Помнят польские паны. Прорыв

Фрагмент 11

Генерал-майор Рокоссовский, 18 мая 1941 года

Приказ перевести дивизию в состояние полной боеготовности, занять полевые укрепления и замаскироваться до нас дошёл в первой половине дня 13 мая. Одновременно с требование прибыть к 15:00 в Ленинакан на совещание в штаб армии. Но к этому времени все, кто слушал радио, уже знали об ультиматуме, выдвинутом четырьмя странами, включая Турцию, близ границы с которой мы находимся. Так что сомнений в том, чему будет посвящено это совещание, не было.

Узнали мы об ультиматуме из сообщения ТАСС, заканчивавшего словами «в 12 часов по Московскому времени будет оглашён компетентный ответ Советского Правительства на ультиматум четырёх держав». Поэтому в полдень все, кто имел возможность, прильнули к радиоприёмникам.

В общем-то, всё ожидаемо: никакого отвода советских войск из Латвии, Эстонии, присоединённых территории Финляндии и от польской границы не будет. В том числе — из-за того, что всенародно избранное руководство прибалтийских республик изъявило волю большинства населения и добровольно вошло в состав Советского Союза. Ну, и чисто моя ремарка: отводить войска на пару десятков километров за линию Укрепрайонов, чего хотят польские власти, это добровольно сложить оружие в условиях, когда они даже не скрывают намерений включить в состав Речи Посполитой всю Белоруссию, всю Украину и даже часть территорий РСФСР, включая Смоленск и Псков. Никакого «независимого государства Израиль» на Юге Украины не будет, поскольку в стране уже есть Еврейская автономная область. Нет у нас и никакого преследования евреев по национальному принципу: СССР — интернациональное государство, в котором представители любых национальностей имеют равные права. Требования «предоставить независимость порабощённым народам» также безосновательны, поскольку, как уже было сказано, у нас все национальности равноправны, а СССР является союзным федеративным государством, образованным по инициативе именно представителей входящих в него республик. В частности, по инициативе Советской Украины. Выборы в Советском Союзе полностью демократичные, поскольку советский народ выбирает депутатов в органы законодательной власти по списку не только коммунистов, но и беспартийных, а многопартийность противоречит Советской Конституции. Что же касается военных угроз, то Красная Армия всегда готова дать отпор любому агрессору.

День тот выдался донельзя суматошным, поскольку пришлось до отъезда отдать массу распоряжений, потом ехать в город, а по возвращении с совещания ещё и контролировать исполнение отданных мной приказов. И отдавать новые, исходя из того, что я услышал в штабе армии. Благо, штаб дивизии расположен всего-то в десятке километров от Ленинакана.

Одно из сложнейших распоряжений, проистекающих из Директивы № 1, подписанной наркомом обороны товарищем Сталиным, стала эвакуация семей красных командиров, снимающих квартиры в сёлах или в самом Ленинакане. Ведь почти все эти сёла расположены в непосредственной близости от турецкой границы, и в случае начала боевых действий немедленно попадут под артиллерийский огонь противника. Да и сам город с первых же минут войны окажется досягаем для дальнобойных орудий. Сложнейшим распоряжение стало из-за того, что многим семьям просто некуда уезжать: кочевая армейская жизнь не способствует обзаведению постоянным жильём где-то в глубине страны. Но, как нас заверили в штабе армии, уже в ближайшие дни при военных комиссариатах городов и районов страны будут сформированы отделы, занимающиеся размещением эвакуированных семей военнослужащих.

Мои, жена Юлия и дочь Ариадна, хотя и не без прений, но согласились собрать вещи и отправиться в дальний путь.

— Хоть с Армавиром у нас и связаны и не самые лучшие воспоминания, но, там хоть есть знакомые, — вздохнула Юля. — Да и Ариадне не придётся привыкать к новой школе.

В общем, 15 мая отвёз их к поезду, проводил в дальний путь, а сам вернулся к делам службы. Да, дальний: речь ведь шла не об Армавире в Армении, а том, что расположен в Краснодарском крае.

