Совершенно несекретно

Глава 4

Глава 4

Держу в руках тонкие листы бумаги со списками кандидатов в Верховный Совет. А это, надо сказать, больше полутысячи человек! Предстоит задача непростая: вычеркнуть лишних, ведь голосуют не «за», а «против». Этот процесс отнимет не только много времени, но и сил, поскольку нужно будет вдумчиво разбираться, кого оставить, а кого нет. Есть, конечно, и простые задачи. Например, у белорусов — десять мест, и ровно десять кандидатов. Никого вычёркивать не надо, всё предельно ясно. Такая же картина на Украине и в Узбекистане.

А вот Москва, как всегда, отличилась. На 29 мест у них 55 кандидатов. Придётся повозиться, чтобы оставить достойных. Тут же в списках и БН, например. Хотя, стоп… вру. БН — он же Борис Николаевич — заявился не сюда, а в Совет Национальностей. Там, кстати, на десять мест всего одиннадцать кандидатов. Но вот что удивляет: как Москва умудрилась выставить такое количество кандидатов?

Мы же собрались в фойе своей небольшой группкой депутатов от Красноярского края. Место возле лестницы стало нашим импровизированным штабом, где кипели обсуждения. Шенин, как всегда, уверенно и аргументированно, разложил всё по полочкам. При этом он не просто высказывал своё мнение — это был почти инструктаж. Подробно и дотошно он объяснял, за кого стоит голосовать в спорных моментах, и почему.

Послушать его было полезно, даже если я уже определился с выбором. А вообще, голосование должно быть тайным, строго в кабинке. Но на этот раз нам разрешили заполнять бюллетени где угодно. И, если честно, это было правильное решение. Я представил себе очереди к кабинкам голосования — как в Мавзолей, растянувшиеся на десятки метров. Это же сколько времени бы ушло⁈ Теперь стало всё проще: хочешь — стой в углу, хочешь — садись за стол. Главное, чтобы бюллетень оказался в урне. Такой гибкий подход позволял не только сэкономить время, но и избежать ненужной толкотни.

Но заполнить эти бюллетени оказалось не так-то быстро, как казалось на первый взгляд. Проще всего было разобраться с красноярскими депутатами. Здесь: я сам, Карамчаков, Монго из Эвенкии — он, кстати, тоже избирается в Совет Национальностей, ну и ещё три человека от края в Совет Союза во главе с Вепревым, которого, к счастью, восстановили-таки в списках.

Я бы добавил к ним ещё, например, Астафьева — нашего мэтра-литератора. Формально он избран от Союза писателей, но держится в основном с нами. Чаще всего его можно увидеть в компании Солнцева, тоже писателя, хотя, точнее сказать, поэта. Я, правда, ничего из его творчества не читал, но люди говорят, что он действительно хороший поэт.

Кроме известных в крае людей, от нашего региона в Верховный Совет прошли и так называемые «свадебные генералы». Например, командующий ракетными войсками генерал армии Максимов. Этот человек к Красноярску никакого отношения не имеет, но, видимо, кому-то так удобнее.

— Ну что, Толя, меня-то, надеюсь, не вычеркнешь? — с улыбкой обратился ко мне Павел Иванович, мой земляк, ветеран войны. Этот человек прошел почти всю войну — от первых дней до Сталинградской битвы, где получил ранение.

— Что вы, Павел Иванович! — неподдельно возмутился я. — Это будет политически неправильно!

Всё-таки кроме своего статуса ветерана, он был ещё и большим любителем бокса, а также бывшим сотрудником МВД. Уважение к таким людям у меня было искренним.

— И меня не надо черкать, — шутливо вставил Владик Якутис, который тоже значился в списке Верховного Совета.

Этот парень тоже мне запомнился — он усердно пытался споить меня в самолёте, когда мы летели в Москву. Весёлый, общительный, но напористый до невозможности. Владик избирался от Богучанского района, где он работал бригадиром в леспромхозе.

