Светлейший князь 4

Глава 7

На возвращение нашего посольства раньше конца зимы я даже и не рассчитывал. Лонгин стал как щепка, мотаясь по Туве и каждую неделю приезжая в Усинск к своей супруге, которая ждала ребенка.

Молодая дама ведет себя очень достойно. Несмотря на достаточно юный возраст не ропщет и никаких претензий мужу не предъявляет. Понимает роль личности в истории, а конкретно значимость для нас дела, которое делает её супруг.

Ничего тревожного с южных рубежей не приходило. Михайлов и Морозовы лихорадочно, ценя каждую минутку, укрепляли наши рубежи. Просто в какие-то нереальные сроки уже построены гвардейские станицы в Уланголе и Тэсе. Лонгин с помощью Ерофея и пана Казимира укомплектовал сотни расквартированные в них и гвардейцы начали полноценное патрулирование линии наших караулов.

С бывшие китайскими пленными наконец-то до конца разобрались и они начали компактно селиться вдоль границы, придерживаясь постов на линии караулов.

В процессе уже выяснилось, что необходимо будет построить еще две гвардейские станицы. Первую надо поставить для прикрытия широкой седловины между собственно Хан-Хухеем и его небольшим западным соседом протяженностью не больше тридцати километров, но достаточно высоким. Его вершины больше двух тысяч метров. Через него удобно и просто идти к нам с северо-западных берегов Хяргаснура. С северо-восточных берегов озера к нам можно также просто и удобно пройти через другую седловину Хан-Хухея.

На северных берегах Хяргаснура поселились китайцы, «неблагонадёжные» с точки зрения Лонгина. Я его идею сначала воспринял в штыки, но поразмыслив, согласился. Всё таки кто-нибудь из них вполне может нанести нам удар в спину и лучше их действительно отделить от общей массы китайцев. Тем более, что наш контроль над той территорией никто не отменяет.

Не могу сказать как насчет температур, но сейчас, в восемнадцатом веке, здесь явно более влажный климат и везде побольше воды, а озера менее соленые. После восстановительных работ главным занятием китайцев стала мелиорация. Они начали углублять существующие колодцы, чистить родники, строить на них где возможно пруды и запруды на Тес-Хеме, Нарин-Голе и достаточно многочисленных мелких речках, многие из которых терялись в песках.

Озера Торе-Холь еще нет, но пески наступающие на небольшую, но достаточно полноводную речку, несущую свои воды в Тес-Хем, уже начали перекрывать её русло и Илья хочет этот процесс ускорить.

В итоге в обеих частях Тувы пока останется большая часть китайских семей. Кроме мелиорации в Убсунуре они заняты в основном на строительстве заводов и дорог. В конечном итоге, полагаю, их здесь останется еще меньше. Тувинцы на них смотрят косо и не думаю, что ситуация быстро изменится.

Около тысячи семей несостоявшихся колонистов постепенно начали перебирается под крыло Леонова. К концу сентября он стал у нас верховным строителем дорог и всего, что делается в Порожном. Большая часть китайцев уже оказавшихся в его владениях сейчас заняты подготовкой двух лагерей для будущих строителей.

Один в окрестностях Усть-Уса и на другом берегу Енисея около моста. Нынешней осенью и предстоящей зимой они будут заняты подготовкой к началу строительства дороги на Абазу. Сейчас они в основном валят лес, которого потребуется очень много.

Второй лагерь, который побольше, строится в окрестностях Порожного. Там рабочих рук потребуется намного больше и пребывающие китайцы сразу же включаются в работу.

Афанасий Леонов это великий человек. Он построил один уникальный мост через Енисей, его мы называем Усинским, и вынашивает план строительства такого же моста над Большим порогом. Его план предельно прост.

Большой порог — сильное скальное сужение Енисея на протяжении больше чем полверсты. В самом узком месте ширина порога не больше пятидесяти метров. На берегах реки он хочет поставить мощные устои моста и на них положить пролет, который сделать по примерно такой же технологии как на Усинском.

