Королевство Русское. Книга третья. Строитель

Глава 11

Событие тридцать первое

С первой партией татаровей — монголовей… Это не Андрей Юрьевич язык коверкает, это местные хроноаборигены их не татарами обзывают, а татаровья. Так вот с первой партией будущих шахтёров из числа пленных татаровей профессор Виноградов решил сам съездить в Червоноград и проследить за тем, как там всё строится и развивается. Решили сначала три десятка будущих шахтёров послать, а через несколько дней ещё три. Как-то же охранять ордынцев надо, чтобы не разбежались. А то сдёрнут и пойдут окрестные селища грабить, потом ясно стрельцы их выследят и перебьют, но сколько басурмане вреда причинят. Так что, с этими тремя десятками, пока заборов с колючей проволокой нет, выдвинулась сотня конных стрельцов и десять воев из дружины. Эти больше для солидности. Все в железе, все богатыри — не мы.

С ними и профессор в Червоноград отправился. Из Владимира до Червонограда шестьдесят вёрст. Два дня пути туда, никуда не спеша, там день и день уже без пеших ордынцев (кто ж его посадит… на коня) назад. За пять дней Андрей Юрьевич хотел обернуться. Как раз за это время должны обжечь кирпич, построить две новые печи, в которых продолжат эксперименты со стеклом. Нужно получить обязательно, и просто прозрачное содовое стекло, и прозрачный хрусталь, из которого профессор хотел сделать несколько линз для подзорной трубы, телескопа и очков для митрополита Владимирского, Киевского и всея Руси Афанасия. Вечно владыко Афанасий глаза себе в монгольские пальцами превращает, чтобы рассмотреть, чего написано, оттягивая края ресниц пальцами.

Пленных не просто так погнали, сначала провели селекцию. Труд землекопов и шахтёров не самый лёгкий. Отобрали несколько сотен самых здоровых. Не по росту отбирали, а по ширине плеч и бицепсам. Труд землекопа и шахтёра требует большой физической силы. А уже из отобранных здоровяков выбрали адекватных. Андрей Юрьевич им через переводчиков предложил следующие условия:

— Есть ли желающие быстрей отправиться домой? Те, кто год отработает добросовестно на рытье ям, тот весной следующего года будет отпущен. Остальные будут на разных работах пять лет отрабатывать у нас в гостях. Вы же, дорогие друзья, к нам в гости ехали в такую даль?

Сначала желающих почти не было, ордынцы шушукались и ругались, наверное, даже покрикивать начали, но рык Ворона порядок восстановил и несколько человек вышли. Потом ещё десяток, и когда профессор уже решил сам назначить страстно желающих поработать, плотину прорвало и из трёх приблизительно сотен здоровяков вперёд вышло человек сто. Из этой сотни отобрали тех, кто хуже одет, а значит, привык работать руками, а не языком, три десятка.

С ними и двинулись в дорогу. Связали руки. А потом по рекомендации сотника Ворона ещё и штаны сверху распороли. Пришлось ордынцам идти, придерживая штаны спутанными руками.

Пришли и Андрей Юрьевич поразился, что рубль животворящий делает. Всего-то десять дней он отсутствовал, а крестьяне из Солокии успели вырыть яму в двадцать пять метров глубиной и пять практически метров диаметре. Холм из вынутой земли тоже производил впечатление. Его в первую очередь профессор и осмотрел. И ничего обнадёживающего не увидел. Нет даже следов угля. Песок, глина в основном, песчаник и камни какие-то, гранит возможно. Ничего чёрного или даже бурого не наблюдалось.

Хитрованом Любомиром — староста небольшой деревушки Солокия, гордо сдавал работу князю. Подготовился. Верёвка у него имелась с камнем, привязанным на конце, и вот тут он князя смекалкой поразил, на верёвке имелись узелки отмечающие сажени. Десть узелков.

— Скажи мне, кудесник, любимец богов… а, любимец миров, а как вы туда людей спускали и землю подымали?

— Верёвками и вожжами спускали связанными, и в бадьях поднимали, — староста махнул рукой, и вьюноша со взором горящим принёс двадцатилитровое примерно ведро с верёвкой.

— Стоп. Исаак, надо нарисовать и отдать в работу плотникам балку с неподвижным блоком на конце, чтобы было удобнее землю на верх поднимать, — математика, астронома и механика греческого Исаака Аргира Андрей Юрьевич взял с собой на всякий случай, а то они там ругаться начали с часовщиком, пиписьками меряясь. Пусть отдохнут друг от друга. И вот уже на десятой минуте по прибытию на место грек оказался востребованный.

