Порт Арсис

Глава 7. Пороки античных героев

Порт Арсис, 14 мая, вторник, вечер

К своим восемнадцати Нерина прочла уже достаточно морских романов, чтобы в мужчинах разбираться хорошо.

Этот Дийенис не походил ни на юного живого морехода Примо, ни на отважного и честного навигатора Сегундо, ни даже на грубоватого, но опытного капитана флибустьеров Терцо — для последнего он слишком часто оступался и был кошмарно недалек.

Сверившись, что даже Терцо не посмел бы прилюдно игнорировать обратившейся к нему дамы (опустим, что бы он взамен ответил), Нерина захлопнула книгу и поднялась из полосатого синего кресла.

Дийенис не достоин и ступать на борт «Императрицы», не то, что ею управлять!

Обойдя свою комнату трижды, барышня нашла, что изобразила размышления в потребной мере, и приступила к воплощению задуманного ею триумфального разоблачения — села за стол.

Для поиска необходимых доказательств ей прежде всего нужно изложить, в каких пороках она обвиняет этого античного героя. Прямо скажем, тут от древних эталонов он ушел недалеко и, обмакнув перо, она опрятно вывела:

1. Винопитие (неумеренное)

2. Гордыня (порождает небрежение к службе)

3. Увлечение

На третьем пункте барышня слегка запнулась, потом немножко покраснела и все таки вывела в пристойной формулировке грех, обыкновенно следующий из первых двух, в особенности у помянутых героев:

3. Увлечение дамами

Поставила точку и раздумчиво уставилась в окно, на незакатное солнце над морем. Последний пункт, надо признать, был несколько натянутым — здесь лейтенант еще себя ничем не выдавал.

«(требует проверки)» — по совести добавила она при третьей цифре.

Полюбовавшись своим почерком и деловым подходом, Нерина вновь наполнила перо.

Что дальше?

Язычничество, свойственное древним образцам, все-таки было бы совсем уж приписным — такого не замечено. Еще некоторые склонности иных элланских мужей? Пуще покраснев, сделала вид, что таких и не вспомнила — это уж гадко. Выявить жестокость? На ум пришло, как он вступился за нее перед Мартьеном, почти прямо обвинившем ее во лжи касательно ракушек. Со вздохом зачеркнувши резвую «4», Нерина приняла пока сосредоточиться на трех.

Каждый дефект ей требовалось подтвердить хотя бы несколькими доказующими фактами. Поведение на ужине вполне проиллюстрировало пункт первый, а непроверенный перед отходом механизм — второй.

Дальнейшее ей нужно дособрать — всерьез и методично.

Нерина помахала списком и отложила его сохнуть на окно — сама, волнуясь, перешла к еще более занятной части. Для выявления проступков лейтенанта требовалось наблюдение и своевременные метки на территориях, которые он вздумает в ближайшие дни посетить.

Открыв большой печатный альбом к двухсотлетнему юбилею Арсиса, Нерина принялась перерисовывать на лист подробнейшую карту порта.

Здесь она встретила препятствие — карта не хотела ее отпускать. Нерина всегда полагала, что родилась в невыносимо мелком городе, но нынче ей подумалось, что ему можно бы стать и покомпактнее. Спустя час поняла, что даже без добавления в окраины всех маленьких складов и больших погостов она провозится здесь до утра, Нерина отложила эту декоративную проблему и занялась иной — такой, что не терпела отлагательств.

«Герой» не знал, что выдал себя опытному следопыту: барышня была специалистом и в романах о ловцах. Не одну ночь, страница за страницей, выводила она с ними злодеев на чистую воду, а потому разнообразные приемы сбора информации приметила себе давно.

Трепещите, нерадивый лейтенант: настал час испытать их на деле!

— Што, барышня? — переспросил кухаркин сын.

Веснушчатый мальчишка лет десяти едва ступил тощими ногами в отрочество, а глядел уже щурясь и примериваясь к диковинной задачке, как тертый поморский мужик — что от него хотят и не верней ли будет откреститься? Заглянувшая в кухню молодая хозяйка казалась уж больно странна.

— Што, што, — передразнила Нерина, объясняя по третьему разу. — Будто не ясно тебе говорю! За господином присмотреть и мне рассказать — где бывает, с кем беседует, о чем.

Следить самой куда как интереснее, но этот путь для барышни довольно ограничен. Гулять одной в порту — стратегия недальновидная, пороками там преисполнены не только горделивые герои. По этому вопросу нужно привлекать иных экспертов.

— Пошто за ним смотреть? Нешто дитя малое? — опять завел эксперт.

