Портальщик. Бытовой факультет.

Глава 19

19

Довольный и почти счастливый, я побрел в сторону Имперской Академии Магии, сжимая в руке заветную монету. Надо обзавестись кошелем промелькнула в моей голове мысль.

Пройдя через ворота, мои ноги оказались на знакомой каменной плитке внутреннего двора Академии. Воздух, напоенный запахом цветущих цветов, показался на удивление сладким после разнообразной атмосферы портальной площади. До ужина еще оставалось время, и я, подчиняясь внезапной слабости в ногах, плюхнулся на первую попавшуюся скамью.

Я просто сидел, закрыв глаза, и пытался поймать исчезающее ощущение власти, которое дарило создание портала. Это был наркотик, против которого у меня не было иммунитета. Каждый раз, разрывая ткань реальности, я чувствовал себя кем то могущественным. И каждый раз, когда портал захлопывался, я снова становился просто Андреем. Сбитым с толку, уставшим, чужаком в собственной шкуре.

Именно в эту щель между величием и опустошением и прорвалось воспоминание. Не картинка, не мысль — а целый шквал чувств, грубых и материальных.

«А хотел бы ты вернуться? В детство? В юность?»

Голос бывшей жены, призрачный и давно забытый, прозвучал в висках с пугающей ясностью. Мой ответ тогда был резким, почти яростным. «Нет. НЕТ. И еще раз нет».

Как же я был прав.

Мое осознанное детство пришлось на лихие, голодные конец восьмидесятых и начало девяностых. Юность — на самую их грязную середину. Это был ад, приправленный не детским страхом, а взрослым пониманием того, что денег нет, еды нет, и надежды — тоже нет.

Перед глазами встала не картинка из телевизора, а запах. Тяжелый, удушливый дух вареной картошки, витавший в нашей маленькой кухне с осени до весны. Мать, одинокая, с двумя детьми, творила чудеса изобретательности, пытаясь накормить нас досыта. Я с горькой иронией вспомнил монолог из «Девчат»: «...картошка жареная, отварная, пюре...». Для нас это был не забавный список, а суровая повседневность. Картошка с собственного огорода. Вареная, толченая, печеная в «мундире», тертая на оладьи. Она была всем. Спасением и проклятием.

Но самым ненавистным, лично для меня, был субботний день. После уроков, перед долгожданной баней, меня ждал обязательный ад — чистка сарая со свиньями. Тот едкий, сладковато-тошнотворный запах навоза и парного животного пота, который въедался в кожу и волосы так, что его не брало ни одно мыло. Липкая грязь, цепляющаяся за сапоги, противное хрюканье...

Сука.

Сжались кулаки. Вот он, корень той ярости. Деревня. Грязь. Бесправие. И мерзкий жопошник Горхан, староста с глазами-щелочками, который с удовольствием ставил меня, на самую грязную работу.

Нет. Я до него доберусь. Когда-нибудь, когда моя власть станет настоящей, я найду способ. И сделаю с ним что-то очень, очень нехорошее.

Мои мрачные размышления прервал мелодичный, серебряный звон колокола, возвещающий об ужине. Словно по мановению волшебной палочки, тяжесть прошлого отступила, смытая облегчением.

У входа в столовую меня уже ждали. Лориэн что-то оживленно рассказывал, размахивая руками, Торин слушал, скептически хмурясь, а Элви, уловив мое приближение, обернулась и улыбнулась. Простой, безыскусной улыбкой, от которой на душе стало чуть светлее.

Мы взяли тяжелые деревянные подносы, встали в очередь, и вскоре я уже с наслаждением вдыхал аромат тушеной дичи с ягодным соусом и свежеиспеченного хлеба.

Заняв наш привычный стол, мы принялись за еду. Неловкое молчание прервал Лориэн, с любопытством глянув на меня через стол.

— Ну, и как успехи у нашего портальщика? Порталы открывались, никого не отправил в небытие?

— Пока открываются, — флегматично ответил я, прожевывая кусок мяса. — Переправил в Веленир четверых.

Лориэн присвистнул, а Торин, отложив нож, одобрительно кивнул.

—Для первого дня — более чем достойно.

Элви ничего не сказала, но ее взгляд, теплый и поддерживающий, сказал больше слов.

