Рысюхин, помните свои шестнадцать?

Глава 26

Районный почтовый начальник, уже третий за последние три с половиной года, имени которого я не успел даже узнать, новому почтовому фургону очень обрадовался. Правда, у нас с дедом возникли подозрения, что окажись на его месте слегка переделанный «Жабыч» и без почтовой окраски, то радость была бы ещё больше. А вот по поводу открытия нового отделения, тут его эмоции выглядели противоречивыми.

Да, новые штатные единицы, в том числе и должность начальника отделения, куда можно продвинуть нужного человека, вакансия шофёра открывается, несколько почтальонов — это и упрощение работы, и дополнительное финансирование, и рост собственного рейтинга в глазах коллег. Но, с другой стороны — это увеличение финансирования, которое надо выбить, а потом отбиваться от попыток его отобрать обратно! Ну, и кадровые вопросы. Да и одобрят ли?

Пришлось немного приоткрыть карты, всё равно поток добровольцев скрыть не получится.

— Значит, на вашей Изнанке будет базироваться новая гвардейская часть⁈

— Новая часть, сформированная по гвардейском штату, скажем так. И во главе её Государем поставлен человек в звании капитана гвардии по корпусу гвардейской артиллерии.

— И большая часть?

— Около пятисот нижних чинов и офицеров. Плюс вольнонаёмные, сотни полторы-две, плюс семьи военнослужащих и вспомогательного персонала. Всего по моим прикидкам будет прибавка в тысячу двести — тысячу пятьсот человек.

— Солидно! Это сколько же у вас народа будет⁈

— Сейчас на Лице около семисот человек, может и больше, на Изнанке постоянного населения в острогах и фортах ещё полторы сотни, в родовой гвардии почти три сотни. Всего где-то тысяча двести.

— И добавится столько же, если не больше. Почти две с половиной тысячи будет. Хотите местечко основать?

— В будущем — возможно. Пока не хватает населения и полиции.

— Тогда с финансированием и утверждением запроса будет проще.

Бумаги районное начальство частью подписало, частью оформило чуть больше, чем за полчаса. Причём и финансовые, которые принёс мой поверенный, тоже. Пусть налоговый вычет меня в ближайшие годы не волнует, но всё равно порядок должен быть, не лукошко с пирожками передаю.

— Теперь нужно переправить всё это в Минск.

— Если я сам завезу, это может ускорить процесс?

— Вполне, вполне. А вы когда сможете?..

— Как раз сегодня и собирался лететь по делам.

— Тогда я вам сейчас сопроводительное письмо составлю, уложу всё в пакет и адрес напишу, кому и куда отдать.

На улице показал почтмейстеру уложенные в кузов фургона трафареты для нанесения недостающих надписей и рисунков:

— Вот, заготовили, но сами рисовать не стали, чтобы самозванства с самоуправством не получилось. А ну как, вы бы отказались?

Все вежливо хохотнули, отдавая день комичности такого предположения, после чего я поехал обратно в Дубовый Лог. Пока ехал — думал, что открытие почтового отделения у нас давно уже назрело и перезрело. Сейчас почта теоретически есть только в Алёшкино. Почему «теоретически»? Так они арендуют одну комнату в здании моей же конторы на броваре, куда два раза в неделю приезжает почтовая бричка, в ней два человека и почта. После разгрузки один уезжает, оставив второму велосипед, а этот второй сортирует привезённое и начинает выдачу и приём корреспонденции. К этому моменту у крыльца уже собираются посыльные от старост всех окрестных деревень, до самых дальних владений барона Клёнова включительно. Сам почтальон развозит только денежные переводы, ценные письма и бандероли, а также почту, адресованную местным баронам, которых не так давно стало трое.

Понятно, что необходимость ездить ко мне из Смолевич по два раза в день никого не радует. Но вот надо ли оно МНЕ? Настолько, чтобы самому бегать по инстанциям? Думаю — нет. Отвезу, конечно, раз обещал, но ни бегать, ни продвигать не стану. Мне как-то всё равно, откроют отделение через месяц или через три. Или даже через полгода: не я же на велосипеде за двадцать пять километров катаюсь? А писем с формированием новой части, которая не совсем чтобы моя, а проходит через казённое финансирование, будет очень много, не удивлюсь, если пару мешков в день.