Нерина вздохнула и забросила невод с другой стороны.

— Пять медных лун за поиски.

Глаз помора загорелся пониманием, и нудно «штокать» он сейчас же перестал.

— Еще пять — тебе или твоим приятелям за каждую дельную новость, — расщедрилась барышня пуще.

Вопрос тогда решился махом. Сын кухарки занялся вербовкой сам, и к обеду среды на Нерину работали три с ног до головы заплатанных, но очень мотивированных ловца.

Сутки они прибегали только ябедничать, что господин как нарочно желает их лишить наживы и носа не кажет со шхуны. Все это время она усердно занималась картою, а свои «глаза и уши» отправляла с назиданием назад, уверяя, что маг еще выйдет. В четверг, действительно, кухаркин сын в очередной раз вызвал ее на крылечко сигналом в окно и важно протянул ладошку за наградой.

— Господин за ум взялся, — доложился он. — сошел на берег и направился в гостиный двор.

Подобный поворот был куда как удачным! Гостиный двор — для барышни дело иное, не грех пройтись и присмотреть за «героем» самой. Оплату мальчишке Нерина отсыпала даже с наградой.

— А на што он вам? — спросил на всякий случай он. — Писание какое передать — так мне доверьте.

Рука уже примеривалась к новым легким деньгам. «Работа» по душе пришлась — шныряй по городу да получай за то прибыток! Мать бы только не отняла — она в следопытстве не смыслит, но распорядиться его долей предпочтет сама, конечно, «твоей же пользы ради».

Впрочем, писем Нерина ловцу не доверила, зато велела продолжать смотреть и усложнила задачу: любую весть о том, где маг обретался в самую первую ночь после ужина, она тарифицировала вдвое. В особенности любопытно стало разузнать — как навигатор с моста сиганул — по задумке или совсем уже ногами не владел? Итог единый, а причины все-таки различные и многое расскажут.

Отправив соглядатая, Нерина поднялась к себе, с движением сердца поставила первую точку на карте в гостином дворе и как-то слишком тщательно переоделась на прогулку. С лентами шляпки она воевала четыре попытки, и лишь на последней они, наконец, улеглись хорошо. За этим украшательством в прихожей ее и застала Аида.

— В ряды? — оживилась она. — Я за минуту соберусь, не отправляйся!

Ответом был весьма сухой отказ, до крайности Аиду изумивший.

Как это понимать — одна в ряды отправится? С какой поры не позовет с собой сестрицу? Всякий раз «по булавки» ходили вдвоем, почти никогда за матушкину шаль нарядную не спорили! Старшая, однако, собрала всю свою строгость и уведомила:

— В жизни каждой леди приключаются мгновения, когда ей нужно пройтись и подумать одной.

На эту философию Аида посмотрела с понимающим лукавством:

— Кого-то высматривать будешь? Перед сном пошепчемся?

Нерина даже глаз не подняла — натягивала белую перчатку.

— Нечего рассказывать, — отреклась она, расправляя на мизинце складки. — Не выдумывай романов на пустом месте.

Будь она чуть менее увлечена изображением суровой деловитости, возможно, обнаружила бы, как загадочно прищурилась Аида и даже показал ей язык.

— Ах так? — постановила та. — Я тоже тебе ничего скажу.

Не рассмотрев за этой угрозой великой тайны, Нерина пожала плечиком и бросила последний взгляд на зеркало. Разумеется, хорошилась она исключительно для пользы предприятия — в конце концов, надобно же ей достойно проверить свой «третий пункт» о самом неприглядном «увлечении» героя?

Гостиный двор был в весь дорических колоннах, но сохранял особый дух извечного базара.

Не всякий купец из-за моря желал идти по Дивине вглубь варварской и дикой Ладии — да и не всякий получал такое разрешение. Добро пудами перепродавалось тут, в Арсисе — местные купцы брали на себя распространение ввозных товаров далее, по неохватной имперской земле. Суда и обозы летели на юг, но в Арсисе неизбежно оседали пробы и расходились мелкою торговлей.

Для этого неугасимого обмена близ порта всегда лепилось множество столов, за каковые приключались и баталии. Городской глава решил придать этому хаосу пристойный вид, смел все столы и за два года возвел по столичному образцу торговые палаты: одноэтажный длинный корпус с узкими дверями через каждый шаг и стройными колоннами, глядящими на берег. Гулять под единым крыльцом можно было в любую погоду, и ловкие купцы изрядно выиграли. Зато лотошники сочли себя в накладе — на лавку с дверью денег не нашли, а покупатели привычно убрели сюда от нового базара поодаль, разросшегося за два года стройки.

