Революция кукольной принцессы

Глава 32

Киане хотелось рассмеяться от происходящего абсурда, но смех бессильно застывал в горле. Когда-то она задавалась многими вопросами.

Почему Рихтер Аглесс так легко принял в особняк ребёнка побочной ветви? Отчего столь быстро доверил Эрнсту всю власть? И, наконец…

«Почему проявлял больше внимания к неродному сыну, нежели ко мне?»

Ответ оказался неожиданно простым. Потому что Эрнст в действительности незаконнорождённый ребёнок герцога.

«Отец предпочёл грамотно обставить всё так, чтобы информация о бастарде не всплыла. Он сохранил свою репутацию и даже смог уберечь моего брата от лишних пересудов»

В каком-то смысле это было ожидаемо, если учесть то, насколько сильно имперцы не любили бастардов. Немаловажным было и то, что мать Эрнста даже не была благородной. Прознай об этом остальные дворяне – его никогда бы не допустили до высочайших должностей.

«Но мой отец всегда был непомерно гордым. Честно говоря, я никогда бы не подумала, что он примет в особняке ребёнка от служанки…»

— Императрица Эллерия тесно связана с родом Аглесс, - медленно проговорил Рейнар, - и чтобы раскопать грязь, пришлось пройтись по потомственным слугам Золотого герцогства. Именно тогда я случайно обнаружил эту женщину и кое-какие записи… Которые оставалось сверить и проанализировать.

— Она действительно… Была отцовской горничной? – хрипло спросила Киана.

— Насколько могу судить: в молодости она стала любовницей твоего отца, но, можно сказать, что это часть обязательного сексуального просвещения молодого человека. – пожал плечами князь.

Киана поморщилась. Она уже и забыла о той неприятной практике, когда родители подкладывали под сыновей хорошеньких служанок…

Подчеркивая сей факт, Рейнар имел в виду, что Рихтер не испытывал реальных чувств к своей любовнице.

— Когда произошла помолвка с твоей матерью, герцог приказал выслать горничную за пределы особняка и обеспечил её землей и деньгами. На тот момент… Она была беременна.

Киана прикусила нижнюю губу, глубоко задумавшись. Да, как и предполагалось – Рихтер был достаточно хладнокровен и горд для того, чтобы убрать беременную женщину подальше. Но почему тогда он изменил решение и позволил Эрнсту стать наследником?

— Что думаешь, принцесса? – тихо спросил Рейнар.

— Я думаю… Что отец возненавидел мою мать, - медленно, но уверенно произнесла девушка.

То, что Вера Аглесс не появлялась в особняке – отнюдь не случайность.

«Папа всегда был хладнокровным и превыше всего ставил договоренности. Если он изменил собственное решение, это значит… Что мама сделала нечто непростительное»

Киана знала о своей внешней схожести с Верой. Безразличие отца могло объясняться именно этим.

Он не проявлял тёплых чувств к дочери, которая так сильно походила на отверженную супругу. Но многое до сих пор оставалось загадкой.

Что сделала Вера Аглесс? Как их брак мог состояться? И причем здесь Ивар Гридберн? Киана чувствовала, что стоит на пороге своего прошлого. Осталось сделать последний шаг в таинственную бездну.

***

Калн

Казематы имперского клана Эзред в определённых кругах «славились» своими ужасающими условиями. Камеры пыток, покрытые въевшейся кровью. Многочисленные приспособления для допросов и варианты безмерные мучений прилагались к этой чёрной славе.

Сюда отправляли особенных людей. Тех, кто вознамерились свергнуть великих правителей. Самое место для заговорщиков, скажете вы? Да, так оно и есть. Однако в сию минуту они правили балом.

Запястья Эрнста были прибиты к каменной стене железными скобами. Стертая до костей кожа больше не болела. Молодой мужчина не спал, хоть его обвинители в данный момент отсутствовали.

Думая о просчетах в своих планах, он мог лишь бессильно усмехаться. Ему стоило удавить Матильду сразу же, как представилась возможность. Но, наверное, в сознание Аглесс проникла предательская ниточка сентиментальности.

Отец ведь говорил: не будь чувствительным идиотом.

И Эрнст действительно им не был… До поры, до времени. Но Матильда в прошлом проявляла редкую преданность и, к тому же, отчасти напоминала его собственную мать, служанку, которая так и не избавилась от тлетворной любви к господину.

Он слишком хорошо помнил время, проведенное «на дне». Хотя они с матерью практически не нуждались в деньгах, молва была безжалостна, и соседи бесконечно шептались о ребёнке, зачатом вне брака.

Они глумливо называли Эрнста дворняжкой и мальчику приходилось проглатывать оскорбления, снося побои городских детей. Как же он всё это ненавидел. И насколько сильно хотел однажды возвыситься над ними.

Мать говорила, что отец однажды обязательно найдет их, но Эрнст практически потерял веру, осознавая, что ему на всю жизнь придётся остаться безродной дворнягой.

