Шайтан Иван 8. В тени двуглавого орла.

Глава 4

Александр уже четвёртую неделю знакомился с южными губерниями. Его встречали с радостью и ликованием. Он наслаждался народной любовью и восторгом. Ещё бы, такое событие останется в их памяти до конца дней и будет пересказываться как самое значимое событие в жизни. Краткие остановки в маленьких городишках и более длительные в уездных и губернских городах. Торжественные встречи, балы в честь наследника престола. Александр наслаждался и упивался обожанием, восхищением своих будущих подданных.

Наконец, позади остались Калуга, Тула, Курск, Воронеж, и цесаревич достиг Ростова — богатого купеческого города. Благодаря своему стратегическому положению он активно развивался: повсюду виднелись солидные административные здания, дома знати и купечества, ухоженный общественный парк. Ростов был губернским центром, и встречали Александра с подобающей торжественностью при огромном стечении народа.

Вся городская власть во главе с губернатором, представители купеческих гильдий, местные дворяне — все вышли на площадь. Особенно выделялись представительные делегации армян и греков в нарядных праздничных одеждах, лица их были взволнованны.

Сработала отработанная схема охраны: десяток бойцов ротмистра Малышева сомкнул внешнее кольцо, оттесняя любопытную толпу, а четверо человек из личной охраны во главе с капитаном Шульгиным зорко осматривали ближний круг.

К ним подошёл губернатор, генерал-лейтенант Рукасов Леонид Павлович.— Ваше императорское высочество, к чему столь усиленные меры безопасности? — тихо спросил он, кивком указывая на бдительных бойцов.

— Леонид Павлович, после покушения на меня и государя императора, его величество требует строжайшего соблюдения предосторожностей, — так же тихо ответил я.

— Уж больно грозный вид у ваших орлов, — хмыкнул генерал. — Даже меня с трудом допустили к вам.

— Вы же знаете подробности того злодеяния? Государь полагает, что возможность повторного покушения на меня не исключена. Мне приходится мириться с таким положением дел. Я дал слово императору следовать всем указаниям охраны.

— Ваше Императорское Высочество, торжественный приём мы намерены провести в зале губернаторской резиденции. Не соизволите ли Вы принять избранные делегации от всех сословий города? На следующий день, после ознакомительной поездки, в честь Вашего визита запланирован бал. Общественность с величайшим нетерпением ждёт возможности лицезреть Цесаревича.

***

Включение коллежского советника Жана Ивановича Куликова в свиту цесаревича не было случайностью. Недавно он сыграл ключевую роль в расследовании громкого дела о коррупции и хищениях в Кавказском корпусе. Успех не только принёс ему повышение в чине и солидную премию, но и внимание высших кругов. Теперь, скромно совершая вояж в свите его императорского высочества, Куликов держался в тени, и никто не догадывался об истинной причине его присутствия.

Он выполнял секретное поручение начальника штаба жандармского корпуса генерала Дубельта. На руках у Куликова был приказ, предписывающий всем чинам жандармерии оказывать ему всемерное содействие в любых вопросах. Впервые в его карьере у него оказался документ столь серьёзного веса, дававший почти неограниченные полномочия.

Задача, поставленная перед ним, была масштабной: собрать информацию о коррупционных схемах и правонарушениях не только в военном ведомстве, но и в других государственных службах. Слова графа Иванова-Васильева, сказанные на последней встрече, звенели в его памяти: «Ищите, подбирайте людей, Жан Иванович, вам предстоят большие дела». Это назначение недвусмысленно намекало на грядущие перемены, и Куликов понимал: его жизнь уже не будет прежней.

Ох уж этот граф Иванов… Полковник, возникший в жизни Куликова столь внезапно. Он не просто позволил ему раскрыться и быть замеченным высоким начальством — он сулил перемены во всем: в работе, в положении… «Не стоит забегать вперед, строя воздушные замки, или терзать себя тревогами. Время все расставит по своим местам», — отсек сам себя Куликов, направляясь в здание Ростовского жандармского управления.

Полковник Тургин, начальник управления, встретил его с лицом помятым и усталым. Визит цесаревича в город явно давался ему нелегко. Он бегло пробежался глазами по представленным бумагам, обреченно вздохнул и устало оперся подбородком на сцепленные пальцы. — Так-с… И что же конкретно интересует господина коллежского советника?

— Мне потребуется ознакомиться со всеми материалами, где присутствует коррупционная составляющая, — четко произнес Куликов. — Дела о хищениях казенных средств, взятках, злоупотреблениях полномочиями. Желательно приставить ко мне кого-то из ваших подчиненных, сведущего в этой теме. Не хотелось бы отвлекать вас от столь ответственного дела, как прибытие высочайшей особы.

Внешность Куликова была обманчива. Сугубо штатский вид, круглые очки на пухлом лице — он казался заурядным, ничем не примечательным чиновником, который даже мундир носил так, будто он ему слегка жмёт.

Тургин, не глядя, дернул шнур звонка. — Позовите ко мне ротмистра Губина.

В кабинет вошёл офицер. Лет тридцати, не больше, в щегольски сшитом мундире, на груди которого поблескивал орден Святого Станислава третьей степени.

— Ротмистр, знакомьтесь: господин коллежский советник Куликов. Ваша задача — обеспечить ему полное содействие по всем возникающим вопросам. Подчёркиваю — полное. Вам всё ясно? — Так точно, господин полковник! — отчеканил Губин, бросив на Куликова короткий, оценивающий взгляд.

Разместившись в скромном кабинете ротмистра, Куликов молча протянул документ. Тот, не торопясь, изучил бумагу, и взгляд его, поднявшийся на Жана Ивановича, стал совершенно иным — в нём появилось уважение, смешанное с любопытством.

