Порт Арсис

Глава 15. Маленький скандал

Порт Арсис, 21 мая, вторник

— Нерина, ты стала пресная, что тесто на лапшу, — укорила Аида не глядя — руки были заняты выбором шелковой нити в лотке у коробейника.

Правду говоря, сестры нацелились пройтись по Дивинской набережной порознь, но неудачно столкнулись в прихожей, да еще в присутствии батюшки — каждой пришлось делать вид, что никаких особенных забот она сегодня на прогулке не таит и, так и быть, готова принимать компанию. Батюшка благословил своих пташек и прошагал в столовую, умиленный плодами воспитания — не каждые сестры в опасных летах сохраняют подобную близость.

Заботы у пташек, конечно, имелись преважные. В Арсисе дело известное: желаешь случайной встречи — иди на Дивинскую набережную и будь готов ко множеству приветствий, среди которых промелькнет и нужное. Нерина волновалась, но твердо положила — ей нужно говорить с Раулем и разрешить то недоразумение, которое возникло между ними по ее вине. За кем охотилась малая пташка-Аида — только она и ведала.

Обе сестры стрекотали по пути о пустяках и обе зыркали по сторонам с большим вниманием. Такой манерою они прошли почти всю набережную, когда Аида вдруг набросилась на коробейника с мотками ярких нитей. Она поставленным сопрано объявила, что ей сейчас же требуется кое-что для вышивки, и стала живо копошиться в пасмах.

Нерина разгадала трюк и осторожно осмотрелась — где тот, из-за кого Аида разыграла артистический этюд, позволяя собой любоваться?

По подсохшей грязи волочились из порта телеги, по настилу из досок гулял разномастный наряд — от нянькиных чепцов и кружев барышень до распираемых от государственных забот чиновничьих камзолов. Более всего, однако, было застиранных мартосовых рубах заморской моды. Приезжим было здесь не до гостинцев — на Дивинской весь товар для благородных, лотошники и магазины ломят, не щадя! Зато бродить по длинному речному берегу сподручно, а цену важно спрашивать никто не запретит. Иные по ладийски только и умели «Сколько?» да пару-тройку более неоднозначных выражений.

Среди холщовых спин пташка-Нерина не застала адресата сестриной «живой картины». В досаде через гул подков и голосов осведомилась — зачем Аиде краски моря, если уже месяц на пяльцах скучает огненно-рыжая работа «Жар-птица в закатных лучах»? Этой не к месту явившейся зоркостью Нерина и снискала наречение «лапшой». Осудив, Аида развернула свой ответ — вдруг сестра больше не спросит, как тогда хвалиться?

— Я буду расшивать кисет, — поведала она всей улице. — Подушки мне давно наскучили.

— Кисет? — нахмурилась Нерина, все-таки убавив лицедейский тон на всякий случай. — Надеюсь, ты…

— Разумеется, не для себя! — с обидой возмутилась Аида и бросила свой быстрый птичий взгляд куда-то влево. Нерина тотчас же отправила вдогонку свой.

— Кто удостоится получить от тебя подобный сувенир? — уточнила она. — Каково будет ему полгода обходиться без кисета?

Рукодельная скорость младшей сестры была для всей семьи привычным поводом к улыбке. Аида — диво! — не обиделась. Пальчики клевали нити на лотке с большим изяществом.

— Не завершу сейчас — отдам по возвращении.

Она проворно вытянула из лотка аквамариновую нить и повелела отмотать ей половину. Лоточник начал что-то отмечать о дивном вкусе, но получил двойной безмолвный птичий взор и больше в их опасную беседу не мешался.

— Чьем возвращении? — Нерина снова оглянулась влево хищною орлицей.

На этот раз не вовсе зря: аидиного кавалера не сыскала, зато заметила веснушчатого Тедьку. Следопыт маялся поодаль, у парфюмерной лавки, и отчаянно передавал послание бровями — «немедля надо говорить». Орлица вся подобралась.

