Совершенно несекретно

Глава 19

— Тебе, если жарко — раздевайся, — с невозмутимым видом предложил я. — А если что-то другое… то это лишнее.

— Как это лишнее⁈ Да ты меня сейчас глазами чуть не съел! — вспыхнув, возмутилась Оля.

— Ну… желание, может, и есть, — признал я. — Но помочь с работой хочу просто потому что могу. Без задней мысли.

— А что, я тебе не понравилась? — надула губки Малышкина.

М-да… Девушка, конечно, и хозяйственная, и вроде с головой дружит. Но я как-то не учёл, что она слегка подшофе, а это другая логика в мышлении. Да зачастую вообще без логики!

— Тебе работа нужна или как? — нахмурился я. — Тогда давай без этого цирка. Поговорим по делу. Когда у тебя экзамен?

— ГОСы у меня на следующей неделе, — сразу успокоилась Оля, прикинув, что хорошая работа важнее обид, но напоследок все же высказала мне ещё одну просьбочку: — Только я сестре скажу, что у нас было. Ладно? А то насмехаться станет.

Я опешил от такой просьбы, но подумав, решил согласиться. С меня не убудет! Но минусом моего согласия было то, что пришлось задержаться в гостях. Причем Оля просила, чтобы я хоть пять минут посидел у неё в комнате.

— Совесть имей! Минимум тридцать, не меньше! — возмутился я, отчего Малышкина громко рассмеялась.

В гостинице рассматриваю трофейные карты и понимаю: несмотря на то, что Аша — город в Челябинской области, лететь мне придётся в Уфу. Так уж выходит по логистике.

Звоню к себе на работу прямо из гостиничного номера. Малова, как и ожидалось, на месте — шести ещё нет. Даю Ане распоряжение купить билеты на самолёт в Уфу на субботнее утро третьего числа и обратно на вечер четвертого. Ну и заказать гостиницу на сутки там у башкир.

Так, одно дело сделано! Секретарша у меня толковая, не подведет. Остается только завтра утром забрать билеты у администратора депутатского зала.

Утром я был полон энергии — свежий, собранный, с ясной головой и чётким планом. Резкий контраст с Леночкой Миндубаевой, которая сидела рядом со мной сонной мухой.

— Как в театр сходили? — спрашиваю я из вежливости.

— Да всё хорошо… только спать очень хочется, — устало отвечает Миндубаева.

Что, она вообще ночью не спала? Ну Генка, ну гад!

Сегодня на пленум ЦК, который состоится вечером, приехал мой друг из Ростова — Виктор Семёнович Вологдин. Он всё так же занимает пост первого секретаря Ростовского обкома КПСС. Но сам факт, что его пригласили на пленум ЦК — это показательно. Значит, карьера моего покровителя идёт в гору.

С утра мы уже тепло с ним поздоровались, как старые знакомые. Виктор Семёнович звал посидеть завтра в ресторане, отметить встречу. Но увы — не получится. Завтра рано утром у меня вылет, времени просто не будет.

Кстати, я примерно знаю, о чем на пленуме пойдет речь. Основное: выберут Рыжкова предсовмином СССР, ну и Карабах обсудят. Это в последнее время горячая тема, крови там много льётся.

Но сейчас — чу! Выступает наш, красноярский — председатель исполкома края, Сергиенко.

Сергиенко — заказной выступающий от Горбачёва. И его задача была предельно ясна: пройтись по всем, кто в последнее время открыто критиковал руководство.

Начал он с Черниченко — писателя, а точнее, публициста, который в своих статьях наехал на самого генсека, обвинив его в некомпетентности. Причём сделал это не между строк, а почти в лоб, балансируя на грани дозволенного.

Закончил Сергиенко ударом по Иванову — тому самому, который в недавнем выступлении перешёл все границы, открыто и грубо обрушившись на Лигачёва. Там уже было не просто мнение, а откровенное хамство. И как представитель Горбачёва, Сергиенко потребовал публичных извинений.

В этом месте — по заранее отрепетированному сценарию — красноярцам было поручено похлопать посильнее. А чтобы никто не забыл, ещё утром Шенин нас собрал и акцентировал моменты, где надо поддержать выступающего красноярца.

— Правильно! — усиленно отбивая ладоши, негромко крикнул я.

Заранее, конечно, этого не планировал. Так… решил немного схулиганить. Честно говоря, во многом я с Ивановым был согласен. Но ЦК уже принял решение, кого назначить козлом отпущения по «хлопковому делу». Одного члена ЦК арестовали, у Рашидова, уже покойного, изъяли все ценности, плюс хорошенько прошерстили всю республику, сняв больше полусотни секретарей обкома из шестидесяти пяти! Короче говоря, действовали жёстко.

