Спасти настоящее

Глава 23

— Вам надо набраться терпения, Юра, — сказал Павел Анатольевич Судоплатов. — Вы сейчас в точности повторяете нашу судьбу перед Великой Отечественной. Вся страна повторяет свою судьбу. Вы сейчас можете на своей шкуре понять ценой каких усилий, человеческих жизней, колоссального напряжения сил отстаивалась от нашествия фашистско-немецких полчищ шестая часть земли с названием Союз Советских Социалистических Республик[1] в 1941 году.

— Да, мы понимаем, — согласился Дроздов. — У меня не выходит из головы катастрофа восемьдесят пятого — девяностого года. Катастрофа едва не случившегося страшного обвала, потрясающей грызни, предательства военных и чекистов. Сейчас огненные языки войны, локальные и этнические конфликты подступают к самому сердцу России со всех сторон. Война протекает то в явной, то в скрытой форме. На душе тревога, что будет впереди? Мы явно вступаем в новый мир[2].

— Но вы молодцы, Юра. Вы смогли удержать волну уголовного и политического террора, которая едва не захлестнула Россию и другие территории СССР.

— Мы, Павел Анатольевич. Мы! Вы ведь тоже приложили силы и здоровье.

Судоплатов махнул рукой.

— Ты знаешь, Юра, когда сейчас немного отпустило, я имею ввиду здоровье, память то и дело возвращает к кануну 1941 года, ко времени, когда неуклонно нарастала опасность беспощадного столкновения с враждебным нам миром. Выбор был прост: или мы останемся суверенным государством, или нас уничтожат. То же самое случилось и сейчас. И ведь все видели приближение развязки, только не было смелых и решительных. Спасибо тебе, Юра, что ты взял на себя…

— Да что вы, Павел Анатольевич! Вы ведь знаете подоплёку событий. Если бы не один фокусник… Мы ещё толком не понимаем, как он всё это провернул и продолжает вертеть. Не принять же за аксиому, тот факт, что он, действительно, пришелец из будущего? Вернуться, чтобы попытаться изменить мир, рискуя своей жизнью изначально? Ведь он, чтобы привлечь к себе внимание, ходил по лезвию бритвы. Заставь меня пережить всю жизнь заново, я бы не согласился. Здесь хоть знаешь, что дожил до семидесяти, а если по новой жить, то можно и не дожить.

— Ему, судя по его плану, когда он уходил сюда, было шестьдесят один.

— Вы, всё-таки, думаете, что он оттуда?

— Похоже, что так, Юра. Говорят, бывали в истории перерождения. У Будды, например.

Они помолчали. Больничный запах и белые стены раздражали Дроздова своей предопределённостью. Раздражала предопределённостью и судьба его любимейшего учителя. Судоплатов умирал.

— А я бы рискнул здоровьем, — вздохнул бывший диверсант. — Представляешь, вернуться в пятьдесят третий и перестрелять всех сволочей. Только, боюсь они бы почувствовали и шлёпнули бы меня раньше, чем я их. Мы же звери, Юра. Учуяли бы они… Только звериные инстинкты позволили мне выжить. Особенно за колючкой. Нет-нет… — Воскликнул он, увидев негодующее телодвижение Дроздова.

— Я имею ввиду звериный инстинкт выживания, а не борьбу за существование. Здесь то, как раз наоборот. Только поддержка товарищей не дала озвереть по-настоящему.

— Да! Они бы учуяли адреналин и могли бы броситься первыми, — засмеялся Дроздов.

— Приведи ко мне его, Юра, — тихо произнёс Судоплатов. — Не бойся, я его не вспугну.

Я хорошо знал Павла Анатольевича Судоплатова. И лично — он читал нам курс лекций в 1986 году и в том, и в этом времени — и через его книги в «тогда». Сейчас он издать ничего не успевал, ибо сильно заболел.

Дроздов привёл меня в госпиталь, не обозначая, зачем. А я привык не задавать преждевременных вопросов. Только войдя в палату и увидев сильно постаревшего Павла Анатольевича, я понял к кому мы пришли, ибо помнил его и таким, по фотографиям в интернете.

— Здравствуй, Павел Анатольевич, — поздоровался с больным Дроздов.

— Здравствуйте, товарищ Судоплатов, — поздоровался и я.

— Здравствуйте, друзья! Ты помнишь меня? — Удивился он. — Меня сейчас трудно узнать. Сам себя не узнаю в зеркале. Высох весь.

Судоплатов полусидел в кровати с поднимающимся подголовьем.

— Ты оставишь нас? — Спросил он. — И включи ваши глушилки. Мы поговорим о серьёзных вещах.

— Они тут постоянно включены. Мало ли, что ты начнёшь выбалтывать в горячечном бреду, — рассмеялся Дроздов.

— А я думаю, что у меня голова чешется? И зуд по всему телу…

Дроздов фыркнул.