Дома переоделся в мундир, подхватил такого же переодетого Старокомельского со своим чемоданом бумаг, и пошёл загружать это всё в дельталёт. Чем телепаться до Минска два часа и столько же обратно куда быстрее за сорок минут вернуться из Смолевич домой и ещё за сорок, с учётом времени на безопасный набор высоты — долететь.

Иван Антонович такого восторга, как Мурка моя, в полёте не испытывал, что не удивительно, всё же стихия огня у человека, но и такой жуткой паники, как давешний землемер, не испытывал. Чувствовалось, что удовольствия человеку полёт не доставляет, но и не пугает. В конце концов, трястись в седле или глотать пыль в пролётке тоже удовольствия не доставляет, а зачастую и вызывает самые неприятные эмоции, на фоне которых короткий перелёт вообще не стоит упоминания.

Во время полёта даже поговорили с Иваном Антоновичем. А почему бы и нет? Мотор работает тихо, набегающий поток и шум винта отсекает герметичная кабина, собеседник рядом сидит, а не за спиной. То есть, по сравнению с первой версией дельталёта просто идеальные условия для беседы. Начали, разумеется, с почтовых дел, почти сразу перескочили на обсуждение того, как побыстрее добиться открытия полицейского участка, ну, а тут и самую горячую новость последних дней не могли не упомянуть.

— Не понимаю я, как так могло быть, что эти бандиты вообще не понимали, куда лезут и что с ними может быть в результате⁈ Изнанок же много, права и обязанности владельцев ни разу не секрет. Уж собираясь промышлять на одной из них, можно было хоть что-то почитать⁈

— Уголовники и чтение? Тем более — законов, которые они заведомо не собираются исполнять⁈

— Юрий Викентьевич, то, что все бандиты тупые и необразованные, а то и вовсе безграмотные — это всего лишь стереотип.

— Знаю, знаю. Но те, что к нам полезли умом особо не блистали. Они даже о сдвиге календаря не знали, хотя это частый случай. А ещё подвели наглость, самоуверенность и всё те же стереотипы. Дело в том, что большинство Изнанок, даже, пожалуй, подавляющее большинство, находятся в собственности казны, юридически являются провинциями Империи и там действуют имперские законы и имперские же органы власти. Все каторжные изнанки таковы, все те, где расположены учебные заведения и многие другие. Какие сразу на казённых землях найдены были, какие перешли в ведение Короны как выморочное имущество, некоторые конфискованы у преступников или изъяты за небрежение, всякое бывает.

В ответ на это Старокомельский только многозначительно хмыкнул.

— Частные же можно разделить на две части — открытые и закрытые. С закрытыми всё понятно, туда доступ есть только у владельцев или с их прямого личного разрешения, что там происходит мало кто вообще знает. Большинство открытых же представляют собой так называемые «охотничьи». Там, как правило, или нет ничего ценного, кроме монстров с их макрами, или это ценное требует затраты слишком большого количества сил и времени, чтобы имело смысл налаживать регулярную добычу. Туда пускают всех желающих что-то найти и добыть и, как правило, владельцы вообще не интересуются тем, что происходит вне купола, под которым расположен городок, предназначенный для обслуживания базовых интересов охотников или старателей. Максимум могут возникнуть вопросы, если притащишь к порталу на Лицо мира кучу окровавленной одежды или потрёпанную броню с чужими гербами. И то охранников в первую очередь будет интересовать возможность получить свою долю с «промысла».

— А наша?

— А наша — редкий тип, открытая, но в развитие которой владелец вкладывается и ждёт долговременного результата. Таких едва ли десять процентов от десяти процентов частных, то есть — около одного процента от всех. Вот бандиты и не слыхали ничего про особенности такой редкости. Думали, скорее всего, что это обычная «охотничья», где всем на всё плевать, а каким правилам таковая формально подчиняется… Скорее всего, и вовсе не задумывались, что Изнанки чем-то могут отличаться кроме количества уровней и ценности добычи.

