Книга VIII: Прелюдия бури

Глава 20

Появление ещё двух вражеских милитариев, владеющих Ариканией, признаться, заставило меня понервничать. Я внимательно следил за сигналами снайперов и понял, что как минимум одного кардинала они поразить не смогут. Элементарно нечем будет. Ведь алмазных пуль я успел изготовить всего пять штук. Больно уж трудоёмкий это процесс.

Опасаясь, как бы оборона Элдрима не рухнула на одном из участков, я стал экстренно собирать ударный отряд из Безликих. В планах было возглавить вылазку лично, лишить кардинала защиты, ликвидировать его своими силами в упор или же с помощью карабинов издалека, а затем рвать когти. А массированная атака из ворот города должна увеличить наши шансы на выживание и отвлечь противника.

Однако стоило только мне отдать все нужные приказы, как с северной стороны в небо выстрелил зелёный сигнал. Вот тут я озадачился не на шутку. Ошибка? Или кому-то действительно удалось снять врага? Но как, если все пять спецснарядов были уже израсходованы?

— Тарин, бегом туда, — распорядился я, оттягивая соратника от бойницы за рукав. — Мне нужно знать точно, что там произошло. Ставки слишком высоки, и я не могу рисковать! Если угрозы больше нет, стреляй голубым сигналом. Всё понял?

— Как скажете, Наставник! Сделаю! — выкрикнул Безликий, после чего кузнечиком упорхнул ввысь, применив «Катапульту».

Минут пять от него не было никаких вестей, а потом где-то в той стороне ярко-синяя искра взмыла к облакам. А помимо подтверждения от Тарина, забуксовало ещё и алавийское наступление. Их солдаты недоумённо оглядывались назад, явно не понимая, куда делась магическая поддержка. И грех было не воспользоваться смятением в их рядах…

Воздев обе руки к небесам, я сформировал десять насыщенно-алых огней и выстрелил ими вверх. Тотчас же с разных участков крепостной стены мне ответили множеством разноцветных вспышек. Безликие братья докладывали о своём состоянии: «Невредим, но устал», «Полон сил и могу сражаться», «Ранен, но в строю».

На оценку боеготовности моих людей я потратил примерно половину минуты. А затем мои губы помимо воли растянулись в зловещей ухмылке. По телу прокатилась волна адреналина, вызывая лёгкое покалывание по коже. Пальцы начали подрагивать от нервного предвкушения. Дыхание стало отрывистым и неглубоким.

Ну что ж, мы выдержали это испытание с куда меньшими потерями, нежели я предполагал. Настала очередь и нам отвесить Капитулату затрещину, чтобы к абиссалийским дьяволам выбить ему все зубы. Тем более что солнце уже практически опустилось за горизонт и ночь вот-вот заявит свои права на эту часть света.

Не опуская рук, я сформировал между ладонями гигантский конструкт «Снаряда», добавив в него несколько дополнительных тактов. Вскоре он достиг размера лошадиной головы, сорвался и устремился в небо. Пока он поднимался вверх, то на поле боя наступило кратковременное затишье. И штурмующие, и защитники города провожали моё заклинание взглядами, задирая головы. А потом плетение оглушительно взорвалось почище любого фейерверка, озарив окрестности кровавым цветом.

И тогда без малого полторы сотни безликих фигур взметнулись со стены, подброшенные колдовством. Враги глупо провожали нас взорами, наблюдая, как мы воспарили и стремительно пикируем прямо на них. И это промедление стоило им очень дорого…

Сотни «Объятий ифрита» полетели на землю огненным дождём, превращая всё под нами в разверзшиеся врата ада. Я тоже участвовал во всеобщем веселье, но только осыпал противника «Матрёшками», дабы расчистить путь для нашей пехоты. За время короткого полёта мне удалось выпустить не меньше пятидесяти конструктов, выкосив внизу под тысячу легионеров. И как только возле ворот не осталось никого из алавийских солдат, створки открылись…

Целая орава Ронхемйских палачей, ревя словно раненные медведи и размахивая двуручниками, бесстрашно помчалась на врага. Я как раз успел приземлиться, тормозные блоки «Катапульты» отработали штатно, и мне ничто не мешало заняться истреблением неприятеля. Но вид раскрасневшихся оскаленных рож северян немного испугал даже меня. Эти берсерки рвались вперёд с таким неистовством, что мне пришлось на полном серьёзе напоминать себе, что мы с ними воюем на одной стороне. А уж на алавийскую армию эта атака произвела вообще ошеломляющее впечатление.