Но потом Гдлян, будучи армянином, на волне всем известных печальных событий в Армении, полез в политику. Ну а Иванов, как верный друг и соратник, его, естественно, поддержал. И дальше — понеслось.

— Морду бы ему набить! — неожиданно поддержал меня второй «крикун», невысокий казах, сидевший ряда на два ниже. Он, хоть и не из края, но Иванова, похоже, тоже не переваривал. Причём не по просьбе «старших товарищей», а по какой-то личной причине.

И его, и меня, к сожалению, услышали.

— Пропал Иванов! Штыба шутить не будет — раздалось сверху, несколькими рядами выше, и все заржали. Кто-то даже хлопнул пару раз в ладоши.

— … это шельмование не только одного из руководителей партии, но и попытка бросить тень на саму партию, — улыбнувшись вместе со всеми, уже серьезно продолжил Сергиенко.

— Ты прямо ангел в сияющих доспехах. Того и гляди не только Иванова покараешь, но и самого Люцифера из ада изгонишь! — хихикнула Ленка.

— Да иди ты! — расстроился я, тем, что опять всуе звучит моя фамилия.

— Кофе! Хочу кофе! Толя, в перерыв пойдём выпьем, иначе я просто усну, — слабо пожаловалась соседка.

— Теперь, товарищи, по субботе… — перед перерывом взял слово ведущий и обрадовал тем, что завтра у нас выходной, а значит моей поездке никто не помешает, и предупреждать об отсутствии не надо.

Хотя, конечно… какой это выходной?

Для остальных — это встречи с избирателями, поездки на предприятия, визит в спорткомплекс в «Крылатском». Кроме того, с особым акцентом было сделано приглашение на выставку космической техники. Пообещали рассказать, на что идут государственные деньги, и как работает наша космическая программа. Интересно, конечно. Но мне не судьба — я завтра с утра лечу в Уфу. Всё уже решено.

Завтра ещё пройдет заседание Совета старейшин палат — это шестьдесят депутатов, плюс собрание Совета Союза. Но я-то в Совете Национальностей, так что и тут соскочил.

Во время перерыва с Ленкой нам вдвоём посидеть не удалось — только вышел в фойе, как меня заловил Ельцин. Увидел случайно и сразу же подошёл и бесцеремонно ухватил за рукав моего по-прежнему безупречного пиджачка. Я думал, он будет предъявлять претензии за выкрик с места, учитывая, что у Ельцина натянутые отношения с Лигачевым. Впрочем, это пока фигуры разного масштаба, да и в Москву Ельцина вытянул именно этот влиятельный коммунист. Вытянул на свою голову, поручившись за БН перед Горбачевым.

Прошлогоднюю фразу Лигачёва — «Борис, ты неправ» — теперь знает каждый. Егор Кузьмич, между прочим, я точно помню, на момент моего перемещения в этот мир был ещё жив. Хотя возраст у него был почтенный — за девяносто пять перевалило. И на похороны к Ельцину он придёт… Но это пока совершенно секретная информация.

Рядом с Ельциным крутился незнакомый мне очкастый дядька, который кивком головы молча поприветствовал меня.

— Толя, хотел у тебя спросить… как у молодого поколения… — начал Ельцин, доверительно склонившись ко мне.

— Ага, чем смогу! — с готовностью ответил я, хотя внутренне всё же слегка напрягся.

— Тут, значит, товарищи для меня агитацию делают, — продолжил он, — вот предложили значки для сторонников выпустить. Один кооператив, — Ельцин кивнул на того самого дядьку в очках, — предлагает производство наладить. Но нужен какой-нибудь интересный лозунг. Что у молодёжи сейчас на уме, а?

А может, он вовсе и никакой не кооператор, этот Глеб Иваныч. Модный, гладкий, сдержанно улыбающийся, в очках с дорогой оправой — скорее уж как в будущем скажут: политтехнолог или пиар-менеджер… Да, пожалуй, больше на это похоже.

«Что у молодёжи на уме?» Я-то как раз и не молодежь. А что там у той молодёжи — я только припомнить могу, да и то, с погрешностью. Вроде в то время занимался спортом, с девочками дружил, работал на двух работах, учился…

— Лозунг на значках? — переспросил я, растерявшись.

И как тут помочь? Я что, специалист по слоганам? Хотя… стоп. А ведь кое-что из будущего помню. И, в отличие от остального, это — совершенно несекретно.

