Шеф с системой. Империя вкусов

Глава 2

Я снова разбудил Матвея еще до рассвета, когда за окнами «Золотого Грифона» только начинало серебриться небо.

— Вставай, — сказал я, тряся его за плечо. — Работать пора.

— Какая работа? — зевнул он, с трудом открывая глаза. — Еще темно же…

— Именно поэтому и пора. Настоящая торговля начинается до восхода солнца.

Через полчаса мы уже шли по пустынным улицам города. Вольный Град просыпался — где-то скрипели ставни, из труб начинал подниматься дымок, на пороге лавок появлялись хозяева с ключами.

— Куда мы идем? — спросил Матвей, кутаясь в плащ от утреннего холода.

— Изучать конкурентов, — ответил я. — Знаешь, что отличает хорошего полководца от плохого?

— Что?

— Хороший изучает противника прежде, чем идти в бой, а плохой думает, что враг — дурак.

Мы добрались до главного рынка как раз тогда, когда торговцы начинали расставлять свои товары. Здесь царило деловитое оживление — со скрипом открывались лавки, выкатывались бочки и ящики.

— Начнем с хлеба, — сказал я, направляясь к самой оживленной пекарне с вывеской «Хлебушек и булочки».

За прилавком стоял грузный мужчина с мукой на фартуке и умными, усталыми глазами. Он как раз выкладывал на деревянные полки свежие, пышущие жаром караваи.

— Доброе утро, — поздоровался я. — Можно посмотреть на ваш хлеб?

— Конечно! — приветливо ответил пекарь, явно гордясь своей работой. — Самый лучший в Вольном Граде! Спрашивайте любого. Вот, попробуйте, гость дорогой.

Он взял длинный нож и с оглушительным, аппетитным хрустом отрезал толстый ломоть от еще дымящегося каравая. Я взял еще теплый кусок. Корочка — темно-золотая, вся в мелких, хаотичных трещинках, присыпанная мукой, как снегом. Мякиш — пористый, ноздреватый, упругий, кремового цвета. Идеальная работа.

Но главное — запах. Целая симфония: дух печеной пшеницы, тонкая, едва уловимая кислинка старой, сильной закваски и карамельная сладость корочки, которую дает только правильно раскаленная печь. Этот аромат говорил о мастерстве.

Я отломил кусочек. Снова хруст, а за ним — упругая, почти влажная нежность мякиша. Вкус был чистым, глубоким. Сначала — сладость хорошо выпеченного зерна, затем — та самая благородная кислинка, а в послевкусии — долгий, приятный, согревающий вкус дома. Никаких лишних добавок, только хорошая мука, вода, соль и десятилетия опыта пекаря.

«Добротная работа», — с уважением подумал я.

— Отличный хлеб, — искренне сказал я. — Сколько лет занимаетесь пекарным делом?

— Да уж десять будет, — с гордостью ответил Устин. — Отец учил, дед учил. Семейное дело.

— И много у вас постоянных покупателей?

— Да почти весь квартал ко мне ходит! — засмеялся пекарь. — Люди привыкли, знают — у Устина хлеб всегда свежий и вкусный.

Мы купили буханку и пошли дальше, отламывая по куску еще теплого хлеба. Следующей нашей целью была самая оживленная мясная лавка. Хозяин — жилистый, сухой мужчина с острым, как бритва, ножом в руке — как раз разделывал огромную свиную тушу. Его движения были быстрыми, точными, без единого лишнего взмаха. Настоящая работа мастера.

— Что желаете? — спросил он, не отрываясь от дела.

— Копченой колбасы, — ответил я, указывая на темные, сморщенные кольца, свисавшие с балки под потолком. — Той, что потемнее. Есть такая?

— Как не быть! — с гордостью ответил мясник, вытирая руки о фартук. — Лучшая в городе! Сам копчу.

Он снял с крюка одно кольцо. Колбаса была твердой, сухой, почти черной от дыма, а ее аромат — это была песня. Насыщенный запах копченого мяса, резкий, дразнящий удар чеснока. Ничего лишнего.