Никогда не думал, что вымуштрованные в тренировочных лагерях молдегары способны остолбенеть при виде противника. Но, кажется, именно это сейчас и произошло. Ронхеймские палачи наступали, словно морской прилив. Они взбирались на вырытые брустверы и прыгали в траншеи прямо на головы солдатам Капитулата. После скальвирцев в живых не оставалось никого. Северяне не привыкли брать пленных, потому что твари из пустошей, с которым они бились веками, не имели ничего человеческого. А когда ты сражаешься с чудовищами, то и сам невольно становишься таким же.

Чернодоспешные легионеры как могли противостояли напору скальвирцев. Но будучи зажатыми меж земляных стен, они лишались главного своего преимущества — возможности сомкнуть щиты в несокрушимую линию и встретить врага монолитным строем. Именно этим и были сильны молдегары. Ронхеймские палачи же умели биться не только в строю, но ещё крайне эффективно взаимодействовали друг с другом в малых группах. И в этом не было ничего удивительного. Ведь чтобы без потерь зарубить какого-нибудь двухсоткилограммового асшатари, требовалось не меньше пяти опытных воинов, которые работали как единый механизм.

Ох, недаром скальвирцы внушали опаску всем своим соседям, ох, недаром…

Пока Ронхеймские палачи остервенело рубились, заливая траншеи чужой и своей кровью, мы с братьями организовали непроницаемый заслон для солдат Капитулата. Мы заваливали боевыми чарами любого, кто совался к нам, достигая невиданной скорострельности за счёт простоты наших заклинаний.

Вот ко мне устремился отряд молдегаров числом чуть больше дюжины. Но не успели они сократить дистанцию, как я разметал их в кровавые клочья «Колесницей». Другие легионеры под командованием нескольких Дев войны, попытались обойти меня с двух сторон по каналам вырытых траншей и подстрелить из пехотных арбалетов. Но я укрылся «Корой», а затем методично изрешетил каждого «Шильями». Невидимые глазу магические воплощения пронзали солдат Капитулата навылет вместе со щитами и воронёнными кирасами. А сами широкоплечие воины грузно падали на землю, обливаясь кровью.

Какая-то хитрая темноликая бестия решила застать меня врасплох. Пока я отвлекался на уничтожение молдегаров, она вскочила и пустила арбалетный болт, целясь в грудь. Однако я вовремя заметил угрозу и швырнул навстречу заклинание «Серпа». Воздушная волна отклонила снаряд, а заодно и отсекла алавийке руку вместе с плечом и половиной головы. Воительница простояла ещё около секунды, сверля меня единственным уцелевшим глазом, после чего опрокинулась навзничь, теряя содержимое черепной коробки.

Вскоре меня атаковала пара милитариев. Они явно собирались продавить мои барьеры, оставив беззащитным против чернодоспешных легионеров. Но они не учли, с кем имеют дело…

Все пущенные конструкты я рассёк «Паутинкой», а молдегаров нашпиговал «Зонтиками». Ушло у меня на это ровно столько же времени, сколько требуется на совершение вдоха. Когда вражеские солдаты расплескали свои кишки, то настал черёд и магов.

Алавийские bloedweler, потеряв уверенность в собственных силах, спрятались за «Покровами» и стали пятиться назад. Но я их отпускать не собирался. Сначала четыре «Зарницы», раскололи чужие энергетические барьеры. А потом «Молот» с отвратительным хрустом вбил обоих озарённых в землю, превратив в кровавые лепёшки.

Так, с этими разобрались. Кто следующий?

Пока я изничтожал всё живое в зоне досягаемости, справа и слева лютовали безликие братья. Не обладая моей скоростью творения волшбы, они не гнушались применять и тяжёлую артиллерию. Прямо сейчас в паре сотен метров от меня угрожающе ревели сразу два огненных «Зарева», а ещё дальше часто громыхали «Смеси», выжигая солдат, засевших в траншеях.

Капитулат, поняв своё отчаянное положение, решил ввести в бой свежие резервы. Не буду скрывать, я и не подозревал, что темноликие приведут с собой столько милитариев. Конечно же, по алавийским меркам их было невероятно много. Но нас всё равно больше.

Да, противник иной раз опасно атаковал, заваливая нас каверзными многоуровневыми плетениями. И наверняка десятки моих братьев не переживут этой битвы. Много портретов появится на страницах фолианта Арии Вечности. Но такова цена независимости. И мы все готовы её платить.

