Порт Арсис

Глава 9. Сердцееды

Порт Арсис, 18 мая, суббота

Этой субботы не без трудности дождался и Рауль.

В ее ясное, даже по местному климату жаркое утро он с глазу на глаз объявил Бердингу в его каюте: усилители восстановлены и требуется выйти на залив для боевой проверки.

— Осмелюсь только попросить пока не звать гостей, — добавил он.

Бердинг раздумчиво стукнул пальцами по столу, отошел к карте на стене, и бросил несколько рассеянно:

— О гостях и речи нет, не беспокойтесь. Сколько у нас усилителей?

— Два в употреблении, один в запасе, — отчитался Рауль и признал без всякой радости: — Мало. Но поддаются починке, изволите видеть.

— За пять невосполнимых дней, — с досадой напомнил Бердинг. — Очень утешительно, когда во льдах застрянем. Четвертый, утверждаете, в Приказе брали?

— Я расписался за него, ручаюсь. Лично уложил в сундук.

— Настаиваете, что мы имеем дело с саботажем?

Капитан обернулся от стены и прямо посмотрел в лицо Рауля. Тот ощутил, как непроизвольно сжимается челюсть против этого пронзительного взгляда — серая сталь в обрамлении прядей огня.

«Что он высматривает? Далеко ли я зашел в своих догадках?»

— Настаиваю, господин капитан.

— Кто?

Зубы сжались еще раз, до скрипа. Сейчас оговорить Мартьена? О, как можно ошибиться — и дать предивный повод Бердингу свалить все на второго навигатора.

— Мои подозрения еще бездоказательны, — глухо и твердо ответил Рауль. — Я не осмелюсь их теперь озвучить.

— Вы, однако, непоследовательны, — Бердинг снова повернулся к карте, хотя она была здесь больше декорацией. — Заявили преступление — и предлагаете не делать ничего?

Что делать — Рауль и в самом деле мало понимал. Сходу выловить мерзавца не сложилось, а дальше он увяз в починке, как муха в смоле, и не имел шанса даже как следует подумать. Знал одно — довериться нельзя и капитану, ибо тот, облеченный здесь властью, опаснее всех. Нога еще помнила петлю, что захлестнула щиколотку на мосту и дернула вверх, не жалея.

— Я доложу вам, если что-то прояснится, — обещал Рауль.

Бердинг не смотрел на него.

— Разумеется, — все также в стену сказал он. — Ваших догадок ожидаю в нетерпении.

«Не верит — или выбивает почву из-под ног своим сарказмом?»

Поклонившись, хмурый навигатор вознамерился покинуть капитанскую каюту и резким жестом, выдающим внутреннюю бурю, распахнул входную дверь. Шаг, почти сделанный наружу, замер — за ней был обнаружен интендант.

Ирдис был ниже, потому Рауль оказался не нос к носу с ним, а приблизительно нос ко лбу, но и это было не слишком удобно. Маг отшагнул. Давно ли интендант стоял на этом месте? Мрачный, сощуренный взгляд его черных очей обрадовал не больше, чем колючие глаза Бердинга.

— Господин капитан освободился? — спросил невозмутимо Ирдис, тоже совершая шаг назад, чтобы не слишком запрокидывать на мага голову.

— Ирдис! — Бердинг оказался за спиной Рауля, и говорил уже живее. — Вы славно изучили город. Нынче мы кругом обойдем залив — если усилители не обнаружат сбоя, я желаю отпраздновать успешную починку где-нибудь на берегу. Не подскажите мне место?

Глаза Ирдиса как будто стали еще уже и мрачнее.

— Едва ли я знаком здесь ресторациями, способными отвечать вашему утонченному…

Бердинг махнул крупной рукой.

— В пропасть утонченные ресторации! Я говорю о том, чтобы собрать нас где-нибудь, кроме надоевшего стола кают-компании. Что подскажете?