Закончив ужин, мы вывалились из шумной столовой в прохладу вечернего парка. Последние лучи солнца цеплялись за остроконечные шпили башен, окрашивая их в багрянец. Мы сбились в кучку на нашей любимой скамье, скрытой в тени развесистого дерева. Я откинулся на спинку, глядя на проступающие в небе первые звезды.

Тори и Элви, как это часто с ними бывало, почти сразу погрузились в свой собственный, тихий и полный понимания мирок. Они сидели рядом, их плечи едва касались, и перешептывались о чем-то своем, их лица освещала улыбка, понятная только им двоим. Наблюдать за ними было одновременно сладко и горько — словно смотришь на уютный огонек в чужом окне холодной ночью.

Я же, отбросив сентиментальности, развернулся к Лориэну, самому искушенному в житейских вопросах в нашей компании.

—Лориэн, скажи, — начал я, понизив голос и украдкой озираясь, — это нормально? Вот так, будучи учеником Академии, получать за свою работу деньги? — Я разжал кулак, в котором зажал знакомый холодок металла, и продемонстрировал небольшую серебряную монету. Обол.

Я продолжил, объясняя сухую, бюрократическую схему, которую мне озвучили: половина — Академии, оставшаяся часть поровну между мной и Гильдией.

Лориэн выслушал, не перебивая, его выразительное лицо приняло понимающее и немного насмешливое выражение.

—Ну, Андрей, поздравляю, — хмыкнул он. — У тебя началась самая что ни на есть производственная практика. А то, что половина твоего дохода уходит Академии… — он сделал драматическую паузу, — это не жадность. Это обязанность. Как ты думаешь, все эти вкусные завтраки, обеды и ужины в столовой или вот твоя мантия, нам, простолюдинам, предоставляются просто так, из великой щедрости архимагистра? Нет, мы все должны. И этот долг мы будем отдавать, возможно, еще несколько лет после завершения обучения. Но тебе, — он ткнул в меня пальцем, — чертовски повезло. Ты уже начал рассчитываться по своим долгам. Многие наши однокурсники будут лить слезы над первыми контрактами, пытаясь удержать на плаву и себя, и свои обязательства перед Академией. А ты уже в деле.

Он перевел дух и продолжил, уже более серьезно.

—Ну а с гильдиями по-другому не бывает. На то они и гильдии. И тебе снова повезло. В ту же Гильдию Портальщиков не так-то просто попасть — там свои протекции, кланы, интриги. А она, в смысле гильдия, — это сообщество профессионалов, которое может дать разрешение на работу. Или… всяческими способами мешать работать. И поверь, — его голос стал зловещим, — способы у них есть, от бюрократических проволочек до самых что ни на есть «несчастных случаев» на работе. Так что радуйся, что тебя просто взяли, а не заставили пройти семь кругов ада.

От его слов на душе стало и легче. Легче, потому что я понял — система работает, я не сделал ничего противозаконного.

—Спасибо, Лориэн, — искренне сказал я. — Меня действительно этот вопрос беспокоил.

—Да не за что, обращайся, — отмахнулся он, но было видно, что ему приятно блеснуть эрудицией.

Вскоре после этого мы, потягиваясь и лениво перебрасываясь словами, потопали в сторону общежития. Прохлада вечера сменилась знакомой, чуть душной атмосферой нашего общего пристанища. Скрип двери, и вот я уже в своей комнате, с наслаждением скидывая с себя одежду.

Уже засыпая, уткнувшись лицом в подушку, я снова почувствовал, как из щелей памяти выползают тени прошлой жизни. И да, я стоял на своем: я не хотел возвращаться. Не в свои девяностые, не в свою юность. Социализация, построенная на кулаках и хитрости. Преступность, цветущая махровым цветом на улицах. Институтская нищета, когда на еду перебивался с копеечной стипендии и редких подработок. Потом — работа. Работа, работа и еще раз работа. Бывало, идешь с одной работы на другую, выжатый как лимон, лишь бы заработать на ипотеку, накопить на машину, на какую-никакую жизнь.

Потом женитьба, рождение дочери — яркие вспышки счастья в этом бесконечном беге. Снова работа, уже с прицелом на карьеру. Кабинет, пусть и небольшой, но свой. Должность, пусть и не генеральская, но дающая уважение. Деньги, на которые можно было купить себе почти все, что хотелось. Развод… горький, но неизбежный финал давно отыгранной пьесы.

По большому счету, к своим годам меня все устраивало. Солидный возраст, теплое местечко, стабильность.

