Королевство Русское. Книга третья. Строитель

Глава 14

Событие сороковое

Десятник Еремей Хвостов по прозвищу Хвост вспомнил вдруг одно из наставлений князя владимирского: «Если ты пришёл воевать, то воюй, а не перьями на шеломе хвастай». Вспомнил не просто так. На правой привратной башенке стояли трое воинов в алых плащах в шеломах с перьями. Не иначе командиры дружины, решил Еремей и отправил стрелу в того, что по центру стоял и кричал чего-то в толпу, рукой размахивая. Стрела ещё летела, когда десятник выхватил из-за плеча вторую стрелу и приладил к тетиве. Он поднял лук и глянул мельком на цель. Воев с перьями стало меньше, теперь только двое, и один склонился, видимо решил поинтересоваться у того, кто упал, не больно ли ему.

Вжик, вторая стрела ушла к вою с красно-коричневыми перьями на гребенчатом шеломе. Боковым зрением десятник увидел, что его вои тоже не перьями хвастают, а ведут стрельбу по стоящим на стене и привратных башнях папистам. И те падают. После пятой стрелы Еремей прекратил стрелять. Стрелу-то наложил, но вот целей больше не было. До этого видно было около двух десятков. Можно забиться на спор, что все убиты или ранены. Расстояние плёвое — двадцать пять сажен и промахнуться можно, как говорит Андрей Юрьевич, чисто теоретически, дёрнуться может вой или в пластину на груди стрела попадёт, но, скорее всего, не было промахов, он сам третью стрелу всадил в воя со стрелой в шее. Побиться можно, наоборот, что почти в каждом паписте по две стрелы торчит.

От них бежали прочь местные. А тоже ведь стояли и вилами, и дубьём грозились тем, кто на стене перьями хвастал.

— Сорока! — крикнул Хвост, — Скажи, что мы свои — православные, на подмогу пришли, — Десятник огляделся, выискивая провожатого, что им Светозар выловил из толпы.

— Свои это! Руссы! — охрипшим от криков и волнения голосом возопил вынырнувший неизвестно откуда дедок.

Санька Юрьев отстранил Светозара и сам навалился плечом на дверь из этого каземата. Дверь не из щелястых тоненьких досок собрана. Доски толстые — пару вершков толщиной и очень плотно пригнаны, а после ещё и маслом видимо конопляным пропитаны. Нет, и его пусть и не богатырская, но вполне себе силушка не помогла. Дверь не поддалась. Чёрт бы побрал этого дедка. В ловушке оказались. Стоп.

— Вои, отойдите к стенам и луки приготовьте. Сейчас стучать буду в дверь и кричать, — предупредил сотник своих.

Санька так и сделал, сначала кулаками в доски долбить начал, а после и, развернувшись, каблуками сапог забарабанил. При этом во всё горло орал. Не что-то определённое, просто: «А-а-а»!

И ведь сработало, буквально через минуту за дверью послышались голоса, а потом она резко отворилась. С темноты на свет видно было плохо, да и не в гляделки играли. Война. Санька плюхнулся на живот и скомандовал:

— Бей! — вжик, вжик, вжик. Несколько стрел над ним пролетело, и на него свалился кто-то, неудачно так. Стрелой, что из него торчала, заехав Саньку по шее. Кожу точно покарябал до крови. И больно, аж слёзы из глаз прыснули. Сотник вскочил, сбрасывая с себя ворога, и на ходу выхватывая саблю из ножен, вывалился во двор крепости.

Эх, вроде и провели в темноте всего несколько минут, но свет глаза резал, ресницы сами закрывались. В первые мгновения он только и сумел различить, что перед ним стоят несколько воев в кольчугах, шеломах и с мечами в раках. Вроде бы даже и не тыкали в него ничем. Тем не менее, понимая, что он сейчас мешает своим стрелкам, Санька прыгнул на живот, в сторону от чужих воев. Перекатился несколько раз через спину, разрывая дистанцию и окончательно уходя с линии огня. и только потом, совершив ещё и кувырок, поднялся на ноги. Глаза почти проморгались и увиденное сотнику понравилось. Из колодца этого прилетели стрелы, с десяток, и не канули всуе. Они впились в троих воев — папистов. Одного точно добивать не надо, прямо в кадык вошла стрела. А двое ранены. Кто промазал, кто в кольчугу попал. У одного стрела пробила кольчугу и торчала из плеча, а второй упал и у него по одной стреле в каждой ноге.