Мясник отрезал два толстых, в палец толщиной, кружка и протянул нам на блюдце. Я посмотрел на срез. Это была не розовая каша из непонятного фарша, а хорошая грубой нарезки колбаса: мозаика из темно-красных кусков вяленого мяса, белых, прозрачных вкраплений твердого, как камень, сала и редких черных точек перца.

Я положил кусок в рот. Сначала — легкий «щелчок» от плотной, натуральной оболочки. Затем — взрыв вкуса. Соленое, вяленое мясо, которое нужно жевать, раскрывая его вкус. Острый, яркий удар чеснока и перца, а потом, когда начинало таять сало, оно обволакивало язык не жиром, а чистым, концентрированным вкусом копчености, который идеально дополнял хлеб.

«Просто, — подумал я. — Но чертовски хорошо. Идеальный баланс соли и дыма. Конечно, есть куда расти, но даже сейчас замечательно».

— Давно торгуете? — спросил я.

— Двадцать пять лет на этом месте, — ответил мясник, гордо выпрямив грудь. — Мой отец здесь торговал, теперь я, а после меня сын будет.

— И покупатели довольны?

— А то! — засмеялся мясник. — Да они с утра очередь занимают! Знают — у Прохора мясо всегда свежее и колбаса отменная.

Так мы обошли полдюжины лавок — рыбную, овощную, харчевню. Везде была одна картина: опытные ремесленники с многолетним стажем, качественные товары, довольные покупатели и устоявшиеся традиции.

Когда мы присели отдохнуть на скамейку у фонтана, Матвей с тревогой посмотрел на меня:

— Мастер, а они ведь действительно хорошо готовят. Хлеб вкусный, колбаса отличная, даже в простой харчевне и то…

— Именно, — кивнул я.

— Но тогда как мы будем с ними соперничать? — забеспокоился он. — Они здесь двадцать, тридцать лет торгуют! У них постоянные покупатели, проверенные рецепты…

— Матвей, — сказал я, поворачиваясь к нему, — ты думаешь, наша задача — делать такой же хлеб или колбасу только чуть лучше?

— А разве не так?

— Представь: ты двадцать лет покупаешь хлеб у одного пекаря. Знаешь его лично, доверяешь ему, привык к вкусу его хлеба и вдруг приходит чужак и говорит: «А у меня хлеб лучше!» Ты пойдешь к нему?

Матвей задумался:

— Наверное, нет. Зачем рисковать, если и так все хорошо?

— Правильно. Поэтому мы не будем делать «еще один хороший хлеб» или «еще одну вкусную колбасу».

— А что тогда?

Я встал и указал на оживленный рынок:

— Посмотри внимательно. Что ты видишь?

— Торговцев, покупателей, товары…

— А чего ты не видишь?

Матвей растерянно пожал плечами.

— Удивления, — ответил я. — Все здесь предсказуемо. Люди знают, что купят хлеб у Устина, мясо у Прохора, овощи у Марфы. Они едят одно и то же каждый день, из года в год.

— И что в этом плохого?

— Ничего плохого, но представь — что, если однажды предложить им что-то, чего они никогда не пробовали? Блюдо, от которого у них загорятся глаза? Вкус, который они запомнят навсегда?

В глазах Матвея забрезжило понимание:

— Мы будем продавать не еду для сытости, а… что-то другое?

— Мы будем продавать новый опыт, — сказал я с растущим азартом. — Удивление. Радость открытия. То, чего в этом городе еще никто не делал.

— А они захотят такое покупать?

— Люди всегда хотят чего-то нового, — усмехнулся я. — Просто большинство боится это признать. Но если сделать все правильно…

Я не договорил, но Матвей понял. В его глазах появился тот же огонек, что горел во мне. Теперь осталось определить свой путь и найти место в этом каменном океане.

Матвей

Матвей кивнул, хотя на самом деле не понял и половины. Не понял, но поверил. Как верил всегда.

Он шел за мастером по шумным, гудящим улицам Вольного Града, и его голова шла кругом. Еще вчера он был просто поваренком, а сегодня… сегодня он проснулся в кровати с такими мягкими перинами, что утонул в них, как в облаке. Он впервые в жизни спал в такой комнате! А потом был завтрак внизу, в «Золотом Грифоне», где слуги кланялись ему и называли «молодым господином».