От частых магических вспышек рябило в глазах. Из-за этого я чуть не упустил сияющий сгусток, летящий мне в лицо. Слава богу, фехтовальные уроки Иерии нор Гремон не прошли даром, и я плавным движением ушёл в сторону. Чары взорвались позади, только россыпь мелких камушков хлестанула по кирасе.

Вычленив в толпе легионеров алавийца, который меня чуть не отоварил, я взмахнул рукой, засылая полдюжины «Пуль» разом. Они срезали почти десяток молдегаров, но сам bloedweler уцелел. Каким-то чудом он успел возвести «Покров». Но спасло ли это его? Отнюдь. Три «Стрелы», как раз и предназначенные для вскрытия энергетических щитов, снесли барьер, а рой «Северных ос», брошенный моей меткой рукой, изрешетили гадёныша.

Следующая атака противника оказалась достаточно предсказуемой. Группа Дев войны, укрывшись за бруствером, дала дружный залп. Я уже собрался укрыться за «Корой», но тут откуда-то сбоку прилетела воздушная волна, которая отклонила практически все болты.

— Я прикрою, Наставник! — расслышал я крик Гимрана.

Вот оно что. Мои братья даже в такой мясорубке рискуют жизнями, чтобы защитить меня. Ну что за упрямцы! За собой бы лучше следили!

Как бы там ни было, но дарованную моим помощником возможность я упускать не стал. Сперва накачанный энергией «Снаряд» разметал земляную насыпь, за которую нырнули воительницы. А затем «Брызги» оросили дно траншеи, где они прятались. Капли зеленоватой жидкости падали алавийкам на сапоги и доспехи, разъедая кожу, металл и плоть. Раздался нестройный многоголосый вопль, перекрывающий даже безумство схватки. А затем у края окопа приземлился Гимран, явно воспользовавшийся «Катапультой». Он быстро добил вражеских бойцов, после чего накрылся магическим щитом, пережидая ответный залп.

— Куда ты лезешь, смертник сумасшедший! — рявкнул я, не надеясь, что помощник меня расслышит, и сам уже поспешил ему на выручку.

Экселенс нор Лангранс, чтоб ему, болвану, до скончания жизни икалось, влип основательно. Из-за своего необдуманного рывка вперёд, он угодил под перекрёстный огонь сразу двух отрядов. В него полетели не только арбалетные болты, но и боевые конструкты. И в одиночку Шёпот из этой передряги точно не выбрался бы.

Я подоспел очень вовремя, потому что стоило мне поставить два заслона из сегментов «Чешуи», как щит Гимрана лопнул.

— Сдурел⁈ Ещё раз выкинешь подобное, и я сам тебя закопаю! — наорал я на него.

— Простите, Наставник, не рассчитал! — смущённо повинился соратник.

— Ух, как двинул бы тебе! Будь внимательней! Бери на себя тех, что справа!

— Есть! — кивнул нор Лангранс.

По сигналу я развоплотил «Чешую», и мы с помощником атаковали одновременно. Гимран взял на себя арбалетчиков и молдегаров, прикрывающих их ростовыми щитами. Причём, мелочиться магистр не стал, а сразу зарядил в толпу солдат «Смесью». Тех, кого не разорвал объёмный взрыв заклинания, сильно оглушило. Я же предпочёл завалить противников, среди которых затесался bloedweler, а то ещё и не один, ворохом конструктов.

Я создавал простейшие «Объятия ифрита», по целому десятку в секунду. Такой скорострельности, в своё время, ничего не смог противопоставить целый кардинал. Куда уж обычным полковым милитариям? Так и получилось. Они продержались совсем недолго. Хватило половины минуты, чтобы бушующее пламя поглотило весь отряд алавийцев. И из этогояростного пекла не выбрался уже никто.

Вдвоём с Гимраном мы довольно быстро зачистили с пару дюжин квадратных метров, испепелив всех, кто ещё мог шевелиться. А затем к нам присоединилось ещё двое Безликих. С ними удерживать натиск алавийцев стало значительно проще.

Вскоре нас нагнали и Ронхеймские палачи. Защищая их от магических атак и помогая гасить очаги вражеского сопротивления, мы неспешно двинулись вперёд. Получив небольшую передышку, я быстро оглянулся. Из ворот Элдрима всё ещё несся плотный поток северян. Но где-то позади них уже маячили флаги Равнинного Княжества и Южной Патриархии. Сыновья копья вместе с кавалерией организованно выходили из города и строились, готовясь нанести удар.