Нежданно проявившееся радение о командном духе подивило и Рауля, а уж Ирдис, удостоенный быть советчиком, стал вовсе неуверенно смотреть то на лоб, то на уши капитана, избегая его взора.

— Вы не у того справляетесь, — пробормотал он, пожимая плечом. — Кабаки тоже не по моей части. Я здесь только и знаю, что чайную в рядах.

— Чайную! — громогласно подхватил Бердинг, заставляя Рауля между собеседниками вздрогнуть. — Так даже лучше. По завершении проверки отведите нас туда!

Честь пригласить господ офицеров и картографа в чайную Бердинг тоже передал бедняге интенданту. Такой расклад совсем запутал впечатление Рауля: как только по его приказу началось вращение колес, Ирдис вовсе опал — и тут уже никак не распознать, огорчился ли он восстановлением «УЛ», или просто вообразил, как будет ангажировать Оскариса в жалкую чайную.

Тот в самом деле принял весть ехидно — взглянул поверх очков и уточнил:

— Позвольте, неужто вам нет и двадцати?

До этого возраста за дегустацию хмельного в Ладии наказывали жестко — на год блокировали чары серебряными артефактами-браслетами. Среди дворян было уж слишком много магов — считалось, что владеющий подобной силой должен хотя бы обрести контроль над чарами и не бросаться ими сгоряча. Тушить случайные пожары замечательно сложнее, чем разжечь.

— Мне есть уже двадцать, Оскарис, — холодно ответил интендант. — Желаете оспорить выбор капитана — милости прошу.

Ирдис кивнул на мостик: Рауль там упоенно швартовал послушную ему «Императрицу», а Бердинг, стоя рядом, наблюдал за командой внизу. По суровым складкам его лба картограф заключил, что мест пободрее можно не пытаться предлагать, поэтому чуть поклонился и напыщенно воскликнул:

— Чайная — отличный выбор для уверенных в себе мужчин! Разве непременно нужно пить, чтобы подраться?

Ему потом чуть не подрезали язык — поменьше б каркал.

Начинались посиделки, впрочем, мирно и тоскливо, что в подобном случае несложно было предсказать. Сначала мореходы «Императрицы» произвели некоторый фурор, войдя в скромную чайную при форме. Даже лекарь в мундире смотрелся представительнее здешних торгашей, а капитан и два навигатора вовсе реяли, как мачтовые сосны. Господ сейчас же повели к последнему окну. Место при нем было самым почетным — отделялось от залы с косою решеткой, а вместо лавок окружалось добротными стульями. Скатерть была, впрочем, обыкновенная, но в целом чайная бравировала чистотой — не иначе, работали мелкие маги.

Сдержанный банкет Бердинг официально приурочил к починке усилителей, так что Рауль оказался в некоторой степени его виновником и был три раза хлопнут по плечу. Капитан сказал что-то почти похвальное и разрешил всем сесть. Мартьен со злобой отвернулся и принялся дотошно узнавать у полового, что в этой чайной вообще подают — самовары по другим плотно занятым столам вдохновляли не слишком.

Капитан первым велел нести себе рябиновый медовый сбитень, и надежда разжиться хотя бы «белым чаем» от этого намека совершенно растворилась. Сбитня со скорбным куражом затребовали на всех, только второй навигатор опять продемонстрировал, что безучастен к общему веселью и сухо попросил компоту. Рауль счел даже странным, что на сей раз выделился не он сам, и взял печаль Мартьена на очередную неприятную заметку.

— Не дуйся, Мигель, — толкнул второго навигатора под локоть жизнерадостный Оскарис. — Другой раз и ты блеснешь! Никто не сомневается, что эта голова полна талантов!

Он потянулся постучать Мартьена по макушке, но тот перехватил и отвел его руку.

— Я не барышня вам, чтобы дуться, — одернул с раздражением.

— Мы должны явить командный дух, не так ли? — не унимался картограф. — Сделай хотя бы вид, что рад починке!