Всего семь человек будет от края в Верховном Совете. Ну, вернее, семь, если считать этого самого Максимова. А так, седьмой — депутат от Таймырского округа. Тоже наш, но, если честно, больше географически. Таймыр — это особый регион, с его вечной мерзлотой и северным укладом жизни, а в остальном мы вроде как одна команда, хоть и довольно разношёрстная: от героев труда до писателей, военных и молодых депутатов вроде меня.

Время уже 23:30, и я отчётливо понимаю, что домой приеду только глубокой ночью. Хорошо хоть собрание завтра перенесли на одиннадцать утра — успею немного выспаться. Склоняюсь над листками, внимательно вчитываясь в списки. Мне, например, от РСФСР предстоит вычеркнуть аж тридцать человек! Ну что ж, начнём.

Шустро и уверенно вычёркиваю всех лишних. Собчак? Нахер! Памфилова — туда же! Заславская? Мимо. А не надо было про Тбилиси врать! Примаков? Э… вот над ним я задумался. Ладно, этого товарища оставлю. Может, пригодится.

Пока дошёл до раздела «Совет Национальностей от РСФСР», изрядно уморился. Тут из одиннадцати депутатов надо было вычеркнуть только одного.

Так-с, кто у нас тут лишний… Ну, Ельцин, разумеется! Остальных либо не знал, либо знал слишком хорошо. Например, врача из Кемеровской области. Вот его-то я точно вычеркивать не буду!

Этого человека я знал лично, из будущего. Летом 92-го года пришлось полежать в больничке в Новокузнецке. Ничего серьёзного — то ли камень вышел, то ли невралгия какая. Будучи в стройотряде у меня прихватило спину — боль резкая, не повернуться. Отвезли в ближайшую больницу, и именно там мы познакомились. Замечательный врач и отличный человек! В те голодные и нищие годы у него в больнице был порядок — настоящий островок стабильности.

Ельцин лишний, это понятно. Тем более помню, что его и так поначалу не избрали, а прошёл он только потому, что кто-то позже отказался в его пользу… Казанник вроде. Да, точно, ведь вчера я их видел вместе!

Я уже занёс ручку над нужной строкой, как вдруг слышу:

— Ты смотри, как шустро заполнил! Молодец, Штыба! А я вот только сейчас этим заниматься буду, понима-а-ашь.

Ельцин каким-то неслышным образом подкрался ко мне сзади и теперь заглядывал в мой бюллетень, нагло нарушая регламент. Голосование ведь тайное!

— Борис Николаевич! Вы в разведке, часом, не служили? Ну нельзя же так подкрадываться незаметно! — искренне возмутился я, оторвавшись от списков и оглянувшись.

— Да ты весь в работе, вот и не заметил! — весело ответил он, явно довольный своей выходкой. — Кого вычеркиваешь?

— Кого-кого… Не своего же врача-сибиряка! — ответил я, стараясь сохранить невозмутимый вид. Но, почувствовав пристальный взгляд Ельцина, сдался: — Лукина вычеркну.

С этими словами я провёл ручкой по строке, лишая своего голоса одного из будущих основателей партии «Яблоко».

Нет, ну а что мне было делать? «Тебя вот хотел черкнуть!» Но как на глазах у Ельцина его же и вычеркнуть? Я не такой отважный, как кот Костика по имени Валет.

Что за кот и что за Костик? Был у меня в общаге такой приятель. Жил он с кошкой Фоской и котом Валетом. Так вот, Валет был насквозь отмороженный. И почему-то он с первого взгляда невзлюбил нашего сокурсника Семёнова. Как только тот заходил в гости к Костику, Валет сразу начинал свою вредительскую миссию: гадил в туфли, не задумываясь о последствиях. Семёнов, конечно, дико бесился, а Валету потом за это прилетало, и прилично! Но, что самое поразительное, привычек кот не менял. Как сейчас помню: ссыт Валет в туфли Семёнову, прекрасно зная, что за это получит, и при этом смотрит на своего врага с ненавистью, упёрто продолжая своё дело. Исключительной отваги кот был! Так вот — я, к сожалению или к счастью, не Валет.

