Пустоши Альтерры, книга 3

Глава 4, Краегор

Первым делом Мрак прошелся по Шлюзу, надо было срочно решить вопрос с защитой. Совсем без прикрытия светить броневик в доках означало лишь одно — нарваться на проблемы и лишние вопросы.

Он вспомнил про Жорика почти сразу. Пересекался с ним раньше, пару раз перекинулись фразами, да и слухи о нём ходили вполне приличные. Местный авторитет средней руки: жестковатый, но не подлец, держал слово и лишнего не просил.

Караванщик оставил задаток и получил спокойствие на первое время. Теперь хотя бы мелкие неприятности броневику не грозили.

Поиски мастерской затянулись: всё толковое внезапно оказалось занято, а свободные помещения были на грани развала, или настолько заброшены, что проще пройти мимо.

Мрак быстро понял, идти надо не к «ровным», а к «мужикам». Так в Краегоре называли работяг, которые держали город на спине, пока блатота жрала, грабила и палила друг в друга. Мужики крутили гайки по заброшенным ангарам, во дворах, в наскоро сколоченных времянках и даже на улице — иной раз вчетвером на один сварочник, под треснувшим бетонным козырьком на шатких растяжках.

Крыша у «мужиков», конечно, была — баронская. Кто отказывался платить, сначала получал аккуратное предупреждение. Потом — ушиб или лёгкую травму, чтобы доходчивей было. Дальше — синяк под глазом у кого-то из близких. Бароны не любили убивать своих же рабочих, но преподать урок, чтобы другим неповадно было — это легко.

Говорить, правда, нужно было тихо, осторожно. За подкладкой куртки лежали больше сорока купюр — деньги огромные для Краегора. Кинь здесь слух о таких бабках, через десять секунд останется только дым и пятна крови. Поэтому караванщик платил мелко, почти незаметно. Жетоны, парами, иногда монета, лишь бы нужный человек начал говорить.

Очередная наводка привела к ангару, где он остановился у груды ржавого железа. Трое работяг — двое в масках, третий с перебинтованной рукой — копались во вскрытом движке.

— Мастер нужен. Подвеска боевая, карго-броня, модификация усиленная.

— Для кого? — спросил один, даже не взглянув вверх.

— Для меня.

— Деньги?

— За наводку — пара жетонов.

Потертые временем овалы тихо звякнули о металл. Только после этого рабочий поднял глаза. Посмотрел пристально, размышляя к кому послать. Затем дёрнул подбородком в сторону пролома между ангарами:

— Там ищи. В «Трубе», спроси Шило.

Мрак лишь качнул головой, двинулся дальше.

«Труба» оправдывала название полностью. Огромный цилиндр, когда-то вырванный из нутра техногиганта, теперь валялся среди бетонных развалин и служил ремонтным доком. Внутри царил беспорядок, пахло горелым маслом, металлом и сухой, прогорклой пылью. Железо скрипело от шагов, с потолка сочилась густая чёрная жижа, пачкая пол и стены. Из оборудования — жалкий подъёмник, пара древних станков и куча сломанного инструмента.

Караванщик долго стоял у входа, хмурясь и думая. Очень сомневался.

Из глубины вышел мужик: высокий, жилистый, со щетиной, уже взявшейся сединой. Пальцы кривые, обожжённые десятками сварочных вспышек. В руках держал маску, на поясе висел потёртый разводной ключ.

— Шило, — представился он коротко.

— Машина есть. Работы много, — ответил Мрак.

Шило кивнул и они направились к броневику. Осматривал долго, минут двадцать: молча щупал, мял, проверял узлы, металл, износ. В конце указал подбородком на кабину, залез внутрь и сел.

— Подвеску — полностью менять. Не ремонт уже, модернизация от днища до крыши, — сказал он, вытирая руки об штаны.

— Боевой отсек видимо расширяем, бронепластины удлиняем.

— Да.

— Колёса, широкая база, арки вырезать и ставить заново.

— Ага.

— Башня, пулемёт менять будем. Что ставить из крепления?

— Девятку поставим. Но чтобы крепления тянули двенашку.

— Всё?

— Барабанный гранатомёт на морду и рукояти внутрь, для стрельбы из кабины.

Шило молча положил на колени. Лицо стало жёстким.

— Это не работа, а переделка под войну.

— Знаю.

— Зачем тебе это, я спрашивать не стану. Только здесь у меня не оружейная палата. Половина станков — дохлая, резка идёт криво, токарка — вообще без точности.

Взгляд у Шила стал острый, прямой.

— Под такой заказ нужно оборудование у половины города арендовать. Подъёмники, пресс, раскатка, сварка поновее. Может, я и потяну — мозгов хватит, а вот железа нет.

Мрак медленно достал монету. Положил на приборку. Потом вторую.

— Делаем.

— Сколько таких монет у тебя?

— Достаточно.

— Если в Краегоре хоть кто-то узнает, что у тебя «достаточно», проживёшь секунд десять, — тихо сказал Шило. — За таким заказом и с такой бронёй без крыши не ходят.

— У меня договор с Жориком.

— Ну, допустим.

Шило поднялся.

— Цену потом назову. Сейчас пойду выясню, согласятся ли сдать станки. В городе какой-то странный ажиотаж на ремонт, все мастерские переполнены.

Караванщик поморщился: — Уже заметил. Если что, доплачу. Главное, чтобы работу сделали.

Мастер хлопнул дверью и исчез в шуме Краегора.

Вернулся к вечеру, глаза усталые, но довольные, договорился, кого надо нашёл. Часть оборудования взял в аренду, часть — по старой дружбе, остальное просто под честное слово с обещанием рассчитаться к концу месяца.

— Работа недели на три минимум, — сказал он, забираясь в кабину. — Это даже к лучшему. Ближайший месяц-два ни я, ни мои ребята не будем думать, как прокормить детей или что отдать блатным. Удача для нас обоих.

О цене договорились пока на глаз. Шило сразу разложил, какие детали купит сам, объяснил маржу и почему берёт именно столько.

— Я не барыга, — спокойно сказал он. — С каждой детали забираю немного, на случай, если что-то пойдёт криво.

— Понятно. Лишь бы честно.

— У нас нормально.

Шло гладко, пока не дошли до боевой части: усиленные амортизаторы, стабилизаторы нижнего хода с бронеобвязкой, такое в Шлюзе просто не валяется.

— Одно дерьмо вокруг, — вздохнул Шило. — Подвеска такого уровня, это на завод идти надо, к людям Карша.

— Кто такой?

— Барон, держит заводы. Производство его, договариваться придётся с его пешками. Сколько возьмут — без понятия. Может, нормально, а может — всё, до последней монеты.

Мрак помолчал, потом спросил:

— А остальное?

— Сам найду. Чем меньше ты светишься, тем лучше.

Ударили по рукам.

Броневик Шило аккуратно перегнал в глубину ангара — под полуразрушенный купол «Трубы», куда солнце даже в полдень почти не добивало. Внутри было прохладно и тихо. Почти безопасно, насколько это вообще возможно в Краегоре.

Караванщик не спешил уходить. Прошёлся по ангару медленно, внимательно осмотрел подъёмник, инструмент, оборудование. Заглянул в каждый угол, в подсобку, в заброшенную кабину крана. А потом внимательно посмотрел на «мужиков»: как выглядел, стоял, куда смотрел и почему молчал.

Шило молчал, и так ясно: если что случится с броневиком, этот бывший бандит найдёт каждого.

Одного из парней Жорика оставили возле машины, сменами, кто-то всегда оставался рядом. Мрак давно понял простую вещь: скупым быть можно только один раз в жизни.