Не мешкая, Юрьев подскочил к ближайшему, тому, что упал, и саблей ему по шее, незащищённой сейчас, рубанул и не останавливаясь вторым ударом рубанул по кисти воя раненого в плечо. Он как раз меч выставил перед собой. Ну, поспорить с ним можно, не слышал Санька, что мечом можно от стрелы оборониться.

Теперь было время осмотреться. И сотник закрутил головой. Из двери в колодец выбегали диверсанты и сразу занимали позиции, используя валяющиеся и стоящие в этом месте большие бочки в качестве прикрытия. А со стороны замка к ним бежали дружинники видимо местные. Все в одинаковой такой же жёлто-зелёной экипировке, как и те вои, что они на таможне прикопали. Как там таможенник назвал пана, что мост построил. Шалаш? Похоже. А пан Силаши. Нет. Пан Салаши. Так вот кто хозяин замка. Вопросы к нему накопились. Нужно переговорить.

Дружинников было десятка полтора, парочка с копьями, а остальные с мечами. Наивные. Это против его стрельцов. Засвистели стрелы, мимо Саньки пролетая, и начался массовый падёж жёлто-зелёных.

Сотник в это время продолжал оглядываться. Он уже поднял свой лук и теперь достойную цель выискивал. На лестнице каменной, что вела на стену было ещё несколько человек в этих же цветах ярких одеждах, а вот от замка к ним приближалось ещё около десятка воев. Эти были во всём чёрном. Ну, вот и достойная цель. Санька натянул тетиву.

Событие сорок первое

Емеля отправил одного из стрельцов помоложе за подмогой в лес к лагерю, а сам с оставшимися стал трофеи собирать. Было чем поживиться. Кольчуги вообще на всех были. Понятно, княжеская дружина, люди не бедные и понимают, что кольчуга нужна, на чём другом треба гривны экономить. А вот она тебя в сече не раз убережёт.

Может и уберегла бы, доведись им в той сече рубиться. А только против стрел калёных с наконечниками из булатной стали кольчуга не сильно помогает, тем более, когда почти в упор по ней стреляешь. Да и хватает неприкрытых мест. Пятеро брянцев оказались ранеными, но ничего у них выспрашивать Емеля не собирался, и без них всё ясно. Искали дозор. Теперь завтра уже пошлют сотню, чтобы ещё и этих пошукать. А дальше? Что делать, когда половина дружины бесследно исчезла. Затвориться в городе? И чем это поможет? Как обороняться против пяти тысяч Гедимина, имея чуть больше сотни воев⁈ На погибель Дмитрий Брянский воев сюда привёл. Как бы и сам без княжества не остался, ну, если под руку Гедимина не пойдёт. А, их дело. А вот трофеев побольше заполучить сейчас — это его Емели дело.

Раненых добили, чтобы не мучались. Освободили от всего железного. А потом и от одежонки. Не плохая. Потом продать можно. Коней тоже выловили всех. Среди них и вовсе справные были, можно поменять у его стрельцов.

Пока этим хоть и неприятным, но полезным делом занимались, прибыли возчики с телегами. Лошадей убитых разделали на мясо, воев и остатки от лошадей загрузили на телеги и отправились к лагерю. Там и схоронят брянцев в братской могиле. Они хоть и вороги сейчас, но люди свои русские и православные, не гоже без погребения.

Оставив пятерых стрельцов на опушке, Емеля вместе с обозом отправился. Раньше завтрашнего утра ждать воев из Овруча не стоит. А значит, нужно отдохнуть и к новой битве приготовиться.

Пока закапывали брянцев, Емеля с десятниками переговорил, и как встречать гостей они определились.

Утро выдалось солнечным. Весь лес наполнился птичьим чириканьем и пересвистыванием. Недалеко от лагеря стучал по дереву дятел. Среди такой прелести и умирать? Не хотелось. Емеля пока умывался у ручья даже малодушно подумал, что может ну его. Вернуться всё же в Возвягль? Нет никакой необходимости биться с более сильным отрядом. Ну, может не более сильным, так более многочисленным.

— Ну, нет. Это же зараз сюда столько броней, мечей, шеломов и коней притащат. Нет. Это отличный способ разбогатеть. А ещё отличный способ проявить себя в глазах Андрея Юрьевича. Ну, и нужно же дать понять соседям, что к Русскому королевству лучше не соваться. Целей будешь, — разозлившись на себя за малодушие зло выговорил своему отражению в ручье Емеля. Отражение забликовало от солнечных лучей, подмигнуло стрельцу.

