Светлейший князь 4

Глава 18

Конкретных дат выполнения на карте не было, но их вписать было дело не долгое.

Мобилизацию Ерофей запланировал провести действительно за три дня. Это было по состоянию нашей гвардии вполне реально. Непосредственно в поход против китайцев должны выступить два полка гвардии, по тысячи человек и две четырехорудийные артиллерийские батареи. Еще один полк должен будет обеспечивать выдвижение основных сил.

Обеспечение выдвижение будет заключаться в создании укрепленных лагерей на расстоянии сотни километров друг от друга, естественно плюс-минус. В них будут размещены по сотне наших гвардейцев и по две сотни тувинцев. С Ольчеем этот вопрос Ерофей уже согласовал.

Рядом с с нашим пограничным караулом на дороге Улангол-Кобдо будет первый укрепленный лагерь. Он будет главной тыловой базой для нашей армии пошедшей в поход.

Следующий, такой же крупный, будет в окрестностях Кобдо. Затем крупный лагерь перед перевалами Монгольским Алтаем.

Это главное и основное трудное препятствие на пути нашей армии. Из Кобдо прямых дорог в Джунгарию нет, горные тропы не в счет. Горные высоты тут достигают четырех тысяч метров и более. Поэтому все дороги и тропы идут сначала на юго-восток и лишь затем пересекают хребты Монгольского Алтая или вообще достигают даже Гобийского.

Для нас это лишние сотни километров и поэтому Ерофей планирует переход через ущелье Бодоч. Там высоты от двух до трех тысяч метров и вдоль реки Бобоч оказывается есть тропа по которой проходят даже повозки.

Её проложили маньчжуры во время Джунгарских войн и она вполне годится для прохода нашей армии. Протяженность ущелья около девяноста километров. Ванча разведал эту дорогу и уверенно заявил, что там пройдет наша кавалерия и удастся провести артиллерию.

На выходе из него будет еще один укрепленный лагерь. А затем на юго-запад около четырехсот верст до Урумчи через пустыню Джунгарский Гоби. В его окрестностях также необходимо создать укрепленный лагерь и два на маршруте через пустыню.

Затем бросок через Восточный Тянь-Шань на Турфан. Это еще около ста пятидесяти километров. Там мы ждем подхода цинской армии и соединившись с ними участвуем в карательном походе на Кашгар или сами атаковываем подходящих маньчжуров.

Закончив свой доклад, Ерофей сделал паузу и добавил:

— Но если мы будем действовать именно так, то железно потерпим фиаско.

— Это почему же, Ерофей Кузьмич? — удивленно спросил Леонтий Тимофеевич.

— Наша главная ударная сила, на которую мы уповаем больше всего — дирижабли. Но на этом маршруте, — Ерофей ткнул в карту, — нам надо пересечь две горных системы, а тот же Восточный Тянь-Шань своими высотами не уступает Альпам. Там есть вечные ледники, а это не меньше четырех тысяч метров. Ущелье Бодоч по моему разумению высокогорное и извилистое, так что дирижаблям надо подниматься выше гор.

— Через Восточный Тянь-Шань мы пойдем по горной впадине меж двух хребтов, там высоты меньше, — уточнил Лонгин.

— В этом ты, Ерофей Кузьмич, прав, полет над горами это большой риск потерять дирижабль. Надо гарантированно подниматься тысяч на пять, — согласился я.

— Вдобавок ко всему, — ухмыльнулся Ерофей, — больше четырех сот верст по пустыне до Урумчи. Если сначала будут преобладать камни, то южнее пески. Машины до ущелья пройдут, а вот дальше вряд ли. Так что все снабжение опять с помощью дирижаблей. А там еще и песчаные бури. Обойти и облететь горы не вариант, это не меньше тысячи километров и риск потери дирижаблей сразу же увеличивается. По маршруту полета должны быть наши посты для обеспечения безопасности.

— В этом ты, Ерофей Кузьмич, не прав. Если летать только над постами, то из нашей долины вообще носа не высунешь, — не согласился я с полковником. — Другое дело нужна будет дозаправка. А это организовать будет очень сложно, особенно в пустынях. И какие-то укрытия нужны будут на случай бури.

