Чужак. Книга 2: Сердце Федерации

Глава 17. Ледяной покровитель

Наир и Алиса. Странная пара — будто собранные из разных эпох, разных судеб, разных миров. Он — сын степей, воин с душой зверя и сердцем, в котором ещё горит тепло. Она — дитя мрака, выросшая среди заль-мортх, среди тишины мертвецов и ледяной логики короля-лича. Они ехали вдвоём, и этот союз казался нелепым… но только тем, кто смотрел снаружи.

Повозка медленно катилась по пыльной дороге, обрамлённой выжженными полями. Лошади устало переставляли копыта, вечер опускался медленно, и в этом затихающем свете всё вокруг будто замирало. Алиса молчала, глядя куда-то вдаль, будто пыталась разглядеть что-то за горизонтом, что-то, чего уже давно не существовало.

Наир сидел рядом, держа поводья в руках, и время от времени бросал на неё короткие взгляды. Ветер чуть шевелил его серебристую шерсть. Он терпеливо ждал, но терпение зверолюда — не бесконечно.

— Слушай, если будем ехать молча, сойдём с ума, — наконец сказал он, слегка усмехнувшись. — Расскажи что-нибудь о себе?

Алиса повернулась к нему. В её взгляде не было ни раздражения, ни усталости — только привычная настороженность.

— Зачем это тебе?

— Ну, знаешь… — Наир пожал плечами. — Мы теперь вдвоём. А доверять проще тем, кого знаешь.

Алиса прищурилась. Некоторое время она молчала, потом вздохнула и отвела взгляд.

— Слушай, волк… я не люблю говорить о себе. Ты же понимаешь, я выросла среди заль-мортх. Там не с кем разговаривать. Да, среди них есть разумные, особенно элита короля, они умеют говорить, и порой — даже красиво. Но… — она пожала плечами, — я другая. Не такая, как они. И не уверена, были ли они со мной искренни, или просто играли роли.

Наир хмыкнул.

— Ладно, хорошо. Тогда давай с начала. Откуда ты, Алиса?

Она замешкалась. На миг в её глазах мелькнула неуверенность — редкий гость в её взгляде.

— С самого начала?.. Это... сложно. — Голос её стал тише.

— У нас нет срочности, — мягко сказал он. — И потом, выговориться иногда полезно. Я, в отличие от заль-мортх, живой. Реагирую честно. — Он слегка толкнул её плечом — дружески, тепло, как бы говоря: "Давай, я здесь. Не бойся."

Этот жест оказался важнее слов.

Алиса посмотрела на него и чуть заметно улыбнулась. Совсем чуть-чуть.

— Ты не подумай… я хочу поделиться. Просто... это больно.

Он не ответил — просто молча кивнул, глядя вперёд. Дал ей пространство.

Она замолчала на несколько минут, потом, словно решившись, начала — медленно, осторожно, будто прикасаясь к ожогам прошлого.

— Я родилась в небольшом поселении. Деревня на самом западе, дальше — только путь к океану. Но тогда место было живое… люди охотились, рыбачили, ремеслом занимались. Мы не были богаты, но и бедой не пахло.

— Там жили только люди? — уточнил Наир.

— В основном. Иногда забредали другие, но редко. — Она замолчала, затем добавила: — Я помню мать. Помню отца. И младшего брата. Мы всё время были вместе.

Наир ничего не сказал, но краем глаза заметил, как её пальцы сжались в кулак.

— Помню, как отец однажды привёз из соседней деревни мяч. Простой, дёшево сшитый, но для нас — чудо. Мы гоняли его посреди улицы, пока солнце не село. — голос стал тише, взгляд — дальше. — Я помню, как смотрела на брата. Маленький, но в тот день он стоял, раскинув руки, защищая ворота, которые мы выстроили из двух пустых корзин. Я подумала: вот он — настоящий мужчина. Маленький, но уже сильный. Уже готов защищать. Я запомнила это навсегда.