Посовещавшись, иные сволокли столы назад и утвердили прямо напротив изящных колонн, у кромки каменистого обрыва над заливом. Благодатная картина вновь была нарушена пестротою блошиных рядов, где зычное «копченая треска!» могло в равной мере относиться и к товару, и к неугодной покупщице.

Городской глава еще год пытался выкурить лотошников оттуда уговорами и бряцанием шпаг, но каждый день они там собирались вновь, сдвигаясь только на десяток метров дальше или ближе. Махнув на них рукой, глава смирился, и портовая торговля потекла незыблемым укладом.

Нерина подошла к гостиному двору с дальней, непортовой улицы, и оглядела диспозицию в досаде: по правую сторону шумели горожане у столов, по левую — вдоль нового крыльца гуляла публика благополучная. Кругом сновали бородатые купцы, скрипели малые тележки. Лейтенант Дийенис, конечно, высок, но в этой толкотне его легко пропустишь!

Первой на общем крыльце помещалась особая чайная под государственным надзором: в ней предписывались проводить торги дорогие и долгие — как говорили, «на два самовара».

Для порядку Нерина все-таки сунула туда свой носик, хотя и не ждала, что вышедший размяться лейтенант осядет в этом скучном месте. Зорко окинула глазом просторную залу с десятком скатертей, расшитых красным крестиком, почти уверилась в предположении и вдруг среди голов нашла знакомую.

«Чур меня!» — едва не сорвалась древняя присказка, когда на ней остановился взгляд запавших очей интенданта Ирдиса.

Он сидел к ней лицом у большого окна. Против него тянул чай из пиалы дородный купец — надо думать, мужи ведут дела, как им положено. Ирдис, однако, замолк на половине фразы, привстал от лавки и сдержанно поклонился Нерине, застывшей в дверях. Она кивнула в ответ и выскочила наружу даже ранее, чем завершила тщательный осмотр. Ирдис был на чей-нибудь вкус даже возвышен и загадочен, только вурдалачья бледность интенданта наводила на кожу Нерины мороз — барышня бросилась отряхиваться от него наружу, в потоки солнца меж колонн и подальше от чайной.

Ей пришлось бы дольше приходить в себя, узнай она о продолжении минутной сцены: извинившись перед собеседником, Ирдис выскочил за барышней на миг, но сам остался на пороге и долго молча простоял, то щурясь в ее спину, то дважды поглядев назад по улице. Вернулся к самовару он куда рассеянней, чем от него поднялся, точно в уме его остался нерешенным какой-то значимый и трудный для него вопрос.

Нерина этого не ведала и шла вперед, надеясь, что по торопливости не пропустила лейтенанта в зале.

Пришло время проверять все двери, одну за одной. В галантерее лейтенанта не нашлось, в маленьком пряничном царстве — не отыскалось тоже, тщетно была проверена и дюжина других лавок, идущих друг за другом. Нерина обнаружила, что начинает и сама смотреться подозрительно с таким пробегом, когда у колонны обрела растрепанного следопыта из нанятого ею малого отряда. Сын кухарки встретил ее взгляд, вытянулся, как перед фельдмаршалом, только что без воинских приветствий, и прошептал, косясь на дверь «Пещеры заморских сладостей».

— Господин нынче там! От меня не уйдет, не боитесь!

Нерина спешно отступила и нервически махнула на докладчика рукой — нашел, где ей рапортоваться! Еще из блошиных рядов на берегу теперь за барышней смотреть начнут с прищуром!

— Молчи, — сердито шикнула она, уже не глядя. — Работай скрытно и меня не выдавай!

Мальчишка враз влился обратно в тень колонны, и с печатью давней скуки на челе убрал за щеку леденец, по-видимому, припасенный для прикрытия.

Взаимное обособление сговорщиков было как нельзя ко времени — лавка распахнулсь, и появился сам субъект, привлекший в этом городе так много разного внимания.

Барышня уже была готова, и в удивленный тон вложила всю доступную сердечность:

— Лейтенант Дийенис!

Она успела порадоваться, что встреча состоялась под сенью приличного гостиного крыльца, а не в гудящих толкотней столах напротив, когда лейтенант живо обернул на барышню свое античное лицо.

Всякое касательство к приличиям сразу пропало — глаза доблестного героя были до того красны, что Нерина не смогла даже возликовать по поводу так скоро найденного доказательства «первого пункта» о страсти к вину.

Лавровый венок совершенно засох и незримо осыпался наземь.