораздо проще, если ты, все это время, будешь находиться неподалеку от меня. А так позвонят, мы тут же сядем и отправимся куда нужно, так быстрее. Ну не стану же я тебя, все это время держать в машине. И еще, пока мы на даче, или наедине, называй меня по имени отчеству. Сергей Анатольевич. Так и проще, и не всегда хорошо светить моим званием. Понял.

— Понял. — Ответил я.

— Вот и прекрасно.

Пока беседовали, успели добраться до части, где командир вышел из машины и отправился по своим делам, а я, оставив газон у штаба, побежал в роту. Нужно было решить вопрос с заправкой, собрать свои вещи для поездки на дачу. Ну и пообедать.

В качестве дачи, выступал, приличный деревенский бревенчатый дом, находящийся в селе Подгоренское. Огород хоть и выходил на берег реки, но сам дом получается располагался практически в центре села, напротив почтового отделения, и, наверное, поэтому, в доме имелся даже телефон. Хотя, все удобства на этом и заканчивались. Туалет типа — дощатый скворечник, располагался в глубине двора, вода бралась из уличной колонки, а отопление было печным. Разве что имелась газовая плита на кухне, и то работающая от привозного баллона. Поэтому, по приезду, пока Сергей Анатольевич не раскочегарил печь, в доме было ощутимо холодно. Да и потом, особого тепла не чувствовалось довольно долго.

Чем можно заняться в деревне на ноябрьские выходные, я даже не представлял. Судя по всему, с моим мнением, была полностью согласна и Валюша, шестнадцатилетняя дочь моего командира. Пухленькая, некрасивая девочка, с вечно надутым и хмурым выражением лица, очень похожая на свою мамашу. Как только в дом были перенесены все вещи, девочка сразу же заперлась в своей комнате, с магнитофоном и по дому начали разносится ритмы «The Who» и «Scorpions».

Меня пригласили за стол перекусить, и попить чаю с дороги. Жена командира опять завела, как он выразился однажды, «свою шарманку», и сейчас, Сергей Анатольевич ерзал на табурете, мечтая, как можно быстрее смыться из дома.

— Опять свой магнитофон на полную громкость включила. — Сварливо произнесла Надежда Ивановна, говоря о своей дочери. — Хоть бы ты на нее подействовал! Совсем от рук отбилась, никого не случается.

— Что ты хочешь, шестнадцать лет, переходной возраст. Они сейчас все такие. Наше хоть не кричит. Был недавно в майора Стриженова, так у него сын вообще не может нормально разговаривать, чуть, что в крик. Командный голос вырабатывает, как Паша пошутил. А вот эта песня еще ничего, мелодичная.

Услышав последние слова командира, прыснул, от внезапно накатившего смеха.

— Что-то не так, тут же обратил на меня внимание командир.

— Извините, просто текст песни, не очень совпадает с вашими словами.

— А что не так?

— Это «Scorpions». А тесня называется «Du bist so schmutzig»

— Мне это ни о чем не говорит.

— В переводе звучит как «Ты грязнуля». Примерно переводится как, — я прислушался к песне.

— Правда, что ли? — Тут же воскликнула женщина.

— Скорее всего так и есть. Семен этнический немец, так что язык знает прекрасно.

— Вот те на, как хорошо, что Валька не понимает, что там поют.

Мы провели на даче два дня, командир все это время, практически не вылезал с рыбалки, часами сидя у лунки и подергивая дрыгалкой. Возвращался в дом только, чтобы переночевать, поесть и тут же убегал обратно. Как однажды выразился, «на рыбалке я отдыхаю душой». Надежда Ивановна, вначале занималась, чем-то по хозяйству, после приготовила ужин, и смылась к деревенским подружкам. Оказалось, что этот поселок ее родина, а дом раньше принадлежал родителям. Мне вменили в обязанности, поддерживать огонь в печи. Что, впрочем, было, не так уж и сложно. Когда дрова прогорели, просто забросил на них ведро угля, и следующий раз глянул на то, что там происходит часа через два. Ну и так поддерживал жар время от времени.

Снега, почти не имелось, поэтому отправляться куда-то на лыжах было глупо. Не хотелось выглядеть как в поговорке: «Стою на асфальте, в лыжи обутый, толи лыжи не едут, толи я долбанутый!». Услышав этот стишок, все тут же и расхохотались. Я же, пройдясь по двору, немного покопался под капотом моего газона, затем зашел в дом, на книжной полочке в зале нашел потрепанную книжку Александра Дюма, «Графиня де Монсоро» и устроился в кресле. Позже сам не заметил, как задремал.

Обратно возвращались восьмого ноября, уже под вечер. Оказалось, что за два дня, командир наловил два ведра рыбы, и всю дорогу Надежда Ивановна, ворчала на то, что муж сейчас завалится спать, от дочери помощи не дождешься, а ей придется все это полночи перерабатывать. До города, добрались довольно быстро, я помог выгрузить и перенести в дом, пару мешков картошки, лук, выловленную рыбу, и еще кое-какие вещи, взятые в деревне, и получив указание прибыть на завтра, в обычное время, отправился в роту. Там за это время, ничего не изменилось. Столовая к моему появлению уже не работала, поэтому, зайдя в каптерку, соорудили, с приятелем горячего чайку, в трехлитровом баллоне, и позвав еще пару человек, отпраздновали шестьдесят вторую годовщину революции, чаем с домашними пирожками, которыми меня снабдила, жена моего командира. Заодно рассказал, как провел эти два дня, и выслушал тоже самое от парней, которые оставались в роте, или тоже выезжали на природу. В общем жизнь налаживалась.