— Чем конкретно могу быть полезен, господин Коллежский советник? — осведомился он, слегка меняя обращение.

Жан Иванович кратко изложил суть своего интереса. Ротмистр, выслушав, на мгновение задумался, затем начал доставать из сейфа и с полок папки, аккуратно складывая их в стопку перед гостем.

— Вот, господин коллежский советник, дела, что в настоящее время в разработке.

Куликов взял верхнюю папку и погрузился в чтение. Он не просто листал страницы, а впитывал информацию, двигаясь быстро, но вдумчиво. Первая папка сменилась второй, затем третьей… Закончив с последней, он отложил её в сторону и с новым, живым интересом всмотрелся в лицо офицера.

— Как ваше имя и отчество, ротмистр?

— Зиновий Васильевич.

— Очень приятно. Ко мне можете обращаться Жан Иванович. Так вот, Зиновий Васильевич, — Куликов обвёл ладонью стопку дел, — должен признать, отменная работа. Всё логично, выводы обоснованы, сбор доказательств проведён на высоком уровне. Позвольте поинтересоваться, у вас военное образование?

— Нет, Жан Иванович. Я оканчивал университет в Петербурге, юридический факультет. Некоторое время работал помощником у присяжного поверенного, но понял, что защита чужих интересов — не моё призвание. Предпочёл практическое право и поступил на службу в корпус жандармов.

— Что ж, выбор более чем достойный, — одобрительно кивнул Куликов. — А теперь уточните мне вот какой момент…

Он вновь раскрыл одну из папок и уверенным жестом указал на конкретный абзац. Беседа затянулась; они провели за разбором дел больше двух часов, и за это время Жан Иванович успел обсудить с ротмистром практически все текущие расследования.

— А не пора ли нам подкрепиться, Зиновий Васильевич? Мы ведь благополучно пропустили обеденное время. — Согласен. Позвольте пригласить вас, Жан Иванович. Здесь, неподалёку, есть ресторация с прекрасной кухней.

Обедали в ресторане Гринёва. Меню и впрямь оказалось роскошным: на стол последовательно подали борщ, копчёную осетрину, рябчиков под соусом, нежное рагу из баранины и телятину. В завершение — крем-брюле и бутылочка лёгкого вина.

Расслабленный обильной трапезой, Куликов откинулся на спинку стула. — Скажите, Зиновий Васильевич, случаются ли в вашей работе препятствия… или, быть может, запреты со стороны начальства?

Вопрос прозвучал как невинная беседа, но для Губина он был откровенной провокацией. Куликов внимательно, почти не мигая, следил за реакцией собеседника. — Вопрос, позволю себе заметить, не совсем корректен, Жан Иванович. Если вы спрашиваете из праздного любопытства — ответ один, если в интересах службы — совершенно другой, — лицо Губина оставалось непроницаемой маской.

— Молодцом, Зиновий Васильевич, — одобрительно кивнул Куликов. — Разумеется, в интересах службы. А потому будьте откровенны. Начальство пребывает в решительном настрое положить конец всем подобным безобразиям. Вам, вероятно, известно о полном аудите тыловых служб Кавказского округа? И о том, какое наказание понесли фигуранты?

— Так точно, Жан Иванович. Известно не в полном объёме, но достаточно, чтобы сделать определённые выводы.

— Будьте уверены, это не разовая акция. Понятное дело, коррупцию и взяточничество не искоренить полностью, но бороться с этой заразой необходимо. Ибо она, подобно чуме, подтачивает самые устои государства.

По лицу Губина скользнула горькая усмешка. — Что ж, коли быть откровенным… Есть в нашем городе и губернии лица, что пользуются особым покровительством. Прежде всего, это касается богатых хлебных купцов. Мною выявлены вопиющие махинации при поставках зерна для армии. Зерно некачественное, подчас испорченное, цены завышены вдвое. Прямой причастности губернатора я не установил, но некоторые чины из его администрации и военного ведомства замешаны в этом по горло. Все мои попытки обратить на это внимание начальства остались без ответа.

— То есть их проигнорировали? Или вам прямо указали не совать нос в чужие дела? — подвёл черту Куликов. — Мне знакомо подобное. Поверьте, я прошёл все круги ада, расследуя дела о хлебных поставках. Увы, мало что меняется, — он тяжело вздохнул. — Продолжайте свою работу, но будьте бдительны и предельно осторожны. Это, я полагаю, братья Струкины и купец Локтев?

Губин молча кивнул, отхлебнув вина. — И вы уверены, что сможете им противостоять? — скептически произнёс он.

— Деньги, конечно, многое решают, — взгляд Куликова внезапно стал жёстким и пронзительным, — но далеко не всё.

Стальной взгляд и холодное выражение лица в мгновение пропали, Куликов вновь стал серым, заурядным чиновником, каким выглядел до этого.

— Обед был превосходным. С кухней вы, бесспорно, правы, — он кивнул и потянулся за портмоне. — Позвольте мне рассчитаться.

— Что вы, Жан Иванович, я не могу этого допустить! Вы мой гость, — встревоженно воскликнул Губин, хватая его за рукав.

— Зиновий Васильевич, и речи быть не может, — Куликов отстранил его руку спокойным, но властным жестом. — Позвольте мне как старшему по должности воспользоваться этой малой привилегией. Мне ведь знакомо не понаслышке, каково служить в глуши и сводить концы с концами. Осмелюсь предположить, что поместий за вами не числится?

Губин смущенно потупился.

— Нет… Семья, мать и брат, в Петербурге. Брат еще в Александровском училище, на следующий год только выпустится.

— Я оказался прав. Будете в Петербурге, буду ждать ответной любезности, Зиновий Васильевич. — Заметил Куликов, выкладывая на стол ассигнации.