Совершенно несекретно

Глава 21

Состав, только что прибывший на станцию, остановился. Хотя по расписанию здесь и близко не должно быть никакой остановки. Ну все же вот два поезда и встретились. Первый — я сам остановил, своими руками. Второй — видимо, встал из-за взрыва. Других причин в такое время быть не может.

Ночь. Окна в прибывшем «новосибирском» — тёмные. Мой поезд вообще закрыт от меня встречным составом. Если решу ехать дальше — надо будет как-то перебраться через занятый путь.

В вагонах, тут и там, начинают вспыхивать ночники. Люди, видно, проснулись от резкой остановки. Кто-то уже таращится в окна, прижимаясь к стеклу. Быстро прячусь в тень, ибо прямо напротив, в окошке показалась сонная Анькина мордашка. Лежит на верхней полке. Ухажёр её, между прочим, мог бы и уступить девушке нижнее место! Мужик, блин…

Рука почти дернулась помахать. Но в последний момент останавливаю себя — потом замучаюсь объяснять, что и зачем я тут делаю.

Анькино лицо исчезает. Двери вагонов «новосибирского» открываются на противоположную сторону перрона, и что там происходит — не видно.

Иду искать диспетчера — нужно понять, что именно взорвалось и есть ли жертвы. Нахожу его — вернее, её — немолодую тётку в спецовке, с уставшим лицом, у милицейского бобика, куда местные менты пакуют дембелей.

Кстати, формально эти красавцы пока на воинском учёте — не выписались ещё. Значит, отвечать за них должна армия. Но в Теляке, думаю, комендатуры нет. Да и связываться с частями ночью… Участковому проще посадить дембелей в обезьянник до утра, а там пусть разбираются.

— Ребятки, только что передали по рации с Лемезы — товарняк взорвался! — вывалила новость диспетчерша.

— Он что, перевозил взрывчатые вещества? — удивился старший по званию — коренастый старлей. — Я помню, ровно год назад в Арзамасе вагоны с тротилом рванули.

— Нет, наверное. Я бы знала, — покачала головой диспетчерша. — Сказали — воздух горит. Газ, скорее всего. Вчера весь день машинисты жаловались, что пахнет бензином, а один про газ сообщил. Да ещё какой-то придурок, кроме них, позвонил на пункт.

«Придурок — это я», — отмечаю машинально.

— По газу звонить надо в Сетово или Ленинск… но они там сами увидят, что было падение давления, — вслух рассуждает диспетчерша, вытирая лоб рукавом. — Робятки, ну бросьте вы этих хануриков… Сгоняйте кто-нибудь до Рассвета, а? Где-то там рвануло! Казаяк — точно нет. Он подальше.

И дембелям в этот день повезло ещё раз. Менты, видно, решили, что не стоит с ними сейчас заморачиваться, и отпустили.

Парни, матерясь, пихаясь и выясняя на ходу, кто же именно дёрнул стоп-кран, полезли в новосибирский поезд. Очевидно, собирались пройти его насквозь и выйти с другой стороны, на перрон к нашему. Попутно лелеяли планы мести мне.

А рванул, скорее всего, товарняк. Людей там, конечно, меньше, чем в двух пассажирских составах. Но всё равно — похоже, избежать жертв не удалось.

Однако настроение после лицезрения Анькиной заспанной мордашки приподнятое. Я опять правлю историю! Как начал с Чикатило, так уже пять лет — нет-нет да и удается что-то сделать! Но этот случай злее всего! Припоминаю ещё катастрофы будущего и не могу ничего вспомнить из ближайшего… Ну вот, разве что, Цоя спасти попытаюсь — точно. Но это август 90-го… Е-моё! Вот и девяностые как-то незаметно подкрались! Вернее, я к ним в очередной раз подкрался. Но и это не смогло мне испортить настроение.

Вот только как же мне теперь добраться до Уфы? А сяду я, пожалуй, в «новосибирский», только не в Анькин, конечно, вагон.