Аида никуда не торопилась и обстоятельно расплачивалась за моток.

— Ты скучная, хотя и влюблена, — обвинила она. — Поэтому я ничего тебе не расскажу — узнаешь все последняя.

Нерина даже растерялась: оспорить «влюблена» или воспитывать дуреху? Маневр был, очевидно, рассчитан на первое, поэтому орлица ухватилась за второе.

— Голубушка Аида! — сказала она со сварливостью. — Ты очень уж всерьез приняла куртуазию господина картографа.

Аида приклонила голову к плечу и лукаво улыбнулась.

— Разве черные очи и брови мои не так хороши, что и краше их нет на всем свете? Разве черные косы мои не — не длинные змеи, что перевились вокруг моей головы?

Нерина сердито прервала этот поток сатирических цитат из чего-то знакомого.

— В твои лета бы нужно знать, что это игра, и не более, — напомнила она, уже мало занятая поиском аидиного зрителя. Как бы выпроводить щебетунью, чтобы потолковать со следопытом? Та, напротив, увлекалась пуще, и бремя тайны стало для нее невыносимым.

— А я другое знаю — что скоро получу ангажемент! Еще до выхода «Императрицы Эльзы» в море!

Прохожие даже оглянулись, чуть не готовые немедля поздравлять. Нерина с облегчением отметила, что среди них сегодня нет знакомых.

— Вздор, — пожала она плечиком. — Ты ему несколько не интересна.

Слушала она уже рассеянно. Вероятно, на вести о грядущем сватовстве Аида ждала несколько другого впечатления — сестра могла бы хоть чуточку изумиться!

— Увидим! — ударил в доски каблучок. — До чего ты нудная, Нерина! Не желаю с тобой ходить, встретимся дома.

Желанная Аидой встреча состоялась, намек на сватовство унесся кому следует и тратить время на прогулку больше не было нужды. Она запрятала аквамариновый моток в поясную суму и тотчас отшагнула в решимости покинуть место.

Нерина приметила на всякий случай, что сестра как будто собирается упорхнуть в сторону дома, а не за приключениями, и вместо огорчения нетерпеливо помахала ей рукой.

— Не позабудь дорогу, если с пути тебя куда-то станут сманивать открытой лестью.

— Завидуешь? — с надеждой фыркнула Аида в последней попытке задеть.

Старшая сестра кивнула, кажется, не слишком вдумываясь в смысл — глаза блуждали поодаль, где все еще сигналил изнемогший Тедька.

Сердитая Аида поплыла вперед, но без большого пыла — сделала два шага, долго завязывала поясной мешочек, потом отвлеклась рассмотрением вывески «Кольца» и целую минуту поправляла край перчатки на локте. В конце концов немолвленный секрет ожег язык настолько, что она обернулась к сестрице в самый последний раз.

— Между прочим, — довольный нос поднялся к небу, — я не говорила, что это господин картограф.

И невозможная хвастунья наконец-то скрылась меж людей. Чего ей стоило уйти, так и не узнавши тайные дела самой Нерины — даже волевому человеку нелегко вообразить.

Нерина тоже с трудностью подождала еще минуту, перешла улицу с дощатого настила на дивинский затоптанный берег — незачем прохожим и лотошникам греть уши о ее секреты — и лишь тогда красноречивым взглядом позвала к себе докладчика. Тедька кинулся к ней наперерез телегам точно заяц, за что собрал немало добрых пожеланий от возниц. Фельдмаршал стала личиком к реке, укрылась кружевным зонтом от тротуара и, наконец, изготовилась слушать.

— Насилу вас нашел, — первым делом доложился ей ловец и, осторожно оглядевшись, вынул из-за пазухи помятую тряпицу. — Вот, други раздобыли кой-чего. Я за него пять медных отдал!

Фельдмаршал покосилась с несколько брезгливым интересом.

— Кота в мешке мне продаешь, мошенник?

— Пошто? — обиделся добытчик. — Вот, глядите, не жалко.