По большому счёту, на сегодня дела были окончены. Броневик в ангаре, работа идёт, договорённости держатся — если не на словах, то на понятиях. Захотел бы Жорик кинуть, получили бы трубой по голове ещё до расчёта. А сейчас уже нет смысла беспределить.

Зато выгода реальна. В Вулканисе подобная переделка вышла бы в три раза дороже, а здесь — почти по себестоимости. Запчасти рядом, сборка за стеной, сварка через два квартала.

К вечеру сняли мотель недалеко от Шлюза. На хоромы не тянуло, однако дверь запиралась, койки без торчащих пружин, жить можно.

Мужчина планировал утром идти на завод, договариваться насчёт брони и подвески. Дело серьёзное, требовало внимания. А вот Илья не находил себе места, дорога вымотала, но не до сна, а до лёгкого возбуждения и внутреннего зуда.

Он поёрзал на койке, вытянул шею и осторожно спросил:

— Слушай, тут вообще… есть чем заняться вечером? Ну там, погулять, девчонки, может?..

Напарник, разминая затёкшее плечо, с усмешкой глянул на парня, поняв всё с первого слова.

— Есть тут вариант один, вполне нормальный — бордель называется. А клеить на улице даже не думай.

— Это почему ещё?

— Любая свободная девчонка здесь, это бандитская девчонка. Любая несвободная, уже чья-то девчонка. А чужое трогать в Краегоре — значит наутро лечь в гроб с бесплатной доставкой до могилы. Дошло?

— Понял… — Илья неловко дёрнул взглядом в сторону, покраснел и замолчал.

Он хотел. Хотел сильно, глаза бегали, руки нервно тёрли колени, однако прямо сказать — кишка тонка. Мрак это прекрасно видел, не стал смеяться и подтрунивать.

— Бордель, заведение, как заведение. Обычное, сразу ясно: кого предлагают и сколько это стоит.

— Ага, — пробормотал Вектор и сглотнул.

В итоге юноша остался. Сказал: «осмотрюсь пару дней». Не признался, и так ясно было: струсил, цены в шлюзовом борделе были заоблачными, а идти в глубь города не решался.

Утро получилось вязким, тяжёлым. Не из-за погоды, а из-за самого воздуха Краегора, пропитанного гарью, сыростью металла и вниманием чужих глаз. Он давил на плечи и тёк за воротник, цеплялся за одежду, оседал на коже липкой тревогой.

Мрак шагал спокойно, будто сомнения ему чужды, хотя Илья чувствовал — никакой это не обычный поход за запчастями.

Соваться без подготовки к людям Карша, всё равно, что махать сырым мясом перед голодной стаей. Весело, но не долго.

Напарник говорил мало, без лишнего пафоса:

— Здесь всё держится на иерархии. Есть свои, есть чужие, кланы, масть и крыша. Чужак молчит и платит. Если нет связей — вообще лучше не отсвечивать.

Быстро, краем глаза, глянул на Илью и добавил:

— Ты из Альдены, сын торговца, приехал за деталями, все как в прошлый раз. Я твой телохранитель. В чужие дела не лезу. Если начнут задавать вопросы, говори коротко: ”Ищу детали”, без подробностей. Вектор молча кивнул, улавливая каждое слово.

Мрак повесил ему на пояс кошелёк, нарочно на виду, чуть сбоку, так обычно носят приезжие Альденцы. В Краегоре это был знак: человек новый, при деньгах. Пока не козлит — трогать не нужно, ведь этот человек привез деньги в их город.В этом городе странно уживался бандитский уклад и коллективное понимание, начни щипать каждого иноземца, жрать будет нечего всем, однако большие деньги на кармане в эти правила не вписывались.

Для таких, как Илья, здесь было два пути.

Первый — через «решал» из Путей. Логисты, караванщики, клановые люди. Там можно купить что угодно, хоть реактор. Дорого и с кучей посредников, каждый из которых возьмёт процент за свои слова и связи.

Второй — рынок. Грязный, шумный, дикий. Там все говорят полунамеками, кличками и связями, надо уметь правильно спросить и вовремя замолчать.

Выбрали рынок, не было ни времени, ни желания кормить посредников. Он шёл, как на прогулку, шаг уверенный, взгляд спокойный. Парень держался на полшага позади, внимательно улавливая настроение города.

Рынок встретил шумной волной: звон металла, крики торговцев, визг пилы, грохот и ругань. Палатки и навесы из брезента, груды запчастей на палетах, детали, оружие и патроны, всё на продажу.

Первое внимание Вектор ощутил сразу: цепкое, прицельное, с холодным интересом к каждому движению и жесту.

Они шагнули глубже, и Краегор начал изучать их медленно, не упуская из виду ни единого жеста.

Мрак шагал рядом с Ильёй, держался плечом к плечу, двигался так, будто полностью погружён в окружение. Внимательно рассматривал прилавки, отмечал лица, запоминал вывески, а мыслями уже был далеко. В голове постепенно всплывал прежний Краегор с его тенями на бетонных стенах, запахом горелой солярки, железным эхом улиц. Старые чувства открывались медленно, незаметно, будто город сам отодвигал засовы памяти.

Караванщик почти не замечал перемен. Это происходило постепенно, мягко, почти незаметно. С тех пор как появился Илья, в нём что-то сдвинулось.

Когда-то давно, сбегая из Краегора, Мрак намертво запечатал в себе всё живое. Ярость, боль, обиду, на себя, на тех, кто погиб, на тех, кто выжил. Закрыл так прочно, что сам поверил в нерушимость трёх печатей.

Отстранённость.Расчёт.Контроль.

Вместе с ними прошёл через рейды, перестрелки и предательства. Вместе с ними увидел каждую обочину, кровавые пятна пустошей. Выжил и двигался вперёд — стиснув зубы, не давая себе права на слабость.

Но возник Илья, и первая печать дрогнула, отстранённость дала трещину.

Выглядело обычно, ещё один новичок, очередной упрямый, наивный, упёртый до глупости мальчишка. Очень скоро стало ясно: Вектор не просто очередной попутчик.

Он слишком сильно напоминал брата. И не только внешностью — поступками, манерой держать оружие, словами в моменты, когда лучше было молчать, и упрямой решимостью там, где разум подсказывал бежать.

Оставаться в стороне уже не получалось, пришлось разговаривать. Короткими командами и сухими приказами не обошлось, нужно было объяснять, учить, спорить, заставлять думать.

А дальше погружаться в гнилую бюрократию Вулканиса, разбираться с бумажной чумой Гильдии, добывать лицензии, регистрации, разрешения. Потом мотаться по грязным кварталам, выкупать, вырывать, выцарапывать из кабалы стоков, куда Илья влез по злому року судьбы.

Мрак делал это по привычке, из чувства долга, но прежняя отстранённость уже была сломана окончательно.

Вторая печать, расчёт, рухнула в Грейвилле.

Не резко, без грохота и драматизма, почти незаметно, как крошится надтреснутый зуб, ещё недавно казавшийся крепким. Не выдержала обстоятельств, которые накануне казались невозможными. Караванщик без колебаний и раздумий выбрал путь, который сам ещё недавно назвал бы безумием, чужой прихотью или слабостью.

Анессу вытащили прямо из лап Кляпа, сняли с грязного крюка его похоти. По всем негласным правилам Пустоши, по логике людей дороги, которую вдалбливали с первого рейда, ответ был один — девушку забирать нельзя. Ни за деньги, ни по-честному, никак, если планируешь гонять дальше.

Связаться с боевым крылом, пусть и бывшим, почти самоубийство. Угроза была реальной и весомой, и расплата висела над головой тяжёлым топором, готовым рухнуть в любой момент. Мрак ощущал это каждой жилой, знал лучше других, понимал отчётливо, на что идёт.