— Не положено, — противореча самому себе, произнес проводник купейного, взяв червонец. — Ладно, есть купе на двоих. Нет там никого… Только тихо сиди, по вагону не шлындай! Моя сменщица хоть и спит, но мало ли…

Всё ясно — этот жук с напарницей делиться заработком не хочет. Ну, его дела.

Поднимаюсь по ступенькам и останавливаюсь в проходе.

— Выпить есть что? — спрашиваю наугад.

Я хоть и непьющий, но сейчас — повод весомый.

У проводника, как водится, нашлось. Причем вполне приличный армянский коньяк. За бутылку отдать пришлось тридцать пять рублей — с торговой ресторанной накруткой. Она ведь из вагона-ресторана, как мужик сказал, для себя брал. Ну-ну, верю… Купил, поди, в Новосибирске, а тут перепродает втридорога.

Из закуски только печенье. Ну и в пакете у меня две шоколадки завалялись, что из Москвы вёз. Не съел — и вот теперь пригодились. Выпью за чудесное спасение пассажиров и помяну ребят из товарняка. Хотя… может, и живы они.

Пока стояли — выпил, как тронулись, а опоздание поезда только увеличилось, так пить расхотелось. Ну, смысл в одиночку синячить? Решаю пойти в ресторан на вокзале в Уфе. Он там круглосуточный, знаю точно. Может, поем нормально и просто посижу, как человек.

Ехать недалеко, и вот я уже снова в Уфе, шагаю по перрону в сторону здания вокзала.

— Помочь вам? — спрашиваю у тетки с мальчишкой лет десяти, которые с трудом тащат несколько сумок. Одну так просто волочат по асфальту.

— Себе помоги, алкаш! — привычно нагрубила мне тетка, но тут же опомнилась: — Хотя, э-э-э… бери эту. Да смотри, не убеги только!

Хамит, но парнишику жалко — надрывается! И ведь от меня реально несёт, наверное.

Из вещей у меня только один модный пакет, из Норвегии ещё привезённый, поэтому беру самую тяжёлую сумку — ту, что волочили по земле, и отнимаю рюкзак у пацана.

У выхода на привокзальную площадь женщина остановилась, повертела головой, и, заметив свободное такси, сорвалась с места, бросив и меня с вещами, и сына. Если я хочу умыкнуть что-то из её добра, то сейчас самый подходящий момент.

— Дядя, спасибо вам! — вдруг тянет меня за рукав пацан. — А мама злая, потому что у нас в поезде деньги украли. Сорок четыре рубля. Хорошо, у меня от бабушки три было…

Ночью за треху ни один таксист их не повезёт… Эх, раз уж я сегодня всех выручаю и спасаю…

— Держи ещё пятёрку, — протягиваю мальчишке. — Скажешь маме, что нашёл.

— Не хотят за три… — вернулась расстроенная мамаша. — Придётся нам утра ждать на вокзале, а там автобусом добираться…

— Мам, я деньги нашёл! Вот! — заорал совестливый пацанёнок, радостно сияя.

— Ой ты, радость какая! — умилилась женщина и, схватив вещи, повернула назад к частнику.

Следом, не отставая, тащу свой груз и я. Перед посадкой в машину демонстративно разглядываю номер бомбилы — мол, если что, найду тебя, браток. Вези аккуратно, не халтурь.

— Ну хоть какая-то польза от тебя, — почти похвалила меня на прощание женщина, а сынишка помахал рукой.

«Хоть какая-то»?… Да шут с ней! Следую намеченному плану.

Вокзал в Уфе — типовой советский, я в таких бывал не раз и на первом этаже сразу сворачиваю налево. Закрыто!

— Дела! — рядом чешет затылок датый дядька в солидном костюме, очевидно, желающий догнаться.

— А есть тут ещё что, не знаете? — обращаюсь к нему.