Собственно, некоторые из требований Директивы 136-я мотострелковая дивизия выполнила раньше. В части «закопаться в землю»: учитывая напряжённую обстановку на советско-турецкой границе, у нас уже была готова разветвлённая сеть окопов и ходов сообщения, построены огневые точки, включая дзоты, вырыты капониры для боевой техники и ровики для артиллерии. Созданы даже запасные позиции, как того требовали рекомендации, массово поступающие из Наркомата. Вот только с их маскировкой мы опоздали: позиции в непосредственной близости от границы, и нашу линию обороны турецкие наблюдатели наверняка давным-давно нанесли на свои карты в мельчайших подробностях. Тем не менее, развивать оборонительные сооружения нам было куда, поскольку старые выстроены всего в одну линию. Теперь же поступил приказ подготовить не только вторую, но даже третью линию, проходящую практически по окраине Ленинакана.

И в этом деле очень помогли местные жители, более привычные, чем красноармейцы, копать каменистую армянскую землю. Новость об ультиматуме, среди подписавших который был и президент Турции, стала известна буквально всем, и среди местных с новой силой вспыхнули антитурецкие настроения. Особенно усилившиеся после «ошибочного» артиллерийского обстрела Ахурика, жертвами которого стали двое гражданских, а семеро были ранены. После этого случая из окрестных сёл в направлении города потянулись цепочки женщин и детей, а мужчины и подростки, кажется, забросившие все собственные заботы, ударно трудились на рытье окопов, капониров и резервных артиллерийских позиций. Причём, опять требовали выдать им оружие и включить в списки дивизии.

Этот вопрос я поднял на новом совещании, проходившем уже 17 мая в Ленинакане.

— Указаний о мобилизации местного населения из Наркомата ещё не поступало. Но, как мне кажется, в случае начала боевых действий они незамедлительно поступят. Поэтому, товарищ Рокоссовский, берите на заметку таких добровольцев, — посоветовал командующий недавно сформированной 45-й армией генерал-майор Баронов. — И в случае нападения Турции используйте их в качестве пополнения. Это касается и других командиров, товарищи. Война, как вы знаете, без потерь не бывает, а так нам удастся ускорить получение пополнения.

Да что их брать на заметку? Практически каждый второй, от пятнадцатилетних мальчишек до семидесятилетних стариков!

Ночь на 18 мая я провёл на командном пункте дивизии, как требовало того командование и нашего 23-го стрелкового корпуса, и армейское руководство. Очень тревожную ночь, поскольку наблюдатели докладывали: турецкие войска, выдвинувшиеся к границе, тоже не спят. Поэтому сведения о том, что Британия, Франция, Польша и Турция всё-таки объявили нам войну, поступили из штаба армии уже в час ночи. Вместе с приказом, следующим из текста Директивы № 2, отразить нападение и, по возможности, контратаковать противника. Так что двум часам ночи дивизия в полном составе находилась на огневых позициях, полностью готовая к бою.

С рассветом же небо над нами загудело множеством моторов. Это турецкие, британские и французские бомбардировщики, взлетевшие с аэродромов в Турции, летели бомбить советские города. А им навстречу неслись «сталинские соколы». Тут же загрохотала зенитная артиллерия, прикрывающая воздушное пространство над Ленинаканом, ведя пока заградительный огонь. Но, когда из свалки воздушного боя, развернувшегося над турецкой территорией, вырывались турецкие самолёты, а одна из эскадрилий, обойдя зону небесного сражения южнее, всё же вышла к окраинам города, зенитчики открыли огонь на поражение.

Белоснежные инверсионные следы, подкрашенные розовым светом восходящего солнца, свивались в невообразимые клубки, время от времени перечёркиваемые дымными чёрными полосами, остающимися за сбитыми самолётами. Как вражескими, так, к сожалению, и нашими. Но в целом первый авианалёт на Ленинакан удалось отразить. Отбомбиться смогли лишь несколько прорвавшихся к городу самолётов первой волны.

Упало несколько бомб и на позиции дивизии, а также на ближайшие сёла. Но это была не целенаправленная бомбардировка, а так экипажи вражеских машин избавлялись от груза, чтобы облегчить машины и за счёт манёвра попытаться уйти от сталинских соколов. И погибшие от этих бомб стали первыми потерями 136-й дивизии в начавшейся войне.

А в пять утра, когда поднявшееся солнце уже полностью осветило Ширакскую долину, и у турецких артиллеристов появилась возможность корректировать огонь, на наших позициях начали рваться снаряды.

Старший лейтенант Арсений Ворожейкин, 18 мая 1941 года

Подъём для всего полка «сыграли» в половине второго ночи, как только стало известно об объявлении войны четырьмя державами, выдвинувшими ультиматум Стране Советов. К такой тревоге мы готовились, и все машины на замаскированных стоянках стояли обслуженные, заправленные топливом и лентами с боеприпасами. Так что, проведя в темноте (меры по светомаскировке у нас ввели ещё пять дней назад) короткий митинг, на котором выступил и я, как комиссар эскадрильи, облачились в лётную форму и стали ждать приказа на вылет.