И всё равно её забрал.

Останься целой первая печать, отстранённость, он бы не ступил на эту дорогу, прошёл мимо и даже не замедлил шага. Просто увёл бы Вектора, спокойно сказав: «Это не наше дело», и уже к вечеру забыл бы Анессу.

Это был бы расчёт, холодный, надёжный и правильный.

Но уже нельзя было срезать путь, обойти гнилые истории, сохранить старые связи и избежать расплаты за решения, рождённые глубже разума.

Теперь две печати из трёх сорваны. И человек перед зеркалом был уже другим — не тем «Мрачным Парнем», каким знали его раньше, задолго до того, как имя сократилось до простого «Мрак».

Мрак смутно замечал: в запертой клетке, там, где годами тихо лежали эмоции, давно жил зверь. Похожий на того, о котором рассказывают сказки для детей — неистовый, безумный, яростный, рвущийся на волю и скалящий клыки во тьме.

Этот был другим.

Спокойный, терпеливый, осторожный. Не метался в ярости и не бился о прутья клетки в душе караванщика. Без рычания и воя в бессильной злобе — он слишком напоминал самого Мрака: умный, холодный, расчётливый.

Он ждал, когда печати ослабнут и треснут, одна за другой. Ждал, когда падут все замки, заслоны, и останется только он и дверь, за которой больше никого нет.

Когда возникала нужда, зверь спокойно делился силой, без условий и не требуя платы. Не просил ничего взамен и даже не напоминал о себе — просто был рядом и действовал. В перестрелках собирал внимание в тонкую ледяную иглу, стирал шум и страх, оставляя только цели и ясность. В ближнем бою наполнял тело силой, заставлял вставать даже тогда, когда мышцы уже отказывали.

Подчинялся добровольно, без принуждения или страха. Считал это правильным, как пёс у порога, который лежит не из-за наказания, а по собственной воле.

За годы такого негласного союза мужчина привык к зверю. Перестал замечать его отдельно от себя, слился с ним воедино, забыв, что когда-то было иначе.

Появился Вектор, вслед за ним — Анесса, и жизнь начала меняться. Постепенно, водой, медленно скользящей по трещинам в камне. Вектор, со своей наивностью, упрямством и болезненной похожестью на того, кто давно мёртв. Анесса — сложная, опасная, сперва совершенно чужая, внезапно ставшая ближе, чем он мог себе позволить.

Мрак начал говорить, спорить, прислушиваться к чужим словам. Начал делать вещи, которые прежде казались ненужными. Люди постепенно заполнили собой внутренний мир, вытесняя зверя глубже, в темноту.

Но демон остался, ждал — спокойно, терпеливо. Без воя и попыток вырваться, просто смотрел в одну точку — на последнюю уцелевшую печать.

Контроль.

Первая рухнула в тот момент, когда караванщик впервые пошёл навстречу Илье, следующая сломалась в Грейвилле.

Теперь осталась одна. И монстр уже не отвлекался ни на что другое, приближая тот самый миг, когда сможет выйти на волю не как пленник, а полноправным хозяином.

Произошло всё совсем иначе, чем он представлял.

Печать треснула сразу, резко и внезапно. Всё произошло стремительно — хватило одного взгляда, одного шага, одной случайной встречи.

Когда появился Ворон, убийца его брата, что превратил Мрака в того, кем он теперь стал. Чьё лицо приходило в кошмарах даже спустя годы, — последняя печать сгорела мгновенно. Вместо треска и взрыва мгновенно рассыпалась пеплом, которого больше не собрать.

Появился Ворон не с шумом, выстрелами или сиренами. Просто вошёл на рынок — и всё сразу изменилось.

Толпа замирала постепенно: кто-то по инерции ещё кричал о скидках, кто-то тянул цепь с товаром, но напряжение уже ползло между рядами, давлением перед грозой. Торговцы дальнего края начали без лишних слов сворачивать тенты, некоторые быстро собрали вещи и тихо исчезли в переулках. В воздухе проскользнуло: «Проверка», где-то прозвучало еле слышное: «Смотрящий».

Он и правда смотрел.

Высокий, худощавый, с лицом, похожим на старое лезвие: узким, резким, сточенным годами. Крючковатый нос, впалые скулы, глаза — чёрные, цепкие, лишённые сомнений, жалости или усталости. Аккуратная стрижка, строгий вид чиновника: чёрное пальто с высоким воротником, черный жилет, серая рубашка, рукава закатаны до локтя, чтобы каждый видел былое.

Пальцы унизаны перстнями, наколками старыми и потёртыми — знаками, знакомыми каждому, кто хоть раз крутился “при делах”. На руках другие партаки: паук, ползущий вверх, карты, оскал, облако.

Он шёл спокойно, не спеша, глядя прямо перед собой. По сторонам не смотрел, будто окружение — дешёвые декорации, выстроенные только для него и исчезающие, как только он пройдёт. За ним шли трое, близко, уверенно, с холодными, пустыми лицами. Быки. Один держал электрошокер, другой короткую дубинку, третий шёл с пустыми руками, и выглядел страшнее остальных.

Рынок расступался сам, без команд и указаний, по старому звериному инстинкту.

Рабочий замешкался, не отвёл глаза вовремя сразу получил под дых. Второй медлил с тележкой — тут же заработал два резких удара в по заднице. Ворон даже не остановился, только чуть повернул голову и ткнул пальцем. Большее не требовалось, его власть была в том, что объяснять здесь ничего не приходилось.

Мрак стоял неподвижно, ноги вросли в бетонные плиты рынка. Ворон приближался медленно и уверенно, ровными шагами разрезая толпу, ни разу не повернув головы, ни на миг не ускорив движения. Чем ближе подходил, тем отчётливее проступали черты лица — холодные, тонкие, заострённые временем и лишённые жизни.

За несколько шагов до Мрака авторитет вдруг остановился, что-то почувствовал, и повернул голову. Глаза встретились.

Для Мрака этот взор оказался сильнее удара — сознание вспыхнуло яркой вспышкой, выдернув из памяти ночь, побег, кровь брата. Перед ним стоял Ворон — живой, спокойный. Всё такой же худощавый, с теми же тёмными глазами, в которых не было ничего, кроме ледяного холода. Только одежда стала дороже, а шаг — увереннее.

Ворон смотрел прямо на него, без тени узнавания или удивления. Ни подозрения, ни интереса. Разглядывал Мрака, как случайного человека из толпы, чей взгляд задержался дольше положенного. Лишь едва заметная гримаса мелькнула в уголке губ — брезгливость, тихое раздражение, словно собака вдруг завыла под окном.

Вектор рядом ощутил: пространство натянулось напряжением перед разрядом. Он видел, толпа расступалась, торговцы опускали глаза, охрана изучала каждое движение. Илья не знал, кто этот человек, но понимал ясно: глядеть ему в лицо нельзя, это опасно. А Мрак продолжал смотреть, не отводя глаз.

Вектор осторожно дёрнул за локоть и прошептал:

— Эй, прекрати. Ты чего…

Караванщик не слышал, впился в цель намертво, как вбитый в древесину клин.

Парень понял — они слишком близко к краю. Ещё миг, и их втянет проблемы, откуда выбраться будет невозможно. Размахнулся и резко ударил локтем под рёбра, точно в дыхание, чтобы привести в чувство.

Мрак вздрогнул и резко втянул воздух, оторвался от Ворона, связь прервалась, и напряжение тут же ушло.

Авторитет заметил короткий удар, и всё сразу встало на места. Один из мужиков забыл правила и получил по заслугам от соседа, здесь такое бывает часто и не требует внимания. Отвернулся, шагнул вперёд, потерялся за стеной охраны и вскоре исчез из виду.