— «Деньги есть — Уфа гуляем, денег нет — Чишма сидим», — ответил он мне народной мудростью. — Да ночью закрыто, поди, всё. Эх… придётся у таксистов приобретать товар…

— У меня есть полбутылки, — достаю из пакета коньяк.

Мне пить больше неохота. Вот пожрать бы чего… Сутки без нормальной еды.

— А не жалко? — удивляется дядя. — Там точно конина?… Да ну, я лучше водяры куплю. Оставь себе. Ишь добрый какой…

Вид у мужика интеллигентный, а вот базар — не очень.

Еду на такси в гостиницу «Башкортостан». Номер у меня там заказан — люкс, естественно. Заселиться должен был ещё днём, но кто же знал, как всё обернётся. Заказан он на два дня, но уеду я уже вечером.

Таксист, уловив выхлоп от меня, тут же сориентировался и предложил купить у него на выбор спиртное. И водка, и коньяк, и ещё какая-то бурда у него имелись в загашнике — прям, мини-ларек на колесах. Сейчас, видимо, у всех спиртное заныкано в машине. Народ крутится как может.

— Не, спасибо, — отмахнулся я.

— А ваш номер сдан, — вежливо, но равнодушно сообщает администраторша, окинув меня взглядом с головы до пакета.

Вроде ничего криминального, но и ничего, что выдавало бы во мне гостя люкса. Да и гостиница эта статусная, не для командировочных с авоськами. Хотя… может, увидела во мне кого покруче — бандита, к примеру. Интересно, в Уфе уже завёлся рэкет?

— И что вы мне предложите? — спрашиваю устало, без желания махать ксивами и скандалить.

— Есть двухместный. С жильцом. Зато дешевле. Заселяемся?

— А давайте! — хорошее настроение по-прежнему никуда не исчезло несмотря на мелкие неприятности.

Поднимаюсь на последний этаж на лифте. Коридорная — тётка в очках, уткнувшаяся в книжку, — отрывается от страницы ровно на секунду, чтобы протянуть мне ключ и махнуть рукой: мол, дальше сам разберёшься.

Открываю нужную мне дверь и слышу:

— Не понял… ты кто⁈ — изумлённо выдает волосатый, как хиппи, парнишка моих лет.

Я-то боялся разбудить, думая, что сосед, скорее всего, спит, а тут гульба! В комнате, кроме него, ещё две девицы.

Стол у нас один на двоих, а вот кровати две. Впрочем, заняты обе. Одна расправлена, и там сидит паренёк, а на второй устроились две пьяненьких барышни: брюнетка и, как водится, блондинка. Одна симпатичная, вторая… на любителя. Ну, это тоже как обычно.

Номер — небольшой, метров двенадцать максимум. Удобства, похоже, отсутствуют несмотря на статусность гостиницы. На столе — вино, пустая бутылка из-под шампанского и какая-то закуска, уже изрядно подъеденная.

«А они меня прилично обогнали», — прикинул я, оценив четыре пустые бутылки из-под вина и одну водочную, стоящие под столом.

В данный момент хиппи держал в руках штопор и пятую бутылку вина — последнюю.

— Я сосед твой! Повезло тебе! А то девчонок двое, а ты один… ЗдорОво! Я Толян! Представишь гостьям? — Чёрт… — по-настоящему расстраивается хиппи. — Я уж думал, один буду.

Но тут же берёт себя в руки, и командует:

— Ира, Машуля, идите ко мне, пусть человек садится… Меня Коляном, кстати, зовут.

Одна девица шустро перелезла к Коляну, а вторая, ну, очевидно, «моя» — страшненькая блонди, заплетающимся голосом промямлила:

— Не, я спать буду…

И реально завалилась на мою кровать!

— Э… девушки, а вы откуда? — растерялся я. — В гостинице живёте?

— Да, в соседнем номере, — ответила Ира и предложила соседу: — Пошли там посидим. Пусть Толик на твоей кровати спит, а Машка тут.