Приказ поступил около четырёх утра, когда солнечные лучи едва коснулись вершины Арарата. Потрясающее зрелище! Вокруг ещё ночная темень, а снега на вершине горы, к которой по библейским сказкам пристал Ноев ковчег, сияют розовым светом. Радиолокационная станция аэродрома засекла крупную групповую цель, обходящую Арарат с юга.

Формально это иранское воздушное пространство, но британцы очень вольно относятся к такой «условности», как государственные границы. Особенно здесь, в Азии, где у них очень сильное влияние. На ту же Персию они оказывают просто колоссальное давление, пытаясь «привязать» её к списку государств, находящихся в полуколониальной зависимости от Лондона.

От Еревана до вершин Арарата всего около шестидесяти километров, а это значит, у нас есть только несколько минут, чтобы набрать высоту и перехватить врага. Уже на самых подступах к столице Армянской ССР. Так что обе эскадрильи, высланные на перехват, выжимают из моторов М-82 всё, чтобы оказаться на высоте в пять километров, на которой идут британские «Веллингтоны». Ведь каждый из этих двухмоторных самолётов несёт либо почти тонну бомб, массой немногим более ста килограммов каждая, либо почти двухтонную «дуру», способную превратить в щебень сразу несколько небольших домов.

Две девятки, но не одни, а в сопровождении эскадрильи истребителей, судя по силуэту, «Спитфайр». Обе машины — очень непростые противники. «Спитфайры» имеют примерно такую же максимальную скорость, как и наши По-1, а вооружены сразу восемью пулемётами, пусть и винтовочного калибра. «Веллингтоны» защищены минимум шестью пулемётами, позволяющими вести огонь буквально во все стороны: два в носовой турели, два в хвостовой, и два в боковых окнах фюзеляжа. Но, говорят, есть и модификации, в которых британцы сумели куда-то воткнуть ещё два пулемётных ствола.

Увидев наш взлёт, истребители сопровождения сбросили подвесные топливные баки и резко увеличили скорость, чтобы связать нас боем и не позволить помешать бомбардировщикам выполнить задание. Так что с ними приходится вступать в драку, так и не добравшись до эшелона, на котором можно атаковать сверху. Но ничего! Насколько я помню по изучению характеристик самолётов вероятных противников, и скороподъёмность, и манёвренность По-1 значительно лучше, чем у «Спитфайра», так что будем драться.

Отличная штука — радио в самолёте! Это я успел почувствовать ещё в Монголии. Ведь командир полка, руководящий боем с земли, распределил роли уже после взлёта: наша эскадрилья, идущая первой, сковывает истребители сопровождения, а вторая занимается бомбардировщиками.

Первая атака на нас — почти в лоб. Только мы защищены от шквала путь, летящего навстречу, мощной «бронёй» звездообразного мотора. Моя пара, я ведущий, Вася Юшкин ведомый, немедленно закладываем вираж следом за промчавшимися мимо «англичанами». Вёрткий, как «ишачок», самолёт позволяет это сделать молниеносно. Мотор воет на максимальных оборотах, а вражеская пара пытается уйти с набором высоты. Похоже, они всё-таки признали наши машины за похожие по силуэту И-16, за что и поплатились. Я быстро настигаю карабкающегося «в гору» ведомого противника и почти в упор, с дистанции менее ста метров, всаживаю в него очередь из всех стволов. Вряд ли вся она досталась «Спитфайру», но разница в действенности попадания пули винтовочного калибра и крупнокалиберной — просто разительная. Если первая оставляет небольшую дырочку, то после попадания второй в обшивке остаётся дыра, в которую свободно можно просунуть кулак. Не говоря уже про действие двадцатитрёхмиллиметрового снаряда. Несколько вспышек их разрывов, и британский истребитель просто разваливается в воздухе.

— Ворон, слева сзади, — слышен в наушниках голос младшего лейтенанта Юшина.

Ворон — мой позывной. Так короче, ведь выговорить «Ворожейкин» или «одиннадцатый» по номеру машины, куда дольше. Чуть опускаю нос и начинаю скользить вправо. А Вася в это время отгоняет ещё одного «Спита», попытавшегося атаковать меня, пулемётными очередями.