Напарник медленно выдохнул, едва слышно, будто боялся себя выдать. Последняя печать исчезла.

Если бы Мрак заранее знал о предстоящей встрече, о необходимости снова взглянуть Ворону в глаза, последняя печать, возможно, выдержала бы. Он успел бы подготовиться, собрать мысли в кулак, выставить защиту — мысленную, телесную, любую, какую только смог бы придумать. Тогда зверь остался бы внутри, смирно дожидаясь своего часа за прутьями клетки.

Всё случилось внезапно, без предупреждения или сигнала и этого оказалось достаточно. Шаг за шагом монстр покинул своё заточение, знал, хозяину уже не хватит сил, чтобы загнать его обратно.

Он больше не был пленником. Теперь демон шёл завоевателем, раздвигая когтями осколки сломанных замков, проходя по тонкой нити памяти, прислушиваясь к глубокой дрожи в костях.

В глазах Мрака тем временем разгоралась древняя ледяная ярость, молчаливая и безжалостная, как тьма перед бурей. Зрачки сузились, дыхание стало ровным и редким, взгляд — острым осколком стекла. Он стоял, глядел сквозь пространство, а внутри уже вспыхивал старый пепел, который казался остывшим навсегда.

Вектор ощутил это первым. Воздух рядом сгустился, будто к ним подошёл кто-то другой — слишком тихий, тяжёлый и опасный. Илья не знал, что именно происходит, нутром понял: ещё немного и произойдет что-то непоправимое

— Пошли, — тихо сказал он и осторожно взял Мрака за локоть. — Нам надо уйти. Прямо сейчас.

Мрак не сопротивлялся, двигался медленно, как через вязкую, густую воду. Остатки воли толкали вперёд, а разум уже уходил куда-то глубоко вниз, в темноту, где зверь спокойно осваивался, занимая пространство и постепенно заполняя собой всё сознание.

Они дошли до мотеля. Узкий коридор, скрипучая дверь, сумрак комнаты. Мрак вошёл внутрь уже на последней капле собственного контроля.

Но когда дверь за ними закрылась, наружу поднялся другой человек.Не тот, с которым Илья говорил у броневика, не тот, с кем ел и спал, не тот, кто всегда прикрывал спину в Пустошах и спорил в ангарах.

Это был кто-то другой. Чужой.

И Вектор впервые не узнал Мрака.

Караванщик сидел на краю койки — спина прямая, плечи сведены. Свет лампы над дверью тускло пробивался через комнату, отбрасывая на стену плотную, неподвижную тень, живущую отдельно от тела. Едва заметно дышал, не двигался, а глаза… глаза теперь были другими.

Во взоре напарника исчезли все знакомые черты.Ни прежней сдержанности, усталости или привычного анализа. Даже человечность ушла.

Парень хотел что-то сказать, выдавить из себя хотя бы слово:

— Ты как?.. Всё нормально?

Его голос повис в воздухе, наткнулся на пустоту и упал, камнем брошенным в воду.

Пятнадцать минут молчания — каждая из них забивала гвоздь в доску их команды. Вектор ощущал, как стены медленно сжимают пространство, а внимание само собой возвращается к неподвижному силуэту на кровати.

Потом напарник встал. Спокойно, словно внутри сработал будильник, заставивший подняться ровно в этот момент. Он натянул куртку, застегнул её молча, без лишних движений. Не сказал ни слова, шагнул к двери, открыл её и вышел.

Илья остался сидеть, чувствуя рваный ритм сердца.

Он ждал, что караванщик вернётся, объяснит, произнесёт хоть одно слово. Но минуты уходили одна за другой, комната оставалась пуста. Парень подошёл к окну, выглянул в тёмный коридор, прислушался.

Ничего. Прошло ещё немного времени, и вдруг накрыло понимание — он ушёл. Совсем.

Вектор выскочил из комнаты, кинув куртку на пол, перескочил ступеньки, толкнул дверь и вырвался на улицу.

Напарник исчез.

Вектор постоял немного, оглядываясь, и вдруг осознал — без понятия, куда идти, где искать. Сердце забилось чаще, в висках застучала кровь, руки сами сжались в кулаки. Страх и растерянность смешались в груди, сдавив дыхание, он вернулся в номер — нервный, потерянный, не знающий, что делать дальше.

Полдень в Краегоре тянулся мучительно, город сам устал от жары и грязи, но упрямо продолжал жить по привычке. Улицы гудели, вибрируя от сварки и дребезга металла, люди двигались медленно и тяжело, как муравьи под грузом, а Илья всё ещё сидел в мотеле.

Пытался отвлечься полезными делами — подлатал одежду, прикинул, какие детали и сколько ещё нужно докупить, — всё валилось из рук.

Часы давно перевалили за полночь, когда дверь скрипнула, Мрак вошёл тихо и буднично.

Парень поднялся с кресла, не успев понять, с какой интонацией нужно задавать вопросы.

Напарник выглядел помятым. Куртка застёгнута криво, на скуле тонкий порез с запёкшейся кровью, губы сухие и потрескавшиеся. Взгляд потерял резкость и не от усталости, а от чего-то глубокого, спрятанного внутрь. Он сел на край кровати, глядя мимо Вектора. Снял куртку, бросил на пол перчатки, внимательно осмотрел ладони, проверяя, помнят ли они, как держать удар.

— Куда ты пропал? Что это вообще было? — выдавил Илья, с трудом удерживая голос ровным.

Караванщик молчал, глядя в пол. Потом медленно провёл пальцами по щеке и хрипло ответил:

— Дела. Здесь.

— Какие ещё дела? — Юноша шагнул ближе, больше не скрывая раздражения и беспокойства.

Напарник поднял глаза. Смотрел прямо сквозь Вектора, куда-то глубже, внутрь себя.

— Старые.

Это прозвучало не оправданием, а приговором. Слова отзывались резонансом, за ними стояло гораздо больше, чем можно сказать вслух. Вектор замолчал, все слова, готовые сорваться с губ, сразу показалось ненужными.

Мрак лёг на спину, закрыл глаза, тяжело втянув воздух, словно в этом городе дышать было тяжелее, чем в пустоши.

Илья ещё немного постоял возле кровати, потом отошёл к окну и отвернулся.

Ночь отступила медленно, оставив за собой глухую боль в висках и сухой, неприятный привкус во рту. Сквозь щели ставней пробивался мутный рассвет, улицы просыпались постепенно, нехотя наполняясь звоном металла, приглушёнными возгласами и тяжёлыми шагами прохожих.

Мрак сидел на краю кровати так, будто и не ложился, держа спину прямо, руки на коленях. Лицо было неподвижным и отстранённым, за время ночи в нём угасли все остатки жизни и эмоций, уступив место безжизненному покою.

Вектор не решался подходить сразу. Сначала несколько минут стоял на расстоянии, внимательно наблюдая за напарником, стараясь уловить хоть малейшее движение, хоть какой-то знак, который подсказал бы, что можно говорить. Затем сделал осторожный шаг вперёд, ещё один, и тихо произнёс:

— Напарник, скажешь хоть что-нибудь?

Ответа не последовало. Караванщик остался неподвижен, вопрос Ильи прошёл мимо. Вместо этого молча поднялся с кровати, накинул куртку и двинулся к двери, не собираясь ничего объяснять.

— Ты снова уходишь? — спросил Илья, ощущая, как внутри него поднимается раздражение, смешанное с тревогой. — Ты хотя бы скажи…

— Меня не жди, — ответил Мрак ровным, лишённым всяких эмоций голосом и уже начал открывать дверь, словно этим ответом можно было закрыть вопрос.

