Королевство Русское. Книга третья. Строитель

Глава 10

Событие двадцать восьмое

Все попаданцы в книгах сразу бросаются делать две вещи, сахар из свеклы извлекать и бумагу изготовлять. Про сахар Андрей Юрьевич задумывался уже. Он собирался производить на продажу ликеры, в основном кофейный, но получатся другие вкусными, почему бы и их не делать. Точно пойдёт на ура в Европах кофейный ликер. Он попробовал его сделать на основе мёда и хрень получил. Мёд забил вкус кофе, получился напиток на медовуху испорченную похожий. Нужен именно сахар с его нейтральным вкусом. Конечно, напрашивается свекла. Но читал Андрей Юрьевич, что вот эта свекла, что в борщ идёт, лишь прабабка, и то двоюродная, сахарной свекле. Её эту сахарную вывели из листовой свеклы. А в обычной свекле максимум десять процентов сахара, а чаще ещё меньше. И это при тридцати с лишним у сахарной. В четыре раза меньше. Плюс, сама свекла, это довольно мелкий корнеплод сейчас, с яблочко от ранетки размерами. Сколько этой свеклой нужно засадить десятин, чтобы получить сахар в товарных количествах⁈ Тем не менее, опыт осенью провели. Примерно сто кило свеклы промыли тщательно, растёрли, сварили, процедили, обесцветили известью и жжёной серой и получили… шесть килограмм серо-бордового сахара. Прокалили, размололи и получили пять кило грязного песка. Ликёр кофейный сделали. Вкуса свеклы нет. Но выход годного очень мал, и себестоимость с учётом потраченного труда и израсходованных дров, запредельна. Только, чтобы известь получить, денег ушло больше, чем можно выручить от продажи ликёра.

На этом профессор не остановился, он же читал, что в принципе в моркови столько же сахара, сколько в свекле. Тоже около десяти процентов. Размололи в кашу сто кило моркови и выварили. В результате получили в конце вообще четыре с небольшим килограмма сахарного песка, чуть желтоватого. Из него тоже ликёр сделали кофейный и мятный. Вкуса моркови нет, но себестоимость не сильно меньше. Этот сахар варили без извести.

С таким же успехом, наверное, можно и из малины варить сахар.

Так что эксперименты с сахаром Андрей Юрьевич пока отложил. А тиун Неждан Станиславович — главный агроном колхоза «Русское королевство» получил задание разобраться с листовой и обычной свеклой. Посадить их клубни рядом на грядки и как цвести начнут, позвать профессора, вроде бы вывели сахарную свеклу, скрестив листовую свеклу с обычной. Нужно попробовать это сделать. Не получится опылить вручную, придётся положиться на пчёл. Если оба сорта будут расти рядом, то велика возможность перекрёстного опыления.

С сахаром понятно, что ничего непонятно. А что с бумагой? Как китайцы делают бумагу есть множество роликов в интернете. И здесь непонятным остаётся только вопрос клея, ну, или связующего вещества. Они добавляют в кашицу из рисовой соломы рисовую же муку и крахмал. Наверное, пшеничная мука не хуже. С крахмалом без картофеля и кукурузы сложнее. Но ведь у китайцев сейчас точно нет ни картофеля, ни кукурузы. И из чего они тогда делают крахмал? Опять из риса? Риса у него не больше, чем картофеля. Остаётся попробовать сделать крахмал из пшеницы.

Андрей Юрьевич в пищевой промышленности был не самым главным специалистом. Да, вообще специалистом не был. Но теорию получения крахмала из картофеля знают все. Крахмал просто растворим в воде. Нужно взять муку, получить из неё тесто. Наверное, а потом добавить воды и всё это долго размешивать. Потом отстоять и выпарить чего уж растворилось. Да, выход годного будет низким, ну ничего страшного, остатки пойдут на корм свиньям, например, безотходное производство.