А потом была та лавка. Мастер ведь не просто купил ему одежду, а изменил его. Теперь на него из отражения смотрел незнакомец. Статный, хорошо одетый молодой человек в темно-синем костюме, который сидел на нем как влитой. Матвей впервые в жизни не чувствовал себя слугой. Он чувствовал себя… человеком.

И вот теперь они были на рынке. Матвей, как повар, мог оценить работу местных мастеров. И работа была хорошей. Хлеб в пекарне пах отлично. Колбаса у мясника была плотной, пряной, с правильным балансом. Похлебка в харчевне — густой и наваристой. Это была простая, добротная еда, и он, Матвей, был в восторге! Он думал: «Боги, как же здесь вкусно! Какой прекрасный город!». Он уже был готов сказать мастеру, что, может быть, им стоит открыть такую же лавку и делать такую же вкусную еду.

А потом он посмотрел на Алексея.

Мастер пробовал ту же еду. Он кивал, иногда даже одобрительно хмыкал, но в его глазах не было ни восторга, ни страха перед конкурентами. Там был азарт охотника, который изучает повадки своей будущей добычи. Он видел то, чего не видел Матвей. Видел слабости там, где Матвей видел лишь силу.

И в этот момент весь детский восторг Матвея перед этим огромным городом сменился благоговейным трепетом перед своим учителем.

Он смотрел на него и понимал. Для него, Матвея, этот город был чудом, полным вкусной еды и красивых вещей, а для мастера Алексея — это был просто новый, большой котел, в котором он собирался сварить свое лучшее блюдо.

Он сказал, что они будут продавать «удивление». Матвей не знал, что это значит. Зато он знал, что его мастер — единственный человек, который мог превращать еду в оружие, а отчаяние — в надежду.

И он, Матвей, будет рядом, чтобы помочь ему.

Алексей

Окрыленные новым планом, мы направились в самое сердце Торгового квартала — к зданию Гильдии Торговцев. Это был внушительный каменный дом с колоннами у входа и гербом гильдии над дверью — золотыми весами на синем поле.

— Вот здесь решается судьба всей торговли в городе, — сказал я Матвею, когда мы поднимались по мраморным ступеням.

— А они нас примут? — неуверенно спросил он.

— Пусть попробуют не принять, — с усмешкой ответил я.

Нас встретил в просторной приемной чиновник — упитанный мужчина лет сорока с брюшком, на которое был натянут дорогой камзол. Его лицо выражало скуку человека, которому приходится весь день выслушивать просителей.

— Добрый день, — вежливо поздоровался я. — Александр Владимирович, торговец с севера. Хотел бы арендовать место на рынке для торговли.

Чиновник лениво поднял на нас глаза, окинул оценивающим взглядом — сначала меня, потом Матвея.

— Ага, — протянул он. — Еще один «торговец с севера». — В его голосе прозвучало плохо скрытое презрение. — И чем собираетесь торговать?

— Качественными продуктами. Деликатесами. Блюдами, которых в городе еще не знают.

— Понятно, — кивнул чиновник, явно не слушая. — А документы есть? Рекомендации?

— Вот мои торговые бумаги, — я протянул ему свиток. — Все в порядке.

Он небрежно пробежал глазами по документу:

— Бумаги как бумаги. Но этого мало.

— В каком смысле? — спросил я, хотя уже начинал понимать, куда дует ветер.

— А в том, молодой человек, что наша гильдия — не проходной двор, — в голосе чиновника появились стальные нотки. — Мы отвечаем за качество товаров и честность торговцев. Чтобы получить место на нашем рынке, нужны поручители.

Знакомая песня. В моем мире это называлось «административные барьеры». Классическая схема защиты рынка от новичков.

— Какие именно поручители? — уточнил я.

— Два действительных члена гильдии должны поручиться за вас. Подтвердить, что вы честный человек и знаете свое дело.

Я усмехнулся. Замкнутый круг — чтобы торговать, нужны поручители из гильдии, а чтобы найти поручителей, нужно уже быть в деле. Система, созданная для того, чтобы никого не впускать.