Но если вчера парень смолчал, то сегодня был настроен решительно.

— Стой, нет! — резко сказал он и одним движением схватил Мрака за плечо, вцепившись пальцами в ткань куртки, пытаясь этим движением удержать его на месте.

Под ладонью юноша ощутил жёсткие мышцы, напряжённые, как натянутые тросы, но напарник не шелохнулся. Илья приблизился ещё на шаг, пытаясь поймать взгляд напарника, и тихо, сдавленным от злости тоном продолжил:

— Хрен его знает, во что именно ты тут ввязался. Однако вижу, ты лезешь в какое-то дерьмо. У нас броневик, детали, работы, которые нужно завершить. У тебя с собой деньги. Хотя бы их оставь здесь.

Вектор произнёс это неуверенно, жёстко, не скрывая раздражения и тревоги. Не знал всех деталей, лишь чувствовал, сейчас от его слов зависит многое.

Караванщик посмотрел на него очень коротко, всего на мгновение. В глубине мелькнуло нечто, похожее на старую, давно скрытую боль, сожаление, или даже неявное уважение — Вектор не успел разобрать.

Без лишних слов, резким и уверенным движением Мрак вытащил из внутреннего кармана плотный свёрток, набитый купюрами и монетами, сунул его Илье в руки — молча.

После этого просто повернулся, открыл дверь и вышел в коридор, не произнеся больше ни единого слова. Шаги мгновенно стихли. Илья остался стоять посреди комнаты, сжимая в руках деньги, осознавая, как медленно приходило осознание: напарник, возможно, ушёл надолго. А может, вовсе не вернётся.

— Ну и говно, — раздражённо бормотал парень, пытаясь пришить потайной карман к внутренней подкладке комбинезона. Игла упрямо отказывалась прокалывать грубую ткань, пальцы дрожали от усталости и напряжения, нитка постоянно путалась, делая работу ещё более нервной и бессмысленной. — Просто сраное говно.

Он сидел на краю кровати, сгорбившись над одеждой и негромко ругаясь себе под нос, будто слова могли облегчить состояние. Деньги, отданные напарником, теперь лежали у него — почти сорок купюр, огромная сумма для Краегора. Таких денег хватило бы на найм небольшого каравана, но хватило бы и на то, чтобы быстро и бесшумно лишиться жизни.

— Понятия не имею, куда ты влез, — устало сказал Илья в пустоту, завязывая узел на нитке, — деньги я точно не просру.

Закончив с карманом, внимательно проверил шов несколько раз, спрятал деньги поглубже, убедившись, что их сложно заметить снаружи. Потом поднялся, прошёлся по комнате и подошёл к окну, всматриваясь в пыльную дымку улиц. Над рынком всё так же клубилась грязная пелена, где-то далеко визжала работа, мелькали силуэты рабочих. Всё выглядело как обычно, только время остановилось, растягиваясь до невыносимости.

— Ладно, — негромко произнёс парень вслух, пытаясь убедить себя. — Подожду ещё сутки.

Караванщик не вернулся ни ночью, ни утром следующего дня. Доски в коридоре мотеля молчали, дверь оставалась закрытой. Следующий день прошёл в молчаливом ожидании — солнце поднялось и вновь закатилось за горизонт, а пустота стала слишком тяжёлой, чтобы её игнорировать.

Илья проснулся следующим утром с неприятным холодом в животе, отчётливо осознав, что всё зашло слишком далеко.

«Трындец, по-настоящему», — подумал он.

Еще сутки прошли в тягостном заточении. Парень почти не покидал комнату, выходил только в нужник и за едой, избегая разговоров и внимания прохожих. Маленький пыльный номер мотеля постепенно превратился в тюрьму, Вектор понимал, он уже не прячется — отсчитывает дни, в ожидании приговора.

На третье утро юноша встал с кровати с тяжёлым осознанием того, что ждать больше бессмысленно. Оделся, плотно затянул ремень, ещё раз проверил внутренний карман с деньгами. Всё было на месте.

Он глубоко вздохнул и наконец принял то решение, которого больше не избежать:

Ждать нельзя.

Илья ходил по рынку, осторожно задавал вопросы, подходил к лавкам, заглядывал в тёмные ангары, пытаясь выглядеть вежливым и спокойным. Чем больше он спрашивал, тем сильнее ощущал, как вокруг сгущается неприятное напряжение. Взгляды становились колючими, ответы звучали коротко и неохотно, воздух постепенно сгущался до состояния душного кома в горле.

Он быстро понял свою ошибку, был слишком чужим, слишком молодым, заметным. Не тот человек, который может задавать вопросы в сердце Краегора. Почувствовав это, он резко свернул назад и поспешно вернулся в мотель, запер за собой дверь и упал на кровать, пытаясь восстановить дыхание.

— Ну и жопа… — прошептал Вектор, проводя рукой по лицу. — Полная задница.

Его нервы были на пределе. В одиночку, без имени, связей лезть в глубину этого проклятого города было самоубийством. Нужно было идти к Жорику, просить информацию, платить за охрану, нанимать кого-то авторитетного, кто бы держал местных на расстоянии.

Хотя бы одного бойца, чтобы не получить пулю в спину раньше, чем успеет дойти до нужного человека. Но и это было опасно. Жорик умён и быстро сообразит, что Илья остался один, а за броневиком никто не стоит. А броневик целый, деньги огромные, и оба эти факта могли запросто стоить ему головы.

Вектор ещё раз провёл ладонями по лицу, вжимая пальцы в глаза, ощущая, как начинает подступать глухая паника. В какой-то миг захотелось просто лечь на койку и закрыть лицо руками, забыть обо всём, отключиться от этой удушающей неопределённости. Вместо этого его накрыла другая волна.

Тревога вспыхнула ярко, а затем схлынула, оставив за собой холодную, злую решимость. Он резко вскочил с кровати, подошёл к умывальнику и окатил лицо ледяной водой, глядя в своё отражение до тех пор, пока в глазах не осталось ничего, кроме жёсткой уверенности.

Если Мрак решил влезть в какое-то дерьмо, это его дело. Выбрал путь, и теперь пусть сам за это отвечает. А у Вектора есть другое задание: броневик, детали, деньги, которые нужно правильно потратить. Больше ждать парень не собирался.

— Всё, хватит, — тихо и твёрдо сказал себе. — Пора заканчивать эту хрень и идти покупать грёбаные детали.

С таким настроением снова вышел на рынок, теперь двигался иначе. Взгляд стал жёстким, настороженным, с внимательным прищуром. Шёл уверенно, без суеты, руки держал на виду, лицо застыло каменной маской. Не пытался специально казаться круче или опаснее, просто устал притворяться и позабыл о том, как должен выглядеть со стороны.

И окружающие почувствовали перемену. Теперь презрительные взоры исчезли, шепотки о «альденском выродке» смолкли. Разговоры с ним велись по-другому — спокойно, сдержанно, иногда даже уважительно. Илья говорил мало, резко, иногда через губу, не из хамства, а потому что устал от длинных объяснений с мелкими барыгами.

А вскоре на него обратили внимание другие люди — не мелкие торговцы, а те, кто здесь действительно решает вопросы.

К Илье подошёл тощий парень в коричневом комбинезоне, с цепочкой на запястье и кривой, неопределённой улыбкой, какие носят здесь многие. Выглядел человеком, знающим все ходы и выходы, кто держит в голове карту рынка и берёт процент за любое движение. Парень прошёл мимо почти не замедляясь и тихо бросил, еле заметно шевеля губами:

— Если ищешь что-то серьёзное, чего в лавках нет, могу помочь.

Юноша помедлил с ответом, присмотрелся к посреднику. Тот уже отступил на пару шагов, но остановился, ждал терпеливо и спокойно.