Единственное… Мама.

Мысль о ней пронзила сердце внезапной, острой болью. Как она там, без меня? Хотя… нет, сестра за ней присмотрит. Она всегда была ответственнее. Эта мысль, теплая и успокаивающая, словно пледом, укутала мою тревогу. Благополучно провалился в сон.

Следующее утро началось с отлаженного, почти ритуального действа. Не изменяя традиции, мы вчетвером вывалились из общежития и направились в столовую. Плотно позавтракав густой овсяной кашей с медом и орехами и запив все терпким травяным чаем, мы разошлись — мои спутники по своим классам, как и я.

Поручения от магистра на сегодня у меня не было, а значит, по всем правилам, я должен был быть на утреннем занятии. Я прибавил шагу, решив не опаздывать, и потому был первым из своих одноклассников, кто распахнул дверь в учебный класс.

Самое удивительное было в том, что я был не один. Магистр Элриан и мастер Корбин уже были там, о чем-то тихо беседуя у преподавательского стола. Они обернулись на мой вход.

— А, Андрей! — лицо Элриана озарила короткая улыбка. — Хорошо, что подошел пораньше. Мы как раз с мастером обсуждали твои успехи и пришли к выводу, что тебе необходимо практиковаться в гильдии портальщиков на постоянной основе.

— Я сегодня же пойду к Архимагистру Каэлену Оронию, — продолжал Магистр Элриан, — объясню сложившуюся ситуацию с твоей практикой. Также доложу, что от твоей портальной деятельности уже поступают средства в казну Академии. Я думаю, Архимагистр Каэлен Ороний возражать не будет.

Он повернулся к Корбину.

—Мастер, проводите, пожалуйста, Андрея до ворот и договоритесь с привратником о его свободном выходе и входе на территорию Академии.

Корбин кивнул своим неспешным, бюрократическим кивком, словно скрепляя невидимой печатью это распоряжение.

—Пойдемте, юноша.

Мы вышли из класса и направились главным воротам. Мы шли молча, и я этому совсем не расстраивался. Тишина в обществе мастера Корбина была комфортнее любых пустых разговоров. Я просто шел следом, погруженный в свои мысли и смутно гордый тем, что мой «взрывной прогресс», достигнутый его жесткими методами, привел к таким хорошим результатам.

Мы подошли к воротам, где нас встретил все тот же привратник. Я остался в стороне, не мешая разговору. Корбин что-то тихо и веско сказал, привратник внимательно выслушал, кивнул раз, потом еще раз, уже в мою сторону, и без лишних слов отворил массивную створку ворот.

Я сделал шаг к выходу, но, проходя мимо мастера, задержался.

—Удачи, — произнес Корбин своим сухим, ровным голосом. В его глазах, однако, мелькнула искорка одобрения.

—Благодарю вас, мастер, — ответил я искренне и вышел за пределы Академии.

Дорога до портальной площади уже стала знакомой. Я шел, отмечая про себя детали: треснувшую плитку на мостовой, лавку торговца магическими изделиями и артефактами, который только расставлял свой товар, заспанные лица прохожих. Подойдя к тому самому месту, где вчера открывал портал, я замер, осматривая площадь. Вчерашний чиновник от Гильдии портальщиков? Его нигде не было видно.

Площадь жила своей жизнью. Тут и там, с тихим шелестом или громким хлопком, открывались и закрывались порталы. Малые, средние, в которые могла бы проехать повозка, и большие, впечатляющие своими масштабами. Иногда какой-нибудь умелец открывал сразу по два, и я мог только мечтать о таких способностях, сгорая от зависти и надежды.

Мое уединение внезапно прервалось. Рядом со мной, словно из воздуха, материализовалась знакомая фигура в серой мантии. Вот уж действительно, внезапность — его конек.

— Ну что, Андрей, рад видеть тебя, — проскрипел мастер Олден. В его руках была та самая табличка на длинной ножке, с названиями городов и ценой за проход. — Вот табличка. Можешь переходить на ту сторону.

Я поблагодарил его, взял табличку, сделав глубокий вдох, я сосредоточился, представил себе шумные улицы торгового города Веленира, ощутил знакомое напряжение. Мгновенье, и передо мной возникла портальная арка. Я бросил на нее критический взгляд — стабильная, края ровные. Надлежащего вида и качества почти такая же как у Магистра Элриана

С табличкой в руке я шагнул в переливающуюся по краям арку, чувствуя, как реальность вокруг меня меняется. Еще один рабочий день начался.