Пыль, взметнутая десятком босых ног, золотилась в лучах полуденного солнца. Посреди деревенской площади — их первый мяч. Неуклюже сшитый из грубой кожи, набитый тряпьем, он был для них настоящим сокровищем. Символом беззаботного счастья, криков, смеха, вечной погони за ускользающим чудом. Среди визжащей толпы детей носилась и Алиса — ловкая, быстрая, с растрёпанными волосами и блестящими от азарта глазами. Рядом — её младший брат, еще слишком мал, чтобы успевать за ней, но отчаянно старающийся.

А потом — резкое падение.

Нога соскользнула в размокшую после утреннего дождя колею, и Алиса не удержалась. Камень у края дороги встретил её колено с жестокой точностью. Боль вспыхнула мгновенно — как удар плетью. Тишина накрыла детей, будто кто-то выдернул звук из мира. Все замерли, испуганные видом крови, проступившей из-под разодранной кожи.

Но только не её брат.

В его взгляде не было страха. Только сосредоточенность. Удивительная, не по возрасту взрослая. Он не закричал, не побежал звать мать, не стал паниковать. Он знал, что делать.

Сначала — к колодцу. Его маленькие ладони сложились лодочкой, унося капли чистой воды, в пластиковую ёмкость. Потом — домой. Он знал, где лежат тряпицы, где старая банка с мазью, которую отец когда-то притащил с рынка. Он вернулся запыхавшийся, вспотевший, но собранный до удивления.

— Сядь, — сказал он, указывая на плоский валун у края площади. Голос дрожал, но он держался. Промыл рану водой, как умел, сняв грязь и кровь. Потом нанес мазь — Алиса вздрогнула, вскрикнула от жжения, но он только крепче сжал её лодыжку.

— Потерпи, — тихо прошептал, и начал бинтовать. Узел получился неуклюжим, но крепким.

Алиса смотрела на него сквозь слезы. Видела, как он нахмурил лоб, как пот стекал по вискам, как он старательно следил за каждым движением. И в этот миг боль отступила. Осталось только странное, тёплое чувство, будто нечто важное только что изменилось. Она улыбнулась — впервые за весь день. Улыбнулась сквозь слезы. В этом мальчишке, который ещё недавно смеялся и бегал за мячом, она увидела мужчину. Настоящего. Заботливого, сильного, ответственного.

— Какой смелый мальчик, — пробормотал Наир, с лёгкой улыбкой наблюдая за её рассказом.

— Самый лучший, — с грустью произнесла Алиса.

На мгновение воцарилась тишина. Повозка продолжала двигаться по пустой дороге. Где-то на горизонте клубились тяжёлые тучи.

— Детство... — продолжила она чуть позже. — Тогда всё было просто. Утреннее солнце, школа, в которой пахло чернилами и древесиной. Радость от новых знаний. Тёплые вечера с семьёй. Я думала, так будет всегда...

— Но не было, — сказал Наир, будто заканчивая её мысль.

— Я подслушала однажды, как отец разговаривал с деревенским стражником. Говорили, что неподалёку видели ур’хаар. Ну или проще говоря на языке Федерации орков. Я тогда не понимала, кто они, просто... стало любопытно.

— Мерзкие твари, — процедил сквозь зубы Наир, крепче сжав поводья. — Живут как дикари. Нападают на всё, что движется.

— Да... Но это было особенное племя, как потом оказалось. Они просто проходили мимо. Не трогали никого... А я... — Алиса запнулась, её голос задрожал. — Я была такой глупой...

Слова оборвались. Плечи её затряслись. Она опустила голову, ладонью закрывая лицо, и вдруг заплакала. Горько, надрывно. Как плачет тот, кто долго сдерживал всё внутри. Слёзы срывались с подбородка, падали на ткань плаща.

Наир растерялся. Он никогда не видел её такой. Холодная, расчётливая, молчаливая — и вот сейчас перед ним сидела девочка, которая просто больше не могла сдерживать боль. Он резко дёрнул поводья, остановив повозку, подвинулся ближе и, не раздумывая, обнял её. Крепко, как живой щит. Его сильные руки сомкнулись у неё на спине, подбородок лёг на её макушку. Алиса вжалась в него, будто хотела стать частью его тела. Как будто боялась, что если отпустит — снова останется одна.

И это было понятно.

Потому что всё началось с любопытства.