— Давно мылся?

Судоплатов погрозил Иванычу пальцем. Дроздов аккуратно затворил за собой массивную дверь. Только сейчас я понял, что и палата и вообще всё крыло госпиталя сильно отличались от тех, где сам лежал, или тех, что я видел. Окна прикрыты нестандартными металлическими горизонтальными жалюзями, а в стёклах виднеется едва заметная сетка, почти не препятствующая прозрачности.

Судоплатов заметив мой взгляд, пробежавшийся по стенам и окнам, хмыкнул.

— Да вот… Это наша жизнь. Тот, кто много знает, опасен и чужим, и своим. И не известно, кому больше.

Он помолчал и показал на стул.

— Ты присаживайся.

Я присел.

— Я знаю про тебя, всё, что знает Юрий Иванович, но никак не могу уложить эти знания в голове на полку с надписью «понятно». Мне непонятно. А я размышлял долго. И твои объяснения меня не удовлетворяют. Ты знаешь, я тебе не верю. Не верю, что твои помыслы чисты.

Я, честно говоря, охренел. Но не зная, что говорить, просто молчал.

— Будь моя воля, я бы нашёл на тебя рычаги воздействия. Только у совсем одинокого человека может быть абсолютный порог чувствительности. А ведь ты не одинок. Болевых точек у тебя много. И не воспользуйся этим мы, так воспользуются наши враги. Ты слишком проявился, Хулио.

Он почему-то назвал меня именем, производным от моего псевдонима «Хулиган».

— И не считай их контрразведку глупее нашей. Они вычислят тебя в конце концов. Я, честно говоря, не понимаю, почему они тебя ещё не вычислили, а поэтому считаю тебя обычным засланцем. Что скажешь?

Мне поплохело. Я понимал, что после такого разговора у меня два пути, или «в загс, или в прокуратуру», как говорил классик. В прокуратуру не хотелось.

— Я не засланец, — сказал я. — Но в остальном вы правы, Павел Анатольевич. Поэтому у нас с Юрием Ивановичем есть план по «реинкарнации» Джона Смита. Ну, и мне придётся нырять на дно. Семья уже вернулась из Сиднея в Москву. Это если говорить про рычаги… И про то, чему вам верить и как понять?

Я сделал паузу, вздохнув.

— Не поймёте вы, или не поверите.

— А ты скажи, как есть, а там вместе подумаем.

Я грустно усмехнулся,подумал-подумал и рассказал ему всё. И про пришельцев, и про их машину времени, и про возможные последствия от моего вмешательства в события в прошлом.

Мой рассказ был долгим. Дроздов заглядывал в палату два раза.

— Значит, говоришь, расхреначил Фарнборо? — Спросил меня Судоплатов. — Ты книжки фантастические не пишешь?

Я хмыкнул. Он помолчал.

— И пришельцы там сейчас в 2023 году хреначат нашу землю⁈ А ты здесь?

— Я пока здесь, но в своё время перейду туда. Должна совпасть и дата, и время до секунды с мгновением моего ухода сюда. Тогда может получиться изменить будущее. Изменить моё будущее. Ваше мы уже изменили.

— Ваше, наше, — поморщился Судоплатов. — Не верю я тебе. Вот сейчас ты там в будущем есть?

— Нет. Меня там нет. В этом то и проблема. Если я промажу с переходом, то я там не появлюсь вообще.

— А где появишься? — Удивился Судоплатов.

— В параллельном времени. А там, где я не появлюсь, у меня дети и внуки, между прочим.

Павел Анатольевич покачал головой.

— Не верю я тебе, — сказал он.

— А я что говорил?

— Ну, где, где твоя машина времени? — Спросил он. — В лесу стоит? Дома? В пещере Али-Бабы?

Я усмехнулся.

— Вот она, — сказал я, протягивая вперёд ладонь, с вдруг проявившимся на ней сигарообразным предметом.

Судоплатов даже подался телом вперёд.

— Ух ты! Вот это фокус! Как это оно у тебя появилось?

— Это не фокус, — чуть не обиделся я, и предмет с ладони исчез.

— Ух ты! — Повторил собеседник. — И что она может? Эта штука?

— Это не штука, а машина времени! И даже не машина времени, а…

Я не хотел рассказывать всё. И так я наговорил столько, что меня могут закрыть и прервать мой процесс внедрения в этот мир. До мгновения схождения двух хронопотоков оставалось ещё много времени, и я хотел использовать его максимально в свою пользу. Ну и на пользу государства, естественно. А если меня закроют… То весь мой бизнес зачахнет, а новый не начнётся.

— То есть, это она забросила тебя в твоё же собственное тело? — Спросил старый диверсант.

— Она, — вздохнул я.

— Ну и как оно, проживать жизнь заново?