С этого производство бумаги профессор Виноградов и начал, дал команду наготовить крахмала. Легко команды давать. А как до дела дошло… Это в двадцать первом веке есть блендер. Тесто не сильно желало в воде расходиться. Пришлось снять всех учениц ковровщиц, выдать каждой по большому казану и задание руками разрывать и перемешивать тесто с водой. Потом оказалось, что дивчули не могут поднять казан, чтобы через мешковину перелить воду в другой казан. Потребовались гридни. В общем, весь день насмарку. Тем не менее, к вечеру в трёх двадцатилитровых бочках мутная вода отстаивалась в сарае. А через два дня воду слили и получили на удивление огромную цифру выхода крахмала из единицы сырья. Андрей Юрьевич думал, что раз крахмал делают из картофеля, то из него выгодно делать. И помнил цифру в районе двадцати процентов выход крахмала. Здесь же у него из пшеницы при примитивной переработке получился выход под пятьдесят процентов.

Вывод из этого пропавшего дня Андрей Юрьевич сделал следующий. Крахмал в разы дороже пшеницы. Можно в принципе разработать технологию получения крахмала, максимально всё механизировав, и тогда у него появится очередной дорогой продукт на экспорт.

На следующий день пришлось давать отбой кузнецам. Как они не старались, а проволока получалась толстой, где-то в полтора миллиметра. При такой толщине проволоки ячейка получится крупная на сите. Опять потребовалось срывать ковровщиц. Дивчулям выдали куски разных материй и задание — выдергивать через одну нитки. Пробовали и льняную ткань и шёлковую и парусину, то есть конопляную.

Пока делали дырявую ткань профессор Виноградов занимался с плотниками. Нужны рамки для сит. Листы он решил делать трёх размеров. Первый примерно А3 или приблизительно тридцать сантиметров на сорок с чем-то. Скорее на глаз опять пришлось делать. Сантиметры на глаз, и точных размеров формата Андрей Юрьевич не помнил. Второй в половину меньше или А4 и последний ещё в половину меньше А5, как у книжек в будущем.

Когда с приспособлениями профессор Виноградов справился, осталось решить главный вопрос: Из чего бумагу делать?

Событие двадцать девятое

Как-то Андрей Юрьевич видел ролик в интернете, как бумагу делали из рогоза, который все по ошибке камышом называют. Из пуха. И там в конце автор говорит, что можно или нужно даже попробовать делать бумагу из одуванчиков, тополиного пуха или из пуха репейника. К несчастью, в мае ничего этого нет, а вот осенью можно попробовать. Рядом с тем роликом был ролик, как бумагу сделали из опавших листьев. Опять же придётся осени ждать.

А что в наличие сейчас. Если задуматься, то полно всего. Есть солома. И ржаная есть, и пшеничная, и овсяная. Из какой делать? Ответ элементарный, конечно же… из всех. А потом посмотреть, которая лучше.

Идём дальше. Есть лён. Почему бы из него не попробовать? Ещё есть конопля. И из неё нужно сделать. Крапива? Сейчас из неё делают мешки. Ну, вот в одной из партий эти старые дырявые мешки и пойдут в работу. А вообще, профессор где-то читал, что первую бумагу в Европе делали из тряпок и даже в СССР по дворам ездили старьёвщики, которые собирали тряпки старые. Явно шерстяные не подойдут. Хлопчатобумажных сейчас нет, остается льняная та же тряпка и парусина. И из них нужно попробовать.

Пока всем этим Андрей Юрьевич занимался в монастыре получили очередную порцию натриевой щелочи. Теперь вроде всё есть и решили начать. Все шестьдесят дивчуль занимались перетиранием пшеничной соломы, потом полученную труху залили водой и ткачихи ещё и в тёплой воде её немного пожамкали руками. Запалили огонь, и профессор влил в супчик литр щёлочи. Варили целый день, вода испарялась, тогда кипятка с небольшим количеством уксуса добавили, чтобы щелочь нейтрализовать.

На следующее утро Андрей Юрьевич подошёл к котлу и оценил полученную массу. Вполне себе белая, лишь немного желтизной отдаёт.

— Кидайте туда крахмал и пусть остывает. Ну и готовьтесь, как рука сможет терпеть, начнём с ситами работать, — для финальной работы Андрей Юрьевич набрал кузнецов. Они к температурам привычней.

— Ероха, Ерофей Силыч, бери вон то большое сито и под углом его в чан опускай, чтобы часть этой жижи… немного попало внутрь. Потом медленно поднимай и давай всей воде стечь.

Коваль зачерпнул жижи ситом и, аккуратно распределив её, стал поднимать. Даже не морщился, хоть температура была больше пятидесяти градусов. Вода стекла и Ероха ловко опрокинул сито на льняную ткань.