Что ж, мы с Палачами свою задачу выполнили и отбросили врага от стен. Осталось закрепить успех и рассеять их армию на множество мелких отрядов. Однако Капитулат сдаваться явно не собирался. У них ещё сохранилось столько пехоты, что хватило бы покорить половину Старого континента. Как же хорошо, что без достаточного количества боевых магов, вся эта прорва народа годится лишь на удобрение почвы.

Поняв, что штурм захлебнулся и контратака защитников угрожает всей армии, темноликие принялись стягивать все силы в осадный лагерь. У них было достаточно времени, чтобы превратить его в полноценную полевую крепость. И взять её с наскока вряд ли удастся. А тут ещё и противник выставил перед своими укреплениями целый легионов молдегаров, дабы выиграть фору.

Ну ничего… скоро уже ночь. А там и посмотрим, кто кого…

Маховик кровавой мясорубки набирал обороты. А Ронхеймские палачи, казалось, только разогрелись. Увидав перед собой ровные порядки врага, они с присущей скальвирцам прямолинейностью ломанулись в бой. Откуда-то с деревянных башен, прикрытых бревенчатыми стенами, по северянам ударили магические плетения. Однако это был единственный залп, который успели сделать милитарии Капитулата. А всё потому, что где-то позади нас вооружённые карабинами Безликие с безопасного расстояния отстреливали каждого, чей цвет кожи был хоть на половину тона темнее привычного. А уж взобравшись на башню, алавийцы становились прекрасной мишенью.

Полагаю, нападающие уже десять раз успели пожалеть о том, что пришли к стенам Элдрима. Но самое интересное ещё даже не начиналось…

На ратном поле северяне бесстрашно кидались на непробиваемый строй молдегаров. Вернее, непробиваемым он мне казался со стороны. Но вот скальвирцы явно имели на этот счёт собственное мнение. Они, размахивая двуручными мечами, безрассудно прыгали прямо на чёрные ростовые щиты. Многие гибли, но всё же пробивали брешь для соратников, идущих следом. А уж те, врываясь в ряды легионеров, показывали, чего стоят воины северной земли.

Уверен, эта схватка войдёт в историю. Как минимум потому, что молдегары впервые столкнулись с противником, который не уступал им в звериной мощи, и точно так же презрел смерть. Северяне, выросшие в нечеловечески жёстких условиях и закалённые в битвах с самой Абиссалией, задавали чернодоспешным жару. Хотя, на мой взгляд, без нашей поддержки Ронхеймские палачи кончились бы раньше, чем рассекли вражеский строй. Но это ничуть не умаляло их героизма и мужества. Слепая отвага скальвирцев, помноженная на магический талант моих братьев, породила могучий союз, которому алавийцы ничего не могли противопоставить.

Не отставая от рослых северян, я из-за их спин метал в солдат Капитулата простейшие плетения. Вот моё «Шило» пронзило навылет сразу двоих молдегаров. Вот «Объятья ифрита» превратили в живые факелы дюжину противников. Где-то меж чёрных доспехов промелькнули серебристые латы Дев войны. И я, не разбираясь, кто и где, закинул туда «Матрёшку». Заклинание раскрывшись, выкосило во вражеском строю целую просеку.

Эх, сюда бы сейчас добавить чем помощнее, да боязно зацепить союзников…

Внезапно я вспомнил свою первую битву. Когда ещё не нюхав крови и выпавших кишок, прорывался сквозь легион алавийской пехоты в составе Сарьенского полка. Да, мы тогда потерпели сокрушительное поражение. Однако теперь всё будет иначе. Ведь с той поры я стал гораздо, гораздо сильнее. К тому же, у меня появились братья, каждый из которых в бою стоил нескольких темноликих милитариев. А наш враг остался всё тем же. Он не успевал адаптироваться к новым реалиям войны. И потому был обречён.

В неудержимой бойне время летело стремительно. Солнечный диск уже почти скрылся за горизонтом. Плотные сумерки вынуждали напрягать глаза, чтобы вычленять фигуры наиболее опасных врагов. Но это не помешало нам прорвать оборону молдегаров, а потом ещё и разметать «Колесницами» и «Снарядами» укрепления осадного лагеря.

Командование алавийской армии, похоже, решило сражаться до последнего солдата. Ибо я не видел, что может их спасти. В лоб напирали Безликие и скальвирцы. С фланга давили Сыновья копья. А кавалерия с гильдейцами, пользуясь преимуществом в скорости, обошла их с тыла и терпеливо ждала, когда Капитулат начнёт трубить отступление. Однако, как показали дальнейшие события, темноликие припрятали в рукаве последний козырь.

