Спасти настоящее

Глава 10

— Он как сквозь землю провалился. Мы уже год, как, фактически, объявили его во всесоюзный розыск. Фото расклеены во всех отделах милиции. Задействован и наш агентурный аппарат.

— Но ведь «Берсерк» его работает! И как работает! Он сломал нам всю игру в Вильно и Риге. Наши зарубежные партнёры не довольны. По плану мы должны переходить к четвёртой стадии, а не завершили ещё третью. Национально-освободительное движение в Прибалтике практически подавлено.

— «Берсерк» работает сам по себе. Объект в нём лишь учредитель. Он набрал военных отставников и рулят они. В основном, это — бывшие спецназовцы ГРУ, прошедшие «Афганистан». Есть несколько грамотных офицеров из «Каскада».

— Эстонцы, млять, затаились и на прошедшем партийном съезде даже не заикнулись о суверенитете. В республиканских Верховных Советах националисты остались в меньшинстве. Ландсбергис со своим запросом о пакте Молотова-Риббентропа на Съезде депутатов СССР сел в лужу. Выступавший за ним Вячеслав Тихонов зачитал договоры Литвы, Латвии и Эстонии, подписанные с Германией о ненападении. Раньше СССР подписанные. Литвы был подписан 22 марта 1939 года, Латвии и Эстонии 7 июня того же года. В договорах упоминается секретная клаузула[1], согласно которой республики обязывались принять «с согласия Германии все необходимые меры военной безопасности по отношению к Советской России».

— Да-а… То, что к подаче этой информации привлекли «Штирлица», это сильный ход Гришина. Он мастерски разгромил Прибалтов.

— Не он, а они с Дроздовым, Шелепиным, Романовым. Но, откровенно говоря, мне, почему-то, не жаль проигранной партии. Ты не знаешь почему?

— Что с Громыко?

— Доставили в больницу уже в критическом состоянии. Врачи говорят, что не выживет.

— Непонятное, что-то с ним творилось после назначения генсеком Гришина.

— Ты же знаешь, что он служил тому, кто при власти. А тут отстранили. Да с зятем комитет его прижал. Фактически мы с тобой одни остались из старой когорты. Суслов, а сейчас вот Громыко… Примаков тоже погряз в делах министерства иностранных дел и больше за границами пропадает. Не понятную игру ведёт.

— Может пытается разыграть свою карту?

— Там — вряд ли. Тут — вполне возможно. Молодёжь ввести не успели. И экономика, как на грех стабильна. В РСФСР по крайней мере.

— Я до сих пор не могу понять, как они с Горбачёвым нас просчитали?

— Да, что там считать⁈ Про записку Андропова, что он хочет видеть своим приемником Горбачёва, знали все. Черненко тогда нас переиграл. Себе на беду… И сейчас мы всё сделали правильно, но кто-то предупредил Романова, Щербакова и Кунаева. Где-то в Лэнгли утечка или у Британцев. Мне сообщили, что объект работал то ли под прикрытием, то ли агентом в Британии и имел отношение к авиации. Миша в Лондоне встречался с адмиралом ВВС, как его? С сыном вице-маршала авиации Эрнеста Джона Какнея — Джоном младшим. Может оттуда протекло?

— Но ведь Михаил Сергеевич не знал вообще ничего. Ему сказали представиться, вот он и играл в «перестройку» и «своего парня» для Маргарет Тэтчер. Да и эти марионетки, мнящие себя руководителями стран, не знали и не знают ничего.

— Значит «объект» намного опаснее, чем нам показалось. И у него другие источники.

Я и раньше понимал, что экономический спад в СССР — деяние искусственное, а теперь убедился воочию, что стоило лишь не разрушать, то что было, а чуть-чуть укрепить и на прилавках появились не синие и худосочные цыплята, а вполне себе сочные бройлеры.

Поддержка правительством создания сельхозкооперативов и их кредитование, способствовало развитию сельхозпроизводств. Приморские птицефабрики не зачахли, как в моё время, а наоборот, стали производить кроме куриных яиц, мясо кур. Не было в России мнимой инфекции бруцеллёза и птичьего гриппа. Не было свиного ящура и падежа крупного рогатого скота.

Сельхозинститут совхоза «Тимирязевский» под городом Уссурийском получил дополнительные фонды на реализацию разработанных ранее программ и уже к 1988 году имел в новых хранилищах местный семенной материал картофеля, кукурузы, сои и бахчевых, устойчивые к местным природным реалиям.

Были образованы «территории опережающего развития», освобождённые полностью от налогообложения в Спасском районе на котором моментально выросли коровники и свинарники совместных предприятий, оборудованные техническими и технологическими новинками.

Программа «Дальневосточный гектар» за два года привлекла около миллиона новых жителей и количество дальневосточников продолжало расти стремительными темпами.

Оказалось, всё решала воля сверху. Воля сверху и контроль снизу.

— «Службы безопасности крупных предприятий за четыре года пресекли свыше десяти тысяч попыток вывода продукции в кооперативы, аффилированные к руководству организаций. За попытку подрыва государственной экономики было привлечено к уголовной ответственности свыше тысячи руководителей», — читал в слух Василий Михайлович и комментировал.

