Распутье Воронов

Глава первая

Геральт несмотря на самое искреннее желание — и по причинам довольно-таки важным — никак не мог сосредоточиться на болтовне войта. Всё его внимание поглощало большое чучело вороны на войтовом столе. Ворона, поглядывая на ведьмака стеклянным глазом, стояла на глиняной подставке, выкрашенной в зелёный цвет, обе ноги вороны утопали в этой глине. Ворона несмотря на весьма живое выражение своё, никак не могла быть живой, тут и говорить не о чем. Так почему же, никак не мог надивиться Геральт, ворона уже несколько раз подмигнула ему своим стеклянным глазом? Разве что магия? Вряд ли, ведь его ведьмачий медальон не дрогнул, не завибрировал, ни разу, нисколечко. Значит галлюцинация? Видение? Вызванное хотя бы тем, что его пару раз стукнули по голове?

— Повторю вопрос, — повторил вопрос войт Булава. — Повторю, хотя я повторять не привык.

Войт Булава уже несколько раз уверял Геральта, что он повторять не привык. Несмотря на это повторял то и дело. Видимо, любил он это, хотя и не привык.

— Повторю мой вопрос: в чём была настоящая причина? За что ты этого дезертира так страшно изрубил? Старинные обиды? Потому что никак, понимаешь, ни за что я не поверю, что дело было в этом деревенщине и в девической чести его доченьки. Что ты вроде как поспешил им на помощь. Вроде как ты рыцарь сраный, без страха, понимаешь, и упрёка.

Ворона подмигнула. Геральт пошевелил связанными за спиной руками, стараясь восстановить кровообращение. Верёвка больно врезалась в запястья. За спиной он слышал тяжёлое дыхание деревенского громилы. Громила стоял вплотную к нему, и Геральт был уверен, что он только и ждёт повода снова врезать ему кулаком в ухо.

Войт Булава засопел, развалился на стуле, выставив брюхо и бархатный кафтан. Геральт разглядывал переднюю часть кафтана, словно меню, уведомляющее о том, что ел войт сегодня, вчера и позавчера. И, по крайней мере, одно из этих блюд было приправлено томатным соусом.

— Я думал, — изрёк наконец войт, — что никогда не буду принуждён смотреть на одного из вас, ведьмаков. Давно уж никаких ведьмаков не видать было. Говорили, что после сто девяносто четвёртого года мало кто в живых остался там, в горах. Потом пошла молва, что и те остатки вымерли, кто с голоду, кто от заразы. А тут, глядь, явился такой, да прямо в моей деревне. И первое, что он делает, это убийство. А схваченный на месте преступления имеет наглость толковать про какие-то грёбаные указы.

— В соответствии с именным указом от тысяча сто пятидесятого года, — откашлявшись, прохрипел Геральт, — данным Дагридом, королём Каэдвена и Мархий приграничных, primo: ведьмакам дозволяется свободно заниматься своим ремеслом на территориях Королевства и Мархий и изымает оных из-под юрисдикции местных властей…

— Во-первых, primo, — резко прервал его Булава, — уж скоро полвека как Дагрид в прах обратился, а вместе с ним и его именные самодержавные указы. Во-вторых, primo, никакой король ничего у меня ни из-под чего не изымет, потому что король в Ард Каррайге, далече отсюда, а здесь правит местная власть. То есть я. А в-третьих, primo, тебя, братец, арестовали не за ремесло, а за убийство. Оборотня изловить да лешего пришибить — такое твоё ведьмаково дело. А вот людей резать — на это никакой король тебе права не давал.

— Я встал на защиту…

— Дарыл!

Громила послушно врезал Геральту кулаком, на этот раз по шее.

— Ты повторяешься, — войт поглядел на потолок, — это раздражает. А ты знаешь, до чего может довести раздражение? Даже такого спокойного человека, как я?

Ворона моргнула стеклянным глазом. Геральт молчал.

— Ты, — сказал наконец Булава. — Ты не ведьмак. Ты ошибка. Тебя надо исправить. Надо вернуть тебя в это ваше горное Гнездовище, о котором люди болтают. Уж не знаю, как оно там у вас. Может, такого ублюдка, как ты, разбирают на отдельные части, чтобы сделать из них новых ведьмаков, получше. Ведь там у вас так делается, ага? Из разных человеческих кусков ведьмаков складывают, сшивают или склеивают, или как оно там. Люди разное говорят. Ну да ладно, что попусту болтать… Я тебя, неправильный ведьмак, отправлю обратно в горы, за Гвенллех. Через неделю.

Геральт молчал.

— Ты даже не спросишь, почему через неделю? — войт оскалил жёлтые зубы. — Ты ведь любишь ссылаться на указы и законы. Так и я стою за закон. А закон такой, что пришлым сюда, в деревню, с оружием входить запрещено. А ты вошёл с оружием.