Она проснулась ночью, когда все уже спали. Тихо оделась. Выскользнула через окно, как делала это не раз.

— Алиса, ты куда? — спросил брат, сонно приподнявшись на подушке.

— Ложись. Я скоро приду, — ответила она. Наврала.

Но он не лег. Он закатил ей скандал шёпотом, на который только младшие братья способны. Пришлось взять его с собой.

И они пошли.

Лес был тих. Лунный свет пробивался сквозь листву, дорожки вели их всё глубже, пока вдали не показались тусклые отсветы костров. Заметались тени, блеснули силуэты.

— Всё, пошли назад, — шепнул брат, взяв её за руку.

— Ещё чуть-чуть, — сказала она, упрямая, как всегда. И повела его дальше.

Они перебегали от ствола к стволу, прячась в кустах, пока не подошли почти вплотную. У костров сидели могучие ур’хаар, настоящие. Говорили на своём грубом языке. Смеялись. Один точил топор, другой рвал зубами мясо с кости. Дым, кровь, мощь — дикие создания, чуждые всему, что знала Алиса. Но она не отводила глаз.

Тогда она ещё не знала, что через несколько минут всё изменится. Что сделает шаг, на который нельзя было ступать.

И что этот шаг унесёт с собой всё, что она называла жизнью.

Алиса с широко раскрытыми глазами наблюдала за происходящим. Она никогда раньше не видела ничего подобного — в её взгляде смешались испуг и странное восхищение. Эти ур’хаар были не просто страшными чудовищами из детских сказок. Они были настоящими — живыми, сильными, первобытными. Грубые черты лиц, мощные тела, покрытые шрамами, и звериная сила в каждом движении — всё это завораживало.

Рядом с ней младший брат потянулся вперёд, тоже пытаясь увидеть поближе, и наступил на сухую ветку.

Хруст был оглушительно громким в ночной тишине.

Несколько орков мгновенно вскочили. Зашипели, схватили топоры и с воем кинулись в сторону звука.

— Бежим! — вскрикнула Алиса, охваченная паникой. Схватив брата за руку, она потащила его за собой, ломая кусты и цепляясь за ветки.

Маленькие ноги несли их что есть сил, но детская выносливость не могла сравниться с охотничьим азартом и мощью преследователей. Ур’хаар бежали быстро, тяжело, неумолимо. Их крики раскатывались по лесу, как глухие удары барабана.

И вдруг — падение.

Брат Алисы споткнулся о корень и рухнул на землю. Алиса, вырвавшись вперёд на несколько шагов, остановилась. Обернулась.

Один из орков, огромный как медведь, уже настиг ребёнка. Схватил его за ворот и приподнял, разглядывая добычу.

— А вот и суп, — прорычал он, усмехаясь.

— Беги, Алиса! Зови папу! — закричал мальчик и изо всей силы ударил орка ногой по лицу.

Рёв орка разнёсся по лесу, и этот звук вырвал Алису из оцепенения. Она снова побежала — слепо, отчаянно, будто под ногами у неё уже горел огонь. Когда она оглянулась, то увидела, как в чаще леса вспыхнули факелы. Они двигались, рассыпаясь по сторонам. Орки шли.

— Пааап! — вскрикнула Алиса, выскакивая на улицу своей деревни.

Стражники у входа сразу заметили её. Один из них успел подхватить девочку прежде, чем та рухнула от усталости.

— Алиса? Милая, что случилось? — склонился к ней стражник, держа её за плечи. Его голос был тревожным, но мягким.

Второй стоял рядом, нахмурившись, не понимая, что происходит.

— Там... ур’хаар... они… там... мой брат... — Алиса захлёбывалась словами, пытаясь выговорить хоть что-то внятное, но из её уст срывался только сбивчивый бред.

— Подожди, ты... — начал было второй стражник, но договорить не успел.

Его голова дёрнулась назад. Тело пошатнулось и упало с глухим стуком — стрела пронзила его шею насквозь.

— Назад! — крикнул первый стражник, оттолкнув Алису в сторону. — Враг в деревне! — и выхватил меч, звякнувший об ножны.

В ту же секунду над деревней зазвонил колокол. Словно зверь, он завыл на всю округу, срываясь в тревожный, отчаянный звон.