— Поздравляю, Дийенис, — под хмурым взором капитана картинно объявил Мартьен. — Вы славно постарались. Все ждут что я признаю: сам бы так не смог!

Рауль со вздохом посмотрел в окно. Ему на миг почудилось, что он и там навел переполох: как будто бы за подоконником торчала голова щекастого мальчишки, но от испуга скрылась в тот же миг. Рауль положил себе вечером присмотреться к зеркалу — должно быть, он выглядит уже натуральным злодеем, что его чураются не только соратники, но и случайно глядящие дети.

Здесь навигатор обманулся: ясное дело, мальчишка глядел не случайно. Младший из нерининых ловцов нес вахту, следуя за магом по пятам, и по неопытности оказался им замечен. Рауль, впрочем, недолго созерцал окно и скоро отвернулся. На том бы обошлось, да суетливые прятки привлекли внимание другого молодца — дородный половой из чайной разглядел вихры ловца и, дождавшись повторного робкого появления головы за окном, кивнул ей на дверь — «Живо сюда».

Ловец досадно закатил глаза — поди поспорь, когда зовет отец!

Поднялся с корточек и с донельзя поникшей головой вошел в большую залу. Половой встал рядом с ним и что-то зашептал, косясь на стол с почетными гостями. Мальчишка, ждавший нагоняя, понуро присмотрелся, куда ему показывали, потом вдруг быстро закивал, воспрявши. Половой взял его за плечо и подвел к господам.

— Я чем-то заслужил вашу немилость? — прямо спросил в это время Рауль у Мартьена. — Назовите причину.

Тот прищурился и собрался ответить, когда приметил подоспевшую компанию.

— Что вам? — недобро бросил он.

Половой весь учтиво сжался, подобрал живот и обратился вдруг к единственному дворянину в штатском.

— Господин, вы маг с «Императрицы Эльзы» будете? Мы верно усмотрели?

Картограф обернулся, поймал через очки мальчишку и вдруг скривился, сдвинул брови умоляюще:

— Это я. Только не вздумайте…

Половой поджался еще пуще, склонился сам и пригнул сына лбом почти в столешницу.

— Благодарствуем! Кабы ваша милость не вступилась — сынка бы той ночью изрядно прибили! Сколько ему шею мылил — не шастай по ночам, хотя и светлы! Лихого заезжего люда толпится немало!

Пять пар благородных очей воззрились на картографа довольно озадаченно. На их недоумение половой изобразил с поморскими прикрасами, как его шалопай загулялся до ночи и где-то у парусной мануфактуры сцепился с приезжими юнгами. Те по-ладийски только пару фраз и знали, все не высокого штиля — так слово за слово дошло до потасовки. Чужих было двое и старше, отчего «великодушный господин», случившийся рядом, не погнушался их разнять. Сначала чародейскими щитами разделил, потом взял по старинке за уши.

— Они ужами завились, поганцы! — с гордостью вставил и сам пострадавший. — Господина даже мало што не обнесли, часики потайно кармана вынули, на землю брякнули. А он заморским гадинам — рраз чарами по темечкам! Насилу ноги унесли. Вперед будут умом раскидывать, на кого кулаками чесать!

Мальчишка запыхался от своего красноречия и с благоговением уставился на мага. Соратники тоже смотрели на картографа с растущим любопытством. Оскарис — балагур, в глаза несущий разную вульгарщину — неловко отводил глаза и рдел.

— Сказал уже, забудьте, — отмахивался он, но было поздно — команда щурилась и потешалась от души. Тонкой улыбкою облекся даже всегда загробный Ирдис.

— Подумать только! Валентин Оскарис по ночам тайком спасает отроков! — не удержался он. — А ухмылок-то по меньшей мере на полк сердцеедов!

Картограф негодующе зыркнул на своих почитателей — спасибо, услужили! Те перестали бить челом, и старший смутно распознал свою осечку.