— Тогда получается, что наш поход чистой воды авантюра? — разочарованно спросил Петр Сергеевич.

— Нет, но похоже, надо будет делать немного по-другому и в другие сроки, — задумчиво ответил Ерофей. — Вот только их нам диктует противник, времени откровенно маловато чтобы действовать иначе.

— А что надо иначе? — Яков во время подобных совещаний в основном молчал, он не раз мне говорил, что не совсем понимает цели своего присутствия на них.

Но я считал, что его присутствии обязательно, так как от успехов и достижений его компании у нас зависело слишком многое, если не сказать всё.

Абсолютно везде где пахло химией без мнения Якова обойтись было просто невозможно. Уж на чтобы казалось за многие годы Илья стал суперспециалистом во всех резиновых вопросах, а с Яковом советуется постоянно.

Отвечать на вопрос Ерофей явно не спешил. Он подошел к окну, посмотрел на уже веселое весеннее солнце и не спешно вернулся к столу.

— Главное начать выпуск многозарядных винтовок и наладить массовое производство унитарных патронов к ним. Сейчас в нашем распоряжении гарантированно всего три «Стрижа», — цифру три Ерофей произнес очень акцентировано. — Я уверен, что такого количества дирижаблей мало. Нужны более мощные.

В вопросах дирижаблестроения все карты были в моих руках и Ерофей вопросительно посмотрел на меня.

— Ерофей Кузьмич совершенно прав, сейчас в нас действительно три «Стрижа» готовых к применению в военных целях. Дальность полета каждого из них пятьсот километров, экипаж девять человек. На борт они могут взять два десятка пассажиров и сто пятьдесят килограммов груза. Это максимум что может дать нам эта модель дирижаблей.

После первых испытательных полетов мы рассчитывали немного на другое, казалось что можно будет увеличить грузоподъемность и дальность полета. Но пришлось выбирать между дальностью полета и грузоподъемностью и остановились на золотой середине.

— А максимальная высота полета? — нетерпеливо спросил Леонтий Тимофеевич. Он пока с дирижаблями был знаком меньше всех.

— На четыре тысячи метров два экспериментальных подъема уже были, но это делал только один самый опытный экипаж.

— А вооружение? — тут же последовал следующий вопрос.

— Стрелковое и гранаты. Яков Иванович разработал запалы которые позволят производить бомбометание с высоты пятиста метров, — я достал из своей полевой сумки эскиз «Альбатроса» и положил его на стол.

— На верфи у нас сейчас три рабочих стапеля. На одном достраивается еще один «Стриж», на других заложены «Орлы». Через пару недель первый из них совершит опытный полет. Второй через месяц. Но до ума их можно будет довести к осени. По нашим расчетом к год на одном стапели реально строить по два «Орла». Расчетная дальность полета этой модели тысяча километров. Экипаж пятнадцать человек. На борт он будет брать до сотни пассажиров и полтонны груза. В чисто грузовом варианте около полутора тонн груза. По расчетам этот дирижабль будет подниматься на высоту до шести тысяч метров. Крейсерская скорость «Орла» должна быть такой же как у ' Стрижей', около ста километров в час.

Я с усилием провел по эскизу Нового дирижабля, расправляя немного помятую бумагу.

— Новый дирижабль может стать серьёзной боевой силой, — довольно хмыкнул Ерофей. — Если конечно его удастся довести до ума.

— В этом деле почти всё зависит от господина Курочкина, — я сделал легкий поклон головой в сторону молча сидевшего немного в стороне Игната.

Он, озадачив металлургов проблемой получения необходимых ему жаропрочных сплавов, подключился ко мне и прогресс последних месяцев в создании дирижаблей целиком его заслуга. Иногда правда Петр Сергеевич отвлекает его на какие-нибудь работы на строящемся Арсенале.

— На сто процентов не гарантирую, но к осени наши дирижабли, три «Стрижа» и два «Орла» будут работать почти как часы Лаврентия, — выражения «часы Лаврентия» у нас было как знак качества чего-либо. — Вооружены они будут дополнительно устройствами для бомбометания. Бомбы Яков Иванович разрабатывает двух видов: фугасные и осколочные. Яков Иванович, расскажите, пожалуйста.