— Анфиса теперь аккуратно тряпицей промакивай сито, с небольшим нажимом, чтобы массу от сита отделить, — девиц тоже пришлось привлечь. Не кузнецам же такой тонкой работай заниматься⁈ У них руки — крюки, не под то заточены.

В это время конвейер продолжал действовать. Кузнецы засовывали сито в массу и, аккуратно побултыхав им там, распределяли волокна равномерно и вынимали, давали воде стечь и переворачивали на разные тряпицы заранее профессором приготовленные, даже куска шёлка Андрей Юрьевич не пожалел.

Сняли первое сито, и Андрей Юрьевич смог посмотреть на первую свою бумагу. Ну, так себе. До мелованной бумаги для принтера расти и расти. Но уж точно не хуже той, что он пару недель назад купил у Агафона. Может китайская чуть белее? А вот фактура не лучше.

— Давайте проглаживайте утюгом. — точно, пришлось кузнецам сделать те самые утюги, которыми до революции пользовались. Вместо электрических спиралей угли.

Прогладили получившийся лист через тряпицу сначала, а потом и напрямую с обеих сторон и вывесили сушиться на солнышке. Вроде солнечными лучами отбеливали льняную материю. Почему бы и бумагу не попробовать, благо день выдался солнечный.

А на будущее Андрей Юрьевич решил попробовать всё же получить хлорку. Он же знает способ, как при нагревании из хлорида серебра полученного после очистки золота получить назад серебро. Всего-то нагреть, и при этом выделится хлор, кто мешает пропустить этот хлор через известковый раствор.

К вечеру бумага полностью высохла. И можно было сделать вывод. Толщина бумаги снижалась с увеличением опыта у кузнецов. В первый раз они черпали лишку массы ситами и раствор был гуще, а потом и раствор разбавился и руку набили. Нет, даже последние листы были далеки от бумаги для принтеров, скорее это листы чертёжного ватмана. Но они уже точно были белее, тоньше и менее волокнистые, что ли, чем купленные у Агафона.

А ведь это только первый день экспериментов, точнее первые два дня. На завтра приготовили льняную пряжу.

Событие тридцатое

Санька Юрьев к походу в Венгрию, или как её называет князь Андрей Юрьевич, Словакию, подготовился тщательно. Предчувствовал, что повоевать придётся. Потому, раз князь ему дал возможность первому лучших выбрать, то он именно так поступил. Сначала из своих выбрал самый метких и решительных, а после из стрельцов, пожелавших присоединиться к диверсантам, ещё три десятка забрал, что показали лучшую меткость при стрельбе.

Понятно, что подготовка на этом не закончилась. Глеб Зеремеевич скряга ещё тот, но тут коса на камень нашла, Андрей Юрьевич разрешил товара набрать, вот и давай. В результате три телеги загрузили кувшинами с жидким мылом ароматным и одну кусками брезента, в разные цвета раскрашенного. Ещё одна телега была с сапогами новомодными, к которым каблуки приделали. Саньке они нравились, гораздо удобнее нога в стремени себя чувствует, да и ходить лучше в таких. Раньше, бывало, наступишь пяткой на острый камень и прыгаешь потом на одной ноге, теперь же и не замечаешь тех камней.

Ещё ключник выдал им пять харалужных мечей и три сабли. Потом попыхтел, поругался и добавил три ножа засопожных из синего харалуга.

А вот дальше совсем диковинные товары уже сам Андрей Юрьевич выделил. При этом, когда он показал один из таких товаров, то Санька, и все диверсанты при этом присутствующие, долго глаза протирали и крестились.

Достал из ящика, бычьим пузырём сверху оббитым, князь обычные белый огнеупорный кирпич, из которого печи сейчас выкладывают, и поднёс к нему трут тлеющий. Сам же Юрьев его и запалил только что от кресала. Бах. И с небольшим хлопком кирпич загорелся. Горит ярким жёлтым пламенем и потрескивает немного.

Протиранием глаз и крестным знаменем Санька не ограничился, он ещё и руку в пламя сунул. И обжёгся. Боль заставила мозги работать активнее, и он уловил запах знакомый.

— Хитро! — Санька аж подпрыгнул от радости, что разгадал этот секрет, — Керосин!