Однако, чудо произошло. Не так скоро, как хотелось бы, но на пороге их небольшого дома появился человек с бесстрастными ледяными глазами, который придирчиво осмотрел Эрнста (так смотрят на лошадей перед покупкой) и сказал:

«— Я хочу выковать из тебя идеального наследника семьи Аглесс. Но я не прощаю ошибок. Надеюсь, ты понял меня, сын?».

Конечно же, он понял. Тогда Эрнст испытал неизвестное доселе вдохновение, будто его главная цель в жизни отныне – стать лучше этого человека. Влиятельнее, опытнее, умнее… Дворняжка примерит породистую шкуру и возвысится над прочими. Это ли не идеальное стечение обстоятельств?

Почти год мальчик провёл в отдалённом поместье, где его муштровали строгие слуги герцога. Они били Эрнста за любую оплошность, кровью и потом вбивая азы этикета и элементарные знания. Только после такой тяжёлой подготовки он оказался на пороге особняка Аглесс.

И узнал… Что у него есть младшая сестра. Девочка с драгоценными сапфировыми глазами и струящимися рыжими локонами. Она выглядела, как дорогая кукла из витрины элитного бутика.

Такая игрушка никогда не будет по карману жалкому оборванцу. Наверное, в этот момент Эрнст впервые испытал душащую зависть вперемешку с гремучей ненавистью.

Раньше ему приходилось чистить сапоги господ, дабы заработать парочку монет для себя – а она просто ела тортики с золотой ложки. Девочка регулярно закатывала истерики, вечно капризничала и постоянно требовала… Но герцог ни разу не сказал ей: «у тебя нет права на ошибку».

К счастью, Киана Аглесс была идиоткой. Ею настолько просто манипулировать, что Эрнсту даже хотелось смеяться от своей поразительной удачи. В конце концов, он всегда использовал мягкий тон, маскируя за ним неприязнь к собеседнику.

Его манипуляции становились всё лучше с годами, а Киана даже не замечала. Тепличное растение, которое давно стоило бы вырвать с корнем…

Эрнст ненавидел одну лишь мысль о том, что она имеет больше возможностей по праву рождения, но совсем этим не пользуется. Однако, в ту пору, когда Киана начала следовать за ним, словно собачка… Эрнст с головой окунулся в извращенное ощущение контроля.

Его называли дворняжкой, но теперь именно он способен управлять мыслями и чувствами других. Начиная с Кианы и заканчивая остальными… Постепенно, шаг за шагом, бастард с грязной кровью займет завидное место под солнцем.

Со временем он даже пропитался своеобразной благодарностью к глупой сестре, которая подарила ему знакомство с наследным принцем и бесчисленное множество иных драгоценных шансов.

Конечно, порой Эрнст всерьёз опасался, что Золотой герцог сильнее оттает к рыжеволосой кукле. По счастью, Киана была слишком похожа на собственную мать, а та, кажется, впуталась в тёмную историю, вызвав гнев Рихтера.

Эрнст видел Веру Аглесс несколько раз и почувствовал изумление от двух моментов. Во-первых, внешность этой женщины действительно была выдающейся. Но глаза её тускнели всё сильнее с каждым прожитым годом, а скулы становились острее из-за болезненной худобы.

Рихтер не позволял Киане приближаться к матери, а вот Эрнсту было дозволено большее и потому он с определённой точностью мог сказать: той словно завладела иссушающая душевная лихорадка.

Второе же, что поразило мальчика – удивительное безразличие Веры. Она не проявляла интереса к дочери, или же неприязни к бастарду. Спокойная… Слишком спокойная.

Тогда Эрнст пожелал, чтобы и Киана стала такой. Если он будет контролировать её жизнь, сможет ли капризная принцесса превратиться в покорную куклу? Это следует проверить.

Ухмылка змеей скользнула по окровавленным губам Эрнста. С самого начала он не собирался относиться к ней, как к своей настоящей сестре. Аглесс получал истинное удовольствие, делая из неё обезличенное «ничто». И чем ниже падала Киана, тем лучше становилось ему.

Но… Кажется, в последний год что-то пошло не так. Эрнст размяк. Даже когда он видел первые признаки непокорности, даже когда она ужом вырывалась из его цепкой хватки и глядела волчицей… Наследник ничего не предпринимал.

В её глазах порой сквозило отчаяние, природу которого он так и не понял. Но хуже всего то, что Эрнст начал их сравнивать и вдруг понял, насколько всё безнадежно.

Они с Кианой – глупые, нелюбимые дети. И Рихтер, по сути, относился к ним одинаково безразлично.

«Я думал, что отличаюсь от неё. Действительно ли я… Отличаюсь?»

Подобные мысли пришли к Эрнсту слишком поздно. И сейчас… Просчитался ли он, когда оскорбил Артена Дугласа?

Грязный ублюдок из далёкого баронства успешно примкнул к заговорщикам. Этого следовало ожидать – они ведь принимали в свои ряды сирых и убогих. Артен возжелал принцессу и тогда Эрнст разозлился, в сердцах назвал его «безродной псиной»… Не ведая о том, что вскоре после захвата Кална, Артен рассчитается с ним в казематах.