— Фугасная бомба будет снаряжаться пять килограммами взрывчатки и ими мы сможем в конечном итоге разрушить любое укрепление. Осколочная будет снаряжаться килограммом взрывчатки и противник будет поражаться осколками корпуса бомбы и шрапнелью. Разлет осколков до ста метров.

— Это такими бомбами мы можем любую армию разгромить чуть ли не на марше, — недоверчиво покачал головой Ерофей.

— Если они как бараны будут идти или ехать плотным строем. Не надо быть гением чтобы придумать противоядие —рассыпной строй, — внес я свои пять копеек в начинающееся обсуждение тактики применения дирижаблей.

Яков похоже уже задумывался над этим и тут же ответил.

— «Орел» должен воевать а паре со «Стрижом», а лучше с двумя и у него самого на борту должны быть стрелки. Отбомбился, противник рассыпался, тут же снизиться метров до ста пятидесяти, ниже думаю опасно будет и начинать стрелять из стрелкового оружия.

— Картинку вы конечно нарисовали сладостную. Только надо еще обучить личный состав стрелять с воздуха, да и бомбы метко кидать. К лету ничего этого у нас не будет, — выразил свои сомнения Ерофей. — Вот если бы у нас было хотя бы полгода времени…

— Мечтать не вредно, вредно не мечтать. Петр Сергеевич а как обстоят дела с Арсеналом? — решил я немного сменить тему обсуждения.

— Лучше чем ожидалось. К осени, самый крайний срок начало октября, начнем производство многозарядных винтовок. Первая патронная линия уже практически готова, идет наладка механизмов. Так что первые многозарядные винтовки можно смело передавать в гвардию для начала испытаний. Патронов к ним уже достаточно.

— Лонгин Андреевич, — воспользовавшись паузой, Леонтий Тимофеевич еще раз вступил в разговор, — Ты у нас с разведчик и дипломат. Я вот слушаю всех и делаю вывод, что нам еще с полгодика посидеть тихонечко не мешало бы. Можно что-нибудь предпринять или нет, мысли то у тебя есть или нет?

— Есть Леонтий Тимофеевич, — Лонгин ответил очень и очень серьёзно. В глазах внезапно появилась жесткость, губы напряглись и превратились в узкую щель.

Я заметил, что последнее время с ним всегда происходят именно такие внешние изменения, когда ему приходится принимать какие-то тяжелые или неприятные решения.

— Я, ваша светлость, сегодня вечером доложу свои соображения на этот счет, — закончил Лонгин свою мысль, теперь уже обращаясь ко мне.

— Ситуация, господа, в принципе понятна. Некоторые детали осталось понять. Степан Гордеевич, — наш начальник канцелярии и электрический босс по совместительству как и Игнат сидел и скромно молчал, — я последние недели не имел возможности подробно знакомиться с отчетами по нашей деятельности. Поэтому меня интересует вопрос состояния нашего автопарка. Количество и насколько мы можем рассчитывать на них?

Все машины начали оснащаться аккумуляторами и стартерами и Степан по собственной инициативе взял весь автомобильный вопрос на себя.

— На сегодня у нас, Григорий Иванович, ровно тридцать полуторатонных автомобилей, готовых в регулярной эксплуатации. На них стоят обкатанные двигатели и есть элетрооборудование: стартеры и фары. Все они имеют пробег по три-четыре тысячи по Туве и Долине после последнего техосмотра или ремонта. Я лично считаю, что большего мы пока добиться не можем. Конечно хотелось бы испытать машины пробегом по пустыне, но…

Степан развел руками, показывая что это бесплодные мечтания.

— Нет, нет, — запротестовал Ерофей, — это один из наших козырей и раньше времени его демонстрировать не надо.

— Да никто это и не собирается делать, — я усмехнулся. Ерофей так среагировал как будто

мы действительно собираемся устроить автопробег и раньше времени показать китайцам нашу технику.