Вот чем ещё живой пассажир лучше, в сравнении с чугунным болваном: мой командир гвардии по мобилету связался с кем-то в Минске и заказал к нашему прилёту даже не извозчика, а редкий в наших краях таксомотор! Я вот, к примеру сказать, видел один раз такой наёмный экипаж издали мельком, а подробностей про них никаких не знал. Например, что таковой можно заказать вообще по телефону к нужному времени и нужному адресу, а не бегать по улице и не «ловить» свободный экипаж. Примерно, как извозчиков в бывшем моём квартале Могилёва. С другой стороны, обычные автомобили, не имеющие ни изолированного от уличной жары и пыли салона, ни кондиционирования, по комфорту от гужевых экипажей не отличались. Да и скорость перемещения по городу недалеко ушла, но зато престижнее.

По пути к автомобилю увидел всё так же дежурящего у аэропорта ехидного деда с его престарелой кобылой. И как-то он мне сегодня показался совсем грустным, так что я, поддавшись минутному порыву, подошёл к нему.

— Не грусти, старый! Держи, компенсация за упущенную прибыль: нет сегодня времени на твоём рысаке до места добираться. — положил найденную в кармане «синенькую» и, не дожидаясь ответа, ушёл не оглядываясь.

­­Таксист, похоже, проглядел наш прилёт, потому выглядел несколько удивлённым неожиданным появлением пассажиров. Но заспанным не выглядел и, выскочив со своего места, быстро считал знаки различия:

— Ваши высокоблагородия, рад, что вы воспользовались услугами нашей компании!

На приветствие мы ответили кивками, как положено, а вот попытку отнять саквояжи для помещения в багажный ящик, приделанный сзади, пресекли, пояснив, что там секретные служебные документы.

Высадив меня около губернского присутствия, где размещалась и публичная приёмная почтового ведомства тоже, Старокомельский уехал дальше по направлению к штабу. Решили, что если я управлюсь быстрее, а это наверняка так и будет, то подожду своего офицера. Тут и Верхний рынок, стоит только пройти между Губернским собранием и старой ратушей, которую лет шестьдесят назад перестроили в камне. До этого была деревянной, с кирпичными пристройками, хоть и оштукатуренная вся под мрамор. Там можно присмотреть какие-нибудь небольшие приятные подарки для моих родных, без повода, просто порадовать. В двух кварталах отсюда в сторону вокзала ресторация та самая, где вся жандармерия обедает. Ну, не вся, но значительная её часть. Если проголодаться успею — туда схожу.

Геральдическая палата тоже рядом, с тамошним обитателем можно и сутки проговорить с интересом и пользой. Правда, гостинца для него с собой нет, а на деньги он заслуженно обидится. Да и не хватит времени, чтобы с ним посидеть, там часа три-четыре нужно как минимум, чтобы хоть какую-то пользу извлечь: любит дед заходить издалека, да с ритуальными действиями вроде заваривания чая, да и по ходу разговора тоже его зачастую «уносит» далеко в сторону от темы. А перебивать нельзя — и не расскажет всего, и даже обидеться может.

К моему некоторому даже удивлению, в присутствии мне пришлось изрядно задержаться просто потому, что меня никак не могли удосужиться принять! Сперва сидевший за конторкой клерк обхамил, обозвав «благородием». Не то, чтобы я был особым любителем чинопочитания, но подобное просто нельзя спускать, нельзя в буквальном смысле — Устав запрещает! Так что пришлось прервать:

— Высокоблагородие!

— Господин капитан! — с какой-то досадой в голосе ответил служащий, так что пришлось поправлять ещё раз:

— Гвардии капитан!

На что это чучело просто пожало плечами с таким видом, что, мол, не видит разницы. Чиновник, который не разбирается в чинах⁈ Да это же просто бред какой-то! С другой стороны, если соотнести его ведомственные погоны с армейскими, то это не то младший унтер, не то вообще ефрейтор, то бишь — пребывает вне Табеля. Ну, с таким отношением, классного чина ему не видать ещё очень и очень долго!