О, он знал толк в пытках. Ему нравилось причинять страдания, медленно растягивать свой концентрированный садизм острыми иглами, дыбами, разнообразием изумительных повреждений…

Эрнст бы похвалил фантазию Артена, если бы тот не оказался сумасшедшим уродом.

«По крайней мере… Эта дурочка… Сбежала…»

Птичкой бесследно упорхнула из особняка. Хотя бы это… Отчасти приносило удовлетворение.

Эрнст почувствовал тяжесть в голове и дыхание его окончательно сбилось. Мутные пятна заплясали перед глазами, покрывая пространство блёклой пеленой.

Бредовые мысли перемешались с подобием сновидений, в которых наследник Аглесс видел многое.

… Разбитый нефритовый кулон…

… Принцессу, изломанную в труху…

… И сгорающую столицу.

Поместье находилось в далёком, излишне умиротворенном месте. Там, где шумел морской прибой, с приливом поглощая единственную дорогу к небольшому песчаному острову. Там, где разбили сад из камней, поросших мхом, без намека на живые растения.

Двухэтажный дом словно высечен из единого монолита, со всех сторон окружен блёклой синевой и редкими умирающими деревьями, склонёнными к земле от сильного ветра.

В то время как Киана осталась на берегу, Рейнар прошёл всю дорогу до острова. Сапоги его погружались в мокрый песок и мягкий ил, вызывая сырое чавканье от ходьбы.

Князь сдерживал внутреннее желание ускориться, укоряя себя за то, какой долгий путь пришлось пройти ради одного этого момента. Он всё время искал не там.

Рыл землю, будто слепой крот, пытаясь обнаружить секреты императрицы. Но, стоит отдать должное – она постаралась на славу и уничтожила всех живых свидетелей. Мертвецы, как известно, не особо разговорчивы.

Тогда Рейнар обратился к иным мыслям – нужен кто-то, кому достаточно хорошо известен характер Эллерии. Но этим не мог похвастаться даже император (что уж говорить о наивном Альберте). А семья царственной стервы давно погребена в роскошном склепе.

Все… За исключением младшей сестры, матери Кианы. Но и её отыскать – непростая задачка.

Так тесно переплелось прошлое с настоящим, насмешливо душит тугими корнями, раз за разом пуская по ложному следу… Рейнар знал: дети часто расплачиваются за грехи родителей, даже если это чертовски несправедливая установка. Но порой самое сложное – раскопать глубину чужой порочности. Словно массовое захоронение… За одним скелетом обязательно находится другой.

Именно поэтому Киана осталась ждать на берегу. Ей не стоило заходить на территорию поместья. Там слишком легко получить хрупкую надежду, которая неминуемо будет уничтожена.

Рейнар чувствовал себя странно. Долгое время он презирал семью Аглесс, прекрасно зная о их тесной связи с императрицей. Если бы не поддержка одного герцогства (а также молчаливое попустительство другого) император бы давно сместил Эллерию.

Впрочем, отвлекаясь от собственных убеждений, Рейнар по-человечески мог понять эту женщину. То, как она льстила вдовствующей карге, родила ребёнка и до основания впилась ногтями в трон… Подспудно вызывало уважение.

Но стоит понять и Рейнара. Он собирался перечеркнуть эту дрянную историю, даже если придётся продираться с оголённым клинком наперевес.

Когда-то князь упустил месть вдовствующей императрице, но у него остались нерешенные дела. Хотя он действительно подумывал закрыть глаза на вину Эллерии… Со временем это стало невозможно.

Действия всех высочайших людей превратились в гнойный нарыв на лике Кальдерона и теперь остается лишь одно: безжалостно срезать кусок кожи. Кто-то должен за всё ответить. В противном случае – внутренняя война утихнет лишь на краткий срок, чтобы вновь зажечься через десятилетие с новой силой.

«Каждый принимает решение и груз ответственности за него» - задумчиво усмехнулся Рейнар, ступая меж серых камней.

Всё это место напоминало кладбище. Кладбище разбитых надежд, былой любви и убийственной страсти. Тихое, пустое, оно пропиталось усталостью одного конкретного человека.

Женщины, которая жила лишь номинально.

Рейнар толкнул скрипучую дверь и зашёл внутрь, чувствуя, как першит в горле смесь морской соли и каменной пыли.

Она сидела в тёмном кресле у камина, в коем оставался лишь серый пепел. Мертвенный свет от окна озарял её лицо, но даже так – ощущался след былой красоты.

Вера Аглесс… Заставила Рейнара внутренне содрогнуться. Он смотрел на неё и видел Киану, словно отражение из тусклого зеркального будущего.

«Теперь я понимаю, отчего Золотому герцогу столь сложно полюбить собственную дочь…»

— Кто вы? – её бездушный рыбий взгляд остановился на князе.