Всё той же десяткой они через час двинулись в сторону Овруча.

Ехали не спеша, следуя плану вчера выработанному. Ехали — ехали, а план сбываться не торопился. Емеля надеялся повстречать сотню брянцев, чтобы… ну, чего мечтать, нет их.

Вон уже и сгоревшие посады видны в которых кто-то копошится. И тут ворота открылись и план начал сбываться. Из ворот выезжали вои в полном доспехе, даже со щитами и копьями. И двинулись они как раз в сторону Емели и его десятка.

— Спешиться, приготовиться к бою! — прохрипел стрелец. Горло от волнения подвело. Не просто стоять вот так и смотреть на сотню воев приближающуюся.

Брянцы ехали пока шагом. То ли не воспринимали спешившихся стрельцов как угрозу, то ли вообще за своих приняли.

— Пора, — прошептал себе десятник, когда до ворогов шагов двести осталось, — Бей.

Одиннадцать луков прогнулись и тут же выпрямились, отправив стрелы навстречу пока так и не ускорившимся всадникам. Дальше каждый стрелял с той скоростью, на которую был способен. Чтобы не увлечься в колчаны положили по десять стрел, остальные переложили в мешки кожаные притороченные к сёдлам. Коней выбрали самых резвых и никакой брони на себя не надевали. Тут главное скорость теперь.

— По коням! — Емеля в одно касание носком сапога стремени взлетел над своим Орликом и плюхнувшись в седло пятками направил жеребца к лесу, — Выноси, родимый.

Несколько раз стрелец оглядывался, проверяя следуют ли за ним его вои. С этим было всё нормально. Иванко на своём резвом Каштане так даже вперёд вырвался. А вот преследователей было не видно. Емеля даже чуть натянул поводья, чтобы проверить, а где там брянцы. Нет. Не видно.

Это в план категорически не вписывалось и свистнув стрельцам десятник поворотил Орлика назад. Ехал шагом, ожидая увлёкшихся скачкой и не сразу среагировавших на изменение плана воев. Наконец, все собрались, и поехали они к Овручу чуть быстрее. И только минут через пять увидели воев противника. Они были на том же месте, где их обстреляли. Почти все спешенные и толкались кучно.

— Да там видать раненых полно. Стреляем с седла! — Емеля опять первым успел прицелиться и выпустил стрелу. За нею полетели и другие. И только когда стрелы стали впиваться в тела воев и коней, брянцы всполошились. Несколько человек вскочило на коней и размахивая мечами понеслось к владимирцам. Как дети прямо. Два залпа и кони продолжают скакать уже без седоков.

И в это время в них со стороны врагов полетели стрелы.

— Уходим, — Емеля резко поворотил вставшего на дымы Орлика и припустил к родному теперь лесу.

Событие сорок второе

Андрей Юрьевич долго думал над концепцией развития системы здравоохранения в Русском королевстве. Понятно же, что строительство одного университета, где будут учить современные докторусы современной медицине ничего хорошего не даст. Нужны десятки университетов и десятки лет. И много ещё чего. И с университетов ли нужно начинать. Ведь в СССР, будем считать, была лучшая в мире система здравоохранения… м… ну, чуть мало государство денег выделяло, могло на пару танков меньше построить и на пару атомных бомб, и чуть лучше оборудование делать и чуть больше платить врачам и медсёстрам. Тем не менее, сама система была продумана до мелочей. Кроме медицинских институтов были медицинские училища. Там готовили медсестёр и, наверное, фельдшеров. А в медицинских институтах были кафедры, где имелись аспирантуры и даже докторантуры. И люди писали кандидатские и докторские диссертации.

А ещё была Академия медицинских наук СССР и министерство Здравоохранения.

А что сейчас? В четырнадцатом веке? Есть травницы. Их хватает. В каждом почти селище есть своя бабка. Есть повитухи. И их хватает. Докторов же иностранных нет вообще. Ни единого. Ну, вот он только первого купил, и он пока учит греческий и русский. Больше от бербера этого никакой пользы.

И вот ещё… Да, Андрей Юрьевич предполагал, что так оно и есть, но масштабы его поразили. Он по городам и боярам послал, так сказать, запрос, выявить или, точнее, составить список не просто травниц, а знахарок и колдунов, что ли. Волхвов там. И прислали. Он даже не поленился и ближайших городах и селищах проверил. Эта, мать её — магия работала, при нём старикан совершенно лысый с седой бородой заговорил зубную боль у другого мужика — не лысого. А крепкий мужичок тоже прямо при князе вправил крестьянину грыжу и пообещал, что зарастёт брюшина. Нужно травки пить и к нему на сеансы раз в три дня ходить. Магия не магия, но в двадцать первом веке так не могут.