— Так справляемся. Ещё одну ямину копать? — потёр руки Любомир.

— И не одну. Но вы эту продолжите. Понимаю, что дальше тяжелей копать и дольше, потому теперь десять метров, ай, четыре сажени буду платить по полторы серебрушки, а потом шесть сажен по две серебрушки. Найдутся работники? И как у вас с полевыми работами, вы их не забросили?

— Справляемся с божьей помощью. Слух идёт, что коней ордынских ты, княже раздаёшь пахарям? Кони бы не помешали. Ежели пару запрячь то…

— Да, вам семнадцать коней привели по количеству дворов.

А вообще византиец молодец. Он быстренько нарисовал приспособление для удобного подъёма земли из ямы и второе для опускания и подъёма туда людей. В селище кузнец местный изготовил две оси для неподвижных блоков, а плотники не только сами блоки — колёсики вырезали, но на следующий день уже и всю конструкцию из подручного материала собрали.

Крестьяне стали углублять свою яму или шурф, а ордынцы начали копать новую.

Профессор Виноградов долго ходил вдоль дороги перед мостом через речушку и пытался вспомнить ту поездку лет пятнадцать назад. Автобус шёл на север, и он смотрел на город Червоноград из окна… Вроде бы даже видел высокую конструкцию не так и далеко. Такие, городят, над стволами шахт. Нужны же подъёмники… и вообще нужно ствол шахты от дождя защищать.

— Аргир! Забыл совсем. Если дождь пойдёт, то вода попадёт в шурф, и он обрушиться может. Нужно продумать конструкцию крыши, а ещё, если сильный ливень пойдёт, то и отвод воды, чтобы она туда и из ручьёв и луж попасть не смогла.

Отдал команду профессор и дальше стал шагами дорогу мерять, вспоминая, где же шахта находилась.

А ведь было два моста? Андрей Юрьевич зажмурился, вновь и вновь ту поездку вспоминая. Точно, было два моста. Один чуть раньше, а второй уже почти внутри города. И стол одной из шахт точно находился после первого моста, но до въезда в город.

— Любомир, а сколько тут рек впадает в Бог? Ну, вон в ту реку? — Профессор указал на невидимый из-за деревьев отсюда Западный Буг.

— Две. Наше селище на Солокии, а туда, на полдень если, то Рата ещё есть. Верстах в трёх.

— Ворон. Скатайтесь на юг и найдите… Вон, Любомиру коня дайте. В темпе пусть он вам реку Рата покажет. Когда назад будете ехать, то смотрите внимательней, куда нам лагерь перенести. Не в том месте мы рыть начали.

Событие тридцать второе

На шахту князю Владимирскому пришлось вернуться уже через седмицу после того, как он уехал во Владимир, оставив там за старшего Исаака Аргира и сотника Ворона. Ничего важнее находки угля сейчас не было.

Нашли и добывают озокерит, и с его помощью изготавливают брезент? Важно, полезно.

Нашли нефть и добывают теперь в приличных количествах? И с её помощью получают воско-парафин из торфа? Очень полезно и принесёт приличные деньги. А битум позволит мостить дворы в крепостях и даже потихоньку дорогу? Красота и возможность обследовать эти самые замки пока родичей, а вообще потенциальных врагов.

Нашли в Карпатах цинковую руду сфалерит и золото, и теперь появилась возможность и латунь производить и, что важнее, хлорид цинка — сильный яд, который позволит на равных бороться с мышами и крысами? Это тоже принесёт приличные деньги.

Отжали у Шаробера — короля венгерского золотые шахты и вот-вот начнётся выпуск своей монеты? Просто замечательно.

Нашли и вскоре начнёт поступать во Владимир полевой шпат? Расчудесно. Фарфор — это вообще запредельные деньги принесёт и обрушит экономику главного врага русских во все времена — Китая.

Научились делать бумагу не хуже китайской (и это будет вторым гвоздём в крышку гроба для Китая)? Очень вовремя. И если удастся ещё чуть улучшить качество и сохранить секрет надолго, то реки серебра потекут не в Китай, а в Русское королевство.