— Сделай фразы на значке вроде… «Борис, ты прав», — посоветовал я, неожиданно для себя перейдя на «ты».

— Интересно… А ещё? — помолчав, попросил Ельцин, не заметив моей фамильярности. Ну, или сделал вид, что не заметил.

— Ещё? «Егор, ты не прав!», «Борись, Борис!», «Борись — ты прав!», «Правь, Борис!» — вывалил я все, что крутилось в голове, а это могла быть информация из будущего или моя креативность, желая поскорее отвязаться от прилипалы и тоже выпить кофе.

Небольшая пауза.

— Гениально! — прошептал Глеб за спиной. — У вас, молодой человек, талант!

— А хорошо ведь! Правда, последняя фраза… Да черт с ней! Делай, Глебушка, все!

— Я побегу? — попросился я.

— В туалет, что ли, горит? — поддел меня Ельцин, усмехнувшись. — Беги! Молодец, Толя, светлая у тебя голова! И не скажешь, что вас, боксёров, по ней бьют! Кстати, с меня должок за идею!

— Я по своей бить не даю. Обычно сам бью, — бросил я напоследок, оставляя за собой последнее слово.

— Взяла на тебя кофе и пирожное. Но это… я откусила кусочек, — повинилась Леночка, когда я, наконец, нашёл её в буфете.

Кусочек? Да она две трети моей корзиночки слопала!

— Кушай на здоровье! Надо было две взять, — улыбнулся я.

— Я две и взяла! — скромно призналась сладкоежка. — А что от тебя Ельцин хотел?

— Так… посоветоваться по одному вопросу, — пожал плечами я.

— Кстати, я того мужчину, который с ним был, знаю.

Вопросительно поднимаю глаза на Леночку.

— Это журналист из Уфы, — пояснила она. — Моя соседка по номеру с ним куда-то ходит.

— А почему он тебя тогда не узнал?

— Да я его из окна только видела. Кстати, состоятельный тип.

С Глебом Ивановичем я неожиданно столкнулся на выходе из самолёта уже в Уфе. Увидев меня, он прямо-таки обрадовался:

— Ты, я так понял, на завтрашний финал республики по боксу прилетел?

Понятия не имел, что сейчас происходит в спортивной жизни Уфы — не мой уровень. Но как отмазка для моего появления здесь — вполне годится.

— Да вот думаю, схожу завтра, раз выходные. А сегодня по городу погуляю, — отозвался я, стараясь выглядеть непринужденно.

— Ты в гостинице остановился? А то давай ко мне! У меня, правда, двушка, но жена не будет против. А дети уже выросли, с нами не живут, — радушно предложил Глеб, улыбаясь чуть шире, чем надо. Думаю, мужик, явно держит в голове мои близкие отношения с Ельциным.

— Оставьте номер, но ничего не могу пообещать, — так же радушно улыбаюсь я в ответ.

Ишь какой! Тут у него жена, а там с молоденькой соседкой Леночки гуляет! Кобель!

Пытаюсь найти такси до Аши. Вокзал — людный, шумный, но частников не видно. Стою, оглядываюсь, но ни одного, кто бы кинулся в мою сторону. А те, что с шашечками, таксопарковские — ехать не хотят. Им такой крюк неинтересен. Вполне может быть тут тоже есть кооперативное такси, но поди найди его.

Матерюсь, и уже принимаю решение искать поезд какой или электричку, как меня окликает седоусый старик.

— Паря, за двадцать пять поедешь? Слыхал, ты до Аши спрашивал.

— Едем, — мгновенно соглашаюсь.

— Повезло тебе, по пути нам. Мне тоже в Ашу надо. — говорит старик уже по дороге.

Ехать по его словам часа два всего. Иные советские люди и бесплатно подбросили бы, раз по пути, а этот чумовую сумму запросил. И ведь не еврей, точно. Вроде как башкир. Морда смуглая, глаз узкий, хитрый. Точно башкир!

Разговор поддерживаю нехотя. Не то чтобы брезгую, просто не хочу привлекать к себе внимание.

Слова — это следы. А мне сейчас следы ни к чему. На его вопрос, где учусь, ответил, что в физкультурном, а вопрос про работу просто проигнорировал.

Я сегодня не при параде — надел обычные джинсы и футболку, но без надписи «СССР». И это — намеренно. Ни намёка, ни зацепки.

Алчный дед болтает без умолку, но я его бодрое брюзжание пропускаю мимо ушей.

— А я всю жизнь на газораспределительной проработал… — вырвал я из контекста интересное для себя.

Да ладно⁈ Вот так удача!