С любовью развернул платок и поднял барышне повыше. Находке удивилось даже солнце: скорый любопытный луч поймал в ладони шестеренку — синюю, с кривою выпуклой чеканкой «УЛ 004 Итирсис 7110 Императрица Эльза».

Сердце Нерины немедля зашлось — подобные участвовали в инженерии колес на шхуне!

— Кто-то его выбросил? — едва поверила она.

— Не! — уверенно ответил ей ловец. — Нарочно под мешками схоронил. Мне поповский сын буквы прочел, говорит, там прозывание шхуны как у мага нашего. Я потом посмотрел — оно точно, похоже.

О той седмице на экскурсии Нерина видела такие артефакты — шестерни выделялись окрасом и в память легли хорошо. На лишние детали они мало походили — у каждой даже номер выбит! Уже не медная — серебряная луна упала на мальчишкину ладонь, а синяя холодная загадка перешла в пальчики фельдмаршала.

— Я знал, что вы не жадная! — восхитился Тедька.

Не из-за этого ли малого «УЛ» в то утро сорвалась прогулка? И отчего такую ценность вынесли со шхуны? Едва ли здесь виной Рауль — Нерина помнила и вдохновение его перед прогулкой, и бледность на лице, когда колеса отказались подчиняться.

— Где, говоришь? — уточнила она.

— За парусодельней. Идете, значит, прямо к ней, потом к углу с вон этой стороны, и за него — там большуущая свалка! Доски гнилые только обойти, канаву перепрыгнуть…

Нерина так и представила себя гуляющей по свалке, еще с подробною инструкцией от сорванца. Он, кажется, был рад нарисовать и карту.

— Ты уж, пожалуй, сам, — попросила она. — Выяснишь, кто ее там положил — награжу еще больше.

Тедька повертел в руках монету — небось, достанет купить мятую подзорную трубу без стекол у поповича! — и с тяжким вздохом протянул ее обратно.

— И эту-то не заработал. Я доложить ишшо хотел, што меня видели.

Барышня оплату забирать не стала.

— Кто?

— Наш самый маг и видел. Поймал за ворот и очень испрошал, кто мой фердмалшал.

— Ты сказал? — ужаснулась Нерина.

— Не… — Тедька пнул разношенным ботинком камень под ногой.

Дышать Нерине стало легче, но следопыт продолжил, глядя вниз:

— Только он враз догадался.

Кажется, фельдмаршал жалко всхлипнула. Тедька поднял голову и по привычке определил оттенок ее щек как «вишня». Барышня готова была занырнуть в Дивину от позора, который, кажется, вовек уже не смыть.

«Рауль про следопытов знает! После того, как я его прилюдно отчитала! Хватит ему такта хотя бы никому не рассказать о маленьком скандале? Или уже хохочет вся команда?»

Нет, смеяться над ней вслух Рауль не стал бы.

— Велел еще вам передать два слова, — осторожно добавил мальчишка.

Нерина только что подумала, что хуже быть не может, но — смогло.

— Говорил он мудрено, но вроде того: хочете знать про него — так спросите.

«Стыд-то какой!» — ослабела Нерина.

Закрыться бы руками, да в ладошках зонт, а через реку — улица с домами, народ гуляет и любуется. Где-то там и дом вдовы, достойной матушки Рауля, принявшей Нерину так тепло.

«Заигралась ты, орлица…»

С мучительным смирением фельдмаршал приняла — необходимо отступить и отозвать осаду.

— Больше за ним не ходите.

Тедька уже вполне оправился от разговора с нестрашным лейтенантом и весь разочарованно прокис:

— А с берега смотреть, как там на шхуне?

Фельдмаршал даже это не одобрила.

— Я отменяю наблюдение за магом.

— А коли даром, славненькая барышня? — с надеждой прицепился Тедька. — Страсть потешно.