— Слышь, Надюша, более тысячи руководителей посадили. У нас на ТЭЦ уже четвёртого «законопачивают». То уголь не кондиционный поставляют, как высококачественный, то на ремонтах экономят в свою пользу. Последний турбины ремонтировал через кооператив «Щелкунчик», принадлежащий брату, так чуть без света и тепла зимой не остались. Благо, главный инженер у нас дока и исправил то, что наделали «спецы».

— А от ТИНРО[2] от нас требуют реальных внедрений в производства. Буду переходить куда-нибудь. Какой из меня учёный? В Институт повышения квалификации зовут.

— Иди, Надюша. Пишут, что учёных сильно много развелось и… Мишка не звонил?

— Нет. Где-то пропал.

Она всхлипнула.

— Служба у него такая, пропадать и появляться. А Ларисе звонила? Как у неё?

— Всё в порядке. Уже скоро. Должен же он появиться… Я о Мише… Она расстроится, если он её из роддома не заберёт.

Жену я из роддома не только забрал, но и привёз. Но не во Владивостокский, а в Московский. Мы с женой всё-таки переехали в столицу, где легче было спрятаться и благополучно родили сына Сергея. Ровно 25 октября, как и раньше. И не старались подгадать, а так получилось. Однако пришлось перевезти всю её семью: тёщу с тестем, сестру и брата. По-другому она не соглашалась. Помог тесть. Олег Иванович, когда я намекнул ему про возможность открытия бизнеса, сразу понял, что Москва лучше Владивостока в смысле коммерции. Да и организовать транспортную логистику чего-нибудь из Москвы во Владивосток и обратно гораздо легче из столицы.

Тесть легко вошёл в перестройку и в моём времени, а сейчас энергия его била ключом, и он органично вписался в качестве руководителя в структуру «моего» совместного с ВБТРФ рыбного предприятия. А тёща цвела и пахла, от того, что её муж не жил, где-то на полуострове Шмидта по полгода хрен знает с кем, отрабатывая долг за машину, а находился рядом, зарабатывая почти те же деньги.

Однако были и проблемы.

— Михал Васильевич, на нас наезжают, — как-то сказал он мне за ужином.

— Мне уже Дряхлов доложил сегодня. Ребята работают. Офис у вас за хорошей дверью. Там же ЧОП дислоцируется. Беспокоиться не стоит. Личную охрану усилим. К сожалению, это издержки перестроечного производства, — вздохнул я. — Может вам личное оружие выдать?

Тесть скривившись помотал головой.

— Может домой вернёмся? — Тихо спросила Лариса, покачивая на руках сына.

— А какая разница, солнышко? — Если у человека имеются деньги, найдётся кто-нибудь желающий их отнять. Там без меня вы будете ещё в большей опасности. Кооператоров прессуют везде.

— Так у вас же вон какая армия⁈ — Удивилась тёща.

— Вы предлагаете с ними воевать, Алла Михайловна? — Усмехнулся я.

— А почему и не повоевать? — Тихо спросила она. — Тут действительно слишком опасно. Олег, вон, сказал, что за ним машина какая-то ехала…

Я в удивлении округлил глаза, а потом рассмеялся.

— Это наши сопровождали. Но вы правы. Надо быть осторожным.

На самом деле мне совсем было не до смеха. Московские бандиты уже не первый раз «подкатывали» к нашим ребятам, ведущим в Москве коммерческую деятельность. Как основному спонсору и главному соучредителю во всех предприятиях, мне полагалось первое право голоса, которым я и пользовался в полной мере. Предприятия территориально намеренно аккумулировались на Юго-Западе столицы, где с середины восьмидесятых набирала силу «Ореховская» группировка, которую я знал неплохо и в то, «своё» время.

Группировкой руководил Сергей Тимофеев по кличке «Сильвестр», бывший тракторист из деревни Клин, инструктор по рукопашному бою и каратэ. В «то время» мы познакомились с ним в 1992 году, когда я некоторое время жил в гостинице.

По привычке я искал место, где можно было потренироваться, потому что держал тело в постоянном тонусе. Это было одним из условий работы вложенных в меня поведенческих матриц.

Так я и появился в спортзале, где тренировались «рукопашники» и познакомился с их тренером, оказавшимся криминальным авторитетом «Сильвестром». Я не пытался как-то выделиться, но Сильвестр приметил у меня несколько интересных связок и попытался склонить меня к сотрудничеству, предложив должность инструктора с хорошим окладом. Я тогда был, как говорится, «на мели» и предложение для меня было очень заманчивым. Однако Юрий Иванович приоткрыл мне глаза на тогдашнюю действительность, и я из поля зрения «ореховских» исчез.

В «этот раз» я пришёл в спортзал с ним знакомиться намеренно и было это ещё в 1989 году сразу после моего возвращения из Вильнюса.

— Так говоришь, самоучка? — Спросил меня Сильвестр на второй день занятий. — Из Владика? Бывал, бывал… Хороший город. Конкретные у вас там пацаны. Спортсмены. Воры не барагозят. Чёрные попрятались.