Геральт хотел возразить, что он не вошёл, а его втащили. Но не успел.

— Наказание, — постановил Булава, — двадцать ударов кнутом. Исполнить наказание поручаю присутствующему тут Дарылу, а рука у него тяжёлая. Раньше, чем через неделю, ты на ноги не встанешь. Ну же, берите его. На двор и привязать к столбу…

— Эй, стойте, — остановил громил входящий в комнату мужчина в бурой епанче, понизу сильно забрызганной грязью. — Тебе, Булава, только бы к столбу да кнутом! Ведьмака моего хочешь покалечить? Так вот нет же. Мне ведьмак нужен целым и здоровым на стройке.

— А тебе какое дело, — войт подбоченился, — не встревай в исполнение наказания, Блауфалл. Уж и без того терпеть приходится, что ты у меня людей из деревни на барщину забираешь. Но в юрисдикцию мою не лезь, не твоё это дело, моя юрисдикция. Преступление должно быть наказано…

— Шиш тебе, а не преступление, — прервал его Блауфалл. — Нет тут никакого преступления, есть самозащита и спасение людей. Ты морду-то не криви, у меня свидетель есть. Прошу сюда, поселянин. Ну-ну, не бойся. Говори, что и как.

Геральд узнал крестьянина. Того самого, которого он вчера спас от грабителей, и который удрал в лес вместо того, чтобы поблагодарить. Отца девчонки, которую он помнил раздетой до нижней сорочки.

— Удостоверяю… — просипел мужик, указывая пальцем на Геральта. — Удостоверяю своим словом, что оный вьюноша от разбойников оборонил … Имение в разор не дал… Дщерь мою от посрамления спас… невинной из лап разбойничьих вызволил…

— А тот дезертир, — подсказал Блауфалл, — бросился на него с топором, юноша только защищался. Самозащита! Подтвердите, поселянин, что так и было.

— Так и было… Ей-ей, не сойти мне с места, вот так и было! Господин войт, парнишка-то вовсе не виноват! — крестьянин был бледен и говорил неестественно громко. — Господин войт! Пустите его, просим вас. А вот тут… будьте милостивы, возьмите… за то, что… за то… эээ… Может, расход какой или вред был… Мы рады возместить…

Униженно кланяясь, мужик вручил войту кошелёк. Булава быстренько спрятал его в карман своих широченных штанов, да так ловко, что кошелёк и не звякнул.

— Самозащита! — фыркнул он. — Человека на куски мечом посёк. Невинный вьюноша… Уж я бы его…

Они вышли во двор. Громилы вытолкнули Геральта, не развязывая ему рук.

— А ты, Блауфалл, с чего это так тебя припекло, что даже мне сюда свидетеля приволок? Так тебе нужен этот ведьмак?

— А ты что, будто не знаешь? Мы дорогу прокладываем, Великую Дорогу, из Ард Каррайга через леса до самого Хенгфорса должна быть дорога. И не что попало, не просека какая-то, а тракт, сухой и ровный, брёвнами и фашинами мощёный, чтобы телеги и повозки могли ехать. Это дело важное, Великая Дорога, по ней пойдёт богатая торговля, ну, то есть наших краёв с Севером. Сам король, говорят, приказал, чтобы поспешать. А там, в лесах и на болотах чудища, то и дело какой-нибудь работник пропадает, монстрами убитый или похищенный…

— А с каких это пор ты переживаешь из-за работников? Ты же завсегда говорил, что работник — пустяк, один пропал, другой найдётся…

— Да работники-то — и пёс бы с ними, они почти все на барщине. Но у меня чудище иной раз бригадира уволочёт, а это мне трудовую дисциплину дезорганизует, фронт работ разваливает. А, что тут говорить. Сказал же, нужен мне ведьмак, завалю сроки, так мало того, что премия накроется, это что! Ревизора пришлют. А ревизор…

— Всегда что-нибудь найдёт, — понимающе кивнул Булава. — То материалы налево продал, то смету завысил, уж это…

— Ты от темы не уходи, — поморщился Блауфалл. — А ведьмака выпусти, сейчас же, без проволочки, я его с собой на строительство возьму… Ух ты ж… Это что такое?

— С заставы солдаты, — войт вгляделся из-под руки. — Господина Карлетона войско.

На двор, поднимая облака пыли и распугивая кур, галопом ворвались десятка полтора всадников. Вооружённых. Одетых по-разному, пестро и почти все оборванно. Только двое впереди выглядели поприличнее. Командир, усач в лосином дублете, с позолоченной портупеей, в шляпе с пучком страусовых перьев. И длинноволосый эльф с повязкой на лбу, в зелёном мундире разведчика.