На правом берегу Енисея почти вдоль всего порога идет терраса, очень интересная в ботаническом отношении. Здесь сошлись растения Тувы и Саян, гольцов, степей и тайги: бадан и рододендрон даурский, три вида смородины — черная, красная и «каракан», черника, брусника, голубика, травянистые растения лесной и подгольцовой зон, разнообразные грибы. Тут водятся ядовитые змеи, которых особенно много вдоль берега реки.

Эту террасу мы решили сохранить и Порожное как таковое расположено по течению Казыр-Суга, вдоль которого мы начали строить и будущие фабрики.

В подготовку к будущим свершениям на строительстве фабрик и дорог я до наступления зимы решил особо не вникать, дуэт Афанасия Леонова и Саввы Денисова без всякого сомнения сумеет сработать по максимуму. А вот дела у господ Макарова и Усольцева совершенно другое дело.

Яков совершенно безапелляционно заявил, что давления газового пласта сейчас вполне достаточно чтобы газ самотеком поступал на поверхность. А дальше надо иметь какой-то приемный резервуар в котором будет накапливаться энный объём газа из которого он должен будет поступать так сказать потребителю.

Главной проблемой для нас внезапно стали металлические трубы. Наш металлургический завод в Туране благодаря стараниям Алексея Лаптева и Джона Келли сейчас впереди планеты всей в некоторых вопросах лет на сто вперед, но внезапно наши потребности в трубах резко выросли и завод просто не справляется с их выпуском.

Я только выдавал идеи, причем чаще всего через Якову или Петру Сергеевичу, а они уже транслировали их дальше. При том это касалось не только металлургии, но и абсолютно всего остального.

В итоге мы имеем уже мартеновское производство стали. Наконец-то довели до ума технологию получения высокопрочной стали, которую в покинутом мною 21-ом веке называли обуховской. Самое поразительное что сделал это молодой человек Дмитрий Чернов. Он был круглый сирота, как и я с малолетства бегал от властей и перед самым пугачевским бунтом был пойман и привезен на завод.

Бегать после этого он перестал и разделил судьбу заводчан.

Когда мы пришли в долины ему было шестнадцать. Степан записал юношу под фамилией Чернов, так почему-то назвался сам Дмитрий. На завод к Петру Сергеевичу попросился сам и из общей массы выделялся наблюдательностью и какой-то щепетильностью и тщательностью в работе.

Если ему поручали например сделать напильник, а хорошие и качественные они делались еще только в ручную, то он будет делать его долго, но качество будет идеальное. На чем либо он как-то долго не специализировался, занимаясь на заводе очень многим и только с появлением Алексея Лаптева окончательно стал заниматься металлургией и очень быстро добился первых успехов, доработав технологию получения высокопрочной стали.

Дмитрий завершил изучение полиморфных превращений в стали и точно определил критические точки её фазовых превращений. Их я знал как точки Чернова и у нас они стали называться так же.

Результатом этого стало, что мы освоили технологию литья оружейных и пушечных стальных стволов, которые сразу же дали нам увеличение дальности стрельбы и на испытаниях они показывали поразительную прочность.

На туранском заводе освоили производство чугунных труб методом вертикальной отливки, начали сваривать сложенные края стальных листов, получая из них сварные трубы.

Прокатные станы в Туране уже не примитив с которого мы начали, а уже нечто похожее на то, что я видел и наши металлурги приступили к экспериментам которые должны привести с получению бесшовных стальных труб.

В нашем медсанбате в сорок четвертом появился новый санитар. Ему было далеко за пятьдесят и он, как и я, в сорок первом пошел в московское ополчение с одного из столичных заводов. После очередного ранения дядя Вася, а звали его только так, остался у нас санитаром.

На заводе наш новый санитар работал сварщиком. У нас он, когда возникала необходимость, занимался кой-каким ремонтом техники нашего медсанбата. По случаю дядя Вася обзавелся сварочным аппаратом и во всю занимался этим делом.

Я как самый молодой совмещал свои непосредственные обязанности хирурга с общественной нагрузкой: организацией своими силами всяких ремонтов. И поэтому чаще других общался с дядей Васей.