Научились делать стекло? Даже цветное? Тоже плюс в экономику. Теперь только опять организовать закрытый город осталось, чтобы секрет не убежал к соседям и деньги и сюда потекут. То, что сейчас учатся кузнецы из Возвягля делать изделия из стекла — это не утечка технологии. Они не смогут повторить весь процесс, не имея огнеупорного кирпича и тиглей из каолина. Они не смогут повторить процесс варки стекла не имея соды. Они не выплавят хрусталь не зная, что этот тёмно-коричневый тяжёлый порошок, имеющий тонкий характерный запах озона — оксид свинца. Или жёлтый порошок, что получают при пропускании воздуха через свинец при 600 градусов — это тоже оксид свинца. Не смогут связать эти два порошка с хрусталём.

Делать бусы из уже готового стекла, да пожалуйста. А в дальнейшем и тарелки, стаканы и прочие вазы. Делайте на здоровье, зарабатывайте деньги, повышайте мастерство, изобретайте новые изделия. Флаг в руки. Но сбежать в Венгрию и открыть там стекольное производство не получится. Без каолина — это вообще архисложная задача. А сода? Её сейчас просто никто не сможет сделать. Там, в Мурано, сжигают какое-то редкое растение. И оно в России, или на Руси пока, вряд ли растёт. И морские водоросли пока не очень доступны. (Наземные растения чаще всего солянки или водоросли (обычно виды фукусов) собирали, сушили и сжигали. Затем золу «выщелачивали» (промывали водой) с образованием щелочного раствора. Этот раствор кипятили до сухого остатка, чтобы создать конечный продукт, который назвался «кальцинированной содой»).

Но все эти полезные ископаемые и прибыльные и нужные производства ерунда по сравнению с находкой каменного угля. Развитие государства определяется количеством потребляемой энергии. А ещё возможностью эту энергию производить или добывать. Сейчас вокруг Владимира с огромной скоростью сводятся леса, а ведь он ещё даже ни одного заводика мелкого не построил, сплошные кустарные мастерские. И за год столько древесного угля перевёл, что теперь леса нужно десятилетиями восстанавливать. Да, профессор Виноградов это дело на самотёк не пустил и приличное количество лесников сажает кедры и дубы на месте порубок и не только вокруг Владимира, но и по всем его четырём княжествам, а теперь отправятся и в Болоховское. Только кедру или дубу расти до взрослого состояния лет пятьдесят. Даже первых шишек не увидит. Ему сейчас тридцать четыре, плюс пятьдесят. Далеко за восемьдесят годков будет. Столько сейчас не живут.

По этой самой причине, как только гонец примчался и сказал, что в третьей яме на глубине тридцать восемь метров или пятнадцати с небольшим сажен упёрлись в слой чёрно-бурого камня, так Андрей Юрьевич бросил выплавку стекла на Ероху, а производство бумаги из разных солом на Глеба Зеремееича и понёсся к Червонограду.

Событие тридцать третье

Пришлось на жеребце «Рыжике» мчаться, а не в любимой телеге, потом пересаживаться на «Ворона», но и тот стал спотыкаться в конце, и последнюю четверть пути Андрей Юрьевич вообще на кляче почти трусил, конфискованной на почтовой станции или яме.

Успел до темноты и даже в шурф спустился профессор. Вообще так себе удовольствие, хоть рука византийского математика чувствовалась. Спускали его на настоящем кресле. Только с тремя ножками, очевидно для устойчивости. А так все атрибуты и спинка, и подлокотники есть. А вот на глубине в сорок метров, в окружении черного пласта угля, чувствовал себя профессор Виноградов каким-то пришибленным. Давила на него земля со всех сторон, хоть диаметр шурфа был в районе пяти метров. Света почти не было, и в стены были вбиты колышки, на которых подвесили керосинки. Света от них чуть, стёкол-то нет ещё, зато бонусом — запах горелого керосина.

Потому Андрей Юрьевич быстренько осмотрел стены поковырял кайлом уголь, оценил его твёрдость и неуступчивость, и назад залез в кресло и стал дёргать за верёвку. Желая помочь воям побыстрее его оттуда достать, профессор оттолкнулся ногами от угольной черноты и… Кресло стало вращаться. Сначала несколько оборотов в одну сторону, потом подумает и в другую айда вертеться. Вылез Андрей Юрьевич с полным набором расстройства вестибулярного аппарата. Подташнивало и весь мокрый от испарины.

— Исаак, мать твою греческую, ты не мог придумать чтобы кресло не вращалось! Включи мозги! — набросился на улыбающегося математика профессор Виноградов.