Сияние чертовски сложного конструкта, который по объёму был ничуть не меньше моей жутковатой «Элегии войны», я заметил практически случайно. Привыкнув, что вражеские кардиналы не любят рисковать и выходят на поле боя исключительно под непробиваемым куполом «Чешуи», я едва не проморгал применение высшей магии. Но тут будто бы сам Ваэрис повернул мою голову в нужном направлении, и я узрел, как скрытый тенями силуэт плетёт опаснейшие чары. Я уже дважды видел, на что способна Арикания, и мне не хотелось вновь становиться свидетелем этого…

Чертыхнувшись сквозь зубы, я кинулся плести «Мантию». Вообще, заклинание, дарующее невидимость, было одним из самых охраняемых секретов братства Безликих. А потому на людях мы его зареклись применять. Но сейчас иного выхода не было. Быстро добраться до кардинала другим способом я не мог. Приходилось уповать на то, что в толпе простых солдат не найдётся излишне наблюдательных бойцов, которые заметят, как я испаряюсь в воздухе.

— Наставник, что вы… — возник рядом со мной Гимран, получивший несколько ранений, но всё ещё готовый сражаться.

— Всё потом! — пресёк я расспросы.

— Но…

Не дослушав товарища, я бросил под ноги плетение «Катапульты» и наступил в него. Стоило только заклинанию выбросить меня вверх, как я активировал «Мантию». С тех пор, когда чары сбоили при отрыве от земли, прошло уже много времени. Я их основательно доработал. Однако испытаний в полёте всё равно не проводил. Оставалось только надеяться, что густые сумерки сокроют возможные визуальные изъяны.

«Катапульта» подбросила меня метров на двадцать, откуда я мельком оценил обстановку на поле боя. Ох, Драгоровы кости! Сколько же там ещё солдат Капитулата… Впрочем, а чего я ожидал? Что мы за день перебьём двести тысяч человек? Не смешно даже. Но, справедливости ради, покосили врагов мы тоже немало.

Молясь вполголоса Ваэрису, чтобы тот даровал каплю везения, необходимого для моей авантюры, я упал в самую гущу молдегаров. Вот буквально рухнул им на головы. Отсюда до кардинала оставалось чуть больше десятка шагов. Так близко и одновременно далеко…

Купол «Мантии» лопнул, открывая меня для чужих взоров. Но сориентироваться противник всё едино не успел. С моих пальцев веером полетели «Матрёшки», «Шилья» и «Серпы». Вокруг одномоментно пролилось столько крови, что утоптанная тысячами сапог почва превратилась в трясину.

Меня заметили и атаковали. В мою сторону рванулись грозно сияющие чары, стрелы и даже тяжелые пехотные дротики. Но я, готовясь именно к такому развитию событий, отгородился «Чешуёй».

Развернувшийся прямо посреди строя молдегаров колдовской щит изрядно переполошил алавийцев. Сквозь плёнку сегментированного барьера я видел, как смутные силуэты бросились защищать кардинала.

— Хрена с два! — прорычал я, не собираясь бросать попыток устранить главнейшую угрозу.

Дабы не разбираться в многоуровневом контуре собственного плетения, я «Штопором» вышиб один из сегментов «Чешуи». Теперь мой купол представлял собой нечто похожее на защищённую огневую точку с небольшим окошком. Из этого-то окошка я и ударил всем, чем только мог.

Клянусь своей железной маской, что никогда ещё я так быстро не колдовал! Абсолютная концентрация вытеснила из разума всё постороннее, включая противный писк инстинкта самосохранения. Простенькие двуслоговые «Шилья» летели с моих пальцев подобно автоматным очередям. Девы войны, которые тщетно пытались прикрыть своими телами кардинала, опадали на землю как скошенная трава. Та же участь постигла и молдегаров, сунувшихся было к моей импровизированной бойнице.

Алавийский милитарий, почуяв неиллюзорную угрозу, ненадолго отвлёкся. В одну руку он перебросил неоконченный сложный конструкт, а другой принялся творить защитные чары. Темноликий быстро возвёл невиданный мной ранее барьер, который переливался всеми цветами радуги и чем-то походил на плывущее в луже бензиновое пятно.