Результатом этого было полученное мною знание предмета сварочного дела с его изобретения до начала первой пятилетки, дядя Вася прилично знал предмет и любил меня просвещать.

Особо дядя Вася ценил американские электроды Андруса и Стреса, появившиеся во время Первой Мировой. Стальной стержень их электрода был обернут бумагой, приклеенной силикатом натрия.

Главным достоинством этого электрода было то, что бумажное покрытие обеспечивало моментальное зажигание электрической дуги с первого касания и стабилизировало её горение. По мнению дяди Васи в наших условиях это было чуть ли не самое главное.

Якову я однажды изложил идею дуговой электросварки и всё что знал об этом. Он этим очень увлекся и понемногу заниматься сварочным делом.

В начале весны Яков демонстрировал свои достижения в этом деле и на мой взгляд вполне можно говорить, что у нас есть дуговая электросварка. Дело теперь за малым: нужно подготовить кадры, создать хотя бы несколько комплектов оборудования и конечно наладить изготовление электродов.

А вот где дела обстоят отлично, так это в бурильном деле. Россия здесь никогда не была в числе аутсайдеров и среди наших людей естественно оказалось достаточно тех, кто хорошо разбирался в этом деле.

Петр Евграфович за несколько лет собрал под свое крыло почти пятьдесят человек знающих горное дело. По его просьбе были приглашены не только русские горные инженеры, но и немцы.

У Фомы Васильевича во время его вынужденного проживания а Германии были очень хорошие отношения с племянником своего учителя. Он помог ему вернуться в Россию и они несколько раз писали друг другу.

После получения императорского помилования Фома Васильевич написал письмо Фридриху и получил ответ. В нем он в частности рассказал дедушке Фоме о тяжелой участи своих родственников в Саксонии.

Местность, где они жили, была очень разорена во время Семилетней войны страны и еще не восстановилась. Три больших семьи саксонских мастеровых никак не могли вновь встать на ноги и просто влачили нищенское существование. Самым разумным выходом для них была эмиграция, но для этого надо было иметь хоть какие-то деньги.

Фридрих слышал, что немцев приглашают ехать в Россию и попросил Фому Васильевича помочь им. Он из его письма сделал вывод, что это возможно.

Мы тут же снарядили посланца к господину окружному начальнику и через полтора года встретили сорок семь саксонцев разных возрастов решивших переехать к нам.

Девять взрослых мужчин были горными мастерами горного дела, а двое когда-то работали на знаменитой фарфоровой фабрике в Мейсене. Один из них во время её разорения пруссаками случайно узнал секрет приготовления знаменитой перцелиновой массы и с этого начались все злоключения этих семей.

Пруссаки хотели схватить его и отправить к своему королю, который мечтал обзавестись своим фарфоровым производством. Несчастному мастеру в конце концов удалось ускользнуть от их преследования и спрятаться у своих родных. Но им всем в результате пришлось жить тише воды, ниже травы. Гнева саксонского курфюрста они боялись больше всего.

Наше золото оказалось сильнее и саксонцы оказались в наших краях. Мы их радушно приняли и они были на седьмом небе от счастья. Им теперь не надо ничего бояться, их знания и умения очень ценятся, а дети сыты.

Саксонские мастера горного дела оказались действительно большими специалистами своего дела и значительно усилили команду господина Усольцева, а на моем столе через полгода появился первый усиновский фарфор. Он кстати быстро стал еще одним экспортным товаром, который с удовольствием брали в России.

Но как бы то ни было, господа Макаров и Усольцев с сотоварищами к ноябрю насверлили дырок в земле, вставили туда трубы и соорудили большой металлический резервуар на поверхности и в него по трубам стал поступать природный газ. До и после газгольдера построили две компрессорных станции, а от газгольдера в Порожное проложили газопровод.

Газ к следующей осени в Порожном будет основным топливом. Паровые машины будут работать на газу и наши конструкторы обещают создать бытовую газовую плиту. Её принципиальную схему я знаю, а тонкости сами додумают. К следующему Рождеству я рассчитываю на завершение и коммунальной революции в Порожном.