— Разве нам не возносить такое сострадание? — потщился оправдаться он. — Первый день только пристали к порту, а не отворотились защитить чужое чадо…

«Первый день! — встрепенулся Рауль. — Первую ночь!»

— Подите вон! — простонал Оскарис, ставя локти на стол и роняя в ладони лицо. — Пока такое сострадание меня случайно не покинуло!

— Себя не пощадили, разбили часы свои ценные… — все причитал половой, но уже отступив на полшага.

— Вот! — в попытке уже откупиться от этой хвалы картограф достал из кармана часы на цепочке с уродливым длинным расколом стекла. — Держите на память — и больше ни слова!

Рауль подался вперед и в последний миг успел заметить время — на циферблате замерло «половина первого». Если принять, что стрелки перестали двигаться в момент удара — то почти сразу после расставания в беседке Оскарис был у парусной мануфактуры, на восточном краю города.

Пусть Арсис невелик, но быть одновременно и на западе, на Дивинском мосту, ему было бы довольно затруднительно.

Картограф никак не мог бы в ту ночь сбросить навигатора в ледяную реку.

«Хотя бы что-то, — выдохнул Рауль, взглянув на картографа, как на старого приятеля. — Но еще четверо!»

Половой хотел опять забормотать и отказаться, но последнее: «Исчезни!» вместило столько тоски, уже переходящей в злость, что он покорно взял часы и, пятясь, удалился.

Через три шага сын вывернулся из его руки и шмыгнул на улицу, сам уже дыша негодованием — вот так вылез! Тот маг, за которым велела следить барышня, его теперь запомнит — опасно стало исполнять работу! Еще раз заметит — плечами пожмет, но третий раз — точно раскусит и надерет неповинные уши. Отцу хорошо — еще часами господскими разжился, а сына невзначай лишил прибытка!

Наблюдая за их удалением, интендант внезапно явил оживление делового характера — за одним из дальних столов нашелся знакомый купец. Ирдис немедленно занялся вопросами своих поставок и утащил за собой капитана — «Удачно совпало, как раз грамоту о приобретении пеньки подпишете».

Чайная, устроенная тут в первую очередь для торга, сейчас же предоставила чернила, и Ирдис утопил беднягу капитана в своей канцелярской рутине.

Команда шхуны между тем продолжила изрядно забавляться. Рауль и в себе обнаружил готовность к улыбке, а Мартьен, донимаемый картографом давно, источал неприкрытый сарказм.

— Признайтесь, Оскарис, вы сами подкупили тех разбойников? За вашим подвигом смотрели чьи-нибудь участливые глазки?

Убедившись, что просить все забыть бесполезно, картограф стал сверкать зубами и отшучиваться, мало помалу отводя разговор от себя.

— К несчастью, глазки остались в саду, — признался он, — да и наблюдали в тот первый вечер не за мной, а кое-кем из лейтенантов.

Мартьен приподнял бровь и тронул ус невольно, но картограф на сей раз явил усмешку сам:

— И не за тобой, Мигель, поменьше задавайся. Барышням надо, чтобы драма и трагедия! Ты часом не для этого нырнул с моста, Рауль?

Первый навигатор удивленно обернулся и получил лукавый взгляд поверх очков.

— Нисколько не для этого, — ответил он, пытаясь не ввязаться в этот диалог. — Уж куда мне соперничать с вами.

— Хитрец, — Оскарис погрозил ему пальцем. — Играешь тут невинность, а сам тогда, после поломки усилителей — каков!

— О чем вы? — все так же озадаченно переспросил Рауль.

Он тоже заподозрен в саботаже? Он, который сутками чинил «УЛ», не спал ночами?

— Ты ведь умышленно тогда Нерине не ответил! — подмигнул картограф, как будто не сердясь, а восхищаясь техникой соперника. — Я все эти приемы знаю, нашего времени герой!