Деревня оживала. Из домов выбегали мужчины с копьями, вилами, мечами. Кто-то поднимал детей на руки, кто-то кричал жене.

Алиса добежала до родного порога. Отец и мать стояли у входа. Их лица были мрачны и сосредоточенны.

— Где твой брат?! — мать схватила её за плечи, взгляд был почти безумным.

— Простите, мам... Они забрали его… — всхлипывала Алиса, захлёбываясь от ужаса. — Я... это я виновата...

— В шкаф. Быстро! — скомандовала мать, встряхнув её.

— Побудь с ней, — бросил отец и повернулся к двери, но мать его остановила.

— Нет уж. Я тоже иду.

Через минуту она вышла с луком. Строгая, сосредоточенная. Это была уже не мать, а охотница — та самая, чья меткость прославилась по всей округе.

Отец был воином. Он пришёл в деревню издалека, когда Алисы ещё и на свете не было. Немногословный, сильный, способный. Они оба были готовы.

Алиса спряталась в доме. Сквозь щёлку между занавесками она видела вход в деревню. Свет факелов приближался. Сердце в груди колотилось так, будто сейчас выскочит.

Она боялась.

Но больше всего она ждала.

Ждала, что мама и папа вернут брата. Что всё кончится. Что всё будет как раньше.

Колокол бил в надрыв. Его медный голос, обычно зовущий на праздник или сбор, теперь повис над деревней похоронным набатом. Но было уже поздно.

Первые ур’хаар ворвались на центральную улицу не строем, а дикой, неконтролируемой волной. Они не просто шли — они ломали. Двери хлипких домов вылетали с треском под ударами окованных сапог. Заборы крошились, как сухие ветки. Их рев был нечеловеческим — глубокий, хриплый, полный голода и ярости, перемешивавшийся со звоном стали и первыми воплями ужаса.

Защитники деревни — охотники, землепашцы, кузнец — бросились навстречу. Отчаянная, обречённая храбрость. Они сомкнулись у колодца, копья дрожали в руках, мечи казались игрушечными рядом с монолитами мышц и звериным бешенством.

И началось.

Один из ур’хаар, с лицом, изрезанным шрамами, просто прошёл сквозь копейный наконечник. Древко захрустело в его руке, как тростинка. Следующим движением его топор — тяжёлый, как кузнечный молот, — описал широкую дугу. Не удар — сметание. Двое в переднем ряду просто исчезли в кровавом тумане и летящих обломках костей. Кровь хлынула на стену дома тёплой, липкой волной.

Рядом другой орк схватил молодого парня за голову и с размаху вдавил лицом в каменный край колодца. Раздался тупой, влажный хруст. Тело безвольно сползло вниз.

Мать Алисы действовала. Стрелы свистели, находя щели в грубых доспехах. Один ур’хаар заревел, схватившись за стрелу, торчащую из шеи, другой ослеп от удара в глаз. Но их было слишком много. Каждая стрела лишь раздражала, как укус слепня.

Отец Алисы, старый воин, бился как лев. Его меч сверкал в наступающих сумерках, отражая удары, прикрывая жену. Он сбил одного орка с ног, вонзил клинок в горло другому. Но каждый шаг врага был тяжёл, как падающее дерево, каждый удар — сокрушителен.

Алиса, прилипшая к окну, видела всё — жутко ясно. Видела, как старуху-соседку вытащили из дома и разорвали пополам, словно тряпичную куклу. Видела, как дети, выбежавшие в панике, были растоптаны в пыль тяжёлыми сапогами. Видела, как кузнеца, чьи руки ковали плуги и мечи, убили с одного удара.

И вот…

Огромный ур’хаар, весь в крови, с копьём, будто выдранным из кузни демонов, рванул к семье Алисы. Мать отступила, натягивая стрелу. Отец кинулся наперерез. Он оттолкнул жену так резко, что она упала. И в этот миг…

Свист. Тупой, тяжёлый.