Наверное, с прицелом, чтобы не делиться выпивкой. Или, может, девушка уже созрела и хочет перейти к более близким отношениям с Николаем?

«Фигня какая», — почесал макушку я.

Ну а что делать? Кидаю пакет на кровать и иду в сортир в конце коридора. Кровать чужую потом заправлю и лягу прямо в одежде. Долбаный совок… Люкс, блин, заняли! Хотя… сам виноват — не оплатил вовремя.

Вернувшись, обнаруживаю, что блонди проснулась и в данный момент пьёт то, от чего отказался вокзальный дядя — мой коньяк. Пьёт, не заморачиваясь, прямо из горла, уже перемазавшись моей же шоколадкой.

— Девушка, а вам не говорили, что нехорошо чужие вещи брать? — недовольно спрашиваю алкашку, раздумывая, стоит ли выставить её за дверь сейчас, или пусть сосед успеет с Иркой пошалить?

— А это твоё? — искренне удивляется Маша. — Я думала, Колька притащил… Извини! Была бы дома, в Красноярске, отдала. У бати полный сервант такого добра…

— Ты что, из Красноярска? И я тоже! А какими судьбами в Уфе?

Девушка определенно стала симпатичнее!

— Я по делам фирмы приехала! — гордо сообщает Маша, отставляя коньяк и вытирая губы тыльной стороной ладони. — У нас с Иркой бизнес. Мы — кооператоры! Телефоны закупили. Вот забрали заказ, и вчера уже отправили. Отмечаем. Колька тоже наш.

Видно, не шибко хорошо у них бизнес идет, раз на отдельные номера каждой не хватило.

Выпиваю с землячкой. Болтаем про то, про сё… На душе хорошо, все тяготы прожитого дня уже где-то далеко позади. Потом Машка откуда-то достаёт ещё одну бутылку вина. Эти ноль пять меня и подкосили.

— Слушай, отвали, а? — отбиваюсь я от Машки под утро.

И ведь поначалу все шло нормально: выпили, легли, я моментально вырубился. Но вот Машка — нет. Она, как оказалось, решила воспользоваться моментом и моим телом.

Тем более что в соседнем номере началась настоящая вакханалия: Ирина, которая вообще-то в разводе, и Колян, у которого, между прочим, невеста есть, — принялись стучать кроватью в стену, не особо стесняясь. Ну, мы люди взрослые — посмеялись, конечно.

А Машка, вишь…

— Чего ты как неродной? А ещё земляк… — обиженно шепчет, уже устроившись под моим одеялом, как победительница.

«Блин, надо было выгнать её…» — думаю я, слабо отбиваясь.

Гибкое и округлое в нужных местах Машкино тело было приятно на ощупь, а не шибко симпатичного лица в темноте не видно.

— Ты ничего такого не думай! — шепнула мне на прощание Маша утром.

Хотя сейчас уже почти обед. Сосед разбудил нас часов в одиннадцать, и, хоть мы лежали на разных кроватях, лицо у него было понимающее и немного глумливое.

Номер я снял на сутки. Можно, конечно, другую гостиницу поискать, но скоро самолёт. Собираюсь и, несмотря на подначки земляка, выхожу в вестибюль.

— А там как рванет… Огонь до неба! Состав, что ехал, весь загорелся! — взахлёб рассказывала администраторша своей подруге.

Прислушиваюсь, сделав вид, что завязываю шнурок на кроссовках.

— Погиб кто? — спрашивает подруга.

— Машинист и помощник пострадали, но оба живы.

Выдыхаю… Надеюсь, мужики поправятся.

— Толя, а ты почему, не попрощался? — вниз спускается с сумкой Ирина.

Девушка в отличном настроении — наверное, сказывается горячая ночка с Николаем.

— Возьми мой телефончик. Будет скучно — позвони! Такой мужчина… галантный!