Они конечно уже знают о наших железных конях, извергающих дым, которые бегают быстрее лошадей и которым не требуется ни сено ни овес, а только дрова.

Но одно дело слышать об этом, а другое увидеть воочию. Поэтому пока обойдемся имеющимися микропустынями Тувы и песками Убсунура и не будем демонстрировать наши достижения противнику.

— Степан Гордеевич, а как дела обстоят с радиосвязью?

Пару месяцев назад Степан обещал Лонгину к марту закончить, как он сам выразился, первый этап нашей радиофикации и пришло время держать ответ.

Степан заулыбался и довольно ответил:

— Как и обещал, Лонгин Андреевич. Вчера закончили последние работы и могу доложить. В Усинске, Туране, Усть-Усе, Порожном и Уланголе у нас построены стационарный радиостанции. Связь между ними устойчивая и хорошего качества. Изготовлено двадцать переносных или передвижных, кому как нравиться говорить, радиостанций. Обращаться с ними необходимо очень бережно. На расстоянии двести пятьдесят — триста километров устойчивую радиосвязь с нашими стационарными радиостанциями гарантирую. Между собой километров сто.

— Для дирижаблей маловато, — разочарованно прокомментировал Ерофей.

— Для дирижаблей месяца через два-три будут специальные радиостанции, более мощные чем переносные. Они полагаю обеспечат не меньше трехсот, а то и четырех сот километров дальности связи.

— Хорошо. Раскрою небольшую тайну. Мне лично наше совещание было необходимо, чтобы сложилась целостная картина нашей готовности к очередной войне с Китаем, которая на мой взгляд неизбежна. Вопрос только когда, — я оглядел своих товарищей и закончил.

— Мне лично всё понятно и если нет других предложений, то на этом я предлагаю закончить наше совещание.

Вечером Лонгин пригласил нас с Ерофеем к себе на ужин, решив совместить приятное с полезным. Всем, кто участвовал в нашем совещании на заводе я полностью доверял, но надо обсудить и решить вопросы совершенно секретнейшие о которых не должен знать ни один посторонний.

— Итак, Лонгин Андреевич, давай выкладывай нам с Ерофеем Кузьмичем свои соображения что можно предпринять чтобы заставить Хэшэня отложить намеченный поход.

Лонгин поставил на стол стакан с чаем и внимательно посмотрел в темноту за окном.

— Клеопатру схватили не за шпионаж, а за измену Хэшэню. Среди тех, кого в Европе наняли иезуиты оказался её земляк, который когда-то был в неё влюблен. У неё с ним начался роман. Кончилось всё печально, — такого поворота истории я не ожидал и был откровенно удивлен.

Лонгин замолчал и выбил пальцами барабанную дробь, а затем потер свои кулаки.

— Так вот этот земляк Клеопатры похоже был в курсе её работы на нас и знал её связного, который пока еще остается в Пекине. Он хочет чтобы мы помогли ему выкрасть тело Клеопатры и её подруги и захоронить по христиански у нас. И горит желанием отомстить Хэшэню.

— Надо полагать, что вся информация о военных приготовлениях Хэшэня была от него? — ответ на вопрос Ерофея был очевидный и Лонгин кивнув, продолжил.

— Европейские инструкторы очень невысокого мнения о вояках, которых они перевооружают и муштруют. Просьбу этого, — Лонгин запнулся подбирая слово, — друга Клеопатры мы выполним, а его попросим организовать саботаж подготовки маньчжурских полков нового строя.

— И ты думаешь с этого что-то получится? — засомневался Ерофей.

— Уверен. На них у Хэшэня основная надежда. Именно они должны ударить по нам и нанести нам поражение.

— Хорошо, давай попробуем. Ерофей Кузьмич, ты как считаешь? — Я вопросительно посмотрел на Ерофея.

— А чего не попробовать. Давайте попробуем. Дерзай, Лонгин Андреевич.

Лонгин улыбнулся и дурашливо изобразил поклон. Но тут же посерьезнил и продолжил говорить о деле.

— Но это не всё. Помимо этого надо плотно поработать с хозяином Кобдо.