— Да похрен уже, — тихо сказал Вектор себе под нос. — Дороже, так дороже.

Главным сейчас было вложиться в броневик и потратить деньги максимально быстро, пока они не стали причиной серьёзных проблем.

Илья шагнул за парнем. Они свернули за угол, прошли мимо сварочного поста, миновали стойку с горелыми фильтрами, затем повернули в тёмную подворотню, где отсутствовала вывески. Вектор почувствовал, как холодок пробежал по позвоночнику, и инстинкт тихо прошептал: «Не туда ты, парень, лезешь».

— Допрыгался, Альденец, — мелькнуло в голове.

Вместо засады или удара тесаком его встретил обычный толстый торговец, спокойно сидящий за широкой доской. Перед ним лежали не бумаги, а металлические кольца с пометками, обрывки кабелей, образцы пластин и деталей, словно он одновременно был и антикваром, и логистом.

— Слушаю, — буркнул торговец с места.

Пара вступительных фраз ни о чём. Голос был низкий, ленивый, слегка раздражённый необходимостью вести разговор. Потом мужчина прищурился и спросил:

— Ты чей будешь?

— Из Альдены, — спокойно ответил Илья.

Толстяк кивнул, плечи расслабились, стало ясно: гость, без масти, лишних вопросов задавать не нужно, можно вести дела просто и прямо.

Они перешли к деталям. Парень достал подготовленный клочок бумаги, назвал позиции, точно объяснил, что ему нужно и под какую платформу всё должно быть собрано. Торговец кивал, время от времени уточнял по креплениям, пару раз удивился, в целом вел себя уверенно и профессионально.

Когда дело дошло до цены, настроение резко изменилось.

Сумма была неприятной.

— Многовато, — спокойно произнёс Вектор, не показывая волнения. — Перебор на пять купюр, и это без особых излишеств.

Толстяк равнодушно пожал плечами:

— Маржа, друг. Сам понимаешь, через меня — только так.

Вектор молчал, размышляя. Пять купюр было слишком большой разницей, её не срезать и не выпросить скидку. Значит, этот вариант отпадает. Толстяк, прочитав мысли, добавил лениво:

— Есть наводка. Хочешь дешевле — иди сам. Скажу, куда и к кому, только гарантий никто не даст, торгуйся. И про цену наводки не забывай.

— Сколько? — коротко спросил Илья.

— Не за бесценок, само собой, — улыбнулся торговец.

Теперь стало ясно окончательно: придётся идти напрямую, к производству, к тем, кто реально держит станки и детали, руководит этим рынком изнутри. Илье придётся договариваться самостоятельно, возможно, заплатив при этом не только деньгами.

Наводку купил без лишних колебаний. Торговец оказался человеком дела, не разводил болтовню, другом не прикидывался, сразу дал понять: через него можно, но дороже, дешевле будет в другом месте, однако там без гарантий.

Твой риск, твоя выгода, копейка только за слово. В Краегоре подход настолько редкий, что заслуживает уважения. Если уйдёшь ни с чем — значит, сам дурак, а он заработает деньги за простую информацию.

Адрес оказался простым — старая улица, узкая, зажатая между двумя огромными производственными корпусами. Ангар, к которому вышел Вектор, стоял громоздким металлическим гигантом, похожим на перевёрнутый броневик. Внутри без остановки варили, гнули металл, клепали детали — звучали ритмичный грохот станков, короткие резкие выкрики и гул от непрерывной работы механизмов. Это было не мелкое ремесло, а серьёзное производство. На втором ярусе располагались комнаты с матовыми стёклами, за некоторыми из них виднелись решётки.

Илья двигался осторожно, ощущая, как с каждым шагом пространство вокруг становится плотнее, давит вниманием. У входа стояли двое охранников. Первый — с кривым, перебитым носом, второй — коротко стриженный, с цепью на груди и тяжёлым, цепким взглядом. У него были холодные глаза сторожевого пса, сразу распознающие чужаков. Они быстро изучили Илью: руки без мозолей, лицо чистое, явно нездешний, не из тех, кто крутится здесь постоянно.

— Тебе чего тут? — спросил один из охранников, шагнув чуть вперёд.

— Перо здесь? Сказали, его можно найти.

— Сказали, — передразнил охранник, скалясь неприятной улыбкой. — Кто сказал-то, парень?

Парень выдержал паузу, просто посмотрел прямо в глаза, без извинений и суеты. Спину держал ровно, голову чуть выше, чем обычно, и смотрел так, словно перед ним стояли не два охранника, а пустое место. Без грубости и лишнего интереса. Просто как на препятствие, которое он уже оценил и сразу отмёл.

Этот холодный взор сработал лучше слов.

— Подожди тут, — буркнул второй охранник и скрылся внутри.

Илья замер у входа. Прозвище «Перо» ему не понравилось сразу — звучало оно неприятно, скользко, двусмысленно. В нём угадывалось что-то опасное и одновременно лёгкое, неясное. То ли клерк, сидящий за бумагами, то ли убийца, знающий цену движению ножа. Скорее всего, и то, и другое сразу. В Краегоре клички зря не дают, каждая из них — тщательно подобранная маска, скрывающая настоящее лицо.

Охрана провела Илью наверх, по узкой винтовой лестнице, ступени которой были стёрты до блеска, а стена — покрыта густой, въевшейся копотью от давнего пожара. Шли они в полной тишине, и только звук шагов глухо отражался от металлических стен, напоминая удары по жестяному барабану. Наверху коридор был широким и застеклённым с одной стороны; сквозь мутные стёкла пробивался тусклый свет, пропущенный через плотный слой грязи и пыли. Охранник не стал стучать — дверь открылась перед ними сама, он просто шагнул в сторону, и Вектор вошёл внутрь.

Перо.

Вектор мгновенно понял, что не ошибся в предчувствии. Перед ним сидел человек, одетый на манер чиновника: идеально выглаженный костюм, серо-голубая рубашка, чистый ворот, жилет с перламутровыми пуговицами, на пальцах — массивные кольца, тёмные и тяжёлые, без золота и показухи. С первого взгляда — образцовый клерк, если не заглядывать в глаза.

А глаза были другими — не чиновничьими или бандитскими. Глаза убийцы, холодные и внимательные, всё время ищущие место, в которую лучше всего воткнуть заточку, чтобы удара хватило на один раз. Глаза, обычно мутные от скучной рутины, теперь горели нездоровым, лихорадочным блеском.

Хозяин кабинета остался сидеть, без приветствий и приглашений — только короткий кивок на стул напротив и одно слово:

— Говори.

Вектор не стал тратить время, чётко и кратко объяснил суть дела: партия деталей под одну машину, модификация боевая, оплата крупными купюрами, интерес к качеству выше интереса к скорости. Перо слушал молча, не перебивал, внимательно смотрел, изучая лицо, губы, глаза собирали профиль для какого-то внутреннего отчёта.

Ответа он не дал сразу. Медленно положил на стол ручку, сложил перед собой пальцы и с заметной ленцой проговорил:

— Партия мелкая. Много возни.

— Понимаю, — спокойно ответил парень.

— Выгоды ни шиша, — продолжил авторитет, сверля глазами.

— Возможно, — подтвердил парень без тени эмоций.

Он уже готов был услышать отказ, а клерк всё медлил, что-то в Илье зацепило. Не сильно, вскользь — занозой под кожу, мелочь, на которую стоит обратить внимание позже. Во взгляде на миг мелькнул азарт, короткий, злой, едва уловимый — Вектор успел его ухватить. Бандит решил поиграть, чтобы посмотреть, не дрогнет ли этот странный парень в неподходящий момент.