У Мартьена это приписное мастерство не вызвало благоговения, а только напустило тучу на его чело.

— Лейтенант наш себе на уме, — отметил он почти с презрением.

— Уверяю, ничего такого не желал! — Рауль невольно защищался. — Это бессмысленно и глупо.

— Бессмысленно? Как же!

Подвиг Оскариса уже забыли, так что он совсем расслабился, откинулся на спинку стула и отбил по столу дробь веселого марша:

— Клянись тогда, что больше ты ее не видел.

Рауль уже собрался подтвердить, как вспомнил мимолетную позавчерашнюю встречу у лавки заморских сластей.

— Один раз, — почти смутился он. — Совсем случайно.

Оскарис открыл свою ладонь и широко указал ей на героя, как будто призывая Мартьена и лекаря Алваро в свидетели своей догадливости:

— Что я вам говорил? Рауль непрост! Наши провинциальные звезды плохо переносят невнимание — Нерина Нортис уже ищет встречи с ним.

— Это низко, Дийенис, — скривился Мартьен. — Вы или барышню оставьте, или не стройте перед нами вид младенца!

— Мне не в чем виниться, — начал закипать Рауль, в который раз оговоренный без малейшего проступка.

— Это несете, когда она за вами уже цыпленком бегает? Перед кем вы рисуетесь здесь?

Рауль нашел между лопаток неприятный холод.

— Леди Нерина не бегает за мной, лейтенант Мартьен, — проговорил он медленно и гневно.

— Когда догонит и повиснет, тоже будете все отрицать?

Мартьен уже не уводил свой взгляд, взирая остро и враждебно. Холод по спине Рауля стал сильнее, а кровь, напротив, бросилась к щекам. В голос пробралась угроза, к которой отчужденный навигатор очень редко прибегал.

— Извольте говорить о леди Нортис в подобающем тоне.

Половой, стараясь оставаться невидимкой, принес на подносе шесть глиняных кружек. Те различались меж собою только формой трещин, но опытный податчик помнил заказ назубок и расставил: Мартьену брусничный компот, все прочим — жаркий сбитень, хотя по цвету их недолго спутать. Густой медовый дух поднялся над столом, но, как ни лез без спросу в нос — не размягчил сердца и на секунду. Убрался половой еще быстрее, чем пришел.

— Ваш ангельский облик мне противен, — скривился Мартьен, продолжая смотреть на Рауля. — Еще один похититель сердец! Оскарис наш хотя бы действует открыто. Вы же — подлец, да и Нерина, как видно, еще та вертихвостка.

Рауль сейчас же оказался на ногах. Три бесконечные секунды отстучали в висках, пока два навигатора уставились в глаза друг друга.

«В чайные мне заявляться нельзя — неизменно до драки», — вскользь отметил внутренний Рауль.

— Когда? — глухо спросил у Матьена внешний.

Тот коротко пожал плечами, недостоверно играя небрежность.

— Хотя бы и нынче. Погода дивная.

— Господа, одумайтесь! — попробовал вмешаться лекарь, но без толка.

— Сталь или магия? — не отводил очей Рауль.

— Магия, разумеется.

«Еще бы!»

Рауль так и предполагал — Мартьен изо всех сил рвется утереть нос первому навигатору по части чар. Вся ссора только ради этой схватки, а не из-за несчастной барышни, которую и они видели-то раза два.

— Будете мне секундантом, Оскарис? — обернулся Рауль к единственному, кого сумел пока исключить из круга ненадежных.

Картограф посмотрел тревожно и внимательно. Обернулся назад — но капитан еще был занят ирдисовой грамотой.

— Вы что творите? — воззвал осторожно, как обращаются с безумными. — Нам уходить через седмицу. С неполной командой провалится все!

Рауль это знал, но терпел слишком долго.

— Так будете? — спросил он опять, еще тише и злее.

Оскарис вздохнул так, как будто у него болели зубы.