Головой приходится вертеть на все 360 градусов, так что я замечаю, что ведомый самолёта, которого отогнал Юшкин, явно нацелился на него. Боевой разворот, и вот уже я прикрываю огнём товарища.

Это в своём первом бою, 22 июня 1939 года, в небе над Халхин-Голом я не мог понять, что происходит, носился, как угорелый. С тех пор я участвовал в нескольких десятках воздушных схваток, научился мгновенно замечать всё. Понимать картину боя, как говорили опытные лётчики-асы, учившие нас побеждать японцев. Валятся на землю два горящих «Спитфайра», со снижением уходит в сторону аэродромы, дымя двигателем один из «поликарповых». Вторая наша эскадрилья уже приближается к плотному строю ближайшей бомбардировочной группы. Отчаянно виражит, пытаясь оторваться от вцепившегося в него По-1, ещё один «Спит», подставляясь под наши с Василием пушки. Похоже, на гашетки мы с ним нажали одновременно, и два пучка дымных трасс хлестнули по фюзеляжу и плоскостям «англичанина», так и понёсшегося к земле, «встав на крыло».

Две-три минуты, и из двенадцати британских истребителей, прижимаясь к земле, улепётывают на юг только пятеро.

— Отставить преследование! — доносится по радио команда с руководителя полётов, предназначенная нашей эскадрилье, потерявшей два самолёта сбитыми и один повреждённым. — Приказываю встретить вторую волну самолётов противника. Удаление пятьдесят, курс…

Значит, эти обошли Арарат западнее, пролетев примерно над крепостью Баязет, расположенной у юго-западного подножья горы, являющейся символом Армении.

Вторая эскадрилья связана боем с бомбардировщиками. Им удалось рассеять строй первой девятки, сбив несколько вражеских машин, но настырные англичане пытаются лететь дальше, навстречу уже вспухающим в небе белоснежным разрывам зенитных снарядов. Пока это только заградительный огонь, но скоро его начнут корректировать станции орудийной наводки, обеспечивающие куда более меткую стрельбу по воздушным целям, чем обычные прицелы.

— Привод, я Мельник. Боезапаса может не хватить, — предупреждает наш комэск.

— Я догадываюсь. Ваша задача — связать боем истребители сопровождения до подхода Ишима. Он уже взлетает.

Ишим — позывной командира третьей эскадрильи.

Вторая волна бомбардировщиков — более лёгкие и более скоростные «Бленхеймы». Несут около полутонны бомбовой нагрузки, имеют на один пулемёт меньше, чем «Веллингтоны». Но нас это не касается. Наша задача — истребители сопровождения, такие же «Спитфайры», как и те, которых мы только что прогнали. Только теперь у нас уже есть возможность занять различные высотные эшелоны, «построить этажерку», как это называется у нас, лётчиков-истребителей. И атаковать на вертикальном манёвре: ударил с пологого пикирования, после чего ушёл на набор высоты. Как мы убедились уже сегодня, «Спитам» в этом «упражнении на вертикалях» нас не догнать.

Возвращался на аэродром я в приподнятом настроении. Пусть и уставший так, будто разгрузил вагон цемента. Первый боевой вылет начавшейся войны, и сразу три самолёта противника на боевом счету. Один лично, два в группе. Боекомплект использован «досуха», в машине несколько пулевых пробоин, включая пробоины в топливных баках. Но они в По-1 протектированные, «самозатягивающиеся», так что, несмотря на «дырки» бензина хватило.

Потеряли три машины и двух товарищей: один из пилотов успел выброситься с парашютом, его уже везут на аэродром. Ещё один самолёт «поймал» пулю в двигатель, но это поддаётся ремонту даже без замены мотора. У других эскадрилий, бившихся с бомбардировщиками, потери немного выше. Это и понятно, поскольку мы дрались с противником, равным по численности, а они — с превосходящим вдвое. Но оба налёта англичан полку совместно с зенитчиками удалось отразить. На окраину города вывалить бомбовый груз сумел только один «Веллингтон». Остальные сбросили «балласт» либо на поля, либо на горы. Если только успели это сделать. «Бленхеймы», правда, частично отбомбились по позициям советских войск, готовящихся к отражению турецких атак.

Но расслабляться нельзя. Первый день войны только-только начался, и совершенно не исключены новые попытки авианалётов как на Ереван, так и на другие города Армянской ССР.