— А где их найти, этих поручителей? — спросил я, делая вид, что не понимаю очевидного.

Чиновник пожал плечами:

— Не мое дело. Живите в городе, зарабатывайте репутацию, знакомьтесь с людьми. Годика через два-три, может, кто и поручится.

— Понятно, — кивнул я, анализируя ситуацию. — А если я готов заплатить дополнительные сборы? За ускоренное рассмотрение?

В глазах чиновника мелькнул интерес, но он быстро его скрыл:

— Никаких дополнительных сборов не предусмотрено. Правила для всех одинаковые.

Врет. По его реакции было видно — деньги его интересуют, но сумма должна быть серьезной. А еще нужно предложить правильно, чтобы он не испугался.

— Жаль, — сказал я равнодушно. — Ладно, попробую в других городах. Может, там торговые условия интереснее.

— Везде одинаково, — буркнул чиновник, но в его голосе прозвучала неуверенность.

— Посмотрим, — пожал плечами я. — Всего доброго.

Мы направились к выходу. У двери я обернулся:

— Кстати, а как зовут главу гильдии? Может, стоит переговорить с ним напрямую?

Лицо чиновника стало кислым:

— Господин Федор Хлебников очень занятой человек. Без рекомендаций к нему не попасть.

— Понятно.

Я улыбнулся. Теперь картина стала яснее. Классическая коррупционная схема — чиновники создают искусственные барьеры, а потом за деньги помогают их обойти. Главное — найти правильную цену и правильный подход.

Мы вышли на улицу, и я остановился на ступенях, анализируя ситуацию.

— Мастер, что теперь? — растерянно спросил Матвей. — Попробуем в других гильдиях?

— Нет, — коротко ответил я.

— Почему? Может, в Гильдии Пекарей или у мясников…

— Матвей, — перебил я его, — там будет то же самое. Это система. Они владеют всем рынком и не пускают чужаков. У них нет конкуренции, поэтому они могут диктовать свои правила.

— Но тогда что делать?

Я посмотрел на величественное здание гильди — настоящую крепость торговой олигархии.

— Знаешь, что меня больше всего злит? — сказал я. — Не то, что они нас не пускают, а то, что они хотят, чтобы мы им за пропуск еще и заплатили.

— Не понимаю, — развел руками Матвей.

— Этот пузатый чиновник готов продать нам место. Только цена будет в разы выше официальной, и деньги пойдут не в казну гильдии, а ему в карман.

Матвей ахнул:

— Вы думаете, он взятки берет?

— Думаю? — усмехнулся я. — Я в этом уверен. Классическая схема — создать трудности, а потом за деньги помочь их обойти.

— Но тогда давайте заплатим! У вас есть деньги…

— Не буду, — твердо сказал я.

— Почему? — опешил Матвей.

Я повернулся к нему:

— Из принципа. Я не дам ни монеты этим паразитам. Они думают, что могут наживаться на чужом труде? Ошибаются.

— Но тогда как мы будем торговать?

— Найдем другой способ, — в моем голосе прозвучал азарт. — В любой системе есть лазейки. Нужно просто найти ту, которую они не смогли заткнуть.

Мы направились обратно к гостинице. Матвей шел молча, явно обдумывая мои слова.

— Мастер, — наконец сказал он, — а что, если мы не найдем этой лазейки?

— Найдем, — ответил я с уверенностью. — Любая монополия рано или поздно становится ленивой и глупой. Они привыкли, что все идет по их правилам, и перестают замечать то, что не вписывается в их схемы.

— И что же они не замечают?

— Пока не знаю, — честно признался я. — Но найду. Обязательно найду.

Я не собирался сдаваться. Эти сытые торгаши думают, что их бумажки сильнее таланта? Что их связи важнее качества? Посмотрим, кто кого переиграет.

Вернувшись в «Золотой Грифон», я сразу направился к своему столу у окна. Нужно было обдумать ситуацию и понять, что делать дальше.

— Что теперь? — спросил Матвей, садясь напротив.

— Думаем, — ответил я, заказав нам еды. — Анализируем.