На улицу пошли через минуту.

Лекарь пытался еще возражать, но навигаторы не слушали. Он косился на капитана, но так того и не позвал, когда Оскарис глянул хмуро и значительно.

— Хотя бы сговорим их на гуманные условия! — призвал он полушепотом, чем и склонил в конце концов лекаря представлять интересы Мартьена.

На крыльце два секунданта продолжили свой тихий диалог. Рауль стал у одной колонны, Мартьен прислонился к другой, еще пытаясь напустить вальяжный вид. Выдавали глаза — горели предвкушением давно желаемой дуэли.

Станет ли он биться лишь до первой крови? Или постарается довести начатое на мосту до невозвратного финала? Как навигатор он хуже Рауля — но судить о его силе в боевых заклятиях случая пока не выпадало.

«Скорей бы все решили — и перейти уже на выбранное место…»

Перейти не удалось — дверь чайной едва не вылетела на крыльцо, и весь проем загородил взбешенный Бердинг.

— Живо прекратить! — грянул командный тон, заставляя дрогнуть и оглянуться прохожих. — Сорвете экспедицию, которую готовили весь год!

Два навигатора взглянули друг на друга и согласили ясное «Потом». Бердинг это разглядел не хуже.

— Даже думать не смейте! Узнаю, что продолжили — вне вахты оба будете ходить в браслетах!

Ирдис за его спиной тоже печально повел головой, всем видом осуждая мелочные ссоры.

Навигаторы в ответ лишь пожали плечами, опять выказывая слаженную общность — незачем перечить капитану вслух, но и лопнувший нарыв так просто не оставить. Мартьену было тесно рядом талантами первого навигатора, а сам Рауль давно уже старался не показывать дублеру спину. С подобными искрами в море нельзя — нужно решить все на суше.

Многозначное их молчание сподвигло высказаться лекаря Алваро. Как старший по годам, он выбрал тон отеческий, и невзирая на скопление свидетелей проговорил:

— Целитель призван сохранять жизнь, а не способствовать ее бессмысленной потере! Надеюсь, вы замиритесь, господа, а меня прошу немедля исключить из ваших секундантов. Дабы прервать всякое продолжение распри, я сейчас отбываю к другому обеду — между прочим, у вашей матушки, лейтенант Дийенис. Мне не хотелось бы доставить ей дурные вести.

Отчитавши таким образом двух бравых лейтенантов, точно драчливых петухов, он поклонился и ушел вдоль длинного крыльца на запад.

Рауль бы тоже ускользнул, но Бердинг его взгляд перехватил и вновь одернул:

— Извольте вернуться за стол, лейтенант. Это в некотором роде попытка разнообразить ваши будни.

Рауль неслышимо вздохнул — он предпочел бы будни. Бердинг еще надеялся развить приятельство в команде, но выбирал престранный путь, основанный на принуждении. Возражать навигатор, однако не стал, и пятеро молча вернулись к столу, где печально остывал медовый сбитень.

На стулья опустились молча. Капитан подхватил свою кружку и объявил суровый тост о важности взаимного доверия в рядах ладийских моряков. Те кисло слушали вполуха, думами летая далеко от этой речи.

Рауль, не часто поддававшийся эмоциям, пытался унять разогнавшийся пульс. Рассеяно глянул на отражение в кружке, дождался конца тоста и безрадостно сделал три громких глотка, очень синхронно со всеми. Успел удивился привкусу клюквы во рту — кажется, сбитень просили с рябиной? — когда угрюмое молчание прорвал осипший возглас.

Рауль вскинул глаза на Мартьена. Тот с изумлением смотрелся в свою кружку, потом вдруг выронил ее на стол и ухватил себя за горло. Лицо побагровело, как будто он не мог дышать, и второй навигатор «Императрицы», взяв резкий крен на правый борт, свалился на пол.

Со скатерти на стул закапал пролитый медовый сбитень.