Опасаясь, что это какой-то аналог непробиваемой «Чешуи», я продолжил заваливать врага «Шильями», но вспомнив мою схватку с Вох-Ууле, выгадал мгновение, чтобы заслать в его сторону «Пустышку». Необычайно прожорливое и, как я раньше думал, бесполезное заклинание, годное лишь для тренировки магической выносливости. Но, как оказалось, оно ещё здорово умеет вытягивать энергию из колдовских щитов.

Буквально через пару секунд, как «Пустышка» присосалась к радужной плёнке, барьёр исчез. Просто раз! И лопнул, подобно мыльному пузырю. И следующие мои плетения поразили уже богато разодетого алавийца.

Первое «Шило» пронзило ему запястье, и неоконченный конструкт вспыхнул белым огнём прямо в его ладонях. Кардинал в испуге отшатнулся. Я видел, как расширились зрачки его янтарных глаз. В них читался страх. Страх древнего существа, которое прожило под этими звёздами несколько сотен лет. Он очень не хотел умирать. Но главнейшая проблема заключалась в том, что я желал строго обратного…

Другие мои заклинания прошили темноликому грудь и живот. Несколько попали в шею и голову. Но я всё равно не остановился. А когда кардинал упал сверху на трупы своих защитников, вдарил по груде тел «Молотом». Это стало жирной точкой в нашем противостоянии.

То, что произошло дальше, было одновременно и ужасающе, и прекрасно. Бесформенная гора из плоти, доспехов и красных ошмётков не просто расплющилась. Она взорвалась. Фонтан мясного фарша брызнул во все стороны. В воздухе повис густой, тёплый туман из крови, и на некоторое время мир окрасился в багровые тона. Груда тел под кардиналом стала его погребальным ложем.

Над этим месивом на мгновение повисла тишина, нарушаемая лишь влажными шлепками падающей на доспехи и щиты жижи. На короткий миг даже чернодоспешные легионеры оцепенели, не зная, что делать.

Ну а я, разобравшись с главнейшей угрозой, закупорил брешь в своём защитном барьере и принялся ждать. Только сейчас до сознания достучалась титаническая усталость. Тело налилось свинцовой тяжестью, и мне вдруг нестерпимо захотелось сесть.

Не выбирая места, я плюхнулся прямо в разлитое вокруг багровое болото. Биение сердца отзывалось в ушах молотом, а голова кружилась. Ох, давненько диссонатия меня не навещала. Уж и забыл, каково это. А ведь самое обидное, что у меня с собой есть кровавый алмаз. Я бы мог использовать его и сберечь силы. Но чего уж теперь…

Так я и просидел под куполом «Чешуи», пока Безликие не выбрили «Штопором» один из её сегментов.

— Наставник! Наставник, вы живы⁈ С вами всё хорошо? Наставник⁈ — наперебой загалдели они, пытаясь заглянуть внутрь.

— Куда лезете, бестолочи⁈ — ворчливо прикрикнул я на соратников. — А если б я вам в физиономии пару «Серпов» запустил⁈

Поняв, что наши войска уже оттеснили противника отсюда, я без опаски деактивировал щит. Ко мне сразу же подскочило несколько тёмных фигур и помогли подняться.

— Экселенс, алавийцы отступают! Это… это… — бормотал один из Безликих.

— ПРОСТО НЕВЕРОЯТНО! — радостно закончил за него другой.

— Наш Наставник по-настоящему великий человек! — узнал я голос Гимрана. — И это вершина его триумфа! Гордитесь братья, что бились рядом! Гордитесь, что мы удостоились чести быть тенями, которые сопровождали его на этом пути! Гордитесь, что стали клинками, которыми Наставник разил врага! Слава ему! Слава нашему Великому Наставнику! Слава!!!

Многоголосый рёв подхватил этот победный клич в мою честь. И я, невзирая на усталость, медленно поднял руку. Крики мгновенно стихли. Мои люди затаили дыхание, ожидая, что я скажу.

— Нет, братья. Я лишь указал направление удара. Но вы, мои ученики и последовали, нанесли его сами. Вы с честью выдержали ужасающе трудные испытания. И потому эта победа принадлежит вам не меньше…

— О полной победе пока говорить рано, — скептически отозвался один из Безликих с перевязанной рукой. — Мы выдохлись и уже не способны оказать былого давления на врага. А Капитулат сохранил больше половины своих воинов.

На это я лишь прикрыл потяжелевшие веки и таинственно произнёс:

— Ночь всё расставит по своим местам. Ни о чём не волнуйтесь. Утром увидите сами…