— Допустим, мена, — произнёс Перо лениво и неохотно, постукивая пальцами по столу. — Бабки то при тебе?

Как током ударило. На мгновение Вектор почти коснулся кармана, где лежали купюры, но вовремя перехватил движение, прежде чем оно стало очевидным. Сердце стукнуло, замерло, потом снова ожило. Илья медленно и расслабленно откинулся на спинку стула и усмехнулся, изображая безразличие и лёгкое пренебрежение вопросом.

— Конечно нет, — ответил ровно и спокойно. — Если договоримся, принесут.

Бандит задержал взор чуть дольше, чем требовалось, не на лице, а чуть ниже, заметил едва заметное напряжение в плечах Вектора. Промолчал, было ясно, что сделка его не интересует.

Его интересовал сам юноша. Странная деталь без маркировки — объект, который нужно изучить, понять, классифицировать. Он улыбнулся уголками губ, не двигаясь больше ни на сантиметр, в “делах” Краегора существовала собственная хитрая политика и отпускать парня без понимания расклада — глупость.

Разговор тянулся медленно, расплавленным битумом по ржавой металлической поверхности. Перо задавал вопросы с ленцой и без интереса, а парень отвечал осторожно, двигался по тонкому льду, осознавая, как от любого неверного слова может начаться трещина. Ошибёшься с ответом — сделка полетит в бездну, а с ней, возможно, и сам Вектор.

Авторитет, казалось, не особенно стремился договориться. Откидывался на спинку кресла, лениво перебирая пальцами тяжёлые кольца, и спрашивал не ради сделки, а так, будто бросал мелкие камешки в воду, чтобы посмотреть, как далеко разойдутся круги. Илья всё сильнее ощущал себя марионеткой на нитках, вынужденной изображать улыбку, даже когда нитки натянуты до боли. Он бы давно уже ушёл, если бы не цеплялся за малейший шанс довести начатое до конца.

Разговор плавно, сам по себе, перетёк на тему рейдов.

— Что последнее водил? — спросил Перо, глядя куда-то за окно, не слушая вовсе.

— Суда гнали, — спокойно говорил Вектор. — Через Грейвилл шли, Встретили Грифов.

Клерк едва заметно повернул голову, Илья продолжил, подбирая слова, без суеты и не украшая подробностями:

— Уткнулись в Крикуна. Грифы его разбередили, да там срубило всех.

Он сделал паузу, вспоминая то, что предпочёл бы забыть.

— Караван целиком лёг сразу. Людей в кабинах выворачивало наизнанку, кровь из ушей, глаз. Вытаскивали выживших на верёвках, тащили по земле, цепляли за ноги, за воротники, пока сами не начали сходить с ума.

Илья говорил без задержек, история лилась ровно и гладко, без преувеличений, пропитанная настоящей пылью пустошей. С каждым словом парень втягивался в рассказ и уже не замечал, как в глазах авторитета исчезла прежняя скука. Ленца испарилась тихо, незаметно, высохла каплей воды на раскалённом железе.

Теперь во взгляде появилась осторожная внимательность, Перо вдруг заметил, перед ним не шут на потеху, а нечто более опасное.

А Илья продолжал говорить, не понимая, что разговор уже давно вышел за рамки сделки.

Вектор замолчал, обдумывая продолжение рассказа, чтобы случайно не упомянуть Мрака. Слишком много нитей вело к нему, слишком много лишних вопросов могло возникнуть. Он нарочно тянул паузу, делая вид, что подбирает слова, но хозяин кабинета вдруг встрепенулся и перебил его, впервые за весь разговор посмотрев прямо и остро:

— Погоди-ка, родной, — оживился он, тон теперь был внимательным и холодным. — Это вы Косу из-под Грейвилла выдернули?

У Ильи внутри что-то дрогнуло, пальцы едва заметно дёрнулись, внешне он оставался неподвижным. Продолжил, уже не лениво, а резко и цепко, удерживая внимание:

— Этот балбес недавно у меня был, мозги пудрил, почему на два дня с грузом задержался. Мямлил что-то невнятное про «непредвиденные обстоятельства». Я думал, его где-то на боковушке прижало, а говорит, мол, Крикун прямо на трассе, а какая-то парочка дёргала на канатах народ прямо из-под удара. Я тогда посмеялся, конечно. Крикун на трассе — такое и не придумаешь. А теперь ты слово в слово повторяешь байку.

Перо наклонился вперёд, глаза сузились:

— Ты, дружок, эту сказочку в забегаловке поймал, теперь мне её втюхиваешь? Или как?

Слова были резкими, шилом под рёбра. Вектор на мгновение замер, почувствовав, как в груди стало холодно и тесно. Совпадение становилось опасным. Ещё чуть-чуть — и он превратится в простого болтуна, а болтунов в Краегоре не терпят.

Но и отступать было поздно. Илья медленно выдохнул, коротко и холодно, чуть качнул головой и без дрожи в голосе ответил:

— Мы были. Если сомневаешься, спроси у Косы сам. Или меня спроси что-нибудь такое, чего в кабаке не рассказывают, я тебе сходу скажу.

Парень ступал по лезвию пера. Коса мог соврать или просто скрыть что-то важное, но шаг назад сделать уже невозможно.

Бандит же молчал, глядя на него пристально и внимательно, и в глазах вдруг появился огонёк — не злости и недоверия, а жёсткого, холодного интереса.

— Ну ладно, дружок, — медленно проговорил Перо, сложив пальцы в замок и положив руки на стол. Слегка прищурился, изучая Илью взглядом, похожим на тонкое лезвие. — Вопрос простой. Во что Коса был одет в том рейде?

Вектор внутри ощутил короткий всплеск победы, а внешне остался совершенно спокоен и даже слегка безразличен. Он помнил, очень хорошо помнил.

Когда они вытаскивали выживших из-под удара Крикуна, Коса едва отдышался, прежде чем рухнуть в их броневик, прямо перед Вектором. Дорога до Грейвилла заняла добрый час, и за это время Илья невольно разглядывал спасённого, отмечая каждую мелочь. Куртка, застёжки, штаны, ботинки, снаряжение — всё впитывалось его технарским любопытством, намертво откладываясь в памяти.

Особенно запомнился ему странный погон на левом плече — тёмный, потёртый, с знаком, похожим на змею, обвивающую треугольник. Тогда парень отмахнулся — просто отметил как необычную деталь. Позже, уже в пути узнал, такие погоны носят только свои, внутренняя ячейка «Грифов». Это был клановый знак, сродни командирской повязке в Гильдии Перевозчиков: если видишь её на человеке, вопросы задавать не стоит. В рейде такой человек командует, он решает, кому жить, а кому лечь в песок.

Илья без лишних эмоций начал описывать:

— Куртка тёмно-серая, старая, с утеплённой подкладкой. Швы слегка подточены, одна застёжка латунная, отличается от остальных по цвету. На штанах усиления на голени, ботинки обычные, на левой щиколотке пряжка чуть оттопырена. Погон на левом плече, тёмный, почти неразличимый знак. Похож на кольцо или змею…

Он не стал продолжать дальше, этого было достаточно.

Перо молчал. Не задавал уточняющих вопросов и не пытался подловить на мелочах. Посмотрел Илье в лицо, сканировал глазами, разбирая услышанное по деталям. Откинулся на спинку кресла, медленно выдохнул и уставился куда-то в угол потолка, будто разговор с Ильёй уже закончился, а другой, куда более важный, только начинался внутри его головы.Пальцы переплёл, положил на стол, а взгляд стал рассеянным, для него собеседника больше не существовало. Губы едва заметно шевелились, и он тихо, почти неслышно заговорил, рассуждал сам с собой, забыв о присутствии Вектора:

— Ну, значит, так получается, — лениво и с лёгкой насмешкой протянул он, — я тебе должок имею?