— Тяжело, — вздохнул я. — Несколько раз хотел всё бросить и сбежать.

— И что бы тогда было?

— Ничего, — пожал плечами я.

— Как ничего? — Удивился Судоплатов.

— Для вас ничего и для нас ничего. В смысле… У вас всё останется как есть. И даже я останусь, но без машины времени. А вот у нас… Тоже всё останется, как было.

Я много раз думал о вариантах моего возврата и никак не мог понять, как произойдёт перемена в моём мире. Ведь многие люди просто не родятся, а многие должны исчезнуть. Как это всё должно произойти, я не знал. Не знали и мои друзья Тохи, снабдившие меня машиной времени, которая была не прибором, не механизмом, а живым существом, принявшим удобную и понятную для меня форму.

— Слушай, Михаил, — вдруг прервал паузу Павел Анатольевич. — А эта машинка работает только из твоего времени?

Я прогнал нахлынувшие мысли и не сразу понял, о чём меня спрашивают.

— Вы о том, можно ли кого-нибудь отправить в прошлое или будущее отсюда?

— Ну да, — Судоплатов хитро улыбался.

Я понял его с полуслова.

— Вы про себя? — Уточнил я.

Он кивнул. Его лицо даже порозовело.

— «А почему нет?» — Подумал я.

— Это интересно, — сказал я. — Я сейчас уточню.

Судоплатов даже не стал спрашивать меня «что» и «у кого» я буду уточнять… Тох прочитал мои мысли и сразу дал положительный ответ.

— Вы в своё тело хотели бы вернуться?

— А какие есть варианты?

— Вариантов масса. Я, допустим, мог бы перейти в ваше тело, или тело Юрия Ивановича, или Горбачёва…

— И что же не перешёл? — Удивился Судоплатов.

— Забоялся. Знания же мои остались бы. Да и такой переход лишь на короткое время возможен и временной поток делится. Только вернувшись в себя у меня могло бы получиться изменить будущее своего мира.

— Могло бы? — Спросил старик. — То есть, ещё не факт, что получится? Ты столько времени потратил на это и точно не знаешь, что получится⁈

Он покачал головой.

— Откровенно говоря, отсылая вас в ваше тело, мы рискуем изменить будущее здесь. Лучше бы вам в чьё-то другое тело переместиться. Хотя… Нет! Нормально. Можно и в своё.

— Ну так давай! — Воскликнул старый диверсант. — Значит я там могу делать всё, что захочу, и тут ничего не изменится?

Я отрицательно покачал головой.

— Переселяй меня в «меня» в 1937 год.

— Не-не-не… Погодите…

Я поднял ладонь.

— Вы тут исчезнете, а меня за это на дыбу⁈

— Я⁈ Тут исчезну⁈ — Он удивился, а я вдруг подумал, что нихрена он тут не исчезнет, а просто умрёт. Как и я в своём настоящем, если не вернусь вовремя.

— Нет, не исчезнете, а умрёте. Для нас умрёте.

— Ничего себе расклад!

Судоплатов задумался.

— Позвать Дроздова? — Задал он вопрос сам себе. — Долго объяснять… Ещё вдруг не успеем. Нет, Миша, жми кнопку.

Ничего я жать не стал, а просто мысленно сказал: «Пошёл».

Тело Судоплатова Павла Анатольевича упало на наклонённую под углом спинку и обмякло. А я получил сигнал, что его переход в 1937 год осуществлён благополучно.

Я держал в руках небольшой прибор сигарообразной формы со множеством кнопок и маленьких экранчиков с цифрами. Я дошёл до точки, с которой уходил во времени в прошлое. Меня трясло. Я не знал оставаться мне здесь, или возвращаться.

Меня предупреждали, что шанс на изменение временного потока уменьшается по мере длинны периода в нём пребывания. Чаще образуются совершенно иные хронопотоки со своими руслами и рукавами.

Для того, чтобы замкнуть круг нужно было вовремя нажать кнопку. И тогда произойдёт одно из двух: либо я вернусь в тот 2022 год, откуда уходил, либо то время, тот мир тоже изменились, и я останусь в этой же точке и в этом времени.

Создать параллельный мир, где СССР жив, это, конечно здорово, но меня все эти пятьдесят с лишним лет гложила мысль: «А там? Как будет там?» Куда мне возвращаться?

Меня предупреждали, что я могу остаться в петле времени. Что могу вернуться не в 2022, а снова в 1976 год, снова и снова проживая жизнь по-новому, плодя параллельные миры с разным ходом событий. И даже смерть не сможет вырвать меня из него. Снова и снова. Снова и снова.

Кнопки мигали, предупреждая о скором наступлении момента истины. Нажать, или не нажать? Вот в чём вопрос. И я нажал. Цифры очень быстро побежали обратно. Вспышка!

[1] 'Победа в тайной войне". П. Судоплатов.

[2] Там же.