Длинное орочье копьё, метнутое с чудовищной силой, пронзило его насквозь. Остриё вышло из спины, капая алым. Он замер. Его взгляд встретился с глазами Алисы в окне. Не боль — ясность. И… безмерная, всепоглощающая печаль. Он открыл рот, будто хотел что-то сказать — Последнее слово? Предостережение? — но хлынувшая кровь заглушила всё. Он опустился на колени… и рухнул.

Мать вскрикнула — звериным, рвущим душу воплем. Она подползла, обняла его голову, трясла изо всех сил.

— Открой глаза! ОТКРОЙ ГЛАЗА! — её голос был полон безумия. Кровь мужа заливала её руки, платье. — Не оставляй нас!

Она не видела ур’хаара, подошедшего сзади. Не видела его ухмылки — тупой, самодовольной. Не видела, как он занёс топор — широкий, тускло блестящий в отблесках пылающих домов.

Удар.

Быстро. Чисто. Хрясь.

Голова матери с плеч. Отлетела, описав ту же дугу, что и стрелы. Тело вздрогнуло — ещё держало мужа в объятиях — и рухнуло рядом. Голова покатилась по земле, её глаза, полные последнего ужаса, смотрели в небо.

Алиса замерла.

Весь мир сжался до окна. До двух тел. До алой лужи, растекающейся по земле. До отлетевшей головы, звуки битвы, рев ур’хаар, треск огня — всё исчезло. Остался только глухой звон в ушах и ледяная пустота внутри, стремительно заполняемая чудовищным давлением.

И тогда это давление вырвалось наружу. Она открыла рот, и из её горла вырвался крик. Не детский плач и не вопль страха. Это был надрывный, нечеловеческий визг, полный невыразимой боли, ужаса и ненависти, который заставил даже ревущих ур’хаар на мгновение замолчать и обернуться в сторону дома. Это был крик умершей души — крик ребёнка, увидевшего ад наяву.

Она кричала, не чувствуя горла, впиваясь ногтями в раму окна, тело её сотрясали конвульсии. Она кричала на весь разрушенный мир, на убийц, на несправедливое небо.

И в этот самый миг, когда её крик достиг апогея, яркая вспышка осветила её искажённое горем лицо в окне. Факел, брошенный мощной оркской рукой из тёмного двора, пролетел по дуге, словно падающая звезда, и с сухим треском вонзился в соломенную крышу дома Алисы прямо над головой.

Сухая солома вспыхнула мгновенно, яростно. Языки пламени с жадным шипением лизнули ночь, осыпая комнату искрами и густым, удушливым дымом.

Алиса понимала, что этот дом сгорит. Она схватила кухонный нож, которым мать готовила последний ужин, и выбежала на улицу. Её глаза метались, наблюдая, как всех, кого она знала, без пощады убивали ур’хаар — разрезали животы, вытаскивали органы. Они не ведали ни чести, ни милосердия, просто уничтожали всех и каждого.

Алиса застыла, не зная, куда бежать, что делать. Вдруг за спиной раздались тяжёлые шаги, и один из этих монстров схватил её за волосы, поднял к своему лицу. Девочка взвизгнула от боли, начала трепыхаться, словно рыба, вытащенная из воды.

— Куда это ты собралась?! — рявкнул орк, тянувший её к себе.

— Твааааарь! — закричала Алиса и вонзила нож прямо в глаз обидчику.

Нож застрял в голове монстра. От неожиданности он резко бросил девочку на землю. Она откатилась, упёрлась локтями и начала ползти назад, подальше от противника.

Она ползла, пока не упёрлась в чьи-то ноги. Они были меньше — по ощущениям, это был не ур’хаар.

Девочка надеялась обернуться и увидеть человека — защитника деревни, хоть кого-то, кто мог бы её спасти.

Когда она обернулась, то увидела стоящего перед ней в ослепительно белой броне короля лича. Алиса не знала, что сказать, лишь открыла рот от изумления.

За спиной короля лича стояла его боевая нежить — разумная и смертоносная. Он кивнул им, и они ринулись в бой.

У ур’хаар не было шансов — король лич обладал армией мёртвых с огромным опытом сражений.

Началась жуткая бойня.

Алиса не могла оторвать взгляд от правителя нежити. Он склонился к ней.

— Это ты вонзила нож тому монстру? — спросил король, указывая на орка, который уже лежал без головы после удара рыцаря нежити.