Авторитет смотрел мимо Ильи.

— Вытащил-то ты чужих людей, — продолжал он размышлять, не поднимая головы, — но если б не твоя канитель, доставка встала бы намертво. Эти остолопы, будь они неладны, неделю пили бы за помин души, а дальше? Выковыривай из бараков, ставь к станкам, слушай про «душевную травму» да «работать никак». Потеряли бы месяц, легко потеряли.

Он невесело усмехнулся, слегка качнув головой. Потом, очнувшись, внезапно повернулся к Илье и внимательно, даже агрессивно, взглянул ему в лицо.

— А чего сразу не сказал-то, а?

Перо прищурился, внимательно рассматривая собеседника, заново взвешивая и оценивая с других сторон.

— Значит, не знаешь, кто под кем ходит, верно? Ну, это занятно. Тогда два варианта: или ты так меня проверяешь, или совсем баклан, что ещё хуже.

Илья молча выдержал паузу, не меняя выражения лица, понимая, сейчас даже одно лишнее слово может разрушить всё.

Клерк снова задумался, глядя куда-то мимо, и медленно продолжил рассуждать:

— Допустим, баклан. Что я тогда с тебя получаю? Слух может пойти дурной, мол, с безмастными чужаками дела кручу. Такая грязь липнет быстро и долго отмывается.

Сделал паузу, глаза сузились, и он резко наклонился чуть ближе:

— А если подсадной, значит, за тобой кто-то стоит серьёзный. Кто-то с авторитетом и, возможно, с зубом на меня, тогда мне маза есть. Пусть не сразу, небольшая всё же будет.

Он вдруг резко выпрямился, коротко хлопнув ладонью по столу ударом молотка:

— Ну что, дружок, решаем вопрос?

Цена, которую озвучил Перо, была точно такой же, как у перекупщика на рынке — уже с маржой. Теперь Вектор знал реальную стоимость и осторожно вступил в торг, показывая свою осведомлённость без наглости. Авторитет окончательно убедился, что перед ним не баклан, а скорее подсадной, и потому согласился быстро, без лишних возражений. Договорились спокойно, обменявшись короткими кивками и без лишних слов. Сделка получилась прозрачной — насколько это вообще возможно в Краегоре.

Когда Илья, небрежно и спокойно, вытащил всю сумму из внутреннего кармана куртки, Бандит впервые почувствовал тревожный холодок. Ходить на «первый контакт» с такими деньгами в кармане — либо полное безумие, либо железная уверенность в крыше. Демонстративно не стал пересчитывать купюры, но взглядом проследил за каждой, подтверждая своё впечатление.

После этого вся сделка обрела иной, гораздо более весомый смысл.

Они спустились вниз, в производственный ангар. Грохот работающих станков остался за перегородками, а здесь была другая, более плотная и спокойная тишина, похожая на ту, что наступает перед отправкой каравана. На полках лежали детали, каждая на своём месте, ожидая, когда их поставят в машину, которая повезёт навстречу смерти или долгому пути по пустошам.

Запчасти были старыми, но качественно восстановленными, добротными. Смазанные, с отшлифованными гранями, на каждой стояла аккуратная маркировка краской, где-то свежие надписи на металле, кое-где серийные номера. Стабилизаторы, амортизаторы, ремкомплекты, шарниры и пара массивных блоков под тяжёлую ось — всё, за чем последние дни охотился Илья.

Он не спешил принимать детали сразу. Игнорируя нарастающее раздражение, Вектор склонился над ящиками и начал внимательно проверять каждый элемент. Пальцы проходили по стыкам, он записывал все серийные номера, а где их не было — описывал мелочи: глубину резьбы, изгибы зубцов, характерные царапины и вмятины. Действовал скрупулёзно и спокойно, не выпуская из виду ни одной детали.

Перо наблюдал со стороны с холодной, слегка наряжённой ленцой, но спорить не пытался. Все сомнения насчёт дилетантства юноши окончательно развеялись.

Оформление прошло на коленке: детали перечислили на грязном листке бумаги, Авторитет небрежно расписался, вместо печати жирно прочертил крест и ткнул пальцем в грязь, оставив мутную кляксу отпечатка — типичная бюрократия Краегора, формальности соблюдались скорее по привычке, чем по необходимости.

Груз отправили в «Трубу». Один из охранников сел в кузов, второй — за руль, чтобы всё дошло без сюрпризов.

Парень остался на месте, держа в руках квиток и понимая, что теперь он на двадцать купюр беднее. Ровно половина денег ушла, половина осталась. Теперь ему предстояло заплатить охране Жорика — сумма была фиксирована до конца месяца, затем рассчитаться за работу с Шилом и его ребятами.

Если всё пройдёт гладко, останется лишь контролировать сборку и ждать результата.

А главное — теперь можно заняться поисками Караванщика, время шло, а тот до сих пор не объявлялся.

Зря юноша думал, что всё решил, следующие две недели Илья крутился волчком. Каждый день начинался в «Трубе» с проверки деталей и сборки, потом шли переговоры с Шилом, где-то помогал искать детали, мастер справлялся плохо.

Вектор решал вопросы, подписывал бумаги, мотался между мотелем, складами, рынком и мастерскими, выжимая из времени всё до последней капли.

Вслед за ним постепенно начал тянуться шлейф слухов. Сначала едва ощутимый, он сгущался день за днём, и вскоре Илья заметил повышенное внимание к своей персоне. Уже не смотрели сквозь него, а с интересом, с прищуром, запоминая черты лица чуть внимательнее, чем раньше. Один из охранников на седьмом блоке уже не делал вид, будто видит пустое место, а коротко, почти уважительно кивал, когда Вектор проходил мимо. Никто ничего не спрашивал прямо, но вопросы уже витали в воздухе.

Кто он? Под кем ходит? Почему в Краегоре всё ещё жив, с деньгами, броневиком, и никто не предъявляет ему счёт?

Пока всё списывали на слепое везение или невидимую, серьёзную поддержку. Сам Илья держался сдержанно и уверенно — говорил коротко, скупо, иногда бросал фразы так, словно решения принимает не он, а те, кто стоят у него за спиной. Хотя никого за ним не было.

Лисса пять лет жила в Краегоре именно так — на слухах, недосказанности и тенях. Но Вектор не был Лиссой. Он видел, начал тикать таймер, отсчитывая дни до того момента, когда кто-то перестанет довольствоваться слухами и задаст вопрос прямо.

Но парень успел всё сделать вовремя:

— Нашел недостающие детали— Закрыл вопрос с Жориком.— Полностью оплатил работу Шила и ребят.— Согласовал мелкие изменения в конструкции броневика.

Модернизация шла своим ходом, теперь оставалось только ждать.

А значит — настало время искать Мрака.

Илья начал осторожно, без прямых вопросов типа «вы не видели такого-то?». Вместо этого просто начал прислушиваться. Спрашивал, кто из местных пропадает на ночь, какие улицы лучше обходить стороной, где видели кого-то похожего, кого называли «молчаливым». Он собирал информацию, как кусочки разбитой мозаики, тщательно подбирая один к другому, чтобы хоть что-то стало яснее.

И в какой-то момент картинка начала складываться.

Не имя или точные приметы. Только кличка “Бритый” и место.

Адрес был простым: улица, боковая ветка, заведение. Парень вдумался в название и волосы встали дыбом. Пальцы чуть дрогнули, сжавшись в кулак, а лицо застыло, скрывая эмоции внутри.

Место Вектору очень не понравилось.

Совсем не понравилось.