— Господин капитан Реиш Карлетон, — поприветствовал Булава, выйдя навстречу. — Добро пожаловать, добро пожаловать. За что такая честь?

Господин капитан Реиш Карлетон наклонился с седла, смачно сплюнул. Потом дал знак разведчику. Эльф подъехал к столбу с перекладиной и ловко перекинул через неё верёвку, заканчивающуюся петлёй.

— Ага, — Булава подбоченился, оглянулся, стоят ли за ним его громилы. — Видать, господин капитан в мою деревню вешать приехал. И я даже вижу, кому такая доля — на виселицу идти. Вижу, вижу, вон те двое, в путах… Ха, господин капитан изловил дезертиров со своей заставы! Тех, которые тут в моих лесах на деревенских мужиков и девок нападали?

— Оных, — капитан Реиш Карлетон подкрутил ус, — вешать я и не думаю. Они пойдут сквозь строй, под розги. Чтобы попомнили. Вот и всё. Слишком мало у меня людей, чтобы их вешать за всякий пустяк. И чтобы какой-то бродяга безнаказанно убивал их.

Капитан выпрямился в седле, возвысил голос, обращаясь не только к войту, но и к деревенским громилам, Блауфаллу, его слугам и собирающейся кучке сельчан.

— За что мне карать моих солдат? За что? За самовольную отлучку? Что девку хотели повалять? Да мы там, на заставе, как на конце света, как в ссылке, как на каторге. Ни тебе пива, ни баб… Что ж удивительного, что парни иной раз сиганут налево, изловят какую-нибудь…

— А за каким чёртом, — Реиш Карлетон заговорил ещё громче, — бабы шляются по лесам? А этот, тут присутствующий селянин, ему кто велел оную барышню с собой тащить, нельзя было дома оставить? Так что ж тут парней винить, что им восхотелось… Я этого не одобряю! Не одобряю, но понимаю. Господин Аэльварр? Готово там?

— Готово, капитан.

— Тогда давай сюда этого ведьмака, Булава. Он убил моего солдата и пойдёт на виселицу. Надо подавать примеры, страшные примеры. И не снимайте его, войт, пусть повисит, другим в назидание.

Блауфалл шагнул вперёд, сделал вид, что хотел что-то сказать, но передумал.

Громилы схватили Геральта, но остановились в неуверенности. Как оказалось, они поступили правильно.

Вдруг сделалось удивительно тихо. И чем-то холодным повеяло. Во двор из-за амбаров тихонько вступил вороной, чёрный, как смоль, конь. Он нёс на себе всадника. Беловолосого, в чёрном кожаном дублете, украшенном на плечах серебряными шипами. Из-за правого плеча всадника торчали рукояти двух мечей. Медленно, почти грациозно, вороной конь прошёл мимо селян и войта. Чтобы остановиться перед кавалерией капитана Карлетона.

На мгновение воцарилась тишина. Потом вороной конь тряхнул головой. Зазвенели кольца на удилах.

— Господин войт Булава, — заговорил в полной тишине беловолосый всадник, — немедленно освободит молодого ведьмака. Вернёт ему коня, оружие и имущество. Немедленно.

— Так… — закашлялся войт, — Так точно, господин Хольт. Сию минуту…

— Господин капитан Карлетон, — всадник слегка поклонился. — Приветствую.

— Господин ведьмак Престон Хольт, — Реиш Карлетон коснулся своей шляпы. — Приветствую.

— Господин капитан, — всадник повысил голос, — соизволит забрать отсюда этого эльфа, его верёвку и остальных своих подчинённых. Вы здесь больше не нужны. Сегодняшнее линчеванье отменяется.

— В самом деле? — капитан выпрямился в седле, положил ладонь на рукоять меча. — Вы настолько уверены в себе, господин ведьмак?

— Да, я настолько уверен. Прощайте. Господин войт, парень свободен? Вещи возвращены?

— Ах, ты, сукин сын! — рявкнул один из кавалеристов Карлетона, выхватывая меч из ножен и пуская вскачь коня. — Я тебя…

Он не закончил. Назвавший себя Престоном Хольтом поднял руку, сделал чуть заметный жест. Воздух завыл и засвистел, селяне заткнули уши. Конник вскрикнул, вылетел из седла, как из пращи, тяжело и бессильно рухнул прямо под копыта своих сослуживцев, их кони перепугались, захрапели, забились, замотали головами, один встал на дыбы. Конь упавшего помчался между избами, лягаясь и подкидывая круп.

Сделалось очень тихо.

— Ещё кто-нибудь? — Престон Хольт поднял руку в боевой перчатке, — Несогласный? Желающий поиграть в героя? Нет? Я так и думал. Прощайте, господа солдаты. Молодой ведьмак уже в седле?

— В седле, — ответил Геральт.

— Тогда в путь. За мной.