Сильвестр почему-то терпеть не мог выходцев из кавказских республик.

— Ты чьих будешь?

— Я ничей, — сказал я.

— Так не бывает, — покачал головой бандит. — Особенно в наше время и с такими навыками. Все куда-то приплывают. Берегов много и все они разные. Ты надолго в столицу? Погостить или по делам?

— По делам, Сергей Иванович.

Он был меня на шесть лет старше, а в это время старших было принято называть по имени отчеству.

— Зови меня «Иваныч». Интересный у тебя стиль. Я такого нигде не встречал, а дерусь я с года семьдесят первого. А ты?

— Я с семьдесят шестого.

— Тоже ничего себе. Такому обучить других, наверное, не получится. Движения у тебя очень своеобразные и не стандартные. А вот поспарринговать с таким было бы очень интересно и полезно для общего развития. Не хочешь постоять с нашими?

— Почему нет? — Пожал плечами я. — Только я удар почти не контролирую и не люблю боксировать в перчатках.

— На открытых кулаках? — Удивился Иваныч. — Где ж так учат?

Я пожал плечами.

Спарринги прошли без особой крови и к удовлетворению всех сторон. Бойцы у Сильвестра были неплохие, но бессистемные. Да и он сам особой техникой не обладал.

После пяти боёв с его учениками он предложил мне поединок с ним, но я отказался, сославшись на усталость. По его глазам мне стало понятно, что он оценил по достоинству моё чувство такта.

С тех пор я изредка захаживал и выступал в роли спарринг-партнёра для его бойцов. Иногда я давал им по себе попасть и этим ещё больше зарабатывал уважение у Сильвестра.

Иваныч несколько раз предлагал мне «общий бизнес», но я таинственно ссылался на некий запрет свыше.

— Нельзя мне, Иваныч, — говорил я и показывал пальцем в небо. — Папа не разрешает.

— Религия, что ли? — Спрашивал он.

Я только качал отрицательно головой. А когда я подъехал к спортзалу на служебной автомашине ЧВК «Берсерк» Сильвестр всё понял. Или ему так показалось, что он понял. И у нас с ним состоялся разговор.

— Высоко сидит твой папа, — усмехнулся он невесело, глядя на меня с недоверием.

ЧВК «Берсерк» было у всех на слуху. Про нас писали газеты всего мира и территорию бывшей части ШМАС[3], располагавшейся тут же на Юго-Западе рядом с академией народного хозяйства при Совмине СССР, которую отдали под наше формирование, штурмовали не только советские корреспонденты.

Часть была удивительна тем, что на её территории стояли советские самолёты разных поколений, на которых учился будущий авиационно-технический состав ПВО Москвы.

В мой истории, после перевода части в гарнизон Нудоль Шарино в Клинских болотах, на этом месте начали строить микрорайон Тропарево-Никулино. Самолёты и учебные классы были разграблены. Мы же классы лишь слегка переоборудовали для тактических занятий, а самолёты холили и лелеяли, как большие игрушки. Территорию части слегка «заточили» под наши нужды, вместо плаца сделав парковку спецтранспорта.

— Высоко, — согласился я. — Поговорим?

— Поговорим, — согласился Сильвестр.

Мы сидели у меня в машине.

— Кто ты, Сергей Иванович, мне известно.

— Давно?

— Давно. С самого начала.

— И пришёл ты тогда специально?

— Специально, но не для того, о чём ты подумал. Меня не интересует правовая сторона твоей «коммерческой» деятельности. Меня интересует безопасность моя и моих коммерческих предприятий. А их у меня много и располагаются они в «твоём» районе. Заметь, я говорю в «твоём», потому что я, не смотря на мою армию в тысячу человек, вооружённую современными американскими автоматами, которые могу применить прямо сейчас, на твоё лидерство не претендую.

Я сделал паузу, хлебнув из небольшого спортивного термоса прохладной водицы.

— Чего же ты хочешь? — Заполнил паузу «Иваныч».

— Тишины и покоя для бизнеса, ибо финансы не любят шума, и чтобы меня не отвлекали по пустякам, потому что, кроме бизнеса, у меня ещё куча заморочек Союзного уровня.

— Не вопрос. А почему тебя не смущает правовая сторона нашего бизнеса? — Спросил он ухмыльнувшись. — Даже обидно как-то…

— Потому, что на данном этапе, когда на кооператорской волне всплыла всякая пена, в том числе и криминальная, выживут немногие и, к сожалению, процесс этот объективный. Не мне становиться на его пути. Однако если процесс мне перейдёт дорогу мы его будем поправлять.

— Понятно, Михаил. Меня устраивает такое мирное существование, если ты гарантируешь своё невмешательство в наши дела.

— Гарантирую. У меня своих дел по самые гланды.

Сильвестр протянул ладонь, и мы пожали руки. На его руках уже была чья-то кровь, но кто я такой, чтобы судить, если я сам был по пояс в чужой крови.

[1] Заключение

[2] ТИНРО — Тихоокеанский филиал Всероссийского научно-исследовательского института рыбного хозяйства и океанографии.

[3] ШМАС — школа младших авиационных специалистов.