Алиса не могла ответить, лишь крепче сжала сапоги короля.

— Ты очень храбрая девочка. Я чувствую огонь внутри тебя. Пойдём со мной. — Он взял Алису за руку, поставил на ноги и повёл за собой.

Деревня полыхала огнём, крики жителей уже стихли — они были мертвы. Воины короля лича добивали раненых ур’хаар одного за другим.

Он подвёл Алису к телам её мёртвых родителей. Девочка уже не рыдала взрывами, по щекам тихо текли слёзы, но она сжимала зубы, глядя на свою мёртвую семью и крепко сжимая руку короля нежити.

Она слышала от матери сказки о короле личе — что это скелет, монстр, ужасное существо. Но, увидев его собственными глазами, она поняла: его кожа была просто белой, глаза — глубокими и синими, а лицо — красивым, можно даже сказать идеальным.

Он дал Алисе время осознать случившееся.

— Мой младший братик, они схватили его! Помоги мне! — резко обернулась Алиса.

— Этот клан очень древний. Они пожирают своих врагов. Боюсь, что он уже мёртв... — холодно ответил король.

— Не верю! — Алиса вырвала руку.

— Ты не должна впадать в отчаяние. Напротив, пусть этот огонь ярости разрастётся в тебе, сделает тебя сильнее. Тогда никто не сможет причинить тебе вреда, — склонился король лич, положив руку ей на плечо.

— Но как же я... Я хочу, чтобы они все страдали, как я! — топнула ногой Алиса.

— Я могу помочь тебе достичь твоих целей, но тебе придётся довериться мне и пойти со мной, — сказал лич.

— Но я... — Алиса не знала, что ответить.

— Позволь показать тебе, какой мир на самом деле. Обещаю, больше никто не сможет навредить тебе.

Чем руководствовался лич — неизвестно до сих пор. Он не рассказал Алисе, зачем решил забрать её, то ли увидел в ней что-то от себя, то ли желание мести и стремление к жизни вдохновили его. Но он забрал Алису.

Он не стал поднимать кого-то из деревни в свою армию — понимал, как больно будет Алисе видеть их живыми, — а приказал своей армии сжечь тела и похоронить деревню на этом месте.

— Мне очень жаль, что с тобой это случилось. Сколько тебе тогда было лет? — спросил Наир, когда их повозка пересекала маленькую речку.

— Мне было двенадцать, а брату десять, — сказала Алиса, глядя в воду.

— Подожди, ты же рассказывала, что король лич приказал тебе убить живого, когда тебе было десять, и что ты уже много кого убила! Получается, ты солгала? — спросил Наир.

— Хех. Он учил меня, что тебя должны бояться — если боятся, значит уважают. Вот я и выдумала для вас эту историю. Не знала, могу ли вам доверять, — ответила Алиса.

— Что изменилось? Почему ты решила рассказать мне правду? — спросил Наир, посмотрев на неё.

— Не знаю... Но стало немного легче. Я не убила так много живых. Первый раз — когда мне было почти шестнадцать, та история с беглецами, что я вам рассказывала. А потом — только в бою, и то лишь защищая себя, — добавила Алиса, вытирая нос.

— Но я видел, как ты сражаешься. Мне казалось, у тебя огромный опыт, — подбодрил её Наир.

— У меня были отличные учителя. Они знали толк в сражении и стратегии, — ответила Алиса.

История Алисы связана с болью. Без неё она бы не стала той, кто она есть сейчас.

Она не жалеет, что присоединилась к королю личу. Но даже теперь её мучит мысль о брате. Труп она так и не нашла, лич многих орков пытал до смерти, пытаясь узнать что-то о мальчике, но никто не дал ответа.

Алиса мечтает, что он остался жив, что чудом спасся. Но с каждым годом вера в это слабела.

Ей ничего не остаётся, как плыть по течению. Кай дал ей цель — спасти короля лича... или, как она теперь стала его называть, «отец». Спасти от приказа, звучащего в его голове. Она считает, что так сможет отблагодарить его и вернуть долг за спасение.

Но получится ли это — или жизнь вновь предаст её, — вопрос, на который нет ответа.