Я начал прикидывать вслух:

— Итак, что мы имеем. Торговые гильдии контролируют все доходные места в городе. Система замкнута — чтобы попасть внутрь, нужно быть внутри.

— И что делать?

— Думать нестандартно, — ответил я, вспоминая принципы бизнеса из своей прошлой жизни. — Когда рынок монополизирован, нужно либо найти нишу, которую монополисты не заметили, либо создать принципиально новый рынок.

— Слова вы такие используете, странные, — протянул Матвей. — Что такое моно — по-ли-зи-рован?

Я улыбнулся: — Привыкай, Матвей, — и коротко объяснил ему что такое монополия.

— Ишь, ты! — то ли восхитился, то ли возмутился он.

Я начал размышлять вслух:

— Гильдии контролируют торговые места. Лавки, магазины, постоянные точки на рынках. А что, если вообще не использовать эти точки?

— Как это?

— В моем… — я осторожно подбирал слова, — в далеких краях я слышал о торговцах, которые сами приносили товар к покупателям. Прямо в дома, в мастерские.

— Разносчики, коробейники? — удивился Матвей. — Но они торгуют мелочью — иголками, нитками…

— А что, если разносить не мелочь, а еду? Горячую, свежую, вкусную?

Матвей задумался:

— Интересно, но где ее готовить? Все равно нужно место.

— Вот именно, — я кивнул. — Нужна база. Кухня, но не обязательно в торговом районе. Можно где-то подальше, где аренда дешевле…

В этот момент мимо нашего стола прошел слуга с ведром и тряпкой — видимо, шел мыть полы в дальних комнатах. Пожилой мужчина с усталым лицом и натруженными руками.

— Простите, — окликнул я его. — Можно вопрос?

Слуга остановился, удивленно посмотрел на меня:

— Слушаю, господин.

— Вы давно в городе живете?

— Всю жизнь, господин.

— Скажите, а есть в городе районы, где гильдии не так сильны? Где можно снять помещение без их разрешения?

Слуга осторожно оглянулся, потом наклонился ближе:

— Есть такие места, господин. На окраинах, в бедных кварталах. Там гильдии не суются — нет смысла.

— А конкретно где?

— Ну, Слободка, например. Или Гончарный ряд. Там ремесленники живут, мелкий люд, но и покупатели там небогатые…

— Понятно. А заброшенные дома есть?

— Как не быть! — махнул рукой слуга. — После мора прошлого года много домов пустует. Хозяева померли, наследников нет. Городская управа продает за бесценок.

— И никто не покупает?

— А кому они нужны? В хороших районах дорого, в плохих — невыгодно. Да и народ суеверный, боится…

— Чего боится?

— Да всякого. Говорят, в некоторых домах нечисть водится. Души покойников не упокоились…

Я почувствовал, как в голове начинают складываться кусочки головоломки:

— А много таких домов?

— Да штук десять наберется. Один особенно большой есть, на Слободке. Купеческий дом был, три этажа. Уж два года продается, а покупателя нет.

— Почему?

Слуга понизил голос:

— Говорят, проклятый он. Кто там ночевать остается — до утра не доживает. Потому и боятся люди.

— Понятно, — кивнул я и сунул ему в руку монетку. — Спасибо за информацию.

Слуга радостно улыбнулся: — Спасибо, внучке леденец куплю. Если что, обращайтесь. Он поклонился и пошел дальше, а я остался сидеть, чувствуя, как в голове выстраивается план.

Матвей смотрел на меня с любопытством:

— Мастер, что вы задумали?

Я медленно отложил вилку и посмотрел в окно, где горели огни торгового квартала. Все эти сытые купцы, довольные своими монополиями, даже не подозревали, какая буря готовится разразиться над их спокойным миром.

— Матвей, — сказал я тихо, — я придумал как мы будем работать.

— Как? — с любопытством навострил уши он.

Я улыбнулся — той самой улыбкой, которая когда-то появлялась на моем лице перед самыми дерзкими экспериментами на кухне:

— Завтра утром мы пойдем смотреть один очень интересный дом. А пока — спать. Большие дела требуют ясной головы.

План созрел. Осталось довести его до ума.