— А чего Лукин? — недоумевает Ельцин.

— Ну а кто ещё? Он для этого подходит! — отшутился я, процитировав известную фразу из фильма «Гараж».

— Да, точно! Гуськова-то нет! Значит — Лукин! Ха-ха! — подхватил Борис Николаевич мою шутку.

Стало немного противно за свою бесхребетность и неожиданно для себя я сказал:

— Только всё равно — лишний вы будете. Ведь фактически мы голосуем не «за», а «против», вычеркивая депутатов. А у вас врагов больше, чем у остальных десяти ваших конкурентов.

— Считаешь? — Ельцин и не думает обижаться на резкую правду. — А чего не Воротникова, например, забаллотируют?

— Две трети съезда как избрали? По партийным спискам да от общественных организаций! За кого они? Вот и ответ. Свои две трети Воротников наберёт, пусть даже человек семьсот его вычеркнет.

— М-да… а ведь, пожалуй, ты прав, — Ельцин растерянно оглянулся на кучку своих товарищей, которые стояли невдалеке.

Он один подошёл ко мне, и это уже было хорошо. Ни к чему всем знать, кого я тут вычеркиваю. Лукин, например, ещё обидится, а оно мне надо?

— Ну ничего страшного, — добавил я, стараясь смягчить резкость. — Потом ваш товарищ… профессор, с которым вы вчера были — Казанник, он тоже в ваших списках… может же отказаться в вашу пользу. Лишний-то всего один из вашей группы. Если будет самоотвод, то вы в десятку попадаете, хоть и десятым.

Легко пророчествовать, когда знаешь что, случится!

— Точно! — восхитился оппозиционер — А поговорю-ка я с Алексей Иванычем. — Ну, Толя, а голова-то у тебя работает! Даром что боксер!

— Так я бить по ней не даю, — шучу я.

— Буду должен, если что! — кивает с серьезным видом Ельцин. — Только прошу: пусть это пока будет нашим маленьким секретом, а то чего ещё придумают… от них всего ожидать можно.

— Тогда пусть будет большим секретом! — соглашаюсь я.

— Большим! — подтвердил БН и поторопился к ожидающим его товарищам.

«Большой секрет для маленькой, для маленькой такой компании», — замурлыкал я себе под нос, направляясь к урне.

— Прости, Лукин! — вздыхаю я и бросаю бюллетень в урну, не испытывая, впрочем, ни малейших угрызений совести.

Ушёл я из Дворца Съездов одним из первых. Вроде был смысл подождать своих ребят, но не стал. Витька, наверное, уже заждался — стоит там где-то неподалёку от ЦУМа, ведь на саму Красную площадь его, естественно, не пускают.

Нашёл друга мирно спящим в машине. Еле достучался, чтобы разбудить.

— Ты чего сегодня один? — зевая во весь рот, спросил он, не спеша поворачивая ключ зажигания. Старенький дедовский «Жигуль» вздрогнул и заурчал. — Кстати, у меня родители послезавтра возвращаются с дачи, но я договорился, что ты у меня ночевать будешь.

— Не, я тогда в гостиницу лучше поеду!

Зачем обременять друга?

Наскоро перекусив, ложусь спать, успев предупредить Витька, чтобы тот раньше девяти не будил — мне к одиннадцати. Хоть немного отосплюсь.

Но утро началось с сюрприза. Витька огорошил меня новостью: его деду срочно понадобилась машина, и он сегодня меня забрать не сможет. Кончилась лафа, короче. Ещё и сейчас надо думать, как добраться до Кремля. На метро? Нет уж, спасибо. Вызываю такси. И что удивительно — приехали быстро! Почему? Да всё просто: кооперативное оно. Витька мне ещё вчера посоветовал фирму «Транстакси». Говорит, они с прошлого года работают, вроде как шустрые. Возят, конечно, дороже, но я не бедствую. Уж лучше переплатить, чем толкаться в метро.

Устроившись на заднем сиденье, подумалось: «Прогресс, однако, на лицо. Новая жизнь, новые услуги, и Москва, как всегда, на шаг впереди».