— Так ни разу…

— Ладно, чёрт с ним. Теперь нужно придумать конвейер.

— Что?

— О, это великое изобретение руссов!!!

С утра Андрей Юрьевич осмотрел два других шурфа. И остальные постройки и недостройки лагеря или даже будущего города Червонограда. А ведь молодцы хроноаборигены. Порядок покруче орднунга. Над всеми тремя шурфами установлены дощатые крыши. Во всех по два подъёмника и, кроме того, вдоль стенки висит длинная верёвка — пеньковый канат, который человека выдержит. Он служит для двух целей, как сотник Ворон пояснил, на нём узлы с саженями навязаны, измеряют так глубину, а в случае обрушения стен можно будет попробовать работающим внизу выбраться самостоятельно. Вдруг с подъёмниками что случится.

На более южной шахте, где всё время работают по два ордынца, сменяясь каждые три часа, углубились на тридцать метров. Там попали на твёрдый песчаник и приходится частенько киркой работать.

На шахте, что вынесена на полкилометра от реки глубина уже сорок метров, но до угля не добрались, а возможно, что там его и нет. Неизвестно же как пласт залегает. Но судя по тому, что уголь там, в далёком будущем, добывали миллионами тон в течении десятков лет, там должно быть этого угля больше, чем стопятьсот миллионов. Эверест меньше будет, если весь добытый уголь в одну гору сложить.

— В этой яме мои люди, — похвастал староста Любомир, — заплатить бы, княже, вона сколько прошли, больше татаровей.

— Обязательно. Сейчас сотнику Ворону дам команду. Пусть дальше копают. Уверен скоро и они на уголь наткнутся, тогда ещё и премию выдам. Гривну новгородскую.

— Спаси тя боже, Андрей Юрьевич! Вот радость-то. Церкву тогда заложим.

— Церкву? Нет. Я тут дам команду храм строить. Большой, каменный. Тут город будет и вам деревянную часовню срубим, а вы деньги на лошадей и одежонку пустите, косы вон скоро продавать будут. И к вам привезут. Ладно, потом покажу, — видя, как на языке Любомира появилось тысяча вопросов, остановил его Андрей Юрьевич, — Сейчас иди к своим сельчанам, радостью поделись. Мне с сотником пообщаться надо.

Постоянно кланяясь, отступая задом, староста удалился, и его место занял Ворон.

— Пётр, как с ордынцами, не бузят, бежать не пытаются?

— Так теперь не просто это им учудить. Эвон, барак построили. Маловат на шесть десятков человек. Так плотники обещают за седмицу на второй барак досок напилить.

— А вы?

— А что мы, мы привычные, палатки завезли, еду местные бабы готовят, сносно устроились. Тем более, как поганых расселим, Егор — это плотник главный, со Львова прибыл с бригадой, обещал и для нас бараки начать строить. До конца лета, тут город настоящий будет.

В обед Андрей Юрьевич попытался донести до грека идею конвейера.

— Исаак. Вот смотри, если внизу поставить точно такой же блок, что и на верху, то как бы бесконечная верёвка получится и к ней через определённые промежутки привязаны бадейки деревянные на два ведра. А здесь наверху привод и он заставляет верхний блок крутиться всё время. Крутят его два вола, да хоть четыре, если двум не под силу. Нарубил ордынец ведро угля и высыпал в бадью, весь уголь спокойно вместится, ведь бадья больше ведра. В это время второй нарубил, и он высыпал в следующую. Третий нарубил и снова в пустую бадью высыпал. Поднимается бадья до верхней точки и переворачивается, высыпая уголь в лоток, который упирается в ларь. А с другой стороны ларя есть другие лотки с перегородками, по которым можно выгрузить уголь в повозку специальную с высокими бортами, куда четвёрка лошадей запряжена.

— Получается беспрерывная работа и никто никому не мешает и не задерживает, — закивал с пониманием головой математик, — А ведь просто всё. Я нарисую для плотников и кузнецов чертёж. Нужно только подумать, как бадья будет в лоток высыпать.

— Две верёвки и два блока вверху и внизу и бадьи в форме коробов. Ну, как черпаки для водяного колеса, что подают воду из реки для полива. Ничего сложного.

Добрый день, уважаемые читатели. Кому нравится книга и кто терпел до последнего, нажимайте на сердечко. Награды тоже приветствуются. Оставляйте комментарии.

С уважением. Андрей Шопперт.