Новая игра, как видно, затмила все обычные забавы отроков солидных лет. Барышня качнула головою с твердостью, но призадумалась в последний миг:

— Один раз мне еще доложи, как его встретишь. После — всем следопытам отставка. Без пенсии! Но завтра приходите за куриным пирогом.

Стыдно перед лейтенантом до трясущихся колен — только в ее руках диковинный «УЛ» и очень странная история находки. Дочь надзорщика арсийского судоходства — это немножко и долг. Она обязана передать шестеренку в руки первого навигатора шхуны, пусть даже от неловкости сгорит на том же месте.

Будущий укор во взгляде лейтенанта столь живо восставал в воображении, что от набережной и до собственного дома Нерина брела как во сне и кругами. Войдя, не заглянула и в гостиную. Голоса выдавали, что вся семья там собралась и принимает чей-то визит, но любопытство притомилось, и видеть барышне не захотелось никого.

Она поднялась к себе и затворилась тихо, не тревожа скрипучие петли. Прильнула спиной к двери, наконец-то прижала дрожащие руки к лицу. Ох и горит! Куда ей ловцом, безрассудной! Не отнимая прохладных ладоней от щек, Нерина стала обегать глазами полки с книгами: кто нынче мог бы дать совет получше? Привычка примерять себя к героям вжилась еще с няниных сказок.

Барышни из шарльских романов не отвечали ей ни слова. Их опыт был широк: покорение кавалеров одним взглядом, милосердная помощь раненым воинам, попадание в плен к злодеям и даже пара переодеваний в мужское платье — но все совершалось с исключительным благородством. Как быть, если сморозила отчаянную глупость и оскорбила доблестного рыцаря — такие эталоны не разведали.

«Зато уж ты разведчица!» — напомнила Нерина про себя.

Она-то знала: выход уже найден — извиняться. В день у монастыря Рауль ее, возможно не простил — придется повторить, и обстоятельно. Пусть он потом презирает ее, но спать она станет спокойно. Наверное.

Синий артефакт ей послан свыше, как повод с навигатором заговорить. Может статься, отдав эту вещицу, она даже несколько ему поможет и загладит перед ним свою вину? По-видимому, и его «пороки» были ею несколько преувеличены. Да что там! Выдуманы от начала до конца — уж очень потянуло поиграть в ловца злодеев.

О списке пороков, конечно, Раулю говорить не следует, но — непременно добиться прощения за брошенный упрек и за своих усердных следопытов.

Неюные второстепенные герои книг — разного рода наставники и опытные старцы — могли бы несколько гордиться новым здравомыслием Нерины. Она почти услышала их тонкий шепот одобрения, когда их заглушил промчавшийся по галерее за стеною вихрь в сапожках.

Он дробно отстучал, воскликнул «И пожалуйста!» и беспощадно хлопнул дверью комнаты сестры.

Следом несся вихрь с шагами несколько потяжелее — за первым не поспел, так что остался на пороге и принялся взывать к милости первого голосом надзорщицы:

— Аида! Да постой же!

Нерина позабыла о страданиях и осторожно высунула нос. Внизу в этот же миг за кем-то затворилась дверь наружу, но через галерею визитера было не видать. Зато правее от нее, под комнатой сестры, матушка ломала руки и жалостно взывала к разуму девицы:

— Сама подумай, что за мезальянс! Тебе шестнадцать! Вот-вот очередью выстроятся кавалеры — посолиднее и краше!

Ответом был большой оригинальности попрек, что в этом доме тонкую душу никто не понимает, рассудок ее изнемогает и скоро она совершенно погибнет (но, уж конечно, не молча).

— Что за буря, матушка? — серьезно спросила Нерина. Для родных она сама, по счастью, сохранила все внешние признаки мудрости, а ее «вишневых» щек матушка пока не разглядела.

Надзорщица погладила глухую к ее стонам дверь, как будто та была самой дочуркой, и обернулась к Нерине со вздохом.

— Я полагаю, маленький скандал. Наша Аида нынче получила ангажемент. Не из удачных.