— Конечно. Кирпич сделан чуть пористым, когда глину замешивали, то немного соли добавили, потом после обжига в воде подержали, пока соль не растворится. Ну, а после высушили, ещё раз прокалили и пропитали смесью бензина и керосина, — пояснил это чудо потом князь Владимирский.

— Так прогорит быстро. И по дороге керосин улетучится. Такая зараза. Пока до унгров доедем ничего не останется, не будет гореть, — Санька разочарованно махнул рукой.

— Точно. Но вы не людей дурить едите, а добрососедские отношения налаживать. Потому, во-первых, повезёте кирпичи вот в таких изолированных изнутри бычьим пузырём сундучках, а, во-вторых, и это гораздо надёжнее, возьмёте с собой смесь керосина и бензина в кувшинах, пробками плотно закрытых и оловом потом залитых и перед тем, как кирпичами торговать немного плеснёте на кирпич. С этим кувшином в нагрузку и продавайте. Кувшина такого должно хватить на пять — шесть часов непрерывного горения. Технология такая. Наливаете в ёмкость бензин этот и бросаете туда кирпич, пока он полностью не впитает всю жидкость.

— А нас как колдунов там не сожгут самих? — после того как перестал восторгаться, почесал репу Санька.

— Нда? А нет. С вами же митрополит монаха пошлёт, чтобы он лично у священников тамошних узнал про притеснение веры православной. Вот пусть он кирпич благословит перед тем, как поджечь, а ещё лучше пусть сам подожжёт.

Кроме горючих кирпичей Андрей Юрьевич им немного пудовых головок крашенного воска выделил и ещё для пробы телегу целую свечей, отлитых из земляного воска. Свечи разного размера от тонюсеньких до огромных полупудовых.

Ещё на двух телегах были казаны и небольшие котлы из чугуна.

До реки Уж их отряд добрался без приключений, там они взяли в караван ещё несколько купцов, которые везли в Словакию мёд, воск и льняную ткань. Небогатый товар, с их не сравнить, но увеличение количества купцов позволяло объяснить довольно большой отряд их сопровождающий.

Приключение начались сразу, как они реку Уж пересекли. Мост был довольно длинным и на той стороне находилось уже словацкое селище Пинковце. Когда весь караван мост пересёк то десятник стражников и мытари венгерские его окружили и стали требовать заплатить пошлину за ввоз товара и отдельно за переезд через мост. Мол мост этот построил пан Салаши и теперь все платят ему пошлину за переезд по нему.

— Мы русские и у нас договор о беспошлинной торговле в Венгрии. Я сам присутствовал, когда ваш король Шаробер подписывал с нашим князем договор, — попытался отмахнуться от них Санька, но не тут-то было. Венгры стали им угрожать.

Выглядело это забавно. Десяток копейщиков, из которых только у троих лёгкие сабли, и три мытаря угрожают шесть десяткам диверсантов. Это, как если бы мышь гордо встала на задние лапки и попёрла на стаю собак, грозно при этом попискивая. Сколько дури надо в голове иметь, чтобы не увидеть, что это не шесть десятков забитых крестьян перед ними, а вои.

— Вы бы паны спрятались от беды в свой курятник и переждали там, пока мы подальше отъедем, — в последний раз попробовал решить дело миром Юрьев.

А эти товарищи, ну так дурней князь Андрей Юрьевич называет, те у кого были сабельки, подоставали их из ножен.

— Пеняйте на себя. Бей! — и десятка секунд не прошло, как все венгры уже лежали на земле со стрелами из глаз торчащими.

Тут надо короля Шаробера похвалить. Стражники эти были все в хороших кольчугах с пластинами на груди. А у десятника этого борзого и шелом был отменный, с бармицей, и даже перьями украшен.

Не зря Андрей Юрьевич велел им взять с собой лопаты. Быстренько вырыли в ста метрах от заставы большую яму и всех венгров в неё в чём мать родила положили. Одежонка пригодится. Она была, как и у стрельцов вся одного жёлто-зелёного цвета, то есть, как называет это Андрей Юрьевич, была формой, которая чьи-то цвета, какого-то магната венгерского, представляла. При дальнейших диверсионных действиях пригодится. Ну, а кольчуги никто и не собирался на мертвяках оставлять. Кольчуга вещь дорогая и полезная.