Весной Яков планирует начать строительство газопровода в Усинск. Изначально его планировали тянуть вдоль Енисея, но потом склонились к маршруту вдоль Мирской дороги.

Почти на всем протяжении трубу можно просто и удобно положить вдоль дороги, а енисейский маршрут очень сложный, во многих местах надо идти через горы и скалы.

Но практически все, что было у нас, сейчас меня напрямую не касаются. Как обычно еженедельные отчеты и личный контроль и участие только по необходимости, кроме получения гелия.

Я решил сейчас полностью заняться другими вопросами: созданием двигателя внутреннего сгорания, дирижаблей и электричеством.

В некоторых вопросах мы опережаем сейчас всё человечество почти на сотню лет, но реально лишь две, ну максимум три технологии будут самостоятельно жить без моих пинков. Думаю, что это производство бумаги, стекла и создание паровых машин.

Всё остальное пока элементарно экономически не выгодно и без моей подпитки идеями, а самое главное золотом, быстро зачахнет.

Поэтому я главной задачей для себя на сейчас поставил довести до ума газогенераторный двигатель внутреннего сгорания и если получится сделать его на газу. Это первое.

Второе это элетродвигатели.

Я хорошо знал устройство двух двигателей моего допопаданства на создании которых решил сосредоточить наши усилия.

Первый это двигатель постоянного тока Вернер фон Сименса. Второй это творение русский инженер Михаила Осиповича Доливо-Добровольского — асинхронный двигатель переменного тока.

С ним конечно намного сложнее чем с двигателем постоянного тока, но создать его нам вполне по силам, конечно не завтра.

Параллельно естественно создание электрогенераторов, постоянного и переменного токов.

Третье — это гальванические элементы, аккумуляторы. Это у нас есть. Но пока всё это кустарщина и ручное производство. Соответственно жуткая дороговизна и зачастую сомнительное качество с плавающими техническими параметрами.

Здесь на мой взгляд проблем нет. Дороговизна конечно пока останется, но создать мелкосерийное производство нам вполне по силам.

И последнее это наша электросвязь: телеграф и радио. Таже кустарщина и всё сделано на коленке. Поэтому например радиосвязь между Усинском и ставкой Ильи Михайлова представляет интереснейшую картинку.

Три одновременно работающих передатчика и три приемника. Радиограмма передается сразу в трех экземплярах и неоднократно. В конце концов кто-то её принимает и тут же отправляет ответ. Примерно также работает и телеграф: дублирование и повторы.

И последнее это создание дирижаблей.

Сразу же по возвращению в Усинск я занялся составлением плана работ для решения этих грандиозных задач. Здесь главная партия будет моя. Толкать гениальные идеи и осуществлять общее руководство здесь не получится. Вернее даже не так. Получится всё равно получится, вопрос когда.

Результат нужен как можно скорее. Вероятность большой войны с Цинской империей очень даже большая и они нас при нынешнем раскладе рано или поздно задавят. Поэтому мы должны их превосходить в развитии на десять голов.

Конечно скорее всего наши конструкторы справятся с поставленной мною задачей — созданием нашего варианта мосинской винтовки. Я долго думал что выбрать из двух вариантов: винтовка Мосина образца 1891-ого года или Маузер образца 1898-ого. И остановился в конце концов на «мосинке».

Главная причина моё знание этой винтовки. Во время войны я её изучил досконально. А потом за долгие годы жизни на краю света своё знание закрепил и развил.

Винтовку Маузера я знал, но скажем так более-менее. Да еще было и чисто теоретическое знание, что винтовка Мосина более простая, надежная и дешевая в производстве, что является для нас решающим плюсом.

Конечно она будет более легкая за счет укороченного ствола и на мой взгляд ей совершенно не нужен штык. Он конечно будет, но меньше, легче и короче. И никакого постоянного ношения и тем более пристреливания с ним.

Игнат, посмотрев на подготовленную мною документацию, сказал что это реально и пообещал опытный экземпляр сделать в ближайшее время.