А дальше он просто отказался принимать у меня документы! Мол, приедет начальник, тогда и примет, а пока ждать надо.

— Начальник лично принимает письма⁈

— Нет, конечно! Он даст приказ — я приму.

— А сам что, не можешь вписать в книгу входящих пакет и сопроводительное письмо⁈

— Без приказа его благородия журнал брать запрещено! Ждите!

— И сколько ждать⁈

— Не знаю, его благородие на совещании у Его Превосходительства. Может, к обеду вернётся.

— И что мне, часами здесь сидеть⁈

— Можете на лавочке в сквере подождать… — предельно равнодушным тоном ответил мелкий хмырь за прилавком, даже не поднимая головы.

Я прямо вспомнил, как в шестнадцать лет ходил в наше районное управление образования, за материалами по магическим училищам, тогда тоже так вот отправляли подождать во дворе чего-нибудь хорошего. Зато стало понятно, почему очереди из посетителей нет, все ушли, чтобы вернуться позже. В тот раз папа пришёл и как-то сдвинул всё с места. Но я-то уже не гимназист шестнадцати лет! И даже сам вполне себе папа и глава рода! Придавив в себе желание что-нибудь тут поломать, спросил только:

— А его превосходительство это у вас кто?

— Министр Великого Княжества по делам почт и телеграфов, конечно же!

— Ага.

Я вынул мобилет и, отойдя чуть в сторонку, позвонил Семёну Аркадьевичу Прокречетову. Ну, не знал я, у кого ещё можно спросить номер министра! Созвонившись и поздоровавшись, я задал вопрос про телефонный номер министра.

— А зачем он вам, если не секрет?

— Там у него застрял один нужный мне человек… — и рассказал свою ситуацию.

— Подождите пару минут, я кое-что уточню и перезвоню.

Ровно через две с половиной минуты мой мобилет курлыкнул один раз и на экране появилось сообщение: «получен новый контакт, принять?» А что, так можно было⁈ Вроде в инструкции о возможности такой вот отправки ничего не было, но нажал «Да». И сразу после этого раздался входящий звонок.

— Ещё раз здравствуйте, Юрий Викентьевич! Контакт министра я вам переслал. Это его личный номер, постарайтесь не злоу… А, стоп, кому это я говорю! Ещё чем-нибудь могу помочь?

— Нет, спасибо, дальше я сам.

Прежде чем набирать министра спросил у чиновника (хотя, какой он к демонам чиновник, если без чина⁈) про его начальника:

— А вашего начальника, который благородие, как зовут?

— Аполлон Митрофанович. А зачем вам⁈

— Позвоню министру, попрошу, чтобы сильно не задерживал, а то у меня и других дел много, кроме как тут у вас сидеть.

— Не надо так шутить!

А кто сказал, что я шучу, интересно? Набрал номер. Трубку, к моему удивлению, взяли почти сразу, с первого гудка. Странно, у человека вроде как совещание. Или столоначальник местный по каким-то своим делам сбежал, а министр — просто отговорка?

— Ваше превосходительство? Барон Рысюхин вас беспокоит.

— Да-да, жду вашего звонка!

Интересно, он меня с кем-то перепутал или туда уже Семён Аркадьевич позвонил?

— Ваше превосходительство, извините, что отвлекаю от работы, у вас там должен быть некто Аполлон Митрофанович, не знаю, простите, его чина и фамилии?

— Да, есть такой.

— Не могли бы вы попросить его разъяснить его же подчинённым порядок приёмки входящих документов, в том числе в случае отсутствия начальника? А то мне его возвращения ждать немножко некогда, особенно не зная, когда именно он вернётся.

— Сейчас я сам всем и всё разъясню!

— Премного благодарен!

— Не за что, господин барон, это моя работа и моя вина, что подчинённые распустились.

Закончив разговор, я мельком взглянул на ухмыляющегося чему-то приёмщика документов. Ну-ну, повеселись пока, напоследок.