— Ты депутат, поди? — спросил таксист, весёлый и разбитной парень, судя по всему, кавказец. Он на своей машине, кстати, таксует, о чём с гордостью мне поведал.

— Ага, — зевнул я, ещё окончательно не проснувшись. — Чёрт-те чё… Каждый день сидим допоздна на этих заседаниях, — зачем-то пожаловался я водиле. — Хорошо хоть завтра выходной будет.

Хотя, если подумать, нас ведь сегодня обещали отпустить пораньше. Но как-то в это слабо верилось, учитывая, как у нас всё затягивается.

— Могу встретить, если вперёд за ожидание заплатишь, — быстро предложил парень, наверное, оценив мой прикид и признав во мне состоятельного человека.

— А почему бы и нет⁈ Только я не знаю, когда освобожусь. Давай часиков в восемь приезжай, а я в залог четвертак оставлю!

— Палтос! — быстро поправил таксист. — Не бойся, не пропадут! Мы — фирма! Я тебя ждать полтора часа буду, с восьми. Устроит?

Фирма они! «МММ» тоже фирма была… Реклама везде, офисы свои… И что с ними стало?

Моя соседка сегодня без опозданий. Позорная ссадина на скуле замазана, и, судя по всему, в синяк не перерастёт. А ещё сегодня Лена без формы: вместо прокурорского кителя на ней милое строгое платьице, которое выглядело неожиданно элегантно и, надо признаться, шло ей гораздо больше.

— Доброе утро, Толя! — улыбнулась девушка, и я вспомнил, что обещал сводить Лену в ресторан.

— Ресторан? Да можно! — рассеянно ответила она, потеснившись, чтобы пропустить учительницу. Та демонстративно полезла с нашей с Ленкой стороны, хотя с другого прохода ей было ближе. Я опытно убрал ноги под кресло, чтобы не наступила, а вот Ленка ойкнула и с возмущением попыталась вступить в скандал, но началось заседание.

Ведущий монотонным голосом зачитывал списки тех, кого избрали в Совет Национальностей. Прозвучала и моя фамилия. Ага, меня избрали! 2147 человек «за», и всего двое «против»! Я, кажется, даже знаю кто это — училка и её козлобородый ухажёр. Сто пудов!

— Товарищи, мы пока не успели оформить протокол Совета Союза, отдали на печать. Нужно ещё немного времени. Но могу вас обрадовать: переголосовывать нам не нужно! — объявил он с улыбкой, вызвав смех в зале и добавил, стараясь сохранить серьёзность: — Но позвольте всё-таки дождаться протокола, и потом я его зачитаю!

— УвАжить! — Горбачёв за спиной докладчика встал и вытянул руку в сторону диктора на манер Ленина на броневике.

— А пока ждём, могу вас порадовать статистикой. За депутата от Коми ССР Черных Галину Александровну, проголосовало почти рекордное количество человек — 2137! И всего 12 «против» (зал опять благодушно бьет в ладоши). Но рекордсмен не она! А товарищ Штыба от Хакасии! У него «за» — 2147 и «против» всего 2!

Бурные аплодисменты, переходящие в овацию. Зал встаёт и кричит «браво»… Гм, что-то я увлекся. Просто похлопали.

— Интересно кто эти двое и чем он им не угодил? — пошутил, не вставая с места, Михаил Сергеевич.

Я грозно повернул башню к своей соседке- учительнице и по бегающим глазкам тетки понял: она точно меня вычеркнула!

— Да кто же скажет? — послышалось в зале. — Никто не признается!

Раздались смешки.

— Это почему? — но этот раз серьёзно спросил Горбачев.

— Да он бьёт больно! Боксер же! — крикнули уже из другого конца зала.

И опять смех в зале, уже громче.

— А! Это вы про нашего Олимпийского чемпиона Штыбу? Не расслышал сразу фамилию! Ну, молодец, Толя! Пусть знают, что Красноярский крайком КПСС лучше не обижать! — похвалил меня Горбачёв, дав понять всем, что знает и моё имя, и моё место работы.