А ещё оказалось, что с этими колдунами и знахарками церковь борется. Не так рьяно, как в Европе, но борется. В основном во время богослужения попы ругают и проклинают таких целителей. Болезни, мол, бог насылает на грешников, а если кто колдовством лечится, тот душу диаволу продает. А лекари те — колдуны и сами слуги нечистого.

Пришлось Андрею Юрьевичу провести переговоры долгоиграющие с митрополитом Афанасием. Тот серьёзно упёрся. И понятно почему. Если у тебя что болит, то ты придёшь к батюшке, дашь подношение и… или вообще серебрушку, а то и золотой дукат, и попик молитву прочитает и даст совет поститься. Возможно, и поможет. Самовнушение многие болезни может вылечить. Вот только грядёт чума и от чёрной смерти самовнушение и молитвы не помогут.

Получается, что лекари конкуренты батюшкам, отбивают у них прихожан и денежки соответственно.

— Скажи мне, владыко Афанасий, здоровый человек ведь больше работы сделает и больше десятины вам принесёт. И дети у него родятся и большинство вырастет, а не умрёт во младенчестве. Больше народа на Руси станет. И ещё больше десятины будет и свадеб больше, и крестин. Мы же с тобой понимаем, что болезнь не бог и не диавол посылает. Это просто болезнь. И её можно и нужно лечить. Понимаем?

Далеко не с первого раза. И даже не с десятого, но заключили они с митрополитом перемирие. При этом Андрей Юрьевич пообещал помочь ему подмять под себя литовского митрополита и построить пять мужских монастырей и пять женских. Владыко Афанасий просил два женских, но профессор Виноградов пообещал пять… при условии, что трудиться сестры будут на ниве медицины. То есть, будут собирать и заготавливать травы лекарственные по лесам и полям, будут по вызнанным у знахарок и травниц рецептам готовить отвары и настойки всякие и лечить людей. За деньги богатых и за спасибо и корочку хлеба малоимущих.

— Если монастырь такой в минус выйдет, то я компенсирую, владыко, — пообещал Афанасию Андрей Юрьевич.

— А братия в мужских монастырях? Они что тоже травки должны собирать? — продолжал исподлобья зыркать митрополит.

— Бумагу научу делать. Мебель резную, красивую, за которой будут из Рима приезжать купцы.

— Паписты⁈

— Хренисты…

— Кто это⁈

— Богатые венецианцы и генуэзцы.

Договорились в общем. Даже потом ещё бонусом при государственном, так сказать, финансировании Афанасий пообещал при каждом женском монастыре построить больницу.

Митрополит, конечно, думал, что развёл этого непонятного князя. А непонятный князь точно знал, что развёл его Высокопреосвященство.

Строительство монастырей — это производство кирпича. А производство кирпича — это строительство печей. Добыча каолина. Обучение мастеров. Да, наконец, изготовление черепицы. Всё это делают мастера. Их нужно обучить и потом содержать. Мастерам нужны хорошие дома, хорошая одежда и хорошее питание.

Так это не конец. Нужен раствор известковый. А где известь? Вона чё⁈ В печах известковых. А печи… Ну и по кругу. А ещё туда яйца нужны. Нужно больше курей держать людям в селищах. Нужно больше корма курям. Куроводы денежку будут получать и учиться содержать много курей. Селекцией даже заниматься. А вон Ряба даёт четыре яичка в седмицу, а остальные три. Нужно ту Рябу посадить на яйца высиживать новых Ряб. А вон Пеструшка у соседки даёт пять яиц и все крупные. Дай соседка цыпляток. В смысле, продай.

И это даже не середина. Нужна мебель монахам и монашкам. Нужны иконы красивые. Опять мастера. Колокола нужны. Неужели их опять мастера льют? Из латуни? А где латунь берут? В шахте сфалерит добывают. Неужто и шахтёры надобны и уголь нужен? А после углежогов нужны лесники. А не нужны ли стёкла в окна? Вона как! Опять мастера. И им дома строить и рыбу красную к столу? Мастер же.

И это всё только один монастырь. А десять? А полсотни. А сотня? В каждом городе Русского королевства. Это ведь больница в каждом городе. Только это строительство удвоит, а то и утроит экономическую мощь страны. А ведь это только десятая часть задуманного.