Портальная площадь торгового города Веленира встретила меня волной суеты. Воздух гудел от десятков голосов, ржания лошадей и скрипа колес. Повозки, от простых сельских дрожек до богато украшенных карет, создавали живой, непрерывно движущийся лабиринт. И в этом хаосе чувствовалось нетерпение — каждый торопился по своим делам, и портал был самым быстрым способом.

Едва я установил табличку с ценой, как ко мне тут же, выросла небольшая очередь. Люди с нетерпением переминались с ноги на ногу, поглядывая то на меня, то на мерцающую за спиной арку портала, ведущего в столицу.

«Не тратьте время зря», — прошептал я себе и, сделав глубокий вдох. Я отошел на пару шагов в право и вытянул руку, сложив ладонь лодочкой — универсальный жест, понятный без слов.

И народ пошел. В мою ладонь упали первые два обола, холодные и увесистые. Затем еще пара. Чья-то рука на мгновение коснулась моей. Потом снова серебряные монеты, уже с легким звоном. И так еще восемь раз. Двадцать два обола. Одиннадцать человек.

Удерживать портал такое продолжительное время мне пришлось впервые. Внутри все напряглось. Магия жгла изнутри, и я почувствовал, как по моим вискам, предательски холодные, заструились капли пота. Перед глазами поплыли радужные круги.

Следующим в очереди был мужчина с большим мешком на плече. Я извиняюще поднял руку, сигнализируя остановку.

—Извините, пожалуйста, мне нужна минутка для восстановления сил.

Мужчина не стал возмущаться, лишь поправил мешок.

—Ничего, ничего, я подожду. Минута не решает.

Мне сразу понравился этот незнакомец. Он был хорошо одет, его борода была аккуратно подстрижена, а из-под шляпы с скромным, пером на меня глядели спокойные и добрые глаза. В них не было и тени раздражения.

Я закрыл глаза, сделав несколько глубоких вдохов, пытаясь сбить дрожь в коленях. Понемногу приходил в себя. Минуту спустя, кивнув благодарному клиенту, я снова открыл портал. Следующие пять человек — четверо мужчин с тюками и женщина с плетеной корзинкой, откуда доносился запах свежей выпечки, — один за другим шагнули в созданный мною портал.

И вот, очередь иссякла. Я закрыл портал с чувством глубокого удовлетворения. Карман мантии приятно оттягивало. Я не стал пересчитывать монеты, просто сунул руку внутрь, чтобы убедиться в их наличии, и стал оглядываться по сторонам, выискивая новых клиентов.

Пока я стоял, наблюдая за жизнью площади, мое внимание привлекли другие, более масштабные порталы. В большие, порталы въезжали тяжелые телеги, груженные товарами, позолоченные кареты с гербами на дверцах, дворяне верхом на породистых скакунах в сопровождении свиты.

Время шло, но ко мне так никто и не подходил. Видимо, основной поток желающих попасть в столицу уже схлынул. Я начал понемногу нервничать, как вдруг минут через десять заметил старушку с небольшой корзинкой, которая уверенно направлялась прямо ко мне.

— Ой, милок, — завела она свою песню, едва подойдя, — у тебя на табличке написано две монеты. Пожалей меня, старую, пусть и за одну монетку?

Она сделала жалобный вид, ее глаза смотрели на меня заискивающе, но где-то в глубине, в самом их уголке, я уловил стальной блеск. Я отчетливо вспомнил сухой, ровный голос мастера Олдена: «Цены фиксированы». Сбивать цены, было не просто неправильно — это было чревато конкретными, и очень неприятными, последствиями от Гильдии.

— Нет, уважаемая, — ответил я как можно тверже, хотя внутри все съежилось. — Два обола. И проходите.

Лицо старушки мгновенно перекосилось.

—Такой молодой, а уже жадный! — прошипела она, и ее взгляд стал откровенно злобным. Она с негодованием выудила из кошеля две монеты и с силой швырнула их мне в ладонь.

Проводив ее недобрым взглядом в портал, я с облегчением вздохнул. Постояв еще с полчаса в тщетном ожидании, я решил, что на сегодня хватит, и шагнул в свой же